Глава 9 Горан

— Да что там за шум, едрить твою за копыто?! — крикнул Горан, оставил попытки запихнуть в себя завтрак и запустил ложкой в стену.

— Там енто, бояре собрались, князь, — оправдался стражник. — Вас требуют.

— Ну так пусти их! — прикрикнул князь, мельком посмотрев на молчавшего Тайпена, как всегда смотрящего прямо перед собой. — Пожрать не дадут спокойно, елбаны дрочёные.

Двери распахнулись и в зал нахлынуло с полсотни богато-разодетых и недовольных мужчин, ругающихся и пытающихся перекричать друг друга.

— Молча-а-ать! — заорал Горан, пытаясь перекричать толпу и запустив в них тарелку. — Что надо вам, уважаемые?! Зачем припёрлись и князя тревожите? Пищу ему мешаете принимать.

— Ругаться с тобой пришли мы, князь! — вперёд вышел статный, моложавый и усатый дворянин.

— Что?! — насупился князь и стиснул кулаки. — Тебе голова на плечах жмёт, пёс? Ругаться он с князем пришёл. Ругальник-то твой и пострадать может.

— А как же не ругаться! — нахально ответил боярин. — Чудище неведомое земли наши разоряет, а князь, как ни в чем не бывало, с заморскими господами каждый день пирует.

— Пирую, значит? — задохнулся Горан, снова посмотрев на Тайпена, но усилием воли взял себя в руки. — Как звать-то тебя, борзой? С кем говорю?

— Небеск я, Всеграда сын.

— Так вот, Небеск, сын Всеграда, неужто ты не слышал, что неделю назад послал я за чудищем воинтелей да охотников? Решается твой вопрос, так и знай.

— А чего ж ты князь войско-то туда не послал? Неужто народ твой не жалко тебе? Наймиты-то твои почти все уж полегли, а чудище от Норийки и Кустицы уже к Валашке родной твоей вышло.

— Тебе ли за народ болеть? — рассмеялся князь. — И откуда такие сведенья? Мне ещё никто не докладывался.

— За народ я болею, кто бы что не говорил, он меня кормит! Как и тебя, князь! И я за ним присматриваю, как хороший пастух за стадом. Но не в этом дело. Чудище-то уж понятно куда идёт. Сюда. И делать что-то надо. Войско соберём, да изгоним лихое!

Князь ощутимо помрачнел, ещё раз посмотрел на Тайпена, тот не высказывал никакого интереса к происходящему.

— Князю надо поразмыслить над тем, что вы донесли. Вечером дам ответ.

Под недовольные выкрики Горан поднялся из-за стола и пошёл к себе.

* * *

— Ну, что думаешь, Мракой? — спросил князь, глядя в окно на расходившуюся толпу.

— Нехорошо. Небеск и его прихлебалы людей взбаламутил. Так бывает… но чечас шибко уж не к месту будет.

— То, что он сказал… правда?

— Слухи говорят так.

— А чего ж ты не доложился, пёс?

— Так это ж слухи, государь. На слухах муха в супе лифантом в болоте становится. Может, приблуды эти наёмные в лесах тамошних заплутали, глухие там места, без дорого особо и указателей. Криков много и паники, а вот гиблых только в Норийке видали.

— Рискуем значит, Мракой? — Горан недобро усмехнулся то ли храбрясь, то ли угрожая прислужнику.

— Отчего же, князь? — Мракой был серьёзен и не обратил внимания. — Копьеносцев и гренадёров я тормознул и в Валашку отправил, на всякий пожарный. С этих отрядов хотя бы толк будет.

Горан отпил ещё вина и заметил, как Тайпен в окружении телохранителей покинул двор.

— Что ты узнал о чужеземцах, Мракой? Что делать будем?

— Эх, князь, — Мракой вздохнул, — а вот тут дела конечно мрачноватые.

— Рассказывай уж как есть.

— Видался я с купцом зарийским на днях, которого при их дворе любят и который подноготные знает немного. С его слов уже лет пятьдесят пытаются имперцы к Узорице клинья подбить. Гуйайцы и зарийцы не дают им, гоняют по всему побережью их, ступить не дают. Здесь если ошиваются, значит стало быть ищут новое место.

— И что с Тридании-то им? Мы ж на отшибе. Через нас никуда не попадут. А у нас особо и брать то нечего.

— Слыхал я князь, что имперцы народ упорный и жизни простолюдина жалеть не привык. Везде, где Империя к власти приходила, следом и дороги строились.

— Да брешешь ты, не сравнять им скалы с землей и в век не пройти леса глухие и болота. Империя их сгниёт и пылью станет, прежде чем они свершат такое.

— Так-то оно верно, князь. Но договорится с ними вряд ли получится. С верой своей они совсем разум утратили.

— И что ж предлагаешь ты, Мракой?

— Гнать их отсюдова нада в зашей, прям на церемонии, показательно. Ищут они простой путь, а надо показать им, что с нами-то и непросто будет. План у меня уже есть и выполняется. Соберём бояр, крестьян, гвардейцев. Вам дам человека проверенного в охранники. Поперережем их на суше, корабли затопим, все кроме одного, одного из главных в живых оставим и назад пошлём, с посланием. Войну им прилюдно объявим, да так чтоб видели, что мы начали берега укреплять, да народ вооружать. Так у них, может, желание-то и иссякнет.

— А если не иссякнет? Сам сказал, что они упорные.

— А коль нападут, отбиваться будем. Тут князь, знаешь, вроде и ты тут над всем батька и слово твоё закон, но выбирать такие вещи ты не в силах. Делать нужно будет то, что должно… По суше им армию не развернуть, слишком мало места, да и изведём мы их набегами. А пристань и берег затопить и обрушить можно. Ещё Вацлав много козней против врагов напридумывал, словно ждал чего-то подобного. Не стоит овчинка наша выделки.

— Ладно, Мракой, на том и порешим, — Горан кивнул ему мрачно, но решительно. — Война так война, говорить тут не о чем больше. Любавушка как моя поживает?

* * *

За ужином кусок не лез в горло. Горан задумчиво вращал бокал с вином и смотрел как оно плескается по стенкам. За вечер он ни разу не посмотрел на почти недвижимого и тихого Тайпена. Этот странный человек больше не вызывал у Горана особых эмоций и злости, ведь ему был вынесен смертельный приговор. Скоро он получит кинжал или меч в живот, и Горан обрадуется его мукам и виду крови.

— Отцеубийца! — услышал он отчётливый выкрик в почти полной тишине и выронил кубок.

Прислушался, не поверив своим ушам и прошёлся взглядам по стражникам, которые вдруг вытянулись по стрункам.

— Блудник! — снова раздался выкрик откуда-то с улицы. Ближе и чётче.

Горан рывком встал из-за стола и устремился на улицу, махнув стражникам следовать за ним. Почти выбежал во двор и остановился как вкопанный. Внутренний двор был освещён сотней факелов. Толпа была без оружия, но напирала и два десятка стражников еле еле могли её сдержать.



— Развратник!

— Грешник! — кричали они.

— Быстро за подмогой! — бросил за спину Горан и пошёл к толпе.

Свет факелов высветил лица и дорогие одежды. Бояре. Те, кто приходили к ниму накануне.

— В чем дело, сброд? — рявкнул Горан, пытаясь перекричать. — Что за мятеж? Что, псы, не спиться вам? Чего припёрлись?

Толпа затихла, но лишь на секунду.

— Отцеубийца! — произнёс кто-то отчётливо.

— Что?! — Горан побагровел. — Мой отец жив! Забочусь я о нём, он в пятой башне.

— Отравитель!

Сзади послышались тяжёлые шаги. Подкрепление вооруженных стражников обступило Горана, и кинулось оттеснять толпу, не стесняясь отвешивать тумаки и лупить их древками. Там где они переборщили, в стороны полетели сгустки крови и поломанные зубы, раздались стоны.

— Ты обещал ответить, князь! — перекричал толпу Небеск. — Ты обещал, князь! А вижу я, что ты, подлец, пируешь так же, как и утром!

Его тон и настроение толпы стражники поняли верно. Удары древками закончились, они отступили назад, собрались в две шеренги и выставили перед толпой копья. Толпа затихла и остановилась, лишь трещали факелы.

— Думаешь, отгородишься от нас дружиной, князь? — уже спокойно спросил Небеск, чуть выйдя из толпы. — Думаешь, можно так тебе… со своим народом?

— Иди домой, Небеск. Не лезь туда, куда не понимаешь, — сквозь зубы ответил ему Горан.

— О. Я пойду, — Небеск рассмеялся. — Я пойду. Я пришёл сюда увидеть нашего князя. И я увидел. Я пойду домой. Но я вернусь, князь.

Развернулся и пошёл. Бояре развернулись в след за ним, несколько из них плюнули в сторону князя. Горан выдохнул и разжал побелевшие кулаки.

* * *

На утренний приём пищи Тайпен не явился. Почувствовав неладное, Горан быстро расправился с завтраком и утренней порцией вина и сам побежал разыскивать Мракоя. Впрочем, прислужник и не потребовался. Из окна башни Горан увидел вереницу лодок от кораблей чужеземцев, шеренги рыцарей, высаживающихся в порту и людей в странных одеждах, то ли слуг, то жрецов.

— Сегодня вечером свершится церемония, — голос Тайпена вырывал его из задумчивости и заставил его сердце скакать галопом.

— Сегодня не лучшее время, — еле выдавил из себя князь, не спуская глаз с того, что происходит внизу.

— Церемония свершится сегодня, князь, — тоном не терпящим возражений произнёс Тайпен. — Бояре покинули город на рассвете, князь. Это больше не является проблемой. Ничто не отвлечёт Вас от того, что у нас запланировано.

* * *

Когда солнце склонилось к горизонту, Горан сделал над собой усилие и перестал пить вино. Он достал один из своих топоров, припомнил отца в молодые годы, и разогрелся до второго пота, прыгая из стороны в сторону и размахивая им, вспоминая приёмы. Затем он надел пышный и цветастый дублет, выполненный по специальному заказу и подшитый металлическими пластинами изнутри. От хорошего кинжала такой «доспех» конечно, не защитит, но в случае чего поможет ему выиграть несколько драгоценных мгновений. В секретном кармашке в рукаве он закрепил небольшой стилет, а на пояс повесил один из своих самых дорогих мечей.

В поверьях бинордов не существовало определения абсолютно зла, ни один бог к этому самому злу не причислялся. Все решал поединок. Лучше честный и открытый, но так бывает редко. Кто сильнее, тот и прав. Вот истина Севера. Поэтому бинорды больше всех почитали Аракса — бога, у которого не было иного смысла, кроме сражения и войны. Иногда отец приносил ему жертвы, но жертвы нарочито слабые и плохие, так чтобы Аракс никогда не пришёл к нему в дом. И теперь Горан понимал почему. Одно дело романтические сказание или легенды о героях, набегах и войнах, или даже дуэль один на один в реальной жизни, и совсем иное — принять такое решение из-за которого люди будут убивать друг друга. И непонятно, кто ещё окажется сильнее.

Но проверить однозначно стоило.

В последние часы перед церемонией Горан много думал и наконец подобрал для Тайпена достойное бранное слово. Чёрная нара. Так бинорды звали самую злую нечистую силу, которая обычно приходила в виде красивой женщины с кожей цвета угля. Нара показывалась явно или же лишь шептала где-то по близости, так чтобы человек её слышал. Она смущала и заставляла сомневаться в себе. Те, кто слушал её речи, в ответственный момент зачастую пасовали и становились жертвой своей нерешительности, неспособные ударить судьбе в ответ и проявить былую решимость. Бинорды ненавидели чёрных нар лютой ненавистью, гнали проклятиями из своих чертогов, а если ловили их, то убивали деревянным колом в спину, что было их слабостью.

С появлением первых звёзд за ним пришли. Горан унял дрожь в руках, встал с кровати, поклонился Тайпену и пяти сопровождавшим его рыцарем, вернулся в покои и загасил лампу на окне. Так он подал знак Мракою. Из глубин покоев вслед за князем к двери пошёл слуга, затянутый в балахон.

— Слуга Вам не понадобится князь.

Тайпен пригладил им путьи оглядел слугу — худого, но коренастого, с мощной челюстью и лицом покрытым шрамами. Человека на вид совсем не милого, а отпетого и недоброго.

— Вы можете одеться в удобную одежду и оставить оружие в покоях. Обо всём позаботятся мои люди, — сухо прокомментировал посланник Империи.

— Я князь, в конце концов, а никакой-то послушник! — прикрикнул князь в ответ князь и замахал руками, надеясь не переиграть. — Я и так отставил отдыхать свою почётную гвардию. Положение просто не позволяет выглядеть на торжественной церемонии как простолюдину. Я без людей и без фамильного меча! Ишь чего удумал! У нас так дела не делаются. Один слуга обязан сопровождать.

Тайпен не сдвинулся с места, внимательно изучая князя. Горан гордо поднял голову, скрестил руки на груди и надменно продолжил:

— Я услышал и понял, что будет свершаться таинство, благородный мой Тайпен. Поэтому выбрал самого убогого и увечного слугу. Он ничего не сможет услышать, потому что глух с рождения. А если бы и мог услышать — никому бы не рассказал, потому что так же нем! И на этом Всематерь не пощадила его и почти что лишила зрения. Ни лиц, ни букв, да того что происходит в метре от него, он просто не увидит. Смотрите! Он никак не оскорбит церемонию и вашу веру!

Горан чуть обошёл слугу, крикнул ему в спину, так громко как смог, затем обошёл его с буку и занёс над его головой кулак. Слуга не обратил на это внимание.

Тайпен чуть поклонился и с безразличным выражением лица повернулся к ним спиной и пошёл, князь поспешил последовать за ним.

Горан еле сдерживал нервную ухмылку. До этой секунды фигура Тайпена внушала ему ужас. Он не пасовал даже перед князем, видимо за подобное его и именовали «Ваша Твёрдость». Тайпен всё хотел сам начать лебезить перед ним, пускай даже упасть на колени, но договориться о своей судьбе и о судьбе Тридании. Но теперь благородный Тайпен выступил фигурой совсем не демонической, а самой обычной, человеческой. Он совершил ошибку, недооценил Горана и переоценил себя.

Теперь внутри Горана поднималось пьянящее возбуждение, острившее разум и дающее ему отвагу. В день, когда он избавился от бунтующих бояр, он почувствовал себя нашкодившим щенком, которому вот-вот надают горьких оплеух по щекам. Теперь же, идя по тёмному и тихому ночному замку, окруженный чужеземцами, желающими отнять у него власть, он наконец-то почувствовал себя настоящим князем. Человеком способным на великие дела, вершителем судеб, избранным богами. И это чувство было невероятным. Горан понял, почему за таких как он убивают и умирают.

Во пустом дворе к их процессии присоединились ещё с десяток рыцарей и «жрецы» — босоногие люди, одетые в свободные бело-синие мантии. Лица их были сокрыты массивными капюшонами, но Горану почудилось, что они совсем лишены волосы и бровей, да и вообще каких-либо признаков, позволяющих различить мужчины это или женщины.

Горан поблагодарил судьбу. Жители города по больше части уже спали и не видели этого позорного и пугающего шествия с их князем и чужеземцем во главе. Останься Небеск в городе ещё на несколько часов и скорее всего смог бы уже организовать полноценное восстание, из-за которого Горан мог бы потерять все.


Их путь окончился на старой и заброшенной набережной уже за городом. Луна стояла полная и яркая. Чуть прохладные ветер тормошил одежды. Под едва слышимое тонкое пенье «жрецов», Горана подвели к небольшому каменному постаменту, на котором была установлена церемониальная чаша, наполненная мутно-чёрной жидкостью.

— И что мне делать? — усмехнувшись спросил Горан.

— Когда я закончу речь, Вам нужно будет подойти к чаше, взяться за неё руками, наклонится к ней поближе и посмотреть в неё.

— Просто посмотреть? — недоверчиво уточнил Горан.

— Да.

Горан кивнул и тайком пощупал стилет, спрятанный в рукаве. Тайпен выдохнул, посмотрел на луну, опустился на колени, пощупал песок, поднялся, вдохнул и заговорил на незнакомом языке. Говорил он долго, совершая пасы руками, смотря то на луну, то на гладь воды, то на чашу, то на Горана. Наконец он закончил и кивнул князю.

Горан пожал плечами, нерешительно подошёл к постаменту, под внимательным взглядом Тайпена положил на её холодный металл руки и взглянул. Жидкость в чаше была непроглядной и Горан увидел лишь едва различимое своё отражение.

— Достаточно. Обряд свершился, князь. Вы будете править долго и правильно, — спустя пару мгновений вдруг выпалил Тайпен. Горан отстранился от чаши и посмотрел на него, ожидая подвоха.

К постаменту вышла ещё одна фигура, сокрытая полупрозрачным балахоном. В свете луны, обдуваемые ветром под тканью проступили чёткие очертанья женщины.

— Кто это, чёрт вас дери?! — крикнул Горан и отскочил назад.

— Женщина, которую бы я хотел представить Вам, князь, — как ни в чём не бывало ответил Тайпен. — Милдред. Она здесь для того, чтобы помочь скрепить союз между Триданией и Империей Тайн.

Бледная луна осветила её лицо, молодое, без изъянов, с полными губами и тоненьким носом. Она не моргала, и от её глаз, горящих и глубоких Горан ощутил ужас.

— Хотите, чтобы я взял её в жёны? — неуверенно, но с нарастающей злостью, рассмеялся Горан. — Да только я женат уже.

— Нет, — от слов и тона Тайпена улыбка стёрлась с лица Горан. — Я позаботился об этом. У Вас нет причин для отказа, князь. Так для всех будет лучше.

— Ублюдок… — прошептал побелевший князь. — Ты что то сделал с моей женой?! Давай, Басиль!

Слуга, стоявший чуть поодаль и ждавший команды, с удивительной прытью вдруг оказался рядом с Тайпеном. Изогнутый клинок блеснул в светел луны и Тайпен зарычал. Как и ожидал Горан, имперский посланник оказался противником более чем грозным — он перехватил оружие убийцы голыми руками, и вступил с ним в борьбу, совсем не ошеломлённый резкой атакой. Горан выхватил стилет из рукава, шагнул вперёд и обеими руками всадил его Тайпену в спину, в район сердца, так чтобы этот пёс сдох.

Горан знал, что меч выхватить ему уже не дадут, лишь надеялся, что у Басиля будет достаточно времени нанести ещё один удар, чтоб уж наверняка. Ни рыцари, охраняющие таинство, ни жрецы не шелохнулись с места.

Едва различимое движенье со стороны, и князь вдруг оказался на земле, его правое плечо что-то кольнуло, рука похолодела и повисла безвольной плетью. Рядом упало бездыханное тело Басиля, с вывернутой за спину шеей. Тайпен встал с колена, на которое припал в схватке. На его правом боку и на бедрах показалась кровь, он дышал тяжёло и с хрипотцой. Попытался завести руки за спину, чтобы достать стилет, но помешал доспех. Из-за его спины вышла невысокая фигура, одетая в тёмную облегающую одежду, скрывающую её от макушки до пят. Схватилась за клинок, упёрлась Тайпену ногой в спину, повисла на рукоятке и с силой высвободила её. На песок брызнула кровь. Тайпен покачнулся, но не упал. Встал, во весь рост и спустя буквально несколько секунд его дыханье успокоилось, как и струйки крови брызжущие из его спины с каждым ударом сердца.

— Глупо, — прокомментировал он. — Этого было можно избежать.

Князь стиснул зубы, проклиная Мракоя-предателя, перекатился на онемевшую руку и попробовал достать меч левой, но помощница Тайпена тенью кинулась к нему и от души распрямила ему ногу сначала в пах, а потом в голову князя, так что у него перед глазами потемнело. Луну затянуло тучами. На лицо упали мелкие капли дождя.

— Ты медлила, Нидоу, — сухо сказал ей Тайпен.

— Я не думала, что они смогут ударить Вас, мастер, — спокойно ответила ему Нидоу, на мгновение уголки губ Тайпена изогнулись в кривой ухмылке.

— Ваш отец был сговорчивее, — Тайпен снова повернулся к князю. — Мы всё ещё можем сделать шаг назад, князь. Нам не нужен ни Ваш трон, ни Ваша жизнь, ни Тридания или её народ. Вы можете остаться на своём месте и править. У Империи есть дела на этом континенте, Вам нужно будет лишь не мешать ей. Империя не будет навязывать здесь свою веру и законы, до той поры, пока местное население само не будет готово, хотя бы два-три поколение. Это очень щедрое предложение, даже уникальное… такие редко поступают от Империи. Полноценный политический союз, со всеми вытекающими… Милдред станет…

— Я не возьму в жёны эту суку, — процедил Горан. — Не видать вам этой гавани…

— Вы уверены, князь? — тихо спросил Тайпен. Казалось, он даже помрачнел.

— О да. Я уверен, — прошипел князь, держась за руку и вставая в полный рост.

— Если Вы надеетесь на ваших людей, то они все перебиты. Не Вам плести заговоры против Империи. Но мы всё ещё можем договориться. Возможно, у Вас есть иное предложение, князь?

— Да… — лицо князя осветила полубезумная ухмылка. — Я слышал, вас учат каллиграфии… Ты сможешь сам подписать свою табличку… «Тайпен Искатель»… Я лично прибью её к колу, который пробьёт твою надменную задницу. Это будет очень толстый и шершавый кол, мой благородный друг. Я буду пить вино дня три или даже больше, слушая твои крики и наслаждаясь зрелищем, пока он не вылезет из твоего горла. А двух твоих сучек я посажу на цепь и заставлю их отрабатывать твою надменность смирением.

Тайпен и Нидоу переглянулись. Нидоу дёрнулось вперёд, но Тайпен мягко взял её за плечо и остановил.

— Пускай сначала увидит.

Девушка в полупрозрачном балахоне пришла в движение, её странное, спокойно-безумное лицо на секунду повернулось к Горану. Она чуть подставила лицо каплям дождя, постояла так, подошла к чаше, обхватила её руками, остановила взгляд на её дне и наклонялась всё ниже и ниже, пока её голова не погрузилась туда полностью.


Спустя минуту или две, она задёргалась, захлебываясь чёрной водой, изошлась в судорогах, обломала ногти от стенки чаши и упала, сначала на колени, а потом на спину. Её вдох был судорожным, похожим на вдох агонии, когда пронзённый мечом человек пытается вдохнуть, но уже не может. Конвульсии её стали ещё более страшными, резкими и амплитудными, она переворачивалась из стороны в сторону, разбрасывала вокруг себя песок.

Горана сковал ужас, а Тайпен и Нидоу наблюдали за происходящим спокойно и безучастно. Агония девушки закончилась, и она затихла лицом вниз, перестала дышать.

В чаше всё-таки был яд. Так или иначе князь будет следующим, его не отпустят живым. Горан судорожно соображал, что же ему делать и проклинал свою идею надеть скрытый доспех. Не будь его, он бы мог кинуться в воду, задержать дыханье и уплыть, ведь он с детства плавал по этой гавани. Рыцарям в доспехах было бы за ним не угнаться. При них не было арбалетов или луков. Это был бы очень хороший шанс.

Раздался судорожный вдох, и девушка на песке пришла в движенье и неуклюже поднялась. Занятый мыслями о побеге, Горан скользнул по ней взглядом и обомлел. Фигура, скрытая полупрозрачным балахоном больше не была женской. С тем же бесновато-спокойным выражением и горящими глазами на Горана смотрело такое знакомое лицо. Его собственное лицо.

— Что за?.. — вырвалось у него.

— Что. За, — повторил двойник, неуклюже копируя его голос, Горан в ужасе отшатнулся.

— Беги, князь! — крикнули откуда-то сбоку.

В воздухе свистнуло. Стрела воткнулась в грудь Тайпену. Одна из телохранительниц-ташурдан, которых он просил Мракоя не вмешивать, вдруг возникла между Гораном и его двойником. Ни капли не сомневаясь, она обрушила изогнутое лезвие своего меча на голову лжекнязя. Лезвие жалобно запело столкнувшись с тёмным и матовым клинком Нидоу. Они схватились, и со всех сторон послышались крики, топот и звон оружия.

Тайпен потянулся за мечом, но на него уже кинулись двое стражников замка. Лжекнязь безучастно встал рядом с частью и смотрел в пол. Застывшего Горана, грубо схватили за руку и повели прочь.


— Быстрей, князь! — прохрипел скрючённый Мракой, пытаясь вывести его сквозь сражавшихся из круга.

— Ты пришёл, Мракой! — прошептал князь и запнулся об окровавленное тело одного из жрецов.

— Простите, князь, мы попали в засаду… Пришлось вернуться за подкреплением, — через метров пятьдесят Мракой вдруг остановился и согнулся пополам. — Мы проиграли битву за гавань. Я ранен, князь. Мне с Вами не можно. Бегите. Бегите далеко, в Валашку и собирайте силы. Сейчас с кораблей высаживаются рыцари. Мы не сможем отстоять Старший Оплот. Бегите. Мне нужно остаться здесь.

— Ты чего, Мракой? — прошептал князь. — Со мной пойдешь. Слышишь?

— Прости, князь, — ответил Мракой и Горан увидел, что тот зажимает рану на животе, что и спина его окровавлена. — Не можно мне.

Из толпы сражающихся к ним выбежали остальные телохранительницы и встали стеной возле князя, с беспокойством поглядывая на сражение.

— Ну всё-всё, уходите! — крикнул им Мракой и замахал руками. — Уводите князя, скорее!

Князь развернулся уходить, но понял, что насчитал всего семь женщин-стражей. Он обернулся и увидел последнюю возле чаши. Нидоу заблокировала её атаку, наконец нашла ключик к её боевому стилю, выбила у неё из рук меч, подставила подножку и оказалась за спиной. Широко раскрытые подведённые глаза драгоценными камнями блеснули в свете луны. От его последнего взгляда, преданного и полного любви, князь стиснул зубы, отвернулся и изрёк проклятье, скользнувшее по намокшей щеке к небу.


Загрузка...