Неживой

Глава 6 Золтан

— Экак размыло-то всё. — проворчал Савват, разглядывая месиво из грязи, когда-то бывшее дорогой. — Вроде ж не было дождя?

— Не было, — задумчиво ответил Золтан, поглядывая на чистое небо. — И костей не ломило моих. Речка может какая разлилась тут?

— Что-т не похоже. Мда. Не проедет тут обоз. Да и лошадей бы я не стал гнобить. Пешком пойдём, осмотримся?

— Да.

— Думаешь, опоздали уже? — спросил Савват, пытаясь сквозь чащу леса разглядеть что впереди.

— Даже если так… Дорога тут одна. По ходу разберёмся.

— Перестреляем их? — Савват усмехнулся, отгоняя от себя назойливую муху.

— Ещё не решил.

— Понял тебя, командир. Эй! Десятник! — рявкнул Савват. — Убирайте обоз с дороги, в чащу с глаз долой, выставляй своих в охранение. И смотри не заведи телеги в болото какое, почву выбирай твёрдую! Остальные цепочкой и вперёд на разведку.

Десятник кивнул и побежал к концу изогнувшейся по дороге колонны, выполнять приказ. Послышались крики, ругательства и команды. Коней Саввата и Золтана забрали, принесли им личное оружие: два длинных составных лука, четыре колчана стрел и два коротких меча.

Савват с неудовольствием поковырял своими тонкими ботинками грязь и велел принести ему сапоги попроще. Две телеги, что шли первыми, застряли наглухо. Десяток солдат пытался раскачать их и вытолкать, разгоняя лесную тишину нескончаемым потоком ругательств. Им было не привыкать.

— Мы нужны? — спросил его Четвёрка, один из Старших стрелков, так же с неудовольствием оглядывая грязь и глухомань, куда их занесла лихая.

— А как же? — ухмыльнулся Савват. — И с чего эт вам задницы просиживать? У нас охота и мы, думаю, заключим пари.

— Какое?

— Десять процентов с добычи тому, кто сделает смертельный выстрел.

— Идёт, — Старший стрелок ответил неприятной улыбкой и ушёл звать остальных из Старшей восьмерки.

— Скользко, Золтан, — проворчал Савват, борясь с мокрой травой.

— Вижу, — ответил Золтан.

Они ушли с дороги, которая всё больше начала напоминать болото, штурмовали лесные холмики и обходили ямы, образовавшиеся из-за оползней и схода грунта. Ужасный ландшафт даже для военного похода.

— Всё равно пойдём?

— Да.

— Почему да? Я думал мы по мокрому не воюем. Себе дороже. Ни арбалет нормально не зарядить, ни смыться, если горячо станет.

— Не ной. Нам нужно жалование платить людям. Одну цель уж как-нибудь заколупаем.

Савват неодобрительно поцокал языком, сплюнул в грязь и ушёл вперёд. Золтан бы мог его догнать, но стареющему телу всё меньше нравилась поспешность и резкость. За очередным поворотом тропинки, он увидел трёх стрелков из отряда разведки, остановившихся и разглядывающих землю у дерева.

— Что там? — окликнул он их, скользя вниз по жиже и переходя на лёгкий бег.

— Э-э-э, снег, Вашество, — заикаясь ответил один из них. — Натурально подморозило. Не время ажно для снега ж?

— Не время, — ответил Золтан, снова посмотрел на чистое небо и пошёл дальше.

Судя по тому, что им удалось разузнать у местных, встреченных по дороге, они уже должны были быть на месте. Впереди показались ветхие домишки, хлипкие заборчики и крыша колодца с выцветшей красной краской. Когда он подошел ближе, из-за дома вышел Савват.

— Нашли посреди леса юрту. Такие степянки и таёжники ставят. Внутри пусто. Охотники такую могли поставить, что вперёд нас вышли. Не справились они похоже. Или дёру дали.

— Что-то я не удивлён, что камысы не справились. Я бы им воды добыть не доверил. Больше бравады. Слабаки.

— Да, что с тобой, Золтан? — Савват не доверчиво покачал головой, внимательно изучая командира. — Обычно тебя за шиворот не вытащишь, если непонятки начинаются. Первый кричишь, чтоб отряд назад поворачивал. Ни за какие деньги, говоришь.

— Не твоё дело, — от грубости старшего товарища Савват надул губы, но заткнулся и развёл руки в стороны, как бы ожидая приказов.

На окраине деревни, почти сразу за последними домами, обнесённый лишь невысоким заборчиком из камней, был устроен деревенский погост. Около него стопилась часть бойцов и на что-то внимательно изучала.

— Рассуди наш спор, коммандир, — позвал его Тройка. — Колдовская эта хреновина или языческая?

Золтан перемахнул забор, прошёл мимо них и присел рядом со странной конструкцией из веток и грязи, сложенной между кустарников. Листва с них начала опадать, а трава вокруг пожухла и прижалась к земле.

— Колдовская, — ответил Золтан, когда он поднёс руку, волосы на ней встали дыбом, кожа пошла мурашками.

— И что нам делать с этой штукой? — Тройка потёр подбородок.

— Сжечь. Всё колдовское в огонь, — тихо произнёс Золтан.

— Давненько я тебя таким не видел, командир, — рот Тройки скривился в неприятной полуусмешке. — Чтоб дрожь брала. Сколько ж ты людей сжёг, пока с имперцами работал?

— Достаточно.

— Вот значит, в чём тут дело, — встрял между ними Савват. — Соскучился по старой работёнке? Или личные счёты припомнил какие с нечистой? Вот значит, на кой чёрт мы обозы в грязи зарыли и по этой запинде гуляем? А стоит оно того, Золтан? М?

— Не говори о том, чего не знаешь. Сожгите это. Прямо сейчас. И не трогайте руками. Десятник!

— Да, командир!

— Скажи солдатам перерыть дома, пускай ищут соль и масло и тащат всё к колодцу. Сам беги к обозу, пускай оттащат его дальше назад по дороге и выставят охранение. Реально выставят, а не для вида. Могут быть проблемы. Разрешаю сразу стрелять, если что не понравится или не понятно будет. Понял меня? Так им и скажи. Потом проследи чтобы от них сюда принесли факелы, одеяла, еду и воду. И захвати с моей телеги красную кожаную сумку. Сам её понесёшь. Головой за неё отвечаешь. Понял?

— Понял, командир, — десятник отдал честь и убежал исполнять приказы.

— Факелы? Мы что, тут на ночь останемся? — недовольно спросил Савват. — Во что ты нас втянуть хочешь?

— Не от нас зависит.

Много лет назад молодой и голодный оборванец по имени Золтан, стоял у пристани Владиса и поджидал какого-нибудь сытого и беззаботного торговца, возвращающегося на свой корабль.

Как назло в этот день торгаши были на удивление бдительны или не расставались со своей охраной. От голода рассудок Золтана начал мрачнеть, и он бы в шаге от того, чтобы совершить какую-нибудь глупость.

Он уже почти рванулся вперёд, надеясь на свою удачу и ноги. Хотел вырвать увесистую сумку у смуглокожего обладателя пуза, окруженного такими же упитанными охранниками.

За мгновение, как его пятки оторвались от земли, кто-то грубо схватил его за рукав, потянул и развернул на месте.

Таких людей он ещё не видел, хотя далеко не первый день стоял в ожидании добычи у кораблей со всего света. Хмурые. На лицах следы ветра и пыли, такие, словно они были в пути с тысячу лет. Усталость. Безразличие. Жестокая решимость. Костлявые, словно смерть. И пахло от них смертью. Не буквально, но он почувствовал это каждой клеточкой своего тела.

От такого взгляда душа Золтана ушла в пятки, и он не смог вытащить из себя ни грамма решимости или юношеской спеси. Инстинктивно втянулся живот. На секунду он решил, что уже когда-то обкрадывал этого человека и сейчас получит нож, который дойдёт прямо до позвоночника, царапнет по нему и распорет его словно свинью.

Но человек отпустил его. Несколько минут разглядывал его очень внимательно, особенно лицо и глаза, почти не моргал лишь немного вертел головой, дышал как-то по особенному, быстро и сбивчиво. Потом переглянулся со вторым, они кивнули друг другу, человек снова повернулся к Золтану, достал из-за пояса внушительный кошёлек и взглядом показал на него.

Золтан стиснулся зубы и кивнул. Просто у него не было никакого иного выбора и он понимал, что жизнь воришки на пристани оборвется в петле или на рудниках.

Так он познакомился с Империей Коам. Золтан так и не понял, как они его вычислили. В тот день на улицах были сотни оборванцев никогда не покидавших Владиса, даже никогда не выходивших за пределы его портов. И был он. Золтан, юноша восемнадцати лет, десять из которых он провёл в дороге, исколесив с отцом всю Узорицу.

Золтан стал их проводником и разнорабочим. Они платили втридорога, поэтому он исполнял всё, что велят и никогда не задавал вопросов.

Их путешествие не имело маршрута. Только цель. Они что-то искали. Указывали место на картах, и Золтан вез их туда, умело управляя телегой и находя спокойные и тихие маршруты, как и желали его наниматели. Как учил его отец, пока не умер в дороге.

Первая их крупная остановка состоялась в Кристалинке, большой и богатой деревне на юге Узорицы. Стояла жаркая середина лета, с ещё не убранных полей пахло так, что кружило голову.

Их встретили как дорогих гостей, может, приняли за торговцев или миссионеров, а может сытость им так вскружила головы, что они стали все из себя добрые и щедрые.

Золтан спрыгнул с телеги, ему в ноги сразу же кинулась чернявая лоснящаяся псина, без лая, сразу начала лизать ему руки и вилять хвостом, словно это он её кормил.

Пока его наниматели занимались своими таинственными делами, он остался сам по себе и без указаний. Подремал на телеге, посмотрел, как играют дети, посчитал птиц, собак и кошек, перекусил раза три — к нему просто подходили люди и давали еду, то лепёшку, то яблоко, то горшочек с дымящейся кашей, и к его нескончаемой радости поделились квасом и компотом, поставив к колесу телеги две немаленьких кадки.

— Спасибо Вам от сердца! — поблагодарил Золтан дородную улыбающуюся женщину за подарки.

— Будь как дома, сынок, ты наш гость дорогой. Наш дом — твой дом, — разулыбалась она.

Делать было нечего, даже вопрос охраны телеги не стоял — ни один из местных не посмотрел в эту сторону вороватым взглядом, который точно знал Золтан. Даже дети не проявили к нему интереса, предпочтя бегать за его странными хозяевами, которых почему-то не страшились. Видимо и не встречали никогда дурных людей.

Они к слову так и не вернулись и по их повадкам при везде в Кристалинку, Золтан понял — они тут надолго и торопиться не будут. Совсем измаявшись от жары и безделья, Золтан бросил телегу, предварительно захватив с собой воды и провианта. Он надеялся найти озерцо или речушку, скинуть с себя пыльную одежду, постираться и сигануть с разбегу в воду.

Почти до сумерек он бродил по извилистым тропам между бесконечных полей и редких лесков, но так и ничего не нашёл. Расстроившись, он побрёл назад и вдалеке увидел знакомую чернявую шафку, деловито семенящую куда-то от деревни.

Чуйка внутри у Золтана пару раз перевернулась, пощекаталась, и он пошёл за собакой. Буквально в метрах двухстах от последнего дома в деревне, мимо которого он во время своих поисков проходил мимо раза три, он обнаружил хитрую моську собаки наполовину погружённой в небольшенький, но норовистый ручеёк.

Было уже темно, сверчки запели, в домах зажглись свечи и лучины, а Золтан стянул с себя одежду и, оставшись в чём мать родила, полоскал её и себя заодно в ручье, тихонько напевая озорную песенку.

— Так-то банька у нас есть, барин, — от голоса внезапно раздавшегося в ночи Золтан чуть не упал на задницу.

Сердце его йокнуло от испуга, но спустя мгновенье совсем не успокоилось, а забилось ещё быстрее. Голос принадлежал девушке красоты настолько редкой, что Золтан потерял дар речи. Невысокая, с осиной талией, полной грудью, круглыми бёдрами, тонкими ручками и шеей, налитыми губами, большущими глазами и лоснящимися чёрными волосами почти до земли, почему-то не заплетёнными в косу.

Девушка улыбалась уголками губ, стеснительно клонила очи к земле, но украдкой поглядывала на Золтана, залившегося краской.

— Ты, наверное, барин издалека приехал? — её голос пьянил сильнее самого крепкого портового эля. — Много чего на свете видел?..

— Д-д-да, — заикаясь ответил Золтан и наконец догадался прикрыться.

— А наша деревня тут вот уж десятый век стоит. Ничего не меняется.

— Да! — почти выкрикнул багровый от стыда Золтан, попытался зашвырнуть себя в намокшие штаны, но они оказались сильнее и натянулись только до бедёр. Незнакомка хихикнула, наблюдая за мерцающим при свете луны задом Золтана, его тихой руганью и нервной борьбой.

— Негоже, барин, в ручье мыться, когда банька натоплена. Не звери ж мы, люди. Пойдём-ка я тебя провожу. Посидим с тобой, горилки выпьем, расскажешь мне, какие там страны видел. Одна я. Без мужа. Не бойся, недалеко дом.

Стиснув зубы и обнажив мышцы Золтан всё таки победил свои портки и, сгорая от стыда, встал. Девушка смотрела на него, тепло улыбалась, глаза её горели.

В тех делах Золтан был не силён. Но тут и дурак бы понял всё. Золтан собрался. Подумал. Решился. Ну какой подвох может быть от селянки? Всё женщины на иностранцев падки, это он давно приметил. А тут она всех мужиков, наверное, с детства-то и перевидала, деревня маленькая.

Кивнул Золтан, да пошёл за ней.

Перед домом они остановились. Из трубы шёл дым, на улице стоял накрытый стол, кошка при его приближении зашипела и бросилась прочь.

— Ты, барин, заходи не стесняйся. Через сени пройдешь, а там и баньку увидишь.

Золтан открыл дверь, зашёл, снял обувь и застыл в проходе в нерешительности.

— А ты? — спросил он.

— С собой меня зовёшь? — она хитро улыбнулась, щёки её покраснели, она застенчиво опустила глаза и прошептала, — Приглашаешь меня?

— Д-да, — смущаясь, произнёс Золтан.

— Ну и славно, барин. Ты иди, парься. А я сейчас приготовлюсь. И к тебе зайду.

Золтан проглотил комок в горле, отвернулся, пронёсся по полутёмным сеням, на ходу сбрасывая проклятые портки, открыл рывком дверь, не в парилку, а в спальню, чертыхнулся, вернулся и открыл нужную.

Было ещё не жарко, только дровишек подбросили, а с Золтана пот сходил ручьём, нога тряслась как у зайцев бывает. Девушка всё не шла, только больше распаляя его. Золтан встал, подошёл к кадке, зачерпнул оттуда холодной водицы и окатил себя, чтоб хоть немного успокоится и не осрамиться раньше времени.

Снаружи послышался шум, но в дом никто заходить не спешил. Застеснялась она или нет, но Золтан уже не мог просто вот так взять и отпустить всё. Рывком он открыл дверь, прошёлся по полутёмным сеням и вышел на улицу.

Вместо красавицы ему навстречу неспеша брёл мужик в обнимку с широкой бабой с косой до пояса. Они пошатывались, от них пахло потом, лугом и алкоголем. При виде его, выходящего из дверей, он застыли:

— А ты ещё что за хрен? — закричал мужик и поднял кулаки. — Ты какого лешего в мою хату залез? Тебе кто позволял?!

Баба закричала и замахала руками, а мужик пошёл на него. Ничего не понимающий Золтан отступил назад в сени, оглянулся, красавицы, что заманила его в ловушку, нигде не было. Мужик отрезал путь к отступлению, за его спиной спряталась баба, сжимая в руках полено, наскоро подобранное с дровницы.

— Ты что, упился вусмерть? Срамота-то какая! А ну пошёл прочь, негодяй! — бранился мужик.

Золтан совершенно оторопел, попятился голым задом, упёрся в шершавую стену, сполз по ней до пола, и выставил вперёд руки — чтоб не так сильно побили.

— Ну-ка мать, проверь-ка Андрейку нашего, — пробормотал мужик, не сводя глаз с Золтана, его жена бросилась к спальне, открыла дверь и замерла.

— А ты ещё что за бестия? — изумился мужик.

В спальне, в детской кроватке, освещаемой луной от окна, мирно посапывал младенчик, которого Золтан и не разглядел, когда вломился туда впопыхах. А над ним стояла девушка, которую он так захотел. Она была полностью голой, её взгляд стал орлиным, а черты острыми, нечеловеческими, будто резали её идолом из камня. Лишь волосы её остались чёрными и лоснящимися.

Мать завопила, да так что кровь в жилах застыла. Черноволосая метнулась вниз, как змея, схватила зубами ребёнка за горло, вырвала его из кроватки, метнулась вперёд, сбила бабу с ног, ловко увернулась от рук мужика.

Застыла в сенях, в полный рост, смотря прямо в глаза Золтану. И столько в этом взгляде была зла и упоенья, что Золтан похолодел весь, побледнел, да обмочился.

Черноволосая изогнулась плетью, прохрустела вся, как шея у покойника на виселице, да обратилось той дворнягой, что в ноги ему кинулась и ручей показала.

Встала на четыре лапы и скрылась в ночи с младенцем в зубах. А мать его ещё долго выла.

— Ты чего так лютуешь, командир? — со смехом проворчал Четвёрка. — Думаешь, забыли наши парни, как надо воевать? Науськать их хочешь? Меня так отец не воспитывал.

Золтан не ответил, он вздрогнул и посмотрел на стрелка так, что тот поперхнулся и отбежал от греха подальше. За секунду до этого Золтан услышал, как наяву детский плач в тишине.

С двадцати восьми оставшихся арбалетчиков сошёл уже третий пот. Под крики десятника и ругань Старших они разобрали практически все строения, сделанные из досок и мелкого сруба, сколотили из них щиты и установили баррикады вокруг колодца.

— Ещё нашли колдовские знаки? — спросил Золтан, пробегавшего мимо десятника.

— Никак нет, Вашество, в доме какие-то каракули были кровью по стенам, мы его спалили, как Вы велели. Но больше ничего. Окрестности тоже оббежали на всякий.

— Отлично.

Ближе к сумеркам центр деревни стал напоминать дощетчатый форт в миниатюре и ещё до того, как солнце, скрылось десятки факелов и горелок его осветили.

— И-и-и… и с кем воевать-то будем, Вашество? — десятник непонимающе оглядел позиции и готовых к бою стрелков. К ним подошли Тройка и Четвёрка глядя на него с явным беспокойством и неодобрением.

— Увидите скоро, — ответил им Золтан, — Ты, Тройка, всё узнать хотел, где я так стрелять научился. И подмечать всякое взглядом острым. Я тебе отвечал всегда, что тренировками добился, а ты не верил всё. Только вот я тебе не договаривал. Не для дичи или для пушнины с натянутой тетивой по три часа стоял, пока она не лопнет. Не на кабанов по тысяче стрел каждый вечер спускал. И не на рыцарей или конников. Не на людей я тренировался, Тройка, не на людей. Думал я, что жизнь эта меня оставила, а ан нет. Есть нам ещё, что друг другу сказать, — Золтан схватил с земли сумку, забрался на одних из помостов и прокричал: — Ну? Кто в нечистую силу не верует?

Ему никто не ответил. Огонь выхватывал изможденные и непонимающие лица солдат. Золтан опустился на колено, подрагивающей рукой раскрыл сумку, перерыл её содержимое и достал блестящую металлическую трубку. Встал, набрал в лёгкие воздуха, прислонил её ко рту и подул, что было сил.

В глазах своих бойцов он выглядел ещё большим безумцем, потому что звук, что издал свисток, не был слышан человеческому уху. Пока солдаты перешёптывались, а Савват неодобрительно качал головой и все больше мрачнел, Золтан три раза набирал воздух и подносил трубку ко рту.

— К бою, — хрипло закричал сказал он, так что все вздрогнули, но никто не шелохнулся, Золтан сказал уже тихо: — К бою, собаки! К бою, сказал!

Перешептываясь и переглядываясь, с явной неохотой солдаты распределились по периметру, зарядили арбалеты, упёрли их в землю, принялись всматриваться в окружающую темноту, то и дело с опаской оборачиваясь на командира.

— Это представление может нам дорого стоить, Золтан. Бунта хочешь? Мне им что сморозить, что ты упился до горячки? — прошипел на него Савват.

— Заткнись, — бросил Золтан и кинул ему свисток. Савват тут же поймал его и непонимающе повертел в руках, — Не выпускай из рук. Когда скажу «свисти» — просвистишь. И не спорь. Сам всё увидишь.

Золтан развернул свёрток со своим луком и взял из колчана четыре особенных длинных стрелы, с тяжёлым наконечником в виде полумесяца. Одну он уложил на тетиву, другие три зажал между пальцев, остриём вниз.

Факелы трещали в темноте, стрелки переглядывались и лишь изредка перешёптывались, ещё побаиваясь своего командира.

— Стой, кто идёт? — вдруг пробасил один из арбалетчиков слева.

Золтан ту же рванулся к позиции, встал за бойцом и заглянул в темноту через его плечо. Метрах в пятидесяти около дерева показалась человеческая фигура.

— Стой, кто идёт? — громче отчеканил арбалетчик, вскинул своё оружие, фигура не шелохнулась и не ответила.

— Давай, Савват, — приказал Золтан, мягко отодвинул арбалетчика, занял его место и вскинул лук.

Савват пожал плечами, припомнил чертей и карлиц-куртизанок, вздохнул обречённо и поднёс свисток к губам. В ту же секунду фигуру скрючило, и сложило пополам, её руки вскинулись к голове и прижались к ушам, словно она встала рядом со звонящим колоколом.

— Не понял… — прошептал Савват, растерянно всматриваясь в темноту, и ещё раз подул в свисток. Фигура снова скрючилась и ответила ему воплем от которого всё вздрогнули, а Золтан улыбнулся, расправил плечи, натянул тугую тетиву и пустил её.

Стрела чиркнула в районе шеи, фигура отшатнулась назад и упала.

— Что это было, чёрт дери?.. — спросил Савват дрожащим голосом и очертил круг по груди. — Колдунство какое-то? Что за свистулька чудная?

— Смотри щенок, внимательно смотри. Не видал ты такого, не показывал я тебе. И надейся, слышишь меня… в ночи молись Всематери, чтоб больше такого никогда не видеть. И прости меня. Все меня простите. Не мог я мимо пройти, — шептал Золтан.

Фигура неуклюже поднялась на ноги, от её головы отделился серьёзный лоскут, то ли часть скулы, то ли щеки, то ли челюсти.

— Бес меня забери! Живой! — прокричал Савват.

Золтан снова натянул стрелу, прицелился чуть ниже тазобедренного сустава и поочерёдно выпустил туда стрелы, которые держал наготове. И двух бы хватило, чтобы полностью отделить ногу от тела, но Золтан специально взял с запасом и положил стрелы внахлёст. Цель упала и теперь беспомощно барахталась на земле.

— Теперь надо спалить, — ухмыляясь, проскрипел Золтан. — Стрелки! Огню! И залп. Сразу залп!

По его команде почти слаженно, стрелки потянулись к своим поясным сумкам, достали оттуда тряпицы, перемешанные с соломой, намотали их на наконечники заряженных стрел, полили их маслом из дополнительных фляг и подожгли от факелов.

— Огонь! — скомандовал Золтан.

Град огненных комет устремился сквозь темноту к беспомощной цели. Стрелы разбивались рядом, разбрасывая огоньки по земле, пролетали мимо, и лишь несколько воткнулось в лежачую цель.

— Вот, псы, — ругнулся Золтан и недовольно покачал головой. — Что по темноте разучились стрелять? Вас опять под Василевск сводить?

— Ещё раз! — закричал Савват, пытаясь придать своему голосу смелости и с испугом поглядывая на командира. Таким он его ещё не видел.

Со всех сторон послышались удары арбалетов о землю, скрежет колёс, скрип натягивающейся тетивы и отборные ругательства.

— Быстрей, собаки! Нечистая ждать не будет! — прошипел Золтан.

— Смотри, командир. Встаёт!

Золтан хмуро повернулся и оскалился. Фигура действительно вставала. И нога и голова вернулись на место.

— Цельсь! — прокричал Савват. — Пли.

Зычно ударили натянутые струны. Град огоньков устремился к цели. В темноте что-то блеснуло, цель пришла в движенье, ловко увернулась от части стрел и часть отбила, словно кошка лапами.

— Ты смотри, голыми руками что ли ловит? — присмотрелся десятник. — Это что ж такое? Покойник незаложный? Нам чего делать-то, командир? Если ж он не убивается!

— Заряжай, — приказал Золтан, оставил позицию и пошёл к своей сумке.

— Слышали его? Заряжай! — поддержал Савват и повернулся к Семёрке и Восьмёрке. — Тащите-ка мою игрушку.

— Расступись! — крикнул Четверка, растолкал арбалетчиков, вскинул лук и начал посылать стрелу за стрелой в сторону цели.

Нечистая снова издала леденящий вопль и, отбивая стрелы, пошла вперёд. Они были ему нипочем. Последний залп почти в упор, тварь даже не отражала. Дала утыкать себя словно ижа и перемахнула через первый из оборонительных щитов. Бойцы отхлынули назад без всяких команд, часть успела перезарядить и снова дала залп. Без толку.

— Мечи наголо! Колоть тварь! Не давать победить! — заорал Золтан, схватил колчан с земли, перекинул через плечо, пошёл полукругом вокруг цели и стал посылать стрелы одну за одной.

С каждым попаданием чудище чуть вздрагивало, дышало тяжёло и сопело, но не двигалась секунд пять или шесть, изучая сбившихся в кучки стрелков, не решающихся сделать первый шаг.

— Расступись, мать твою! — послышался крик Саввата.

Не был он таким уж асом среди стрелков, и с луком и с арбалетом показывал результаты чуть выше среднего. Но звание Двойки носил не зря — когда отряд отступал и сокращал дистанцию, он и пара его протеже начинали наступать и били врага с двух-трех шагов, оставляя от штурмующих позиции гору трупов, заставляли их отступать и снова оказываться под огнём всего отряда. Так и положил народу, чуть меньше чем сам Золтан.

«Игрушка» Саввата была чем-то средним между тяжёлым пехотным арбалетом и полноценной балистой, прицельный выстрел из неё был возможен только с бронированного фургона, бойницы или триноги, а натягивали её в четыре руки как минимум. Но била она куда дальше всего, что было в отряде. С помощью неё Савват любил подрывать боевой дух штурмующих их позиции, прострелив насквозь смельчака или даже офицера, который ошибочно посчитал, что находится в безопасности.

До цели было всего шагов пятнадцать, она не двигалась, а Савват был очень смелым. Он выстрелил, уперев орудие в бедро. Ручная баллиста скакнула назад и вверх, чуть не расшибив ему голову. Заряд достиг цели. Чудовище завыло, повалилось на спину и завопило, сжимая сквозную дыру в брюхе.

Золтан не стал кричать приказы, их всё равно никто не воспринимал от страха и напряжения. Тренированным движением откинул колчан за спину, раздвинул тетиву, протиснулся в лук, освободил руки, сорвал с земли зажжённую масляную горёлку и опрокинул её содержимое на тварь.

Вот теперь тварь завопила и загорелась по настоящему.

В полной тишине, словно парализованные стрелки смотрели как догорает нечистая, как в ночи растворяется её вопль и как от её отвратительной наружности не остается и следа, кроме кучи вонючей грязи.

— Всематерь меня защити, — прошептал Тройка, не в силах отвести взгляд от дымящихся останков. — Я чуть не обоссался.

Золтан не ответил, неотрывно смотрел туда же, словно ожидая какого-то подвоха. Савват первый пришел в себя, раскрутил флягу, жадно отпил несколько глотков и вылил её содержимое на свои пропотевшие и всклокоченные волосы.

— За такие страсти маловато мешка будет, — проворчал Четвёрка. — Честно, братцы, я один момент я подумал, что оно щас рвать начнёт, как бешенный пёс бросится. Глаз у этой твари я не разглядел, но словно в них и увидел картину эту. Эй, Золтан. Прости, что говорил о тебе за глаза. Ты ещё не стар отряд вести. Мне бы твои яйца. А я думал ты по тупости своей людей не боишься и на них волчарой смотришь.

— Тихо, — прошептал Золтан, не поднимая глаз.

Савват слишком поздно почуял неладное. Успел услышать топот босых ног, лишь за шагов двадцать или тридцать. Второе чудище вмиг перемахнуло через заграждение и врубилось в одного из стрелков, переломив его пополам ударом когтистой лапы.

Раздался вопль, затем крики и начался хаос. Порождение мрака больше не стояло на месте, ожидая их стрелы, оно мелькало в свете факелов и горелок сгорбленной тенью, распрямляясь, чтоб кинуться или ударить.

Савват единым движением извлёк меч и стилет и двинулся навстречу. Его мало заботили вопросы чести, он специально зашёл за спину и, хорошо оттолкнувшись ногой, вогнал оба лезвия твари в спину на всю длину. Он ожидал, что тварь если и не сдохнет, то хотя бы отвлечется, но вместо этого она увлекла его за собой, словно дикий и необъезженный конь, которого он посмел в первый раз пришпорить.

Оружие завязло в теле плотно, что было очень необычно, ведь Савват бил точно под рёбра снизу вверх. Он упёрся ногами, надеюсь хотя бы замедлить, но было похоже что он пытается остановить быка. Стрелок не робкого десятка подбежал слева, крутанулся и с двух рук обрушил на череп твари свою палицу. Что-то хрустнуло и Савват оказался лицом к лицу с нежитью, шею которой развернуло от удара под неприятным углом.

Оно зашипело, и попыталось схватить Саввата, но запуталось в своих же руках. Подошёл Золтан. Неспешно и очень внимательно разглядел тварь, достал из пальцев стрелу, натянул лук в полную силу, приставил к черепу твари и спустил.

Свистнуло.

На удивление стрела не прошла на вылет, а застряла. Когтистые руки мирно опустились, чудище ослабло и осело на колени.

— Серебро, — протянул Золтан. Савват уставился на свои побелевшие пальцы и наконец отпустил рукоятки. — Нечисто тут дело.

— Нечисто? — заорал Савват. — Ты куда нас завёл, командир? Сколько тут этих тварей? Сколько мы протянем? Отвечай, старик!

— Тварь-то одна. Умирать не хочет.

— Как это одна? Первую мы спалили! — закричал Савват. — Ты с ума сошёл, Золтан? Поехал кукухой? Мне командование брать и людей уводить?

— Присмотрись. Они одинаковые. Размер один в один, как две капли воды. Не бывает такого. Ни в природе, ни у них… на той стороне.

Вдалеке снова завыло. Бойцы дрогнули, опустили оружие и сбились в кучу в центре, опасливо озираясь в темноту.

— Что делать? Отвечай, старик! — орал Савват.

— Я… я не знаю. У меня не так много осталось, я давно не охочусь. Щас, родненькие. Щас. Есть кое-что.

Не обращая внимания на кричащего Саввата, Золтан снова бросился к своей сумке, пнул её и вывернул содержимое. Понимая, что от старика уже нет толка, Савват, вырывал из мёртвой туши своё оружие и повернулся к отряду.

— А ну собраться! Вы что, собаки, первый день в бою?! Поднять оружие! Заряжай! Готовьсь! Стройсь!

— Щас, родненькие, щас, только прицелится дайте, — причитал Золтан, роясь в своём хламе.

Бойцы не были ни собраны, ни готовы, когда тварь снова перемахнул через щиты. Они смотрели на своего ополоумевшего командира и просто не смогли взять себя в руки. Савват бросился в атаку, тварь ловко пригнулась к земле от его удара и тут же отбросила его нелепым толчком в грудь. Кирасу вмяло, Саввата шмякнуло об землю и ещё больше прошиб себе дыхание, захрипел и затрясся, но поднял голову, чтобы увидеть, как тварь снова начнёт рвать его бойцов.

Золтан вскинул лук, слегка натянул тетиву, прищурил глаз и отпустил пальцы.

Тонюсенькая цепь, примотанная к лёгкой стреле, упала на подходящего мертвяка, словно была громадной якорной цепью галеона. Вмиг разбила его, словно град камней со стены, скрутила, утянула к земле и прижала под своим весом. От его чёрного тела пошёл пар и удушливый запах гнилости и горящей плоти.

Золтан с прытью, словно ему снова было двадцать, вырывал из колчана три стрелы, запрятал их между пальцами, не жалея коленей, прыжками дорвался до твари и всадил ей все три стрелы в голову и руки, пригвоздив её к земле. Отбросил от себя лук в сторону, словно мусор, в изящном подкате ушёл вниз, обхватил чёрную голову, прижался к ней своим лбом и что-то прошептал. Вдалеке хлопнуло, как от бомбарды, цепь покраснела, раскалилась и вдруг испарилась в воздухе, тварь дёрнулась и затихла. В той стороне откуда пришло чудище затрещало и засияло зарево от быстро расходящегося, словно по сухому лесу, пожарища.

— Убили? — прохрипел Савват. — Скажи, что убили! Перекличку давай! Де… десятник!

— А колодец? — ледяным тоном спросил Золтан едва отошедшего от ступора десятника. — Вы осмотрели колодец?

— Ну… ну да, командир. Трупы там накиданы. Нельзя пить.

— А на дне там что?

— Так мы ж м… энто, не спускалис туда. Вынсоко, да и зачём?

— Дура-а-ак, — протянул Золтан и развернулся к чёрной дыре, вокруг которой они и возвели свои укрепления.

Чёрная рука уже перемахнула за его борт, а за ней и чудище, на котором не было и царапины. Пустые глазницы встретились со внимательным взглядом Золтана, прошлись по перепуганным лицам бойцов. Чудовище распрямилось в полный рост, с паром вытолкнуло из себя воздух и завыло.