Не влюбляйся в тёмного мага! Избранная невеста (СИ)

Глава 8 О сомнительных приключениях

Поужинала Дарнари в одиночестве и даже успела задремать. Проснулась от четкого ощущения — на нее смотрят. И от этого взгляда не было страшно. Волнительно, будоражаще. Он словно ласкал ее, любил, воспламенял. Рождал смущение и непонятную ей самой почти-робость. Он заставлял забываться и забывать о том, кто она, а кто этот мужчина, который стоял в дверном проеме и так жадно, так пристально смотрел.

— Чудесно смотришься, луна моя, — его голос прозвучал глухо, словно через силу.

Шаг. В комнате темно, но она отчетливо видит, что его глаза светятся… тьмой. Она заполняет собой белок, расцвечивает зрачок, проникает в самую суть, заставляя дрожать от чужого желания.

Кажется, по спине течет капелька пота. Дышать вдруг становится невыразимо трудно.

— Ты спишь почти одетой, — его голос звучит необычайно мягко, как будто укоряюще.

Она должна была закрыться, сбежать, заткнуть уши, чтобы его не слышать, а вместо этого встает с постели.

— Мессир… — похоже, как будто будоражащий шепот разлился игристым вином по венам.

Что за соблазнение эти чувства! Заставляют оттолкнуть прошлое, поверить, переворачивают жизнь с ног на голову!

— Ты будешь прекрасна… еще прекраснее, — один удар сердца — и он рядом. За ее спиной. Он обнимает, сводит с ума, забирает душу.

Чужое дыхание щекочет шею, а горячие ладони приподнимают рубашку. Это его рубашка — другой одежды во дворце у нее просто не было. А она так устала, что стыдиться сил тоже не осталось.

— Мне нравится, как ты выглядишь в моей одежде, — ладонь ложится на обнаженное бедро, и ее дрожь усиливается, — но еще красивее будет смотреться твоя обнаженная кожа в свете лун… однажды, совсем скоро, я увижу ее, — губы обжигают плечо и прикусывают мочку уха, отчего Дари почти повисает на мужчине.

Губы пересохли. Никакой прагматизм, никакая разумность не способна сейчас остановить от глупости. Таять в его руках. Дрожать от восторга, чувствуя, как растекается жар по телу.

Горячая ладонь перемещается на живот, вызывая всхлип.

Кончики пальцев на ногах поджимаются, руки сжаты в кулаки. Она сейчас просто упадет, не выдержав накала ощущений.

— Такая хорошенькая. Капельку бесстыдная. Свободная сейчас от своих собственных оков и страхов… — его зубы прикусили шею, обвели контур второго уха, подули.

— А-ааах…

Нет слов. Все кружится каруселью. Как путник в пустыне мечтает о воде, она желает хотя бы еще одного касания. Того, что облегчит муку, освободит.

— Не так скоро, моя воинственная…

Тихий смешок.

Ее подхватывают на руки, прижимая к стене и вынуждая обхватить талию Даркарена ногами. Еще ближе. Так, что невозможно скрыть, насколько он желает ее. Черные глаза нестерпимо сияют, по коже мага то и дело мелькают темные искры, а дыхание становится прерывистым.

Он не сводит с нее глаз. С нее. Обычной, ничем и никогда не выделяющейся. Завтра она подумает о том, что ему нужно сильнее — ее род и магия — или она сама. Принцы не женятся на служанках. Есть повод задуматься и стать сильнее. А вот на… Вот Тьма!

— Какие у тебя интересные мысли, — он читал ее.

— Дарк… Ммммм!

Ее не дали продолжить возмущаться. Вот он, долгожданный поцелуй. бешеный шторм, напор, жажда, желание. Не спрашивал — покорял. Брал то, что считал своим, но зажигал ее своей страстью.

Тяжелая ладонь нашла сквозь ткань рубашки чуть напрягшуюся грудь, сжимая ее. Лаская ее, нежа, доводя до исступленных криков и всхлипов.

Так, что она не помнила ни своего имени, ни того, почему оказалась здесь, ни того, чего именно боялась. В этот момент она отдавала ему частичку своей души. Тому, кого не могла не полюбить. Тому, кого не могла отпустить.

Горечь мыслей смешалась с немыслимым наслаждением, растеклась по венам, воспламеняя, и взорвалась оглушительным фейерверком, ослепляя и опустошая.

Даркарен тяжело дышал, уткнувшись лбом в ее плечо.

— Как мальчишка, м-мрак! Дари-и-и, — ленивый поцелуй в шею, — придется тебе найти платье с высоким воротом.

О чем это он?

Черные глаза мага стремительно возвращали фиалковый цвет. Только он был слишком насыщенным. То и дело скользили темные искры.

Голова была ватной, мысли лениво копошились, словно не желая беспокоить. Это ненадолго. Ее уже подтачивало волнение, просто не было сил встать на ноги.

Темный решительно поддержал под попу и в несколько шагов уложил на кровать.

— Сейчас вернусь, dayre, главное, не вздумай никуда сбежать и ничего себе надумать, — сверкнул глазами.

При мысли о том, зачем он ушел, стало еще жарче. Нет, она прекрасно знала о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Трудно уже не знать, учитывая то, где приходилось работать. Но испытать хотя бы часть этого на себе… Интересно, если они дойдут до конца — это будет еще восхитительнее?

Щеки горели. Тело все еще было расслабленным, разнеженным. Рубашка сползла с плеча. Что бы сказали родители, увидев ее — такой?

— Я ведь просил не думать. Сейчас тебе это явно вредно.

Он был совсем другим. Не строгим и отстраненным. Как будто сам сбросил с плеч непосильную ношу.

Голова чуть кружилась. Мужчина протянул ей мокрое полотенце. Не сразу поняла, что предлагает, а потом…

Демоны бездны, как хорошо, что он отвернулся! Даже на другой конец комнаты ушел! Она быстро привела себя в порядок, но так и осталась в чужой рубашке. Правда, тут же юркнула под одеяло.

Прогнулась кровать.

Ее бесцеремонно подтащили с другого края и прижали к боку.

Темные волосы мужчины были сейчас распущены. Лишь чуть короче ее. Иссиня-черного, стального оттенка. Пальцы буквально чесались от желания погладить эту красоту.

— Можно? — сорвалось с губ.

Весь контроль рухнул в бездну. Темную, непроглядную бездну.

— Пожалуйста, — лицо лорда дарх Неаррона было снова бесстрастным, голос звучал небрежно, но она всей кожей ощутила его нетерпение.

Заманивает. Пальцы зарылись в густые мягкие пряди. Хотелось застонать от восхищения. Но вместо этого она подняла голову, стараясь не думать о том, что хоть лорд и в штанах и рубашке, но они лежат в одной постели и слишком близко, и спросила:

— Скажи, если ты не отдавал приказа убить моих родителей, что с ними случилось? Ты сказал, что это случайность. Что они послушали не того. Как это понять?

Мужчина прикрыл глаза. Недоволен вопросом? Устал? Зачем она вообще задала этот вопрос именно теперь?

Однако, спустя несколько минут, он ответил.

Лорд Тьмы взял ее ладонь в свою, поглаживая большим пальцем тыльную часть и словно не смотря в ее сторону.

— Это было уже довольно давно. Тебе ведь около двадцати лет?

— Девятнадцать, — тихо уточнила. Туман магии, что окутывал их прежде, рассеялся, мысли обрели ясность и четкость. Интересно, сколько лет самому Даркарену? Задавать этот вопрос показалось нетактичным, в официальных же источниках возраст правящей семьи указывался лишь примерно.

— Значит, тогда было года два. Неудивительно, что ты ничего не помнишь. Искарон и Рэния Дэмуэ — твои отец и мать — были достаточно сильными магами. Отец — огневик, а вот мать у тебя темная, дар ты взяла от нее. Они работали в охране дворца. Вернее, работал отец. Твоя мать была талантливой магичкой, и даже одно время преподавала в Академии, а потом ее позвали в Отдел по борьбе с несанкционированным применением темной магии. Думаю, с этого все и началось.

На мгновение в комнате воцарилась тишина. Казалось, мужчина не хотел продолжать рассказ, но, в конце концов, заговорил снова. Его пальцы рассеянно продолжали поглаживать ее руку, а второй рукой он обнимал ее за талию.

— Твой отец был очень… прямолинейным человеком, ему было не место во дворце, — она промолчала. Поняла, что принц не вовсе не хотел оскорбить — говорил все именно так, как видел сам, — он говорил правду так, как ее видел, независимо от того кому, как и где ее говорит. Даже… моему отцу. Император ценил его именно за это. Цинично. Я не одобрял подобного и много раз просил Его Величество убрать Искарона из дворца, особенно когда его жена родила.

— Вы с ним… ссорились?

Он как минимум ровесник отца. Или старше. Но сильные темные и взрослеют совершенно иначе, не говоря уж о полукровках.

— Я — нет, — спокойно ответил лорд Дарк, — как я и говорил — я ценил его искусность в магии, силу и преданность престолу. Но отец сделал барона Дэмуэ громоотводом. Все недовольство, которое могло излиться на императора, выливалось на прямолинейного барона. Искарон считал, что он меня раздражает, что я готов его в любой момент подставить и удалить из столицы. Глупо с его стороны.

Судя по тону, Даркарен действительно не слишком высоко оценивал некоторые качества отца. Горько думать — но принц был действительно прав. Не было в ее степенном, добром, часто уставшем, но любящем родителе, той смекалки, того хитроумия, что помогло бы стать не пешкой в чужой игре, а самостоятельным игроком.

— Значит, не ты его подставил? Но почему он вызвал недовольство императора? — нужно выяснить все до конца. И зачеркнуть, наконец, прошлое. Навсегда.

— Его убедили в том, что я хочу его подставить. Я же не собирался бегать за каждым служащим и убеждать в том, как именно я к нему отношусь, — мужчина чуть дернул уголком губ. Злится. Имеет полное право.

— Тогда что случилось?

— Именно это и случилось. Несколько умело разыгранных сцен — и чета Демуэ при странных обстоятельствах исчезает из столицы вместе с ребенком. А вместе с ними исчезает очень ценный артефакт, в разработке которого участвовала твоя мать.

Принц помолчал, откинувшись на подушку и бездумно смотря в потолок. Она думала, уже не заговорит, но он, кажется, решился закончить невеселую историю.

— Далеко не сразу мы разобрались, в чем дело. Более того, до сих пор некоторые детали той истории остаются покрытыми туманом. Твоим родителям не было нужды бежать. Им всего лишь нужно было открыто обратиться хотя бы и к самому императору за помощью. Они же повелись на провокацию и… все закончилось так, как закончилось. Мне жаль, — в голосе темного вспыхнули какие-то странные нотки.

Миг — и он уже не расслабленно лежит — а нависает над ней, не сводя засиявших жадных глаз.

— Жаль, — повторил, — что их бегство и смерть оказались напрасными. Но еще больше жаль, что они так издевались над тобой, по невежеству заблокировав дар. И уже совсем не жаль, что вся эта история привела тебя ко мне… — добавил, склоняясь еще ниже.

Резкие слова чуть не сорвались с губ, но Дари заставила себя смолчать, плотно сжав губы. А ты что хотела? Правда часто бывает неприятной. Чужие слова могут казаться сколь угодно жестокими, но правда одна — все уже случилось. Прошлого не изменить. Родители свою цену заплатили. И она заплатит — чтобы исправить их ошибки. И построить собственную судьбу.

Хватит. Хватит позволять силе руководить своими поступками. Теперь пришла пора действовать самой. И она справится. Ради их памяти. Ради младших. Ради себя и того чувства, что живет и дышит в сердце.

Как только она приняла решение — накрыло какое-то даже не облегчение, а умиротворение и спокойствие.

— Хотелось бы мне знать сейчас, Дари, какие интересные мысли бродят в этой скромной головке, — тихий шепот заставил сердце стучать чаще, — я могу шокировать тебя своим отношением ко многим вещам, — он перекатился и сел рядом. Посмотрел уже серьезно, без усмешки, — но уже поздно решать меня бросить, темная моя ведьмочка.

— Я же не ведьма, — усмехнулась чуть удивленно.

— Зато по характеру — вполне! Даже не знаю, что хуже — ведьма или проклятийник?

От дружеской, теплой подначки стало легко-легко.

— Мама не знала, что она — Элигар?

— Нет, — уверенно заметил темный лорд, — иначе Рения бы не смогла это скрывать. Герб Элигар в императорском Совете по-прежнему потушен, а место опечатано. И, если уж мы заговорили об Элигар… у нас пять часов на сон, — сообщил уверенно, — после этого мы отправляемся в Ал-Арот. Это родовые земли Элигар. Ты должна принять наследие.

Неожиданно. Таких резких и быстрых действий она не ожидала даже от Дарка. Но он снова прав. Она и сама об этом думала. Об этом говорил и Мирай. Время пришло. Ее время.

Мужчина рядом пророс в сердце, обосновался в душе, и никуда оттуда испаряться не торопился. Когда благодарность и приязнь переросли в симпатию? А симпатия — в любовь?

Тихо любуясь на четко очерченный профиль темного, Дарнари сама не заметила, как быстро и спокойно уснула.

Даркарен же не спал почти до самого рассвета. И, наверное, даже хорошо, что Дари не слышала его мыслей, не ощущала эмоций.

Темные жестоки, сильны, обладают поганым характером и вспышками агрессии, если вовремя не избавятся от излишков магии. А еще темные никогда не прощают предательства и никогда не упускают свое. И неважно, что это — древний артефакт или юная магичка, чья сила так приятно пахнет древней мощью и прорастает в сердце острым шиповником.

Если темный испытает не только привязанность, но и любовь — то не отпустит уже никогда.

Уже на рассвете, когда светило окрасило небо нежно-сиреневым, как чьи-то наглые глаза, цветом, они были за тысячу локтей от столицы.

Там, где уже ярко сияло на небосклоне тускло-голубое солнце, освещая закрытые, мертвые без хозяина земли.

Земли, которые стояли такими уже много сотен лет. Земли, которые она теперь должна будет защищать. И от этой мысли на сердце становилось теплее, и ощущение, что все, наконец, идет правильно, исключительно и единственно верно, не отпускало.

При мысли о прошедшей ночи хотелось нестерпимо краснеть. Да, до главного блюда дело не дошло, но и того, что было…

Хватит! Не о том сейчас думать нужно.

В брючном костюме было неожиданно удобно. Без кучи юбок она чувствовала себя легче. Более свободной, более спокойной и уравновешенной, словно оставила часть женской мишуры в столице.

— Что делать дальше, милорд?..

Недовольный взгляд в ответ. И как же еще вас прикажете называть? По имени? Настоящему или выдуманному? По фамилии?

— Дарк. Для тебя — Дарк. Тебе не кажется несколько странным обращаться на “вы” к тому, с кем… — он оборвал себя, что-то фыркнув под нос и качнув головой, — одним словом, Наша невеста может совершенно точно обращаться к Нам по имени, — закончил с легкой коварной улыбкой.

Вот же змей!

— Как прикажете, мил… Дарк, — пропела как можно более ласково. В эту игру можно играть вдвоем.

Обернулся и подошел вплотную. Ни следа бессонной ночи и усталости. Высокий, красивый, сильный хищник. Тьма стекает каплями с иссиня-черной косы, тьма кипит внутри, тьма смотрит зверем из его глаз.

— Моя милая, пакостная леди, — теплые пальцы ухватили за подбородок, не давая отвести взгляд, — запомни кое-что хорошенько. Ты никуда от меня не денешься. Это понятно? Так что привыкай. В том числе — и звать меня по имени, когда мы наедине или в узком кругу близких.

Глаза в глаза. Вызов? Вовсе нет. Ему нравятся эти подколки, нравится их маленькая невинная игра. Возможность хоть немного расслабиться и не думать обо всем, что скрывает будущее. Принцу вдвойне тяжелее.

— Упрямая, — показалось — или ее только что одобрили? — за каждое неправильное обращение ко мне будет следовать наказание, раз уж ты не понимаешь по-другому, — вздохнул, проведя ладонью по ее волосам.

Точно змеище, слов нет! Хитрый змеище, мудрый!

— Например, — его глаза совсем близко. Тьма завораживает, собственная тьма — откликается, стремится вперед, желая сплестись с этой силой. Даже метка на запястье, та самая метка зимы, начинает мерцать сильнее, — я. Буду. Тебя. Целовать, — выдыхает прямо в губы, — Дари, целовать не только в губы, — почему же так жарко-то! Ведь вроде ветер ледяной! — А если ты назовешь меня неправильно второй или третий раз, то наказание будет удвоено.

Он стоял на ледяном ветру, на каменистом склоне, в плаще, накинутом поверх камзола, и совершенно не мерз. Кровь альгарилов.

— Ло… Дарк! — осеклась под торжествующим взглядом и искренне засмеялась про себя, — это шантаж!

— Да, моя леди, — темный лорд усмехнулся! Темный лорд чуть склонил голову, словно заново ее рассматривая. И, была готова поклясться своими любимыми пирожками с сыром, он явно задумал какую-то пакость! — именно так это и называется. Я вдруг понял, что шантаж — мое призвание.

Правда, он тут же посерьезнел, качнув головой.

— Вот что… пойдем ближе к границе. Где-то здесь начинается магическая преграда. Капнешь на нее своей кровью. Этого должно хватить, если душа твоего предка готова тебя признать новой наследницей.

Не душа, а весь предок в полном комплекте, но это уже мелочи.

— Хорошо.

Страшно? Совсем капельку. Но скорее росло внутри предвкушение. Окончательная уверенность в переменах.

В том, что все вскоре будет иначе. Совсем иначе. Обязательно. Непременно.

— Возьми, — ей передали короткий кинжал.

Что ж, такой мелочи их точно не остановить.

Шаг вперед. К размытой границе, за которой все застлано туманом.

Укол.

Несколько капель крови, ярко вспыхнув, впитываются в невидимую взгляду границу.

Рокот. Он нарастал изнутри, накрывал валом, так, что, казалось, на них сейчас сойдет лавина. Если бы Дарк не обнял ее руками за плечи — наверное, отпрянула бы, просто машинально, на инстинктах.

Но он не позволил.

И оставалось замереть — и завороженно смотреть, как ярко вспыхивает голубым светом невидимая прежде преграда, как покрывается трещинами и рассыпается осколками. Как открывает их взгляду огромную долину внизу, между скал. Даже отсюда можно было разглядеть зеленые пятна лесов, водопады на другой стороне, какие-то далекие, но весьма многочисленные здания.

И, самое главное, — дворец. Огромный дворец из иссиня-черного камня со светлыми прожилками. Он не казался мрачным, скорее, величественным. Символом могущества. Символом власти. Магии. Летящие контуры, острые шпили башен, арки переходов между ними.

— Как же… красиво…

— Впечатляет, — негромко выдохнул рядом лорд, — во времена Старой Империи умели строить.

“Конечно, сейчас все куда более убого. Нечего было истреблять старые рода. Все эти усобицы и борьба за сладкий кусок имперского пирога”, — в мысленном голосе объявившегося предка звучала горечь. Однако, лорд Мирай быстро взял себя в руки и сменил тему. — «А сейчас вызовите транспорт. Пешком вы не дойдете. Я хорошо постарался защитить себя от неожиданностей».

— Дари?

“Как?” — и быстрее бы выяснить, пока темный ничего не заподозрил.

“Произнеси “jae katar vert” — и твоя кровь позовет. До скорой встречи”…

Мирай исчез. Как она объяснит это Даркарену? Стоит ли сказать правду?

— Дарнари, все в порядке?

— Да, — нахмурилась. Древний язык. Его тоже придется выучить. — jae katar vert!

Взвыл ветер. Хлесткий порыв застал врасплох, едва не опрокинув вниз, на камни.

Хорошо, что Дарк успел подхватить и крепко прижать к груди.

— Что происхо…

Темный осекся — и было из-за чего.

Прямо перед ними парил… парило… наверное, назвать это создание лошадью было бы оскорблением.

Тонконогий, черный, как ночь, с мягкой пушистой гривой и роскошным хвостом. А еще — с тремя рогами. Двумя узкими и длинными — на лбу, а третьим — небольшим, почти у носа.

Зверь ударил копытом по воздуху, взмахнув огромными темными крыльями.

— Тиал! Тьма, они же считались вымершими!

Конь-тиал ехидно заржал, кося темно-синим глазом. И слишком много в нем было разума для обычного скакуна, пусть и очень красивого.

— Как ты его вызвала? Впрочем, неважно. Время поджимает, давай, иди первая. Если уж он отозвался, то не уронит.

Ее подхватили и усадили прямо на спину парящему существу. Под… бедрами упруго перекатывались мощные мышцы. Она села — и в один миг ощутила, как тело обволакивает магия. Каким-то внутренним чутьем осознала — теперь она точно не упадет.

“Тиал никогда не уронит детеныша! Неразумный жеребенок,” — чистый возмущенный голос возник в голове из ниоткуда, заставив дернуться. Сзади легко уселся лорд, шлепнув заартачившегося зверя по крупу.

Обернулась, сжав ладонь темного.

— Он… говорит!

— Ну, еще бы. Подозреваю, у него теперь мыслеречь не будет закрываться, не обращай внимания. Тиалы сильные телепаты, и они разумны, — в голосе мужчины звучало предвкушение. — Вперед!

Вихрь. Вот как это можно было назвать.

От скорости перемещения заложило уши, но уже через несколько ударов сердца они пересекли долину, в которой царило лето, и оказались даже не у ворот — прямо на огромной площадке на крыше замка.

“Приехали! Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны!” — добавил тиал совсем уж дикую фразу.

— Что?!

— Что он сказал? — Даркарен смотрел с интересом. Не слышал?

— Потом, — мотнула головой. Солнце медленно всходило. Время убегало сквозь пальцы.

“Меня зовут Агарон. И я буду ждать тебя живой, наследница. Последняя надежда Элигар”.

Величественный зверь переступил копытами — и свечой ввинтился в небо, растаяв в один миг.

То есть как это — живой? Они как договаривались? И живой надо, и здоровой. Уважаемый предок, кто-то опять сильно не договаривал! Впрочем, не впервой. Справится. Отступать просто некуда, да отступить теперь — бесчестье и позор навеки.

Решимость. Вот, что Дари сейчас ощутила. Именно с такой решимостью ее предки кидались в бой даже с раскладом один против сотни. Не отступать. Не сдаваться.

Но едва нога ступила на выложенный мозаичными, неожиданно светлыми плитами пол, она ощутила… умиротворение. Радость. Пока робкую, недоверчивую.

Замок…

— Он живой! Он… рад мне!

— Да, — Даркарен словно прислушался к чему-то, держа ее за руку, — раньше замки умели делать “с душой”.

Они вошли через неприметную полукруглую дверцу. Коридоры. Пустые, гулкие. Пыль и тишина. И так грустно стало вдруг, так остро чувствовало сердце эту тоску брошенного существа…

Даже на красоту коридоров не обратила внимания. На мозаики, которые иллюстрировали жизнь прежних хозяев замка. Бои магов, их развлечения, исследования, уроки…

— Душой? — переспросила.

Дари чувствовала — ее тянет туда, наверх. Именно наверх, выше, на самую высокую башню, а вовсе не в подвалы.

— Раньше при строительстве таких вот родовых замков основатель часто либо отдавал часть своей души, либо же один из его кровных родственников добровольно приносил себя в жертву на алтарном камне — и становился “душой замка” — его вечным хранителем, — спокойно пояснил маг, — что — Черная Смерть тебе этого не рассказывал?

Нет, она не покраснела. И так догадывалась… Как она могла подумать, что хоть что-то от него укроется? Даже если это известие о том, что основатель рода Элигар не так мертв, как бы многим хотелось.

— Нет, — качнула головой — у нас было много других тем для разговоров, а времени — мало.

Шаг. Еще шаг. Она почти бежала, чувствуя, как внутри что-то отдается эхом этой боли. Тянется, вырывается наружу, заставляя ускорить шаг.

— Тьма, твоя сила слишком нестабильна! Дари, назад!

Конечно, она не послушала. Просто не имела права сейчас. Она должна спасти род. Вернуть Мирая. Чего бы это ни стоило. Преданность семье у темных в крови — не врали древние трактаты. И очень не хотелось бы, чтобы Дарк встал у нее на пути, пусть даже во имя ее собственной безопасности.

Однако, он не стал. Вместо этого ее схватили за талию и подняли в воздух, сгребая в охапку.

— Зов древнего замка силен, — лицо Даркарена было вновь бесстрастным и спокойным, — это может быть опасно в первые мгновения. Твой долг я признаю, но… Позволь помочь.

В ответ на короткий отрывистый кивок ее внесли на самый верх. Огромные кованые двери распахнулись беззвучно.

Зал. Такой же пустой, но не заброшенный. В нем нет пыли, нет ощущения затхлости.

Есть только одно — посередине стоит небольшой круглый камень, по поверхности которого тускло бегут сполохи.

— Силен. Сколько веков прошло…

По залу пронесся шелест. И все отчетливее он складывался в эхо слов: “Помоги! Оживи! Сохрани! Силу свою прими! Шиповника остры шипы, но как бываем слепы мы… Сквозь явь и бред, сквозь смерть и сон, вернется тот, кто предречен!”.

И снова “Прими! Спаси!”.

Шепот оглушал. Шепот входил в кровь. Шепот растекался ядом.

С неожиданной силой она вырвалась из чужих рук.

Невидимый ветер взъерошил волосы.

И Дари закружилась, полностью отдаваясь этому неистовому, пугающему танцу.

Засмеялась, зная, что ей вторит смехом сама земля. Эти стены. Эти горы. Эти воды.

Шагнув к камню, она уже знала, что делать.

Когда-то непонятные и страшные, слова Мирая Черной Смерти разом обрели ясность и простоту.

“Я в ловушке, но выход есть. Не нужно жертв — они лишь укрепят стены моей тюрьмы. Дай мне то, что никто иной дать не способен”.

— Я отдаю тебе мою дочернюю любовь, Мирай Черная Смерть. Мою безусловную преданность. Мою магию, что ты передавал своему роду сквозь века. Будь свободен!

“Нужно всего лишь пожелать”…

Ладони коснулись алтаря. Искаженные символы. Ловушка для создателя.

Их легко стереть… кровью. Силой, что течет в жилах потомка. Поэтому род и истребили. Не хотели и шанса оставить.

Она бы обманула, если бы сказала, что это было приятно.

Она бы солгала, если бы сказала, что не хотела изменить решение.

Она бы преувеличила действительность, если бы уверяла, что это тяжело.

И никак не ожидала, что за спиной вдруг встанет кто-то еще. И станет легче.

Этот кто-то положил свои ладони поверх ее собственных, и невозмутимо щурил фиалковые глаза, в которых плясало черное пламя.

— Я обещал, что больше тебе не причинят вреда.

И мир взорвался. Изменился. Сошел с орбиты.

Полыхнувшее пламя отбросило их прочь, но темный легко приземлился на ноги, продолжая прижимать ее к себе.

— Что ж… у нас нет времени задерживаться, Дари. Когда древний придет в себя — он сам пожелает пообщаться. У Долины Грез есть хозяин, и сюда не пройдет никто лишний. О наследстве вы поговорите чуть позже. Ты согласна?

Он спрашивал. Впервые — не решал все сам. Он признал ее если не равной, то достойной. И это стоило любого, пусть самого тернистого пути.

— Да, — ответила, повышая голос, что он расслышал в окружающем их гуле, — ты прав, возвращаемся!

В душе царило странное искушающее чувство свободы. Хотелось смеяться в голос и танцевать босиком по камням.

Полная магии, она не представляла теперь, как вообще ходила, дышала, даже могла чему-то радоваться раньше.

Жить. Любить.

Маги почти никогда не выживают при выгорании. Особенно, темные. Раньше она не понимала, когда слышала "Бедняга. Как они с ним жестоко, лучше б казнили", когда в газетах изредка печатали судебные процессы с магами. Теперь поняла. Осознала в полной мере.

Но сейчас все плохое казалось слишком далеким. Настолько, что, когда волшебный зверь домчал их до края долины, над которой медленно смыкался уже другой купол, защитный, она наклонилась к сидевшему позади мужчине, неловко мазнув губами по щеке — просто не попала в губы. К счастью.

Тьма тянулась к Даркарену. И она сама тоже — не будем врать.

В тот момент, когда они шагнули в закрутившуюся воронку тьмы, Дари думала, что этот день ей ничто не испортит, пусть она и еле стояла от усталости на ногах.

Как же она ошибалась. Как они оба ошиблись, когда хоть немного, но расслабились.

Этого словно ждали.

Но пока…

Они вернулись прямо в ее комнаты в Академии. Было решено, что дети пока останутся под присмотром охраны, леди Вилены и защитой лорда Шаэрона.

Мир словно перевернулся с ног на голову, и прошлая жизнь казалась блеклой тенью. Даже собственное поведение внушало едва ли отвращение. Куда делась та девочка, что бежала прочь их охваченной эпидемией области, спасая себя и детей? Ведь только на магов та проклятая лихоманка не действовала.

Жизнь — роду. Сердце — любимому. Честь — никому. Теперь, как никогда прежде, она понимала древних воинов и магов.

Даркарен. Защитник. Помощник. Спаситель. Хотелось стать достойной его. Он оказался… удивительным. Много работал, заботился о подчиненных, умел, пожалуй, быть и внимательным, и нежным, и терпеливым. Хороший сын и верный друг. Правда, еще он был высокомерным, холодным, жестким и нетерпимым к слабостям. И обожал контролировать все. Но кто без недостатков?

— Вот так не заметишь — а за тебя уже все решат, да, Ноби? — лукаво улыбнулась.

Пушистый был недоволен. Пропустил все самое интересное! Его — и не взяли?!

Как там лорд Мирай? Действительно ли у них получилось? Она больше не ощущала их незримой связи, и ее… не хватало. Когда успела привязаться к этому жестокому цинику? К тому же, несмотря на все его знания и умения, совершенно безумному. И до боли родному.

— Надо будет к Айри зайти, когда меня выпустят, — вздохнула, предвкушаю весьма скучный день под замком.

Даркарен поставил у двери собственную охрану и обещал, что вопрос с обвинениями будет улажен.

Она почти не волновалась и именно поэтому уже десятый раз перечитывала несколько фраз на плотном листе картона. Следующее испытание.

"Невеста высшего аристократа, без сомнения, прекрасна, умна, домовита и великолепно владеет собой. Она станет поддержкой и опорой своему мужу во всем. Но может так случиться, что на ваш дом нападут, а защищать, кроме вас, его будет некому. Женщина тоже воин. Слабой женщине не место в высшем свете — она погубит и себя, и свой род. Это испытание покажет, кто из прекрасных леди может стать действительно равной".

Тон этой карточки разительно отличался от других. Похоже, Ирий Шаэрон был безумно зол, когда придумывал это испытание.

И она бы ему посочувствовала — воевать с вредной темной ведьмочкой — это та еще головная боль. Но отдуваться почему-то сейчас приходится остальным невестам. Хотя испытание обещало быть однозначно непростым и крайне интересным.

И как она же сможет доказать, что способна защитить семью? Она не военная. Не шпионка. Не убийца. Пока еще толком не маг, хоть и старается активно осваивать все с азов. Очень многое предстоит еще сделать. Но лорд совершенно прав. Сколько раз сердце заходилось от ужаса за малышей? Сколько раз из-за ее беззащитности они могли пострадать?

Тьма внутри довольно пульсировала в такт мыслям. Перед глазами стояла цветущая долина в сердце скал. Ради такого дома научишься защищать. И даже с ее, пусть пока малыми, силами шанс придумать что-то весьма коварное есть. Женщине и необязательно брать противника исключительно силой.

Итак, что она может применить? Нельзя позволить, чтобы сила вышла из-под контроля. Нельзя допустить ошибки. Сложные проклятья… они всегда изощренные. Лорд Шаэрон даже отказывался пока о них говорить. Мелочь же противника отступить не заставит — разве что насмешит. Но это смотря какая мелочь.

Но план начал потихоньку вырисовываться. Хм. А что если так? Мысли по кругу.

До тех пор, пока прямо на месте не забылась тревожным сном, положив голову на учебник.

Пробуждение было внезапным.

Просто резко перешла из сладкого забытья в тревожное настоящее.

Вскинулась, чуть не упала со стула и протерла глаза. Перед ней сидел на полу незнакомый играсс. Огромный, угольно-черный и лениво щерящий клыки.

"Проснулась. Так всю жизнь проспишь! Суд через час. Темные ждать не любят. Тебе очень хотели "забыть" сообщить, но о тебе просили позаботиться. Давай, шевели лапками, одевайся, собирайся. Они просто хотят потянуть время и заодно обвинить Дарка в том, что он плохо выполняет свои обязанности".

Играсс не представился, да и разговаривал довольно покровительственным тоном, но, глядя на то, как Ноби прижимает уши и пытается слиться с фоном, возражать ему не хотелось.

— Как скажешь, — покачала головой, принимая нежданную помощь. Силу Рода, к которому принадлежал этот играсс, она уловила. Можно было не волноваться — не враг. — Где… это будет проходить?

"В зале Суда во дворце, разумеется", — фыркнули в ответ.

Кажется, ее волнение поняли.

"Мелкая, тебе нечего беспокоиться. Обвинения разваливаются, как карточный домик"…

Но она приобретенным чутьем ощущала некую недосказанность. Важную. Опасную. Только никак не могла ухватить ее за хвост — слишком много всего произошло за последнее время.

Успеет. В конце концов, они прорабатывали с Дарком самые разные варианты действий.

В ту секунду, когда она была готова, в дверь постучали.

— Войдите, — голос не дрогнул.

В комнату вошел лорд Анарис. Губы сжаты в тонкую линию, черные волосы небрежно перехвачены лентой в хвост, глаза — серьезные и холодные. Он зол, что она стала причиной беспокойства брата? Недоволен ситуацией в целом? Жаль, сейчас не спросить — за ними совершенно точно следят. Теперь она это ясно ощущала.

— Я прибыл, чтобы сопроводить вас на суд, леди Алари, — и голос такой… загробный.

За спиной маячат двое незнакомых стражей. Принц чуть наклонился вперед, подавая ей руку, и вдруг — подмигнул. Гадай теперь, что случилось с альгом Каири.

Когда они вышли из очередной воронки к дверям зала Суда… одним словом, раньше бы она сжалась. Опустила голову, постаралась бы сказаться как можно более незаметной. Теперь же и мысли об этом допустить не могла. Она Элигар. Она Проклинающая. Она наследница.

И слава всем предкам, что смогли прояснить ее разум и сорвать остатки чужих сетей!