Не тот год

Глава 3

ГЛАВА 3

Увидев, что хотел, я вернулся обратно в лес и дальше шёл вдоль опушки. Через пару часов заметил вдалеке две телеги. Бинокль приблизил картинку настолько, что я отлично рассмотрел их вместе с пассажирами. Всего там было семь человек. Из них две женщины в светлых платках. Трое мужчин носили бороды. Одежда людей мне мало что дала. К сожалению, я не мог точно определить её год. Тем более, если это крестьяне, то у них мода менялась долго и медленно. Они и в Великую Отечественную одевались немногим лучше, чем в самом начале века. Я в своей одёже на их фоне выгляжу натуральным барином. Впрочем, так всё и задумывалось.

«Ну, как минимум я не в двадцать первом веке точно. Что уже хорошо. Значит, ритуал сработал», — проскочила в голове мысль.

Понаблюдав за ними ещё немного и определив направление, куда они катят, я направился вглубь леса. Там нашёл приметное место с большим замшелым выворотнем. В яме под его корнями спрятал рюкзак с вещами и оружейный чехол. При себе оставил только ПММ. Снял в том числе и часы, взяв из мешка другие, те, что под старину — карманные на цепочке. Документы спрятал отдельно, поддавшись непонятному чувству тревоги.

За голенище левого сапога спрятал нож побольше, ещё один маленький тычковый закрепил на пояснице между широким кожаным ремнём и поясом штанов. Пистолет тоже сунул за ремень под правую руку. В карман пиджака убрал газовый баллончик. Если вдруг возникнут неприятности и недопонимание с местными, то лучше постараться не доводить до тяжёлых последствий. Лёгкий бронежилет нацепил поверх рубашки. Надеюсь, в этой эпохе его примут за специфическую жилетку. А защита мне была нужна. Точно нужна. После переноса способность творить наговоры пропала. Не навсегда, вовсе нет, я это ощущал неким чувством. Но несколько дней я не смогу использовать магию, полученную через Книгу волхвов.

Уже через четверть часа стал себя чувствовать, как в хорошо натопленной бане. Пришлось снять пиджак и нести его в руке. Потом пришла очередь бронежилета. Отошёл с дороги до ближайшей рощи и срубил там нетолстую полутораметровую жердь. К ней прицепил узел с верхней одеждой, спрятал там пистолет и закинул на плечо. Сразу стало намного удобнее и легче идти.

Ещё спустя час дорога поднялась на небольшой холм, с которого открылся хороший обзор на окружающую местность. Взгляд немедленно пристыл к линии электрических столбов с двумя рядами горизонтальных коротких перекладин в верхней части. Или это телеграфные? Подобная связь существовала даже в самом конце девятнадцатого века. Так что, это ещё не показатель того, что меня забросило в более позднее время. Как-никак, телеги с крестьянами что-то да значат.

Сверху я увидел вдалеке… деревню? Нет, село. Там хорошо просматривается высокая храмовая колокольня. В деревнях храмов и церквей нет. На несколько секунд появились сомнения в правильности решения идти к людям прямо сейчас. Наверное, стоило бы пожить в лесу и дождаться восстановления магического таланта.

— Да ладно, что там может со мной случиться? — буркнул я и зашагал к поселку.

В паре километрах от села позади меня появилась телега с одним человеком. Поравнявшись со мной, он притормозил:

— Тпрууу! День добрый, к нам в гости спешите?

— Здравствуйте. А куда же ещё? — ответил я ему. Отметил про себя слегка непривычный говор немолодого мужчины с короткой бородой и усами. Они неплохо скрывали неровный глубокий шрам на щеке и верхней губе. Одет он был в серую рубашку с коротким стоячим воротником и тремя верхними пуговицами, в застиранные чёрные штаны, заправленные в сапоги и короткий пиджак или нечто на него похожее.

— Запрыгивай, — предложил он. — Давай знакомится. Я Порфирий Егорович.

— Артём, — представился я.

— По каким-таким делам в нашу губернию, Артём?..

Мужичок оказался тем ещё клещом. Впился так, что не отцепишь. За двадцать минут совместной поездки он забросал меня десятками вопросов. Причём так ловко всё это вплёл в свою речь, изобиловавшую историями о его жизни, истории края, родного села и даже страны, что девять из десяти человек ничего бы из этого не поняли и в попытке поддержать беседу на чём-нибудь серьёзно прокололись. Меня спас большой опыт общения с людьми на своей работе. И по нему же я этого Порфирия Егоровича отнёс к категории битых жизнью матёрых волчар. Подобные бывают среди старых воров в законе и оперов-волкодавов, которым место уже на пенсии, но они всё ещё тянут свою лямку, давая тысячу очков форы «академикам».

К моменту, когда наше транспортное средство въехало в село, я узнал, что мои опасения оправдались. Всё-таки, ошибка со скоростью чтения заклинания и длиной свечи дала неприятный результат. Я оказался не в Российской империи в 1900-ом году, а уже в СССР в неопределённый временной промежуток. Задавать вопросы о дате я поостерегся. И так видно, что меня подозревают во всех грехах. Одно хорошо — это не революционное время. Даже не двадцатые, а много позже. Но и не война. Примерное время попадания худо-бедно просчитал. Сейчас где-то тридцатые годы, скорее всего, их середина или конец. Про войну никто не в курсе. При этом люди живут и ведут себя намного беззаботнее и сытнее, чем если бы жили в двадцатых. Те годы были богаты только на голод, продразвёрстки, банды и прочие невзгоды.

«Надо было пожить в лесу и дождаться восстановления магии. Сейчас бы навёл на мужика морок и — адью», — посетовал я на свою торопливость. Вот знать бы только сколько времени это займёт. Моих припасов всего на пару дней хватит. А потом что — охотиться?

— Ну, всё, прощай, Артём, — протянул мне руку Порфирий, когда мы въехали на околицу. — Если тебе сельсовет нужо́н, то он прямо, а потом налево. Спросишь кого-нить. А мне сейчас к куму за жмыхом для поросят вот туды́, — он махнул рукой вправо.

— Спасибо, — поблагодарил я его и спрыгнул на землю.

Вешать вещи на палку не стал. Её решил использовать в качестве посоха. При случае ещё шугану собак, если те прицепятся. Узел с пиджаком и бронежилетом взял в левую руку. В моих планах было пройти через всё село, выйти на противоположную околицу и поскорее затеряться в лесу. В связи с новыми обстоятельствами требовалось придумать новый план. Но уже скоро вылезли проблемы, нарушившие все мои задумки.

Уже на самой околице за спиной раздался резкий и холодный мужской голос, привыкший отдавать команды.

— Гражданин, стойте!

Обернувшись, я увидел милиционера в белой гимнастёрке, в синих шароварах, в фуражке с белой тульей. Справа на ремне на боку висела мятая от времени, будто пожёванная, кобура с наганом. Клапан на ней был уже отстегнут и чуть загнут внутрь, открывая рукоять для более быстрого и удобного выхватывания.

— Добрый день, — поздоровался и спокойно улыбнулся мужчине. — Стою, товарищ милиционер.

Тот не повёлся на этот нехитрый психологический располагающий трюк.

— Ваши документы. Откуда идёте?

Я чуть развёл руками в стороны:

— Не взял с собой. А иду вон оттуда. Сюда меня подвёз местный житель. Я из команды кинематографистов для съёмок сельской местности и жизни простых колхозников. Немного опередил группу, чтобы осмотреть будущий фронт работ в тишине и незаметно. А то сто́ит нашей машине с аппаратурой появиться в любом населенном пункте, как такая суматоха начинается, что и не поймёшь, что лучше снимать, — я говорил быстро, располагающим тоном и с лёгкой улыбкой. И это сработало.

Взгляд сотрудника внутренних органов слегка потеплел. Мне удалось своим рассказом нащупать что-то в его душе и размягчить.

— А когда группа приедет, товарищ?..

— Артём Владимирович Кузнецов, — представился я вымышленными данными. — Оператор по формированию ракурсов киносъёмки…

— Да кого ты слушаешь⁈ — неожиданно прозвучал знакомый голос чуть позади и с правой стороны. — Это же вражина! Шпион енто! У него и шпалер в кармане лежит. неужель не видишь?

Повернув голову в сторону нового участника нашей беседы, я увидел своего недавнего «таксиста». Сейчас он предстал в новом амплуа. В руках он держал знаменитую «смерть председателя». Точную копию обреза Михалыча из «Холодное лето 53-го».

«Сволочь старая», — в сердцах высказался я про себя.

— Оружие есть? — напрягся милиционер и положил ладонь на рукоять «нагана».

— Есть. Выдан специально для охраны группы. Разрешение осталось с остальными документами.

Пистолет пришлось доставать из вещей под прицелом двух чёрных зрачков стволов.

— Ненашенская штука, — заметил Порфирий.

— Помолчи уж, — шикнул на него милиционер. — И поменьше своим кулацким обрезом свети. За него лет на десять в лагерь можно загреметь.

— И чегось-то он кулацкий? — возмутился тот. — Самый настоящий советский. Я из него кучу контриков и бандитов пострелял.

Под конвоем меня отвели в избу, выполнявшую роль местного отдела милиции. Здесь имелась комната без окон с дверью в виде решётки. Металл на неё пошёл ещё старый, кованный. Да и сама дверь была не сварная. Её прутья соединяли между собой проволокой «шестёркой», явно на горячую.

Было видно, что милиционер всё ещё мне худо-бедно верил и ждал приезда кинобригады, которая предоставит все нужные документы. Заодно, думаю, рассчитывал засветиться на киноплёнке. Я демонстрировал спокойствие и уверенность, что тоже играло свою роль. Кстати, по большей части внутри я себя чувствовал почти также. Мне… ну, сутки примерно продержаться, чтобы восстановился хоть немного запас внутренней энергии, который можно было использовать для какого-нибудь заговора. Например, на силу, чтобы сломать замок, или на контроль разума окружающих.

Но снова всё опять пошло не так. И снова из-за Порфирия. Хренов «красный дед» прошёл по моим следам и отыскал мою захоронку. После чего состоялся уже совсем другой разговор с милиционером.

Первым делом он приказал повернуться спиной и встать вплотную к решетке, просунув между прутьями руки. Когда я выполнил его указание, он накинул мне на запястья верёвочную петлю и с силой затянул её, защемив кожу грубыми колючими волокнами.

— Больно, — цыкнул я.

— Потерпишь, контра, — цыкнул он на меня.

Далее он вывел меня из камеры и посадил на шаткий табурет в своём кабинете. А на столе перед ним я увидел гору своих вещей. СКС был уже вынут из чехла и прислонен к стене позади милиционера.

Я не дал ему насладиться моментам и открыть рта, чтобы выдать нечто соответствующее эпохе и моменту.

— Товарищ старшина, требую немедленно связаться с особым отделом области и передать, что на связь вышел агент Карацупа. Личный код идентификации Яуза Дон двадцать два ноль шесть, — отчеканил я стальным тоном, в котором больше не было панибратства. — Все найденные вещи поместить в мешок из плотной ткани и опечатать. Взять расписку о нераспространении информации обо мне и предметах со всех, кто в курсе меня на текущий момент. В первую очередь с Порфирия, пока он не разнёс данные по округе. В противном случае и вы, и он попадёте под уголовную ответственность о передаче сведений сверхсекретной важности.

— А… — опешил он.

— Выполнять, старшина, — я постарался сказать так, чтобы в тоне лязгнул не просто металл, а оружейная сталь.

Звание я услышал от деда, когда он переговаривался с милиционером во время моего конвоирования. То, что красовалось на петлицах сотрудника внутренних органов я с ходу не смог опознать.

— Слушаюсь, — неуверенно ответил милиционер и медленно поднялся со стула. Его внутренний мир и настрой был в очередной раз сломан за этот день. Значит, я его правильно просчитал. В этом селе был посажен не самый способный и сообразительный сотрудник, без должной инициативы. Обычно такие мечтают о каком-нибудь громком событии с личным участием. Мол, я во какой и как могу, меня заметят и переведут на высокую должность! Такие даже в собственной службе не всегда разбираются. Впрочем, эта беда и в будущем распространена. Не раз встречал пэпээсников и даже молодых участковых, которые могли отлично без запинки пересказать закон номер три, а вот по основной службе знали столько, что им увольнение грозило. Разбирались буквально в десяти статьях КоАП и УК, с которыми постоянно работали. Думаю, этот старшина примерно такой же. Труды Ленина и прочие партийные мануалы у него от зубов отскакивают, да протокол за самогон с закрытыми глазами напишет. А вот есть ли особый отдел, называется он областным или по округу — фигушки. Как вариант, вообще решит, что в службе прошли изменения. которые ему не довели в этой глуши. Главное, чтобы он сообразил о чём я говорю.

— Развяжи руки, дай сходить по нужде и верни обратно в камеру, — продолжил я давить на него. — И ждём ответа. Разрешаю описать часть вещей при докладе в особый отдел. В первую очередь рассказать, что мной добыт рабочий образец новой записывающей аппаратуры из-за заграницы.

— Я понял, товарищ. А какая аппаратура? Как выглядит?

— Вон в том чехле лежит тонкий прямоугольник со стеклянной поверхностью с одной стороны. Открой обложки… нажми справа сбоку на узкий выступ…тот, что один.

Милиционер весь вспотел, пока дрожащими руками вытащил мобильный из защитного чехла, расстегнул клапан и нащупал нужную кнопку.

— Тут… вот, — он повернул в мою сторону экран, на котором горела таблица с цифрами для набора пароля.

— Код один-девять-восемь-девять-шесть. Очень слабо прикасаешься кончиком пальца к этим цифрам по очереди.

Собеседник так и не смог справиться с разблокировкой. То ли руки дрожали, то ли давил сильно, то ли наоборот вообще не прикасался к экрану.

— Может, вы сами? — посмотрел он на меня. — Я вам верю, товарищ… агент Карацупа.

Шок — это по-нашему. Разум не самого умного человека был перегружен событиями так, что он не задумываясь освободил меня и вручил сотовый. Правда, когда снял верёвку с рук, то отступил к столу и взял в руку наган.

Я уже знал, что показать милиционеру. Быстро нашёл фотографии, сделанные мной на фронте. Там хватало боевой техники что нашей, что хохляцкой, полученной ими от забугорных союзничков. Танки и БМП с крестами на броне, американские флаги и даже триколор на ней же легко удалось выдать за иностранную секретную бронетехнику. Разумеется, показывал я только целую машину или фото с ракурсами, где не были видны разрушения. Но больше всего его поразила цветная съёмка, как мне показалось. Для усиления эффекта я ещё и снимок собеседника сделал, а потом показал ему.

— Само устройство является секретным. Все фотографии на нём — сверхсекретная вражеская техника. Я нёс данные начальству, должен был чуть ли не лично в Москву доставить. Сам понимаешь.

— Да-да, конечно, — закивал тот и вытер пот со лба вооружённой рукой, недоумённо взглянул на «наган» и убрал револьвер в кобуру.

— Расскажете лично в особом отделе о том, что видели, — вновь принялся отдавать я приказы. — Вещи с собой не брать. Опечатать и закрыть в сейфе в этом здании. Или в ином безопасном месте, куда не смогут попасть посторонние. Хоть в подполе. Но из дома не выносить! Охрану ставить не нужно, это привлечёт ненужное внимание.

Я вновь отправился в камеру. Но теперь уже уверенный, что время у меня есть для восстановления магической энергии. Пока милиционер будет мотаться туда-сюда из села в город, пока будет что-то пояснять и доказывать, что не пьяный — уйма времени пройдёт. Загрузил я его так, что он сам половины не понял. Но это мне лишь на руку.

Кстати, царские документы Порфирий не нашёл, что мне сыграло на руку. Не знаю, что было бы увидь он и милиционер те бумажки, по которым я «дворянин и буржуин». Могли и грохнуть не разбираясь, а затем предоставить мой труп с вещами вышестоящим органам в надежде на награду. Повезло, в общем, по-другому и не сказать.