Не тот год

Глава 12

ГЛАВА 12

С минуту все смотрели как ракета поднималась вверх, а потом медленно падала, оставляя за собой след из искр и дыма. С небольшим опозданием в небо взлетели ещё два зелёных искрящих шара. И всё. Или больше крупных групп защитников не осталось, или не до всех дошли бойцы с сообщением, или кто-то решил остаться в крепости до конца. Среди нас есть много тех, кто до сих пор верит, что со дня на день подойдут части РККА и погонят гитлеровцев прочь.

Как только ракета упала, десятки бойцов молча бросились вперёд из окопов и зданий. В едином порыве были захвачены позиции немцев рядом с каналом. Кажется, гитлеровцы были просто-напросто ошарашены яростностью нашей атаки. Красноармейцы шли вперед, демонстрируя только одно желание: вырваться или отдать жизнь подороже, но не вернуться назад. Я со всеми пересек первую водную преграду и мухой взлетел на возвышенность. Гитлеровские пулемёты и стрелки были мгновенно подавлены нашими расчётами «максимов» и «дегтярёвых», прикрывавшими наступление. На валах рядом с рекой гитлеровцы окопались в разы лучше. Волну красноармейцев они встретили из многих десятков винтовок и не менее полудюжины пулемётов. Даже ясным днём были отлично видны распустившиеся цветки огневых всполохов на срезах стволов МГ.

Я прыгнул в окоп, где валялись два немецких трупа, опустил ствол СВТ на бруствер, прицелился и открыл частую стрельбу по вражеским огневым точкам. Ни одна пуля не прошла мимо. Сначала подарок в голову или корпус пулемётчику, затем вторая в ствольную коробку МГ, чтобы никто не мог встать за оружие и ударить нам в спину. Я быстро расстрелял магазин в винтовке, уничтожив три немецких пулемёта, после чего прервался на перезарядку.

За четверть часа наша группа смела две тонких и рваных линии немецкого заслона и оказалась возле нужного моста. При планировании операции были серьёзные опасения, что гитлеровцы специально или вовремя боёв разрушили дощатый настил на разрушенных пролётах. К счастью, это было не так.

Часть красноармейцев бросилась бегом по мосту, другие решили вплавь пересечь реку. Благо, что в этом месте враги почти не оказали сопротивления в силу своей малочисленности. Думаю, те, кто бросился в реку, хотели остудить разгорячённые тела, смыть многодневную грязь и копоть, от которых сухая кожа аж трескалась и слезала мелкими чешуйками. У многих этот процесс доходил до появления крови из мелких трещинок на ладонях и на пальцах возле ногтей.

Были надежды на то, что нам удастся влезть в «окно» между колоннами на шоссе. К сожалению, они не оправдались. Слишком уж торопились фрицы использовать инициативу в наступлении, сметая дезорганизованные части РККА. Вот и гнали колонну за колонной: пехоту, танки, орудия и даже конные части.

В этот момент, когда бойцы уже вырвались за пределы крепости и оказались в нескольких сотнях метров от мощёной дороги Варшава-Брест, по ней двигалась длинная змея вражеской техники. В основном это были грузовики и тягачи с орудиями и боеприпасами. Среди них попадались редкие бронетранспортёры и бронеавтомобили с солдатами. Они немедленно развернули свои башенки и пулемёты в нашу сторону и открыли огонь, посылая короткие гулкие очереди из башенных установок.

Потерь среди наших я не увидел. Все вовремя залегли за укрытиями или просто растянулись на земле. И первые вражеские очереди пролетели над их головами. Но уверен, что уже через минуту-полторы пулемётчики возьмут поправки и тогда наша группа прорыва умоется кровью.

Я выдернул из приёмника магазин и принялся, сбивая пальцы, выщёлкивать патроны. Затем с той же скоростью принялся загонять в него заговоренные патроны…

Наконец, оружие было вновь заряжено. Передёрнув затвор, выбрасывая из патронника простой патрон и вгоняя туда особый, я вскинул винтовку к плечу, быстро прицелился в пятнистый четырёхколёсный броневик с высокой башней и сделал два выстрела. Оружие, крупнокалиберный пулемёт или малокалиберная пушка, в нём мгновенно заткнулось. Следующим я угомонил пулемётчика в «ганомаге». Толстый бронещиток, за которым укрывался немец, зачарованная пуля пробила как картонную коробку. Третьим был ещё один пулемётчик «ганомага». Последние два патрона потратил на второй башенный броневик. Кстати, первый скатился с дороги сразу после того, как я прикончил в нём стрелка. Видимо, водитель испугался за свою жизнь, увидев, как быстро отправился в Ад наводчик, и решил убраться из сектора.

Чуть-чуть стало легче. Почувствовав, как над головой перестали свистеть крупнокалиберные пули, красноармейцы поднялись и вновь бросились вперёд. По пути они поливали огнём вражескую колонну, не жалея патронов.

«А вот этого нам не нужно», — про себя сказал я, увидев, как несколько отцепленных орудий немцы устанавливают прямо на дороге, собираясь из них приложить моих товарищей.

Снарядив повторно магазин заговоренными боеприпасами, я взялся за уничтожение пушек. После первого же попадания я увидел, как ствол выбранного орудия заметно отъехал назад, за щит. Видать, какую-то гидравлику повредил. Что там из такого? Накатник, кажется? Без него пушка теперь просто куча металла. Даже расчёты не требуется уничтожать. Они сейчас просто пехота, да и та неумелая.

— Пошла жара, — оскалился я.

Пришлось вновь пострелять по старым знакомым «ганомагам». Места за их пулемётами заняли новые самоубийцы. Каждому из них хватило одной пули, чтобы отправиться в Вальхаллу вслед за предыдущими стрелками.

Ещё пятью пулями я вывел из строя две короткоствольных пушки. Расчёты пока не трогал. Без своего стреляющего железа они не представляют опасности в данный момент.

Гитлеровская колонна встала капитально. Тут и я внёс существенную лепту со своими бронебойными пулями, и прочие бойцы обрушили шквал горячего свинца на врагов. А когда первые из них оказались рядом с дорогой, то в немцев полетели гранаты. Одна из них оказалась моей особой. Рвануло так, что даже у меня в ушах чуть прозвенело несмотря на немалое расстояние. Короткий и высокий тягач с пушкой на прицепе отбросило в кювет, стоящему за ним грузовику смяло кабину и изодрало весь тент. Когда заговаривал гранаты, то совсем не ожидал такого эффекта. А если зачаровать ту же мину, которыми я громил гитлеровцев в доме в крепости? Пять кило тола с усиливающей магией — не фунт изюма.

Заговоренные боеприпасы быстро закончились и пришлось стрелять обычными. Бронетехнику и орудия ими было не повредить. Но оставались люди. И вот с них-то я и взял богатую кровавую дань. Дистанция для меня не была проблемой. Заговор на личное усиление превратил меня в мегаснайпера.

Бо́льшая часть прорывающихся успела пересечь шоссе, открытое пространство и скрыться в редких зарослях. Среди них я увидел группу Виноградова. В ней же должен быть Фомин и Зубачёв.

А потом гитлеровцы очухались. Из конца колонны подтянулись новые броневики и были развёрнуты оставшиеся орудия. Пехота стала охватывать нас с флангов, создавая угрозу окружения. Вместе со мной оставалось чуть больше сотни бойцов. Но не имея тяжёлого вооружения, с одними пулемётами, винтовками и пистолетами-пулемётами они не смогли ничего противопоставить осколочно-фугасным снарядам и толстой броне немецких бронемашин. Наших пулемётчиков гитлеровцы выбили буквально за несколько минут.

— Отходим! Назад! Назад! — закричал кто-то из уцелевших командиров.

Пуль и осколков летало вокруг столько, что не было и речи о том, чтобы попытаться догнать далеко оторвавшихся виноградовцев. Я прижимался к земле и разрывался между желанием зачаровать ещё несколько патронов и использованием защитного заговора на себе. В итоге так ничего и не решил. И на то, и на другое требовалось много времени. А ещё во втором я был не сильно уверен, помня, как меня подвёл похожий заговор во время нападения на отряд майора Иванова.

Как только возникла короткая пауза в огневом шквале, то тут же бросился обратно в сторону крепости. Со мной уходило не более трёх десятков человек. Все остальные остались лежать убитыми и ранеными. Помочь им было невозможно.

Не успели мы пересечь мост и ворваться в руины крепостных построек, как нарвались на кинжальный огонь немцев. Враги решили зайти в спину прорывающимся или подтянулись на шум перестрелки у шоссе. В итоге подловили отступающих бойцов. Буквально за десять секунд я остался один. Немцы били почти в упор и прекрасно видя цель. Мне в очередной раз повезло, что разминулся со случайными пулями.

Врагов оказалось очень много. Не меньше двух взводов, а у меня вот-вот свалит откат от использования заговоров. Пообещав про себя взять минимум по две фашистской жизни за каждого убитого здесь товарища, я бросился к дальним руинам небольшого двухэтажного дома.

Винтовку сунул под обгорелый ржавый лист кровельного железа. Следом кинул ремень со сбруей. Потом забрался под кусок кровли в центре развалин, стиснул в правой ладони «вальтер» и замер. Не прошло и пары минут после этого, как на меня навалились слабость и головокружение после отключившихся заговоров. Накрыло не сильно, но всё равно приятного было мало.

Пролежал в укрытии до темноты. Раз десять мимо проходили немцы, но в мои развалины не совались. По обрывкам их бесед узнал, что в крепости почти не осталось крупных очагов обороны. Она находится под полным контролем оккупантов.

Вылез из-под горелых досок и мятых ржавых железных листов ближе к одиннадцати часам. К этому времени гитлеровцы перестали блуждать по территории. Вместо этого засели в окопах и на огневых точках и принялись пускать осветительные ракеты в небо. Наложив на себя заговор отвода внимания, я направился к «варшавскому» мосту. Когда проходил мимо тел бойцов, с кем прорывался, у меня кулаки стискивались сами собой и зубы сжимались так, что ощущал крошки эмали. Гитлеровцы не стали убирать убитых. Только своих. Красноармейцев оставили лежать там, где их настигла смерть. Здесь же осталось и часть оружия. Видимо, врагам было не до него. Из-за спешки они не убрали даже свою уничтоженную на шоссе технику. Тягач, грузовик и почерневший от сажи броневик. Немцы просто-напросто скинули их в кювет, чтобы очистить проезжую часть. А вот пушек не было. Те, полагаю, сразу после окончания боя отправили в ремонт.

На поле боя я задержался на некоторое время, чтобы забрать с мёртвых товарищей патроны с гранатами. На проходящие по шоссе грузовики и пешие колонны не обращал никакого внимания. Меня они не замечали и ещё долго не заметят. Времени у меня навалом благодаря заговору. Сам я их тоже не трогал. Вот прям сейчас было совсем не до них.

Я отошёл от дороги почти на километр, следуя по пятам за уходящей группой Виноградова и Фомина. В груди горела такая жажда мести, что я едва удержался от желания заговорить пару «лимонок» и кинуть в колонну, выбрав цель пожирнее. Или сделать что-то похлеще. Правда, для этого «похлеще» мне нужен череп либо голова волка или медведя.

А потом меня осенило. Я даже замер на одной ноге прервав шаг, превратившись в гипсовую скульптуру, от пришедшей в голову мысли.

— Мортиры! «Карлы», которые лупили по крепости несколько дней назад, — вслух воскликнул я. — Такие игрушки обожает хренов алоизович. За хотя бы одну сломанную он всех своих генералов мехом внутрь вывернет. А за две ещё и под трибунал отправит, не разбираясь кто прав, а кто виноват. Главное, чтобы их не увезли далеко.

Определившись с планом будущих действий, я развил бурную деятельность. Ну, то есть как развил. В целом ничего не изменилось. Всё также шёл лесами и перелесками, скрываясь от чужих взглядов, избегая открытой местности и дорог. Вот только двигался не на восток, а придерживаясь западного направления. Все увиденные дороги, даже небольшие, были запружены гитлеровской пехотой и техникой. Тут и там располагались временные стоянки. Каждый населённый пункт, даже если это был хутор из одного дома и трёх свинарников оказался занят толпой оккупантов.

— Суки, ни пожрать, ни переодеться, — зло шептал я себе под нос, натыкаясь каждый раз на врагов. В первую очередь мне требовались припасы и одежда. Моя прежняя всего за несколько дней ожесточённых боёв превратилась в прожжённые лохмотья, пропитанные грязью, потом и сажей. От меня несло таким духаном, будто от трупа бомжа на пожарище. Не то что собака — человек с пары десятков метров это учует. Формы, трофейной, правда, было завались и даже достаточное количество комплектов моего размера. Но мне хотелось найти гражданку. Не ту, на которую хочется лечь и заняться кроватно-половой гимнастикой, хех, а обычную одежду: рубашку, пиджак, брюки и сапоги. Первую немецкую пару, снятую с трупа гитлеровца в госпитале я уже успел сменить на более подходящую для моей ноги в портянке. Но уж очень эта обувка бросалась в глаза. Вернее, будет бросаться на мне в гражданской одежде.

К полудню я уже трижды успел захватить пленных, расспросить и отправить их к их землякам на небеса. Точнее под землю в адские котлы. Рая эти твари не заслужили точно. Увы, но достаточно полезной информации я не получил. Меня в первую очередь интересовали сверхтяжёлые мортиры типа «Карл», но про орудия мои «языки» ничего не знали. Одна польза от них: сменил горелые лохмотья на более-менее чистую одежду и обзавёлся кое-какими продуктами. Сразу натягивать на себя чужую одежду побрезговал. Перед этим решил её постирать и просушить. Благо, что из-за выбранного маршрута совсем рядом находился Западный Буг. Спустя полчаса я отыскал укромное и при этом очень удобное место для водных процедур. К берегу меня привела едва заметная стёжка среди кустов, крапивы и ивняка. Видать, это было чьё-то место для рыбной ловли. Мою догадку подтвердило и наличие утоптанного пятачка на берегу среди камыша, две «рогатки», воткнутые в дно в метре от берега и удобный невысокий чурбачок, явно служащий неведомому рыболову стулом. Здесь же я нашёл широкую и глубокую ямку, полную старых углей, дополнительно обложенную маленькими речными камнями. По краям ямы в землю были вбиты ещё несколько рогаток. Четыре низких для шампуров и две высоких для перекладины под котелок или чайник. В общем, кто-то с душой подошёл к обустройству места для занятия любимым хобби. У меня при виде данного тихого уголка вместо спокойствия поднялась волна удушающей ненависти к немцам. Возможно, человек, который сюда ходил не один год, уже мёртв. А если и жив, то ещё не скоро сможет вернуться к своему занятию. И уж точно никогда больше не почувствует прежнего умиротворения от рыбалки после всего того, что будет происходить на этой земле ближайшие четыре года.

Дно оказалось достаточно илистым. Я провалился в донную грязь на ладонь. Вода тут же стала мутнеть, чуть запахло гнилью и… сероводородом, что ли, как от тухлых яиц. Меня это не смутило. За последние дни я экстерном привык к грязи и простой ил меня точно не смутит. Ну, в самом-то деле, не искать же песчаный пляж? Такие, небось, вовсю заняты фрицами.

— Хотя песочек мне бы не помешал, — тихо вздохнул я, отскребая с тела грязь. Сажа с пылью, смешанная с потом въелась в кожу чуть ли не намертво. Намучившись, я быстро сообразил использовать угли из кострища. И дело пошло! Растёртые уголья в крупный песок прекрасно заменили собой мочалку и мыло. А насыпанные на рукав от гимнастёрки превратили тот в мочалку. Отмывшись, я взялся за стирку. После развесил одежду сушиться на ветках ивы, выбрав те, которые ярко освещали солнечные лучи. Думаю, что через час ткань будет сухая. Увы, но её придётся натягивать на голое тело. Нательное бельё с захваченных немцев я снимать не стал. Брезгливость победила, да и рассчитывал найти новое. А своё выглядело ещё хуже, чем гимнастёрка с галифе. Теперь главное не натереть толстым немецким сукном нежные места.

Свою старую одежду я связал в тугой тюк, добавил к нему пару самых крупных камней и притопил в камышах. Можно было бы и так её оставить, забросив в заросли. Но решил, что предосторожность не будет лишней. Тем более свободного времени у меня было порядком. Пока там ещё высохнет одежда.

Хотелось нормально побриться. Но было нечем. Щетина за почти неделю пребывания в этом времени уже превратилась в порядочную неаккуратную бородку.