Не разделить огонь души

ГЛАВА 9

Уже отдав команду на отстыковку от исследовательской станции, Канстаэл погрузился в раздумья. Он, конечно, пошел на поводу у Трианы, которая категорически не хотела оставаться в больничном крыле, но разве мог он поступить иначе, увидев слезы в зеленых глазах с искорками огня?! У него есть всего девяносто часов на то, чтобы спасти Триане жизнь, на разве это повод делать ее несчастной?

— Не будем далеко отходить от станции. И будь готов запросить разрешение на посадку по моему сигналу, — отдал командующий приказ помощнику.

— Есть, командир. Из штаба запрашивали связь.

— Да, я знаю. Но ближайшие трое суток мы не вернемся на Оллунд и, тем более, не покинем этот сектор. Я свяжусь со штабом, а ты пока уточни, где сейчас находится Минира Кирнит. Она могла покинуть Нурриан примерно в те же сроки, что и мы. Сделаешь? Это не приказ, просьба, — устало потер лоб Канстаэл.

— Найду эту Кирнит даже если она отправилась обратно на Землю. Я правильно понял, она сестра вашей жены? — поинтересовался у командира уже немолодой оллундец, сам так и не решившийся на создание семьи во времена, пока еще считал себя способным на заботу о ком-то, кроме корабля и экипажа. — Вам повезло на том празднике Первой богини.

Канстаэл бросил недовольный взгляд на помощника и, не ответив, покинул капитанскую рубку, чтобы вернуться к жене, которую поселил в своей каюте. По пути запросил связь со штабом и вопреки требованию срочно отправиться на границу территории, контролируемой Союзом, сообщил, что берет отпуск на три дня. На той стороне остались недовольны, но в положение вошли, в обмен на личное участие командующего в расследовании череды нападений на конвой в том самом секторе, куда ему надлежало отправиться на четвертые сутки.

— Как устроилась? — улыбнулся Триане оллундец, входя в теперь уже их общую каюту.

Девушка пожала плечами и продолжила расчесывать свои длинные волосы, как делала всегда после душа.

— Здесь точно лучше, чем там. А ты где будешь жить?

— Здесь, — Канстаэл приблизился к кровати и опустился на пол перед Трианой. — Ты же понимаешь, что другого выхода нет и нам придется заключить брак по законам Оллунда? И чтобы тебе было легче решиться, я постараюсь быть рядом постоянно, возможно, привычка видеть меня сделает свое дело.

— Я согласна.

— Это хорошо, что мы пришли к согласию, — огонь в глазах Канстаэла вспыхнул с новой силой, будто бы желая вырваться и поглотить Триану.

— И это тоже, но я хотела сказать, что согласна стать твоей женой. Кажется, это обязательное требование, чтобы потом не было последствий для тебя. Не знаю, поможет ли оно мне пережить то, что должно произойти после, но я хочу сказать — ты самый лучший из мужчин, что встречались мне в жизни. Наверное, будь у нас больше времени, я смогла бы тебя полюбить, но…

— Не надо, Триана, — протянув руку к волосам девушки, остановил ее оллундец. — Мне не нужны обещания и тем более клятвы. Давай оба будем воспринимать неизбежное как часть лечебной процедуры. Пусть наш брак станет законным, что не позволит его расторгнуть через пять лет, как ты того хотела, не отрицай. Но слово оллундца, я сам расторгну его, если ты встретишь того, кто станет для тебя чем-то большим, чем я. В нашем брачном договоре есть пункты, которые мне позволят сделать это.

Триана не нашлась, что ответить. С каждым часом, что они проводили вместе с Канстаэлом, с каждым поступком оллундца она убеждалась все больше — найти такого мужа могла помочь только богиня. Он терпелив, заботлив и готов отпустить ее, даже несмотря на то, что, кажется, жена ему совсем не безразлична. И последнее особенно грело душу, жаждущую одарить своей любовью того, кто сможет ответить тем же.

— Мы так стоим, когда молимся. Ты тоже думаешь, что тот… симбионт проник меня благодаря вмешательству Первой богини?

— Что? — не сразу понял, о чем говорит жена, Канстаэл. — Ах, это. Нет. Я не верю в богов, всему и всегда есть рациональное объяснение. Я стою на коленях лишь для того, чтобы смотреть в твои глаза, Триана. Ты такая маленькая. Иначе мне пришлось бы наклоняться, а тебе смотреть вверх, сидя на кровати, в таком положении разговаривать, согласись, не очень удобно. И не только разговаривать.

Канстаэл совсем немного наклонился вперед и замер, ожидая реакции жены, но Триана не отстранилась и совсем без испуга продолжала смотреть в огненные глаза. Рука оллундца обняла, а затем скользнула вверх по спине нуррианки, словно успокаивая, и его горячие губы коснулись пока еще прохладных, но уже податливых женских губ.

Их поцелуй длился недолго, Канстаэл сам прервал его, чтобы не испугать напором Триану. Он лишь пытался показать, что его не стоит бояться.

— Тебе надо отдохнуть, утро уже почти наступило. Я отойду по делам, но вернусь к тому моменту, когда ты проснешься. Спи, счастье мое зеленоглазое.

Триана устроилась на самом краю не такой большой, как в отеле, но более просторной, чем дома, кровати. Закрыла глаза и, вопреки собственному желанию обдумать все случившееся, мгновенно уснула, погрузившись в темный омут без сновидений. И пробуждение было приятным, ничего не болело и никаким иным образом не напоминало о том, что ее жизни угрожает опасность, а еще рядом был Канстаэл. Он спал, видимо, вернувшись несколько раньше, чем планировал, и во сне обнимал, накрыв одеялом, жену.

Положив ладонь на грудь оллундца, Триана рассматривала алую кожу мужа, бугрящуюся развитыми мышцами, и удивлялась тому факту, что совсем не против подобной близости. Прислушалась к сердцебиению Канстаэла, заметив, что оно гораздо более медленное, чем ее, потом к дыханию, мерному, спокойному, делающему ее мир предсказуемым и совсем не страшным.

— Проснулась, — рука оллундца накрыла ладонь Трианы.

Девушка подняла взгляд и посмотрела в те самые глаза, которые, как теперь казалось, очень давно покорили ее на празднике. И то тепло, что согрело замерзшую беглянку в лунную нуррианскую ночь, вновь вернулось к ней.

— Сколько прошло времени?

— Всего шесть часов из девяноста. Нет причин бояться.

— Я подумала… — Триана немного помедлила и решилась на откровенность, не акцентируя внимание на том, что может произойти. — Лунира уже давно со своим мужем и не только вступила с ним в брак по законам Оллунда, но даже прошла через слияние с Огнем, но она при мне ела мороженое. А я даже не смогла заставить себя прикоснуться к нему. Может, дело не в симбионтах?

— Будь иначе, наши дела обстояли бы хуже, чем сейчас. Случай с Лунирой и Вилзэлом довольно типичный для союзов разных рас. Не каждый организм может выдержать трансформацию, но даже пройдя ее, не каждый человек становится оллундцем в полной мере. Зачать ребенка мы можем лишь в момент слияния с Огнем, но этого не случится в том случае, если мать физически не готова взрастить внутри себя новый. И тот факт, что Лунира не полностью изменилась, подтверждается твоими словами, иначе она тоже не смогла бы прикасаться к чему-то холодному, не ощущая боли.

Триана вздохнула, опечалившись тем, что ее новая подруга может не познать счастья материнства, о котором мечтает.

— Разве она не знает этого? Вилзэл не сказал? Лунира надеется, мне кажется, это жестоко.

— Никто не знает, что случится. Процесс трансформации может длиться всю жизнь или пройти за месяцы, незачем отчаиваться раньше, чем будущее наступит. У них счастливый брак.

Последняя фраза, как показалось Триане, прозвучала слишком грустно. И нуррианка знала, что причина в ней.

— Расскажи мне о Земле, я слышала, что оллундцы посещали людей еще, когда они жили там. Когда мы вернемся на Оллунд, я начну учиться, поможешь?

— Когда вернемся, — повторил за женой Канстаэл, улыбнувшись. — Помогу и начнем мы сейчас, если уж застряли в космосе на несколько дней. Те старые истории мне нравились очень, когда я был маленьким. И я слушал записи, сделанные в давние времена, мне кажется, сотни раз.

Удобно лежа рядом с мужем, одна рука которого поглаживала ее ладонь, а вторая выполняла роль удобной подушки, Триана с интересом слушала историю открытия Земли оллундцами. Рассказы Канстаэла были о первых контактах двух рас, о сильной любви, чаще заканчивающейся смертью, чем счастьем, и нуррианка завидовала эмоциям, которые испытывали те далекие земляне, искренне полюбившие вопреки всему.

Низкий голос убаюкивал, покачивая на волнах покоя, и постепенно Триана вновь уснула. Но в этот раз ее сны были яркими, полными чувств, уже не чужих, а ее собственных. И там, за гранью реального мира, она улыбалась своему крылатому мужу и целовала его сама, позволяя телу отвечать на нежные прикосновения и отдаваясь жару, распространяющемуся и захватывающему всю ее целиком.

Канстаэл обнимал спящую жену и понимал, что несмотря ни на что, в этот момент он по-настоящему счастлив. Командующий никогда не избегал общества женщин, но ни с одной из тех, что встречались на его пути, у оллундца не возникало желания разделить свой огонь. Была то любовь или иное помрачение рассудка, как он воспринимал происходящее, Канстаэл не лукавил, рассказывая Триане о своих ощущениях в момент их встречи. Видимо, искра, возникшая между ними, и была тем симбионтом, что решил сменить хозяина. Почему это произошло, уже неважно, а что случится дальше…

Взглянув на спящую Триану, оллундец в очередной раз почувствовал, что кровь закипает лишь рядом с ней, а огонь рвется наружу, заставляя напрягаться мышцы и разум. И, не сдержавшись, Канстаэл легко поцеловал жену в приоткрывшиеся во сне губы, затем опустился к ключицам и… вздохнув, остановился. Не потому, что посчитал неправильным провести «процедуру», воспользовавшись состоянием Трианы. На своем посту ему приходилось принимать разные решения, и характер Канстаэла успел закалиться, сделав его жестким, если того требовали условия. Оллундец боялся. До дрожи и зубного скрежета, до спазма в сердечной мышце и судорогах в крыльях он не хотел видеть того, что случиться с Трианой после. Трансформация чаще всего убивала мозг, причиняя неимоверную боль людям, и Канстаэл не был готов стать причиной страданий Трианы. Он хотел оттянуть этот момент, пусть и понимал, что времени у них слишком мало. Но если ему удастся пробудить пусть хотя бы влечение в юной нуррианке, это облегчит протекание изменений. И мужчина хотел использовать этот совсем крохотный, но шанс.

Текли минуты, унося напряжение и заставляя мозг командующего работать в ином направлении, чем забота исключительно о собственных ощущениях и переживаниях. Канстаэл составил примерный план обучения для Трианы, в который в разной степени постарался включить общие дисциплины и специальные, пусть и на том уровне, что больше подходил для детей. И совсем упустил тот момент, когда его так неожиданно появившаяся в жизни и занявшая все мысли жена проснулась.

— Канстаэл, — тихо произнесла немного охрипшим после сна голосом Триана. — Поцелуй меня. Я хочу снова почувствовать это. И я хочу жить, с тобой, на Оллунде, на нашем острове, который будет летать высоко над огненным морем, я хочу любить и чувствовать, что нужна. Пожалуйста.

Услышав слова, каждое из которых разбивало все его аргументы против, Канстаэл подумал, что достаточно владеет собой, чтобы вовремя остановиться. Но в зеленых глазах его жены горел тот же свет, что привлек его еще на Нурриане, а волосы цвета жидкого огня влекли своей мягкостью, как и ее тело, уже не холодное, а горящее и зовущее…

Время спустя в капитанской рубке раздался приказ на срочную стыковку с научной станцией, а Канстаэл, ругая себя, укутывал уже потерявшую сознание и сотрясающуюся от бьющего ее озноба Триану в одеяло. Кожа нуррианки начала менять цвет, а температура тела постепенно повышалась, уже сравнявшись с привычной для оллундцев, в то время как сам Канстаэл бледнел, холодея от осознания того, что натворил.

— Потерпи, родная. Все пройдет и мы будем летать на нашем острове, — весь недолгий путь до станции мужчина уговаривал иногда приходящую в себя жену, целуя в горящий лоб и щеки.

Найунка встретила их едва ли не в стыковочном отсеке, где осмотрела Триану, определившись с тем, что пока процесс идет штатно.

— Хорошо, что не слишком затянули, сейчас у нее хорошие шансы. Вы можете улетать, теперь уже это моя забота, господин Ниом.

— Я останусь. Это не обсуждается, — Канстаэл так и не позволил забрать у него Триану, сам отнеся ее в больничный блок.

А потом начался его кошмар — долгие часы, переходящие в дни, рядом с постелью кричащей от боли Трианы. Когда приступ проходил и нуррианка открывала глаза, Канстаэл всегда был рядом. Он рассказывал ей об истории Оллунда, о расах, образовавших союз, армию которого он возглавлял, обучал основам математики и всему, что только приходило в голову. И в эти периоды девушке становилось как будто легче, Триана даже улыбалась, когда ей удавалось правильно ответить на вопрос мужа. Врач внимательно наблюдала за происходящим, следила за параметрами пациентки и в итоге обратилась к упрямому мужу.

— Вы знаете, у вашей жены наблюдается значительная положительная динамика после контакта с вами. Продолжайте занятия даже тогда, когда она будет терять сознание, а еще лучше, решайте задачки, логические или математические, неважно. Наша цель — добиться того, чтобы мозг постоянно работал, это ускоряет процесс слияния с симбионтами и, как результат, трансформации.

И Канстаэл больше почти не умолкал, без перерывов на сон, общаясь даже с бессознательной Трианой. Оллундец садился рядом, укрывал жену, когда ей становилось холодно, уходил в самый дальний угол палаты, когда Триана кричала, что его огонь пожирает ее. Канстаэл проклинал себя за слабость, даже понимая, что иного способа спасти нуррианку не было и он поступил верно, сделав ее законной женой. И в эти тяжелые дни он дал клятву даже не Триане, а себе, что сделает все ради ее счастья, даже если она выберет другого.

На исходе третьих суток приступы прекратились совсем и найунка зашла в палату, улыбаясь, хотя на ее лице Канстаэл без особого труда разглядел тщательно скрываемое напряжение.

— Наши дела плохи? — отошел он от постели уснувшей Трианы.

— С вашей женой теперь все будет хорошо. Кризис миновал и впереди лишь реабилитация, которая доставит ей больше удовольствия, чем неудобств. Я бы хотела включить вашу семью в полноценную исследовательскую программу, которая позволила бы нам не только понять причины проникновения симбионта в организм способом, который до этого считался невозможным, но и исключить летальные исходы в будущем при возникновении подобных ситуаций. От вас, кроме периодической сдачи анализов, ничего не потребуется. А вашу жену необходимо исследовать более тщательным образом и вести дневник ключевых моментов вашей жизни. Конечно, если вы дадите согласие, все будет производится за счет программы. Это нужно для спасения других жизней, вы же понимаете.

Канстаэл не знал, как отнестись к озвученному предложению. Вмешательств в свою личную жизнь, даже если они осуществляются благих целях, он не хотел. Но, вспомнив то, что пережили они с Трианой, передумал.

— Задайте этот вопрос жене, когда она проснется. Если она согласится, мы будем участвовать. Надеюсь, анонимно? Вы расстроены потому, что ожидали отказа?

— Нет, дело в другом. Я постараюсь убедить госпожу Ниом участвовать. А теперь… Вы не выходите на связь с Оллундом, но наша станция находится под юрисдикцией союза и руководство поручило мне поговорить с вами. Чтобы у нас не было проблем, вы должны вернуться и приступить к своим обязанностям.

— Я не намерен… — начал было Канстаэл, но врач перебила его.

— Вы уже сделали все, что могли. И, признаюсь, не без вашего участия, процесс прошел легче, чем мог бы. Займитесь делами, это поможет и вам, и всем нам. Вы сильный мужчина, но сейчас стали похожи на тень себя прежнего. Триане тоже необходимо время, чтобы восстановиться. Ни одна женщина не хочет, чтобы ее видели в таком состоянии. Она поймет, тем более, зная, что в самый сложный момент вы были рядом. Поверьте, иногда недолгая разлука, это даже благо.

Канстаэлу было трудно решиться. Он уже и сам видел, что кожа на руках вместо алого цвета теперь стала грязно-розовой, явно не очень привлекательное зрелище. Долгое пребывание без сна тоже сделало свое дело и сил не было даже на то, чтобы расправить крылья, не говоря о большем. Разве такой мужчина нужен надеющейся на его защиту и заботу Триане? И в то же время, она сама была ему нужна, независимо от внешнего вида, цвета кожи и так далее. Но разве имеет он право навязывать ей свое общество, когда уже сделал все, что требовалось для передачи симбионтов? И командующий решил, что даст время жене, вынужденно согласившейся принадлежать ему, чтобы определиться со своей жизнью, и сделать это без давления со стороны мужа, постоянно находящегося рядом.

Вернувшись в палату, Канстаэл прикоснулся губами ко лбу спящей Трианы, заметив, что она теперь не горячая, но и не такая холодная, какой была до трансформации.

— Я вернусь, — пообещал и ушел, покинув не только станцию, но и Оллунд, командующий отправился выполнять свои непосредственные обязанности, как того требовал долг.