Не принц, но сойдёшь

Глава 5. Что сказала невеста?

– Берёшь ли ты, Мартан Светлоозёрный из рода короля Свена Светлоозёрного, принц Озёрного края и хозяин севера, юга, запада и востока, в жёны Арлину де Врисс?

– Беру.

Белая гвоздика, воткнутая в петлицу такого же белого камзола, дурманила до пульсирующей боли в висках. Янтарная смола вперемешку с кардамоном и растёртым мускатным орехом кружила голову столь же сильно, как и натирала кожу жёсткая золотая нить, пущенная по рукаву того же самого камзола. Даже перчатка, натянутая по локоть, не спасала – кружево до того тонкое, что, казалось, и перчатки на руке нет. Но Арлина терпела.

Словно подслушав мысли невесты, но только наооборот, Мартан пошевелил рукой – парчовая нитка не преминула воспользоваться шансом и ужалила девушку. На глаза навернулись слёзы, но все присутствующие мигом списали их на свадебное волнение и девичью эмоциональность. А золотая нить и не думала прекращать издеваться: она шла частой змейкой по краю рукава, поднималась выше, закручивалась в петлю, а после раскрывалась нежной озёрной лилией, которая больно цапнет, стоит тронуть её хоть мизинцем. И руку убрать неловко – столько пар глаз смотрят и ловят каждый вдох невесты.

– Обещаешь ли ты быть с ней в радости и печали, болезни и здравии, богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?

– Обещаю.

Печёные яблоки приправили корицей, да так сильно, что задыхаешься. Сейчас бы лёгкого ветерка с озера, свежести осеннего леса или дождевой прохлады, но вокруг только облака пудры на лицах и париках и тяжёлые ароматы махровых роз, в которых скорее увязнешь, чем растворишься. Ещё и испарина на лбу и шее такая, что веера не помогают. Так и жужжат без толку справа и слева, будто королевский дворец атаковала целая армия длиннокрылых стрекоз.

Мартан завозил локтем – золотая лилия без промедления оставила на коже Арлины мелкую царапину. Когда же церемония закончится и можно будет выдернуть руку и протереть листом подорожника? Говорят, успокаивает.

Хранитель Игвик, видимо, сговорился с безжалостной нитью и не спешил со следующим вопросом, тщательно выжидая момент. Простая случайность или шанс? Или духота влияет?

Краешком глаза Арлина покосилась в сторону отца. Вот он стоит – опять не спал ночь, выбирал шейный платок. Хотел взять жёлтый в мелкий васильковый горошек, но Арлина вовремя остановила. В итоге повязали золотой, как и всё в этот день, начиная от ковровых дорожек и винных кубков и заканчивая треклятой нитью, что шла не только по краю рукава, но и по низу камзола принца. Петляла и вырисовывала по-королевски дивные узоры.

– Берёшь ли ты, Арлина де Врисс, в мужья Мартана Светлоозёрного из рода короля Свена Светлоозёрного, принца Озёрного края и хозяина севера, юга, запада и востока?

Хранитель Игвик, смакуя каждое слово, закончил вопрос и в предверии положительного ответа занёс изящную, усыпанную жемчугом, бело-голубыми аквамаринами и прозрачными, как слеза, бриллиантами корону принцессы над головой бледной безродной невесты.

– Берёшь ли ты, Арлина де Врисс, в мужья Мартана Светлоозёрного из рода короля Свена Светлоозёрного, принца Озёрного края и хозяина севера, юга, запада и востока? – медленно повторил хранитель, чувствуя, что пауза подозрительно затягивается, а пальцы уже дрожат и вот-вот корону уронят.

Мартан нетерпеливо дёрнул рукой и покосился в сторону растерянной девушки. Ненавистное золотое жало стало последней каплей, и Арлина в сердцах выплеснула:

– Нет, – и сама испугалась того, что сказала.

Слово отозвалось эхом во всех уголках мраморного тронного зала. Рой стрекоз на секунду затих, чтобы спустя удар сердца разразиться пуще прежнего. Кто-то на задних рядах от неожиданности упал в обморок, кто-то прикусил язык, кто-то ухмыльнулся, кто-то же стоял не шелохнувшись и отказывался верить в происходящее.

– Вы должны сказать «да», – шепнул Игвик Арлине прямо на ухо. От хранителя неприятно несло болотной водой. – Я сейчас произнесу речь в третий раз, а вы не перепутайте.

– Нет, – повторила Арлина на сей раз твёрдо, одновременно краснея, как перезревший помидор, готовый лопнуть и залить всех соком.

– Ты что такое говоришь? – зашипел совсем рядом Мартан и тут же завертел головой по сторонам, мило улыбаясь гостям и недоуменно пожимая плечами. – Останови церемонию, – кинул он Игвику и, расталкивая локтями столпившихся за спиной любопытных, подхватил Арлину под локоть и потащил к дверям, за которыми начиналась комната, где послы и просители обычно ожидали приёма у короля.

Повернув в дверном замке большой тяжёлый ключ, Мартан запер дверь, развернулся, положил руки на плечи невесте и, сбиваясь, произнёс:

– Ты переволновалась. Мы сейчас отдохнём и повторим всё заново. Плевать на гостей и что они подумают. Я сам переживал так, что не сразу понял, что следует отвечать.

– Мартан, – перебила принца Арлина.

– Тебе нужно воды. – Мартан был сам не свой и ничего не слышал. – Да-да, именно воды. Ланс! – закричал он что было силы и только потом понял, что даже при всём желании Ланс не сможет быстро прийти на помощь – сперва надо как минимум выломать запертую дверь.

– Мне не нужна вода, – остановила принца Арлина. – Мне нужно поговорить с тобой. Я должна была сделать это раньше, но никак не верила и не решалась. А теперь я боюсь. Боюсь за наше будущее, Мартан.

Белое платье, такое воздушное, такое желанное, теперь раздражало и смотрелось аляповатым пятном на фоне золотых оконных штор. Кружево, тонкое, словно паутина, торчало со всех сторон, добавляя невесте пышности вместо того, чтобы подчеркивать тонкую девичью талию. Муха – да чтоб её – и даже муха, а не фигурка изящного лебедя сидела на большой фруктовой вазе и потягивала сок из спелой жёлто-розовой груши. Мартан – в парадном наряде, со шпагой, прикреплённой к поясу, высокий и стройный – стоял, не шелохнувшись, и ждал разъяснений.

Арлина подняла голову, и их взгляды встретились. Его глубокий и затягивающий, слово болото, поросшее мхом, с островками яркого вереска и спелой алой клюквой, и её испуганный и робкий, неуверенный ни в чём, сомневающийся и умоляющий одновременно.

– Кто он? – Мартан прищурился. В его взгляде промелькнули искорки ревности.

– Он? – недоумевая, переспросила Арлина.

– Тот, из-за кого ты отказываешь мне. Я принц, а не торгаш никчёмный, чтобы об меня ноги вытирать. – На слове «торгаш» Арлина сглотнула, но промолчала. – Кто запудрил тебе мозги настолько, что ты готова променять меня на него?

Девушка замотала головой.

– Тогда в чём же дело? – подозрительность немного спала, уступив место прежней чарующей мягкости, будто и не было грозового раската ударом сердца ранее.

– Всему виной сон, и я должна в нём разобраться.

– Сон? – насмешливо переспросил Мартан. – Из-за сна ты у всех на виду выставила меня дураком?

– Но ты не знаешь, что это за сон! – полная отчаяния, воскликнула Арлина. – Уже которую неделю мне снится твоя смерть, Мартан! Я вижу, как ты умираешь, а я ничего не могу с этим сделать. Не могу никак помочь.

– Я вижу во сне, как умирает мой любимый пёс, и что?

– Гадалка сказала, сон вещий и сбудется сразу после свадьбы. Неужели ты не понимаешь?

– Гадалка! – Мартан картинно отвёл взгляд, взъерошил мягкие, вымытые в отваре из крапивы и лепестков дикой орхидеи волосы и рухнул в ближайшее кресло. Потянулся за грушей, взял одну и надкусил. Сладкий нектар прыснул из мягкого недра плода и потёк тоненькой струйкой от губ к подбородку. – Я думал, у меня сегодня появится жена, достойная носить корону принцессы Озёрного края, а мне подсунули трясогузку. Иди ко мне, – смилостивился он, видя, как дрожит девушка то ли от холода, то ли от страха, то ли от отчаяния, то ли от всего вместе взятого.

Арлина послушно приблизилась.

– Это всё нервы, – пробормотал принц, усадив Арлину к себе на колени и крепко прижав. – Ты переволновалась, устала. Слишком долго жила в городе, слушала всех подряд, начиная булочником и заканчивая грязными попрошайками. Теперь всё будет по-другому. Тебя будут окружать лишь леди и лорды, и ты никогда больше не услышишь ничего, что может омрачить или расстроить.

– И всё же я должна разобраться во сне, – настаивала девушка.

– Упрямая ты моя, – улыбнулся Мартан, вдыхая аромат её волос, что пряно пахли гвоздикой.

– Отложим свадьбу? Ненадолго. Я найду решение и…

– Тсс, – Мартан приложил палец к губам невесты и нежно провёл кончиками пальцев по её спине, – расслабься. Выброси всё из головы и просто посмотри на меня. Мы ничего не станем откладывать. Мы повторим церемонию завтра, а сегодня просто побудем вместе, и ты успокоишься. И знай, я никуда тебя не отпущу. Ты пытаешься напугать меня абсурдным кошмаром, что я могу умереть после свадьбы, а я тебе вот что скажу: я умру, если свадьбы не будет. Если тебя не будет рядом со мной. Клянусь, что умру! Спрыгну со скалы в море. К чему мне жизнь без тебя?

– Нет, – пролепетала девушка, – этому никогда не бывать.

– Этот бриллиант... – Мартан бережно взял руку Арлины и провёл пальцем по яркому розовому камню в обручальном кольце. – Гляди, как он сияет. Как и наша любовь. И будет сверкать вечно. Потому что… – Мартан замолчал, и Арлина почувствовала его горячее дыхание на своей шее, – потому что я люблю тебя.

Его губы обожгли её кожу. А потом и прикосновения тёплых пальцев, медленно, но настойчиво стягивающих кружевную ткань с плеча и оголяя его для новых поцелуев.

– Нет, Мартан. – Арлина попыталась отстраниться, но юноша не дал ей и с места сдвинуться, только прижал к себе ещё крепче.

– Не говори ничего, – прошептал он, покрывая обнаженное плечо поцелуями. – Этот день и сегодняшняя ночь должны были быть нашими. И я хочу, чтобы так и было.

Арлина охнула, почувствовав, как слабеет шнуровка.

– Нет, – только и хватило сил на слабый писк, а дальше руки сами взметнулись и перехватили спадающее с груди платье, не дав открыться самому сокровенному. – Мы же ещё не женаты.

– Мы могли бы уже быть женат. – Натиск жгучей страсти не ослабевал, Мартан попробовал развести руки девушки, но та держалась.

– Послушай, – взмолилась Арлина, – да послушай же. Я не могу выйти за тебя замуж. Сейчас не могу, – уточнила девушка, глядя на растерянное лицо жениха. – Сегодня не могу и завтра, а только тогда, когда разберусь со сном и отыщу решение. Это не прихоть и не глупое сумасбродство. Я не прощу себе, если после свадьбы с тобой что-нибудь случится.

Мартан скрипнул зубами.

– Мы поговорим чуть позже, – выдавил он, вытирая рукавом пот со лба. Жёсткая золотая нитка радостно впилась в липкую кожу лица и оставила на нём длинную тонкую царапину.

Мартан поднялся с кресла, оставляя в нём Арлину в сползшем набок платье, повернул ключ в замке, дёрнул на себя дверь и вышел к недоумевающим гостям.

– Всё отлично! – только и смог выдохнуть он, молитвенно соединяя ладони. – Здесь очень душно, и у миледи кружится голова. Церемония состоится завтра, а сейчас невесте надо отдохнуть.

По залу прошёл облегчённый шёпот, и все в мгновенье зашуршали парчовыми одеждами, устремляясь к бокалам, наполненным игристым вином. То уже выдыхалось, и надо было его срочно спасать, несмотря на то, что невеста сказала совсем не те слова, которые от неё ожидали. Рой веерных стрекоз затрещал с удвоенной силой.

– Ланс. – Мартан поманил к себе Ланселя, взял с серебряного подноса бокал и тут же осушил его. – Следи за этой дверью, не выпускай и не впускай туда никого и ни под каким предлогом, пока я не вернусь.

– Там Арлина? Её отец рвался к вам, но его вовремя остановили.

Мартан отхлебнул из второго бокала.

– Я сейчас поговорю с ним. Ты всё понял?

Ланс кивнул.

– Отнести миледи вина? – спросил он, забирая с подноса два бокала: один – для себя, другой – для Арлины.

Мартан поморщился.

– Не стоит, с ней всё в порядке. Просто капризы, скоро отойдёт.

И принц, хлопнув друга по плечу, растворился в толпе гостей, тут же сомкнувшихся вокруг его высочества и прилипших к нему, словно мухи. Каждый торопился первым поприветствовать королевского сына и выразить надежду, что невеста скоро поправится.

***

Белое платье, накрытое горой прозрачной вуали, выглядело помпезно и величественно. Как и новая жизнь, в которую чуть было не вступила в этот день Арлина. Сколько собралось гостей в тронном зале? Не меньше нескольких сотен точно. Места всем не хватило – многие топтались на балконе и в дверях. И всем им нашлись комнаты во дворце, чтобы переждать ночь и по утру спуститься в зал заново.

Арлина поёрзала на стёганом одеяле, усаживаясь поудобнее, и покрепче обхватила острые коленки. Больше всего было стыдно перед отцом – его потерянного взгляда она век не забудет. Но Мартан повёл себя поистине благородно. На глазах у всех знатных вельмож и даже у короля сам извинялся перед де Вриссом за происшедшее, уверял, что во всём виноват он сам и никто иной: слишком торопил Арлину со свадьбой, слишком настаивал, слишком сильно любил. Глупенький милый Мартан! Да если бы не этот треклятый сон и не гадалка на площади с её карканьем, разве сидела бы Арлина сейчас тут? Разве смогла бы предпочесть холодные стены своей комнаты тёплой постели с любимым мужем, его объятиям, ласкам и поцелуям? То, чего она жаждала больше всего на свете, в одночасье было перечёркнуто неровной, едва видимой линией на ладони.

Церемонию повторят завтра, и это уже решено и не обсуждается. Мартан убедил Арлину, несмотря на её слёзы и панику. После того, как гости разошлись и зал опустел, Мартан лично попросил хранителя Игвика остаться и отрепетировать то самое заветное «да». Сколько раз его повторила Арлина прежде, чем Мартан удовлетворённо кивнул? Восемь или десять раз? Начинала она с робкого мяуканья, а закончила громко и уверенно, как и должна говорить истинная принцесса, которую распирает от гордости и собственной важности.

Свадьба завтра, и ничего изменить уже не удастся. Вставать опять рано, со скрипом влезать в пошитое меньше нужного размера платье, еле дышать от туго затянутого корсета, трепетать, когда отец бережно обернёт жемчужное ожерелье вокруг её шеи и щёлкнет застёжкой. Но всё это завтра, а сейчас в тишине ночи, нарушаемой только мерным потрескиванием свечи, можно ещё прокрутить в голове созревший за ужином план.

Когда Арлина приоткрыла дверь из комнаты и выглянула в тёмный коридор проверить, спит ли отец, её посетило навязчивое чувство дежавю. Те же штаны, правда после последней вылазки значительно короче, та же туника и надорвана в том же месте, тот же плащ до пят и та же скрипучая пятая ступенька, которую не обойдёшь, если не раскорячишься. И только кошель на поясе в этот раз был в разы тяжелее, и позвякивали в нём не только золотые монеты, но и снятое с безымянного пальца левой руки обручальное кольцо.

Двери калитки опять осталась незакрытой с внутренней стороны, а ноги тихонько-тихонько от куста к кусту заторопились в сторону центральной площади Атоля. На счастье большая половина города уже давно спала, а кустов на пути было много, хотя, как показалось Арлина, некоторые колыхались неприлично долго после того, как она их покидала. Может, ветер? Вон сколько туч этим вечером набежало. Не иначе завтра дождь будет. После феникса всегда начинается дождь.

Словно завсегдатай этих мест, Арлина нырнула в арку, выскочила на площадь и со всей скорости кинулась к заветному фургончику цыганки. Неловкости и стеснений ноль – толкнула дверь ногой и ввалилась внутрь, громыхая разбросанными по полу кастрюлями, подсвечниками, шкатулками и декоративными статуэтками болотных жаб. Лачтны внутри не было.

– Есть кто? – Арлина прищурилась, но в темноте трудно было что-либо различить.

Решившись пойти напролом, не обращая внимания ни на мышь, ни на дамские подвязки, которые могли попасться на пути, девушка сделала несколько решительных шагов вперёд и упёрлась во что-то тёплое и мягкое, громко урчащее, воняющее и по очертаниям напоминающее большой комок. Осторожно потыкав его носом ботинка, девушка пожалела, что не выхватила у веселящихся на площади мальчишек самодельные фонарики с малюсенькими язычками пламени внутри. Но вдруг за узким и вытянутым окном фургона загромыхало, небо озарилось яркой вспышкой, рассыпавшейся на тысячи мелких звёзд, а те осветили всё вокруг таким светом, что и солнца не надо. Это звёздный феникс сгорел и вновь возродился, радуя всех своим пришествием, озаряя тёмные тропки в лесу для заплутавших путников и позволяя Арлине лучше разглядеть то, вот что она уткнулась ногой. Впрочем, это было уже и без феникса понятно, так как комок на полу вдруг принял очертания и громко выругался.

– Вставай, – приказала Арлина и сделала несколько шагов назад, позволяя спящему старику нащупать на полу свою деревянную палку и с её помощью подняться. – Ты отведёшь меня в Смоляные горы. И отправляемся мы прямо сейчас.

– Эво как. – Старик потёр сонные глаза. – В свои семнадцать я по-другому проводил время в первую брачную ночь...

Арлина притворилась, что из-за шума на площади не расслышала ехидства.

– Ты отведешь меня к этому самому, как его... к тёмному колдуну... Таварнаку!

– Тайернаку, – поправил старик, прилизывая топорщившиеся в разные стороны, до глубокой седины серебряные, волосы. – Милорд очень трепетно относится к своему имени и истории своего рода, а род у него древний, и все – потомственные колдуны.

– Плевать я хотела на имя и род, – огрызнулась Арлина. – Мне нужен только его эликсир. Ты отведешь меня в замок, покажешь, где хранится зелье, я заберу склянку и, если не пригодится, верну обратно.

– Я говорил, каков лорд Тайернак в гневе? А если он узнает? Или, не дай озёрные боги, вернётся в замок раньше положенного?

– От тебя требуется только ткнуть пальцем в нужное место. Весь свой гнев твой бывший хозяин пусть направит на меня. Я с ним договорюсь, уж поверь. И вот ещё. – Арлина нырнула пальцами в мешочек на поясе. – За свою работу получишь сто золотых.

И в доказательство своих слов девушка вытащила несколько крупных блестящих монет и помахала ими перед стариком, дразня его. Тот громко причмокнул, словно вкусное рагу из кролика ел, и прошамкал:

– Говоришь, только довести до замка? А ежели чего вскроется, то в червяка навозного тебя превратят?

Арлина кивнула.

– Дураком буду, если столько золота не возьму. – Старик сграбастал монеты.

– Здесь только часть, остальное получишь, когда эликсир будет у меня. Долго идти до Смоляных гор?

– Если дожди не затянутся и с попутками повезёт, то несколько деньков.

– И потом ещё обратно, – прошептала про себя Арлина. – Надеюсь, Мартан меня простит.

– Так вести в земли Тайернака или не вести? – переспросил старик, глядя, как тень сомнения вытесняет с лица девушки былую уверенность.

– Вести! – окончательно решилась Арлина и первая двинулась к выходу.

– Вы никуда не пойдёте, леди де Врисс. – Из уличного шума в тишину тесного фургончика шагнул Лансель. – Вы сейчас отправитесь к себе домой, и сделаем вид, что ничего не было.

– Это твой жених? – не к месту вставил старик, уставившись на загородившего проход Ланса. Старческие узкие глаза, все в морщинах, распахнулись так широко, словно смертельно опасную кобру увидели.

– Какой он жених? – усмехнулась Арлина. – Простой слуга, даже не лорд. Мартан настолько добр и мил, что держит его при себе как равного. Дай пройти. – Девушка встала напротив и не собиралась уступать. – И откуда ты только взялся?

– Его высочество попросили присмотреть за вами, и, как оказалось, не зря.

Арлина цокнула языком, понимая теперь, почему столь долго не унимались кусты. Ветер оказался не при чём.

– Вы идёте со мной, миледи.

Ланс сделал шаг навстречу Арлине и схватил её за руку.

– Пусти! – вскрикнула девушка, попыталась вырвать руку из цепких тисков, но не тут то было. Крепкие пальцы сдавили нежную кожу так, что завтра она вся будет в малиновых синяках. – Пусти, кому говорю! – прошипела теперь злобно и ядовито, упираясь ногами в пол.

Вторая рука беспокойно зашарила вокруг, но поймала один воздух. Подсвечник бы, да им по Ланселю... Но рядом топтался только грязный, беспомощный нищий, водил чего-то там тоненькими иссохшими губами и опирался на деревянную палку. Понимая, что другого шанса не будет, Арлина выхватила палку из рук старика и со всего размаха заехала её концом в висок Лансу. В мгновенье тот оцепенел, пальцы разжались, и Лансель рухнул на пол.

– Я бы не додумался её так использовать, – ухнул старик, аккуратно вытаскивая из руки застывшей на месте Арлины свою драгоценную деревяшку. А когда забрал, то бережно протер её рукавом, словно это палке было больно, а не лежавшему без сознания королевскому слуге.

– Так учись, – рыкнула пришедшая в себя Арлина, схватила Ланса за ноги и перетащила подальше от входа. – А теперь быстрее, пока он не очухался или пока сюда вся королевская гвардия не нагрянула.

Оба, старик и девушка, выскользнули из фургончика и поторопились раствориться в темноте пустых городских улиц, ведущих к окраинам и дальше в лес. Нужно было спешить, ведь далеко на востоке уже начинал заниматься рассвет.