Не принц, но сойдёшь

Глава 11. Первый блин комом

Утро следующего дня выдалось сырое и туманное. Всю ночь Арлина не спала. Перед глазами то и дело всплывали образы старика, Грибо, мадам Потаж, а к полуночи к ним добавился Пакстон. Когда же удалось всех прогнать, начала ныть голова. В том самом месте, где ещё не до конца зажила рана и кровь время от времени сочилась, стоило легонько потянуть за волосы или невзначай коснуться глубоких царапин. Можно было, конечно, встать с кровати и попросить Тайернака о помощи, но стоило Арлине на мгновенье представить, как тот дотрагивается до неё кривыми костлявыми пальцами, как девушку сразу коробило, и она решила, что стерпит что угодно, только бы не оказаться один на один с колдуном.

Когда боль утихла, начались сомнения. Что если рассказы старика – сплошные враки про эликсир? Что если и сон – тоже враки? Не снится же он уже столько ночей. Хоть бы раз заявил о себе со дня свадьбы, хоть бы раз напомнил о грозящих ужасах. Что если это всё – фантазия? Предсвадебное волнение, которое исчезло, как исчезла и свадьба, а вместе с ней прошёл и ночной кошмар. Но гадалка на площади воображаемой не была. Светящиеся во тьме глаза Грибо просто так не придумаешь. Как не придумаешь и большое жестяное ведро, которое Арлина обнаружила поутру в коридоре у дверей своей спальни.

«Куда столько? – промелькнула мысль. – В книге говорилось о небольшом котле и заполнении по нижнюю отметку».

Уверенная в правильности своего мнения, Арлина взяла ведро и вышла с ним в сад.

Туман стоял плотной стеной. Вытяни руку – кончиков пальцев не разглядишь. Куда идти? Куда смотреть? Пару раз Арлина наскочила на деревья, скидывающие на землю чёрную листву; пару раз ужалилась о крапиву, выросшую с человеческий рост. А нужен-то был всего лишь малахитовый четырёхлистник, который, как ни смотрела Арлина под ноги, ни в какую не попадался. Время шло, бродить в сыром тумане становилось невыносимо. Высохшая за ночь одежда впитала капли, которыми был полон воздух, и опять стала хоть выжимай. Пальцы на руках и ногах заиндевели, ресницы склеились от влаги, и тоненькие струйки воды побежали по лицу и шее, чтобы затем в районе воротника туники нырнуть под одежду и помчаться дальше холодить грудь и спину. А нужного растения всё не было.

И опять закрались сомнения. Что если лжёт старик про росу и рецепт эликсира? Что если он просто желает поглумиться над чужой бедой и отчаянием? Ведь нет в природе четырёхлистников, тем более малахитовых. Такого цвета бывают полные влаги, мясистые листья фиалок, но сейчас не весна, чтобы бродить по сырым затемнённым местам и выискивать нежные, трепетно-лиловые цветы. На дворе промозглая осень, и башмак так и норовит застрять в вязкой кашице из дождевой воды, глины и пожухших листьев. Вот и сейчас каблук прямо засасывает.

Раздраженная, Арлина дёрнула ногой, башмак слетел и, перевернувшись в воздухе, упал прямо на корни старого дуба, вылезшие на поверхность. Выхода не было – пришлось скакать на одной ноге, неистово громыхая пустым ведром, а, допрыгав до беглеца, плюхаться, тяжело дыша, прямо в ворох листьев, поднимая их в воздух и разбрасывая по сторонам. А когда пришло время тянуться за башмаком, то девушка вдруг вскрикнула и замерла от изумления.

Её старый и грязный башмак, грохнувшись с приличной высоты, разметал добрую часть опавших листьев и валялся в самом сердце малахитового ковра, который, если приглядеться, представлял собой ни что иное, как целое поле четырёхлистников, края которых были приподняты, образовывая чаши, полные кристально чистой прохладной росы.

Ликуя от восторга, девушка упала на колени и начала ползать по земле, осторожно разгребая листву. Срывала нужные соцветия, бережно подносила к ведру и опрокидывала. Капля за каплей, ведро наполнялось быстро. Малахитовые чаши трещали от воды, и их было столько, что руки не успевали за всеми. Вроде только рвёшь одну, как глаза тут же подмечают другую, а за ними и третью. Глянешь подальше – а там их целая россыпь, конца и края не видно. И во всех роса, словно слеза, хрустальная. И во всех по самые края, даже пролить не страшно. Ведь рядом ещё столько – не успеваешь собирать.

Когда ведро наполнилось наполовину, Арлина выпрямилась и провела рукой по лбу, вытирая. Вся мокрая, но горячая и довольная, девушка поспешила обратно в замок и, стоило ей только закрыть за собой дверь, тут же нарвалась на Пакстона. Невозмутимый, с усами, закрученными пуще прежнего, он стоял у входа с полотенцем в руках, словно ждал возвращения Арлины или догадывался, что она зайдёт именно в этот момент.

– Хозяин ожидает вас в Ледяной башне, – сообщил Пакстон, протягивая полотенце и с любопытством заглядывая в ведро.

Арлина вздрогнула, поёжилась, но пушистое полотенце взяла и вытерла мокрые лицо и шею.

– А в другом месте нельзя встретиться? Обязательно карабкаться на самый верх? Это же несколько сотен ступенек в темноте.

– Это распоряжение лорда Тайернака. Я дам вам свечу.

– Мне бы обогреться, – робко вставила девушка, – и высушить одежду.

– Милорд предупредил, что вы можете о таком попросить, и сказал, что обогреетесь наверху.

Арлина поняла, что возражать бессмысленно. Крепко сжав ручку ведра и хлюпая промокшими башмаками по полу, девушка поспешила за дворецким, а затем, вооружившись свечой, нырнула на чёрную лестницу и начала подниматься.

Тусклый свет выхватывал из темноты ступеньку за ступенькой. Иногда его хватало, чтобы рассмотреть наличие паутины на стенах и лишний раз избежать столкновений с ней. Но разглядеть что-то выше или ниже не представлялось возможным. Долго ли она шла, или это так казалось, Арлина не понимала, но искренне обрадовалась, когда света впереди стало больше, и она смогла коснуться рукой заветной двери, толкнула её и оказалась в тесной каморке.

– Явилась, – услышала Арлина знакомый сварливый голос, поставила ведро на пол и огляделась.

Комната на самом верху Ледяной башни ничем особым не впечатляла: одно окно с широким низким подоконником, на котором впору было спать, благо и мягкие бархатные подушки имелись, и было их много, а не одна-две; посередине – широкий стол, чем только не заваленный; шкаф у левой стены, дверцы которого с трудом закрывались – столько внутри было напихано и набито. Но главным зрелищем был вовсе не шкаф и не широкий подоконник, и даже не вид из окна. Последний вообще был под вопросом: облака в это утро опустились так низко, что высуни руку в оконную створку и коснёшься воздушной ваты, струящейся сквозь пальцы и застилающей горы на горизонте. Нет. Даже возможность потрогать небо не заставила Арлину разинуть рот да так и застыть, не решаясь сделать и шага вперёд.

Главным чудом в каморке колдуна был котёл, медный, весь в копоти, водружённый прямо в центр стола. Рядом с ним стояла горелка на трёх ножках, набитая щепками и опилками, а чуть поодаль – целая вереница баночек, скляночек и коробочек. Была даже каменная ступа с пестом, а ещё серебряная ложечка, пинцет, нож и даже весы. И рядом с котлом, на высоченной стопке книг, словно король на троне, сидел, сложив крылья, Грибо и, не отрываясь, смотрел на Арлину, оробевшую и растерявшуюся.

– Это всё? – разочарованно протянул старик, заглядывая в ведро и удивлённо приподнимая брови. – Всё, что ты принесла?

– Разве этого не хватит? – чувствуя неладное, спросила девушка.

– Первый раз вижу, чтобы так бестолково использовали ценнейшие часы лунного дня травяного кузнечика, – проворчал Тайернак. – Ты должна была принести полное, а тут кот наплакал, а потом половину сам и вылакал.

Закончив ворчания, старик указал тростью на котёл и поманил кривым пальцем Арлину. Чувствуя важность момента, девушка взяла ведро и прошла к столу. Руки тряслись, и будь ведро до отказа полным, она точно бы расплескала половину. Но каковая же была её радость, когда среди копоти и грязи она смогла разглядеть нижнюю отметку. Всего ничего! Воды в ведре раз в пять больше нужного. Преисполненная эмоций, Арлина приподняла ведро и плеснула росу в котёл. Старик охнул и схватился за голову.

– Что не так? – встрепенулась девушка.

– Ты собираешься готовить эликсир жизни, зелье прозрачное, как слеза, в этой черноте? Котёл вначале следует отмыть.

Сердце ушло в пятки от такого провала. Решив впредь не торопиться, Арлина вопросительно уставилась на старика.

– Потому и надо было приносить полное, – продолжал корить девушку Тайернак. – Думаешь, с первого раза сваришь нужное? Того, что принесла, тебе на чуток попыток хватит. Считай, первую ты уже использовала.

Арлина грустно вздохнула и потупила взгляд.

– Щётка у мадам Потаж на кухне. – Тайернак резал каждым словом, как ножом. – Бери котёл, спускайся вниз и чисти. Как засверкает, возвращайся, и приступим.

Делать нечего – Арлина загромыхала вниз по лестнице с котлом, даже забыв про свечу, а дверью хлопнула так сильно, что склянки на столе задрожали.

– Вы не перегибаете палку, хозяин? – нарушил тишину Грибо, когда шаги девушки стихли. – Вы-то сами варили в таком. Его уже две тысячи лет даже в колодезной воде не споласкивали.

Тайернак устало опустился на подоконник и подложил себе подушек под спину.

– Я всю ночь глаз не мог сомкнуть. Пока она бегает, как раз подремлю.

– Бедняжка даже свечу не взяла.

– Пусть привыкает ходить по лестнице в темноте. Ей сегодня туда-сюда бегать ещё много раз придётся.

– Воля ваша, – ответил Грибо, приподнялся, когтями открыл верхнюю книгу стопки, на которой сидел, нашёл нужную страницу и запыхтел, читая про себя.

Тайернак ещё долго смотрел в окно на низкие бело-серые облака, а затем прикрыл глаза.

Громыхать в кромешной темноте котлом оказалось не так уж и сложно. Хоть ступени не были ровными, но особо больших ям нигде не наблюдаюсь, а потому ноги Арлины ловко перебирали ступеньку за ступенькой, торопясь скорее оказаться на кухне. А там поскорей бы щётку в руки взять и котёл опустить в таз с мыльной водой, и натереть до блеска, чтобы сомнений в чистоте эликсира уже точно больше ни у кого не было.

Мадам Потаж уставилась на Арлину, как на полоумную, когда та выросла в дверном проёме и тут же зашуршала по кухне в поисках нужного таза и щётки. Боясь, что девушка ненароком разгромит всё вокруг, кухарка поспешила прийти на помощь и осчастливила Арлину нужными предметами, а сама предпочла держаться в сторонке всё то время, пока девушка скребла по закоптевшей меди. Но сердце доброй женщины было не железным.

– Чтобы сил прибавилось. – Кухарка поставила рядом с Арлиной поднос с чашкой травяного чая и куском ветчины на хлебе. – Завтрак тебе подавать было не велено, а на кухне я тебя утром не видела. Ты что же вот так со вчерашнего вечера без крошки во рту?

Арлина кивнула и со слезами на глазах посмотрела на еду, простую, не по-королевски роскошную, к какой она привыкла на приёмах у Мартана или даже в доме отца, но горячую и сытную.

– Ешь, – приказала мадам Потаж. – Он ничего от меня не узнает, а ты сама, авось, не дура, не проболтаешься. Так что ешь и продолжай там натирать то, что ты натираешь. Кстати, что это?

– Котёл, – буркнула Арлина, впившись зубами в кусок хлеба с ветчиной. Жадно запив чаем, девушка отставила кружку в сторону, вытерла губы и довольно улыбнулась.

– Тебе что же моих котлов мало? Решила себе обеды и ужины в этом варить?

– Это не для супа.

– Да суп в таком и не настоится. Баранья кость выше краёв будет торчать. А кушанья хватит от силы на тарелку Пакстону. Он ест, как воробей.

– Это для другого, – ответила Арлина.

– Для чего же? – любопытная кухарка не унималась.

– Мне надо спасти своего любимого, – прошептала девушка, принимаясь за последний слой гари.

Кухарка всплеснула руками, придвинула к себе стул и села. На плите под крышкой вовсю бушевал томатный соус, но мадам Потаж словно забыла о нём напрочь.

– Так ты замужем?

– Ещё нет, но собираюсь. И надеюсь, ваш хозяин поможет мою свадьбу ускорить.

Мадам Потаж задумалась.

– Сколько живу на этом свете, никак не могу припомнить, чтобы милорд ускорял чьи-то свадьбы. Свои – да, но чужие… Его последний брак был настоящей катастрофой для всех, включая отца невесты. Хозяин и та легкомысленная девица были едва знакомы. Я ещё смену блюд за ужином не сделала, а он уже предложил ей руку и сердце. А через лунный месяц разбежались. Вот как! Зато с леди Лавиндер всё тянет и тянет, будто тесто на вилку наматывает. Совсем на него непохоже.

– Я тоже не понимаю, зачем тянуть, если любишь? Ведь могут другие охомутать. Вот левой пяткой чувствую, – Арлина в сердцах бросила щётку в таз, чем произвела неимоверно громкий плюх, а взлетевшая к потолку мыльная пена, спустившись, осела на кончике её носа, – вьются девицы сейчас вокруг моего Мартана, глазки ему строят. Мне надо выбираться отсюда быстрее, иначе потом совсем поздно будет.

И с этими словами Арлина вновь схватилась за щётку и пуще прежнего начала отскребать копоть.

– Сойдёт, – хмыкнула девушка, когда котёл заблестел ярче бриллианта на обручальном кольце, и рванула обратно на винтовую лестницу, чтобы скорее оказаться в невзрачной каморке, пропахшей горьким лавандовым маслом и воском. Про свечу во второй раз было забыто, но Арлину это не остановило.

На верх Ледяной башни девушка буквально взлетела. Скудный подарок мадам Потаж придал столько сил, сколько в стенах королевского дворца не придавал обед из трёх блюд с бокалом игристого вина.

Толкнув ногой дверь, Арлина ввалилась в каморку, водрузила котёл на стол и довольно заозиралась по сторонам в поисках Тайернака. Грибо захлопал крыльями, прерывая чтение, а старый колдун даже бровью не повёл: как дремал, полусидя на широком подоконнике, так и продолжал клевать носом, несмотря на шум.

Переведя дыхание, Арлина на цыпочках двинулась в сторону старика, положила руку ему на плечо и легонько затрясла. Тайернак приоткрыл один глаз.

– Ты принесла книгу?

– Я принесла начищенный до блеска котёл. Мы можем начинать.

– И ты знаешь рецепт наизусть? Что там следует варить в добытой росе?

Арлина чуть не прикусила язык от возмущения.

– Вы маг, вы и должны знать! – выпалила она и отшатнулась от Тайернака, как только тот покрепче сжал в руке волшебную трость.

– Эликсир нужен тебе. Ступай за книгой. Она в библиотеке. Ты знаешь, на какой полке.

– Не проще ли взмахнуть этой вашей палкой и перенести сюда книгу? Если вы и правда великий колдун, то неужели такую мелочь не осилите? – с издёвкой в голосе ответила Арлина, стоя одной ногой ещё на пороге каморки, а второй – уже на лестнице.

С набалдашника трости, где ещё вчера красовалась морда Грибо, а теперь блестел алмазный многогранник, заструился бледно-голубой свет. Он быстро разрастался, закручивался водоворотом и готовился прыгнуть туда, куда укажет хозяин. Тайернак медлил.

– Условие договора номер три. Ты выполняешь всё, что я приказываю, или превращаешься…

Договорить старик не успел – Арлина выскочила на лестницу, захлопнув за собой дверь. Голубой вихрь, вместо того, чтобы пуститься вслед за беглянкой или разбиться о деревянную, всю в щелях, преграду, выпрыгнул в окно и рассыпался по небу мириадами падающих звёзд.

В кабинете Тайернака было тихо и тепло, хоть огонь в камине и был потушен. Топили всю ночь, и сырость с улицы ещё не успела прорваться и завоевать эти территории.

Огромная комната пугала и манила одновременно. Складывалось ощущение, что секретов здесь больше, чем книг, и так и хотелось прикорнуть в мягком кресле у ещё не до конца остывших дров и разгадать парочку тайн. Или не ломать ни над чем голову, а просто встать напротив гобеленов, каждый из которых готов был поведать свою уникальную историю. Да такую длинную, что за один раз не осилить – придётся каждый день приходить за продолжением. Или можно поразглядывать портреты, висевшие на стенах в тех местах, куда не соизволили втиснуть расписное полотно или книжный шкаф. Портреты разные: где старики, где суровые солидные мужчины, где чопорные леди – все красавицы, как на подбор, черноволосые и чернобровые. И только на одном был юноша, беловолосый и сероглазый, в скромных чёрных одеждах, лишенных украшений и лоска. В его взгляде не было ни величия, ни надменности, ни гордости, лишь любознательность и страсть к жизни. По возрасту юноша был не старше младшего брата маркизы Эмилии Штолль, совсем ещё ребёнок, но уже тогда черты его лица были благородны и прекрасны.

Приставив лестницу к нужному шкафу, Арлина вскарабкалась, отсчитала пятую полку сверху, подцепила ногтём заветную книгу магических рецептов и вытащила её. Раздосадованная, что вновь придётся отрабатывать триста ступенек вверх, а ноги гудели уже так, словно работала она, не разгибая спину, не полдня, а целую неделю, Арлина прижала книгу к груди и, прежде чем нырнуть на тёмную лестницу, выпалила в сторону портретов:

– И как вы только терпите этого старикашку!

А затем потянула на себя дверь и быстро-быстро затопала наверх.

Тайернак уже не дремал, а ждал около стола, смахивая пыль с банок и склянок и проверяя свежесть их содержимого. Увидев книгу в руках девушки, он одобрительно кивнул, пропустил Арлину к столу и ткнул тростью в кругляшок на трёх ножках.

– Это горелка. Докинь щепок, плесни вот это, – старик поставил рядом крохотный пузырёк с чёрной маслянистой жидкостью, – и пламени хватит на целый день. Что такое котёл, ты уже знаешь. Теперь ставь одно на другое, только не перепутай.

Арлине так и хотелось ответить издёвкой на издёвку, но она держалась.

– Заполняй росой по самую нижнюю отметку, – монотонным голосом нудил старик. – Роса чистотой напоминает человеческую слезу. Все мы скорбим по умершим, и без слёз не обойтись. Для этого и нужна роса. Усвоила?

– Да, – кивнула Арлина, осторожно наполняя котёл.

– Идём далее. – Тайернак шаркал ногами из стороны в сторону. – Разожги огонь и доведи пламя до нужного количества язычков. Цвет пламени должен быть красным, почти граничащим с алым. Добьёшься нужного цвета – добьёшься нужной температуры.

Арлина поднесла свечу к горелке – сухие щепки занялись мгновенно. Добавив пару чёрных капель в пламя, девушка завороженно уставилась на оранжевые язычки, постепенно меняющие цвет на алый. Старик заглянул в чан и довольно хмыкнул, увидев, как начала пузыриться хрустальная роса.

– Хорошо. Теперь бросай плющ и вари, пока клубы белого пара не станут сизыми. Да следи за варевом. Стоит пару почернеть, и придётся начинать всё заново.

– Плющ? – Арлина заморгала.

– В книге что написано?

Арлина нырнула носом на нужную страницу и пролепетала:

– В росе варить плющ обыкновенный. Надобно три фута.

– Ну так кто за тебя плющ рвать будет?

Тайернак скрестил руки на груди и недовольно покачал головой.

– Туши горелку и ступай за плющом. Как принесёшь, начнёшь ещё раз.

– Почему? – возмутилась Арлина. – Разогреем росу, и всего делов.

– Всего делов, – передразнил Тайернак. – Процесс прерывать можно только на определенных стадиях. Получишь нужного цвета пар – первый этап пройден.

Делать было нечего. Арлина вышла на лестницу, но старик окликнул её.

– Возьми, – обронил он, протягиваясь девушке нож.

По лестнице Арлина шла уже шестой раз за день. На этот раз не спешила, копила силы для подъёма. Когда же оказалась на улице, то оценивающим взглядом окинула увитые плющом стены замка, примерилась к самому жирному и сочному и смело отрезала требуемый кусок. Наученная горьким утренним опытом, возвращаться в Ледяную башню девушка, однако, не торопилась, а отрезала ещё кусок и ещё. Когда же охапка стала такой огромной, что плющ начал валиться из рук, Арлина сунула нож в карман и вернулась на винтовую лестницу.

– Умнеешь, – одобрительно кивнул Тайернак, оценив запасы плюща. – Хватит на несколько раз. Теперь разводи огонь и заливай росу заново.

Опустошив чан, Арлина с грустью посмотрела на стремительно заканчивающаяся росу в ведре и плеснула в котёл третью порцию. Алые язычки пламени весело заплясали, нагревая кристально чистую воду до лопающихся пузырьков.

– Плющ, как путы. – Старик встал рядом с Арлиной и смотрел, как та отмеряет три фута и осторожно опускает растение в кипящую жидкость. – Он крепкой цепью обмотает того, кого надо выдернуть из лап смерти, и будет тянуть. Смоченный росой, словно слезой, плющ так просто не разорвать. Миллионы тонких нитей слабы по отдельности, но вместе их никому не сломать. Порвётся одна – другие выстоят. Вот для чего нам нужен плющ.

– Поняла, – ответила Арлина, наблюдая, как к потолку поднимаются клубы белого пара. – А когда он станет сизым?

– Жди, – ответил Тайернак и холодным пальцем коснулся пряди вьющихся волос Арлины, убирая их с её плеча на спину. Девушка дёрнулась и недовольно покосилась в сторону колдуна. Тот же, как ни в чём не бывало, развернулся и, крепко держа в руке трость, прошёл к окну.

– Кажется, пар начал сереть, – пробормотала Арлина, наблюдая за темнеющими змейками, вздымающимися вверх.

– Снимай с огня, – скомандовал Тайернак и, подойдя к девушке, лихорадочно дующей на обожжённые пальцы, заглянул в котёл и скривился. – Это гороховая каша какая-то, а не волшебный эликсир. Грибо, поди-ка сюда.

Нехотя оторвавшись от книги, чтение которой шло запоем, Грибо заковылял на кривых когтистых лапках к остывающему чану.

– Глянь-ка, – попросил старик, тыча тростью в бурлящее месиво. – Что это, по-твоему?

Горгулья вытянул приплюснутую морду, сунул её в котёл, повёл широкими ноздрями и высунул язык.

– В голодные годы готовили лучше.

– Вот и я так думаю. С плющом перебрала. – Старик кинул ехидный взгляд на приунывшую Арлину и вынес приговор, который девушка боялась услышать больше всего на свете. – Выливай, промывай котёл и начинай заново.

Основательно вымотанная, девушка подчинились приказу, и спустя некоторое время в чане снова началось бульканье.

– На каждом этапе зелье должно быть прозрачным, как слеза, – поучал тем временем Тайернак, вертя трость в руке, – и безвкусным. А ты целый обед на шесть персон наварила!

– Так надо было не выливать, – огрызнулась Арлина. – Я бы съела, всё равно сама себе готовить должна. На ваше гостеприимство не рассчитываю.

Старик крякнул, не ожидав такого выпада, и плотно сомкнул губы.

– Пар сереет, – прошептала девушка и заглянула в котёл, – и зелье прозрачного цвета. Неужели получилось? – Арлина довольно всплеснула руками.

– Сейчас попробуем. На мой взгляд, отдаёт желтизной, – прошамкал Тайернак, снимая котёл с огня и подзывая к себе верного Грибо. – Пробуй!

Горгулья зажал в когтистой лапе черпак, нырнул им в котёл и, громко сербаня, снял пробу.

– По вкусу напоминает испражнения strutionum ordinarius, – кашляя и отплевываясь, выдал Грибо спустя мгновенье.

– Так и говори, моча страуса. Здесь все свои, умничать нет нужды.

– Хорошо, милорд.

– А ты и такое ел?

– Увы, я не всегда радовался роскошным харчам, какие подают у вас. Были и тяжёлые годы.

– Заново, – распорядился старик, обращаясь к измождённой Арлине и почёсывая Грибо за ушком.

– Тут осталось всего на один раз, – пролепетала девушка, демонстрируя почти пустое ведро.

– А я говорил, что ты неразумно потратила часы дня травяного кузнечика. Завтра утром и половины того, что принесла, не соберёшь. А послезавтра росы и вовсе не будет, только через неделю опять начнёшь по каплям добывать. Следующий богатый урожай только через тридцать дней. А это полный оборот луны.

– Может, у меня сейчас получится, – робко надеялась Арлина, выливая остатки в чан.

– Пробуй, – отрезал старик.

Руки делали уже всё сами, даже думать не приходилось: подбросили щепок, довели до нужного цвета огонь, отмерили три фута плюща и затолкали всё в кипящую воду. Затаив дыхание, Арлина следила за зельем и паром, понимая, что это её последний шанс на сегодня, а, может, и навсегда. Клубы пара вырывались все белые и никак не хотели сереть. Арлина уже было совсем отчаялась, как вдруг среди белоснежных змеек проскочила одна потемнее. Следом ещё одна и ещё. И зелье было нужной прозрачности – гороховой кашей совсем не пахло. Потерпеть немного, и можно будет снимать.

В дверь вежливо постучали.

– Письмо, милорд.

В каморку важно и медленно прошёл Пакстон и протянул Тайернаку запечатанные бумаги.

– Брось к остальным. Позже посмотрю.

– Пришло срочной почтой, милорд. С вороном с белым крылом.

Тень раздражения прошла по лицу Тайернака. Вырвав письмо из рук дворецкого, он помахал рукой, приказывая тому уйти, развернул и начал читать. С каждым новым ударом сердца он хмурился, а потом скомкал письмо и швырнул его прямо в огонь, на котором в клубах идеального сизого пара варилось зелье. Раскалённая горелка не выдержала эмоций старика, пшикнула и тут же потухла.

Арлина ахнула, схватила свечу, поднесла к маслянистым щепкам, но, сколько ни пыталась, разжечь заново не получилось. Заклятие колдуна было сильно – горелка покрылась непробиваемым льдом, а над котлом поднимался дым. Чёрный, как смола.

– Что вы наделали? – чуть не рыдала девушка. – У меня в коем-то веке получилось!

– Завтра утром начнёшь заново, – резко и холодно бросил Тайернак и вышел из каморки на лестницу, громко хлопнув дверью.