Навь. Книга 4

Глава 13

Лодка ткнулась носом в берег, покрытый зарослями. Ну вот и все, похоже, приехали. После двух дней бегства по реке, артефакт стал упорно показывать в сельву, поперек ее русла. По карте там не было ничего, кроме зеленого пространства — так называемый «Национальный парк» или проще — неизвестная и необследованная территория, сильно отличающаяся от настоящих окультуренных национальных парков. С таким же успехом можно этим термином было бы обозвать нашу непролазную тайгу, где до сих пор в большинстве мест не ступала нога человека. Так и здесь, в этих «зеленых легких планеты», как их поэтично называют, нога человека ступала редко и только в доступных местах.

Теперь отводим полчаса на сборы — взять с собой самое необходимое, и в путь. Трезво поразмыслив, я решил лодку не топить, лишь крепко пришвартовал ее к массивным стволам деревьев — вдруг еще пригодится. Правда, неизвестно, что окажется на этом месте, когда половодье закончится и большая вода схлынет, может вообще лодка окажется на песчаном пляже далеко на берегу. Но мы здесь надолго задерживаться не собирались, а за несколько дней вряд ли уровень реки упадет. Ну а как импровизированная противоугонка — я с шутками и прибаутками, главным лейтмотивом которых было употребление слова «мать» снял и завернул в грязную тряпку и пакет форсунку, до чертиков перемазавшись всеми горюче-смазочными материалами. Вряд ли у постороннего такая деталь окажется под рукой под старый винтажно-антикварный мотор, а в оставшихся на лодке запчастях ее не было, я и запасную прихватил. Лишний вес, зато гарантия. Без мотора можно уплыть только вниз по реке или на буксире.

— Ну что, твой выход! — я поправил на плече ремень «АТ», чуть не причмокнув губами и не сказав «ищи!».

Гоша лишь отмахнулся, и держа в одной руке артефакт, а мачете — в другой, ступил во влажную зелень тропического леса.

Первый день прошел штатно, его даже и описывать нечего — зеленка и многочисленная, зачастую ярко окрашенная как те ядовитые лягушки-древолазы мелкая живность, а вот утро второго…

Мы шли, пробираясь мимо стволов тропических деревьев, густо обвитых лианами, и вдруг ощутили столь непривычный для этих мест запах табачного дыма. Не сговариваясь, мы рухнули на землю и стали осматриваться и прислушиваться.

Я вошел в транс. Вот она, чужая аура, метрах в ста. Если приглядеться, мужик в тропической форме и с автоматом, ну уж точно не индеец, смолит вонючую сигару из местного горлодера. А за ним две обычные армейские палатки, чей-то полевой лагерь.

Гоша вопросительно взглянул на меня. Ну что делать? Обойти тихо и без шума, или… Нет, хвостов и заслонов при отступлении оставлять за собой нельзя. Я жестами объяснил Гоше «вести наблюдение», а потом провел большим пальцем руки по горлу. Гоша кивнул. Мы как можно более тихо избавились от нашей поклажи, и, подползя метров на пятьдесят, перешли на ускорение.

Когда мир теряет цвет и звуки становятся лишь медленными колебаниями воздуха, время замирает. И остаешься только ты и твой враг. Огнестрел в такой ситуации бесполезен, когда пуля летит не быстрее теннисного мячика, а затвор движется еще медленнее, это для тебя не оружие. Мигом оказавшись около мужика с автоматом, я взмахнул мачете, лезвие которого медленно, с усилием, преодолевая сопротивление мяса и костей, перерубило шею часового. Гоша сквозанул мимо меня к палатке, я же, дождавшись пока лезвие освободится, кинулся ко второй. Точно, один спящий. Взмах руки, и теперь уже спящий навеки.

Я выскочил из палатки почти так же по времени, как Гоша выскочил из своей, и показал на пальцах «два». Кивнув, я вышел из боевого транса, и мир обрел свои привычные цвета и звуки, в том числе и шлепок отрубленной головы на влажную, увитую ковром тропических трав, землю.

После того, как мы осмотрели лагерь, стало понятно, что это были наши конкуренты, боевики ФАРК. Как они так расслабились, и то, что среди них оказался курящий, я не знаю. Тут уже больше выпал элемент везения, зачастую очень нелишний в нашем деле.

Ну и пришлось нам заняться мародеркой — наши грязные, заскорузлые и вылинявшие от пота костюмы годились лишь на пугала, а аммуниция уже на ладан дышала.

Мы переоделись в запасную полевку ФАРК, отпоров только от рукава эту чужую нашивку, снарядились по полной. Хоть теперь напоминаем солдат, а не студентов-антропологов. До кучи перевооружились — с тем старьем, которое было у нас, только индейцев пугать. Здесь же боевики притащили с собой много вкусного — по крайней мере я без сожаления оставил старенький «АТ» и взял его новую версию, которая относительно недавно поступила на вооружение РИА. Как все это оказалось у повстанцев — черт его знает, наверняка смежники из ГУ ГШ подсуетились, срисовать бы номерок и потом Старшему подкинуть для расследования. Революционно-освободительная борьба в чужой стране — это хорошо, и тут в зависимости от ситуации надо ее либо придушить, либо направить в нужное русло и помочь материально. Тут видимо гушники решили оказать помощь в тяжкой борьбе против американского империализма и гегемонии запада, только вот похоже не вышло.

Вот с боеприпасами я связываться опасался. Со времен войны и последующих локальных конфликтов с трофейными боеприпасами работать запрещалось — в памяти еще живы были и диверсионные патроны, и албанские заминированные магазины, да и гранаты с убранным замедлителем. Вряд ли, конечно, боевики с собой тащили такой раритет, если не предупредишь, жертвы будут уже из своих, но подстраховаться стоило. Поэтому гранаты— нафиг, хотя пару можно взять и на «картошку», а патроны и гранаты к подствольнику возьмем у жмуров, уж они-то себе явно в б/к их не забьют. Из заботливо оставленных невскрытых цинков брать не будем от греха подальше, на такие «подарочки» я в свое время насмотрелся.

А вот с оставшимися трофейными гранатами я развлекся по полной. Поставил и двойные растяжки, и на разгрузку, причем старался маскировать потщательнее, чтобы не сразу обнаружили. Если кто вернется в лагерь пополнить запасы — тут ему и капец придет, нефиг жировать.

— Готов? — я спросил Гошу, и попрыгал по привычке, обминая трофейное обмундирование и проверяя укладку на звук, чтобы ничего не звенело и не гремело.

— Да.

— Ну тогда веди, — я сделал приглашающий жест.

И мы опять пошли через джунгли, в ту сторону, куда нас вела красная нить поискового артефакта.

На привале я отбил Старшему со спутникового телефона СМС, морщась от уничтоженного нафиг перфекционизма — во время наших приключений у индейцев по защитному стеклу экрана прошла трещина, где-то я его все-таки коцнул. Два кода — «статус активен» и «выполнение продолжаю», а также координаты по GPS. Отец поймет, что это я — такие цифровые коды и методика их вычисления была только у меня, Гоше и всем остальным это знать совсем ни к чему. Мигом проглотив энергетический батончик и запив водой из фляги, мы двинулись дальше в погоню, рассиживаться некогда. Конкуренты ждать не будут.

— Итак, граф, жду вашего доклада?

Да что они все как с цепи сорвались, подумал Драбицын. Чтобы сам Государь каждый день ему звонил и мозги выносил — такого он не помнил, даже при той попытке переворота, когда пришлось ставить на место кланы, и то подобного не было. У него же и так масса дел, управлять Империей — занятие хлопотное, а вот поди ж ты, лично интересуется.

— Новостей никаких, Ваше Величество, — граф покосился на кремовый телефон без номеронабирателя, с орлом на месте диска. Прямая связь с Александровским дворцом, резиденцией Императора уже более ста лет. — Операция продолжается, связь с исполнителями затруднена.

— Что я вам говорил, граф, о важности этого задания? Какое слово вы не поняли? — Его Величество похоже начал терять терпение.

— Задание будет выполнено. Сейчас идет фаза планирования, как исполнители будут на месте, тогда начнется активная фаза, пока силовое решение невозможно, — блин, что я несу, подумал Драбицын. Только то, чтобы Государь больше его не беспокоил, тупой набор дежурных фраз.

— Я понял. Жду новостей, — и граф услышал длинный тон отбоя, сопровождающий подобный разговор.

— Новостей, — задумчиво произнес граф вслух. Каких новостей?

Младший прислал сообщение, что продолжает выполнение задания и координаты. Плохо дело было, совсем плохо. Экстренная помощь исключалась — трудно было бы объяснить, что военно-транспортный самолет РИА делает в воздушном пространстве Колумбии или Перу, тем более что Колумбия была полностью под САСШ, и это сразу бы выдало заинтересованность РИ в том районе. А не хотелось бы, чтобы младшему свалилась на голову не разведгруппа ГУ ГШ, а американская «дельта». Чтобы перебросить поодиночке «туристов» с разными паспортами и разными странами вылета, требовалось время, не меньше недели в экстренном порядке. И то, каким образом группа «туристов» соберется, вооружится и попадет в нужный район, было трудно сказать. И опять же, решающий фактор — время. Не было его, как и не было возможности тихо и незаметно доставить бойцов на место, не подвергая опасности миссию. Это САСШ проще, подумал Драбицын. Колумбия — свой задний двор, вылетели на транспортнике из Форта Брэгг и через несколько часов спрыгнули над джунглями. И вся работа. А тут думай, как пройти незамеченными через границу с Венесуэлой или высадиться с подводной лодки, пересечь несколько границ и выйти в зону проведения операции, и все это тихо и скрытно. Нет, это конечно возможно и не раз проделывалось, спецы у нас лучше штатовских. А вот времени на этоне было. Да и шашни ГУ ГШ с революционерами из ФАРК напрягали своей непредсказуемостью, способную вызвать конфликт интересов. Сейчас именно их подопечные противостояли его сыну со спутником. Чуть что не то, и…

Остается надеяться только на то, что Александр сам разберется. Не маленький, да и опыт у него не шестнадцатилетнего пацана, о чем многие и не подозревают. Ждем…

Теперь мы двигались еще более тихо и осторожно, ступая по следам, оставленным группой из лагеря. Сколько было в их группе — непонятно, приблизительно с десятка полтора плюс-минус несколько. И они прорубили неплохую такую просеку в джунглях, как будто приглашая за ними последовать. Приглашая?

— Стой! — я остановил Гошу. — Замри!

Ну конечно же, не один я такой весь умный и красивый, да и любитель инженерного дела. Хорошо, что я вижу все больше, чем обычный человек, поэтому тонкую окрашенную под цвет окружающей растительности леску я заметил легко. Ну, посмотрим, что у нас там… Я аккуратно по миллиметру отодвинул листья там, куда уходила леска. Вот жлобы! На этой стороне — просто закрепленная с петлей на рычаге граната на вбитом в землю колышке, а на другой конец привязан к шпильке второй. Не могли «клеймор» или «ведьму» поставить, экономные вы наши… Хорошая ловушка — гигиенично и надежно. Заденешь — взорвутся, перережешь леску— тоже. А мы просто перешагнем ее. Разряжать без надобности, вдруг действительно еще кто менее внимательный пройдет по нашим следам…

Теперь скорость нашего движения снизилась еще больше — приходилось тщательно осматривать путь и окрестности на предмет подлянок от революционного пролетариата.

Ну тут похоже они перли напролом, поэтому я заметил еще одну небрежно поставленную ловушку — тоже растяжка, но уже винтажная — ПОМЗ-2, последний раз я видел это чудо советской техники только на занятиях по инженерной подготовке. Чугуниевая рубчатая дура на деревянном колышке с крайне неприятным взрывателем МУВ-3. Не зря в войсках их запрещалось обезвреживать, полагалось только сдергивать кошкой или подрывать накладным зарядом. Ну саперу на самом деле это пофиг, он может и обезвредить взрыватель, клали мы на инструкцию, только вот сейчас мне это было совершенно не надо. А судя по подозрительной форме холмика, мина с сюрпризом — выдерни колышек из земли, и тут же сработает расчекованная эфка, рычаг которой этот колышек и придерживает. Я привел листья в первоначальное положение и осторожно перешагнул растяжку. Пусть себе стоит.

Больше сюпризов на тропе не было, «лепестков», они же «зубы дракона» не насыпали, и то ладно. Видно решили возвращаться этой же дорогой. Да, скорость движения у нас упала, черепаший темп не лучший для погони. Но все равно это лучше, чем быть раненым там, где до ближайшей больницы сотни километров.

Как уже надоело это бестолковое шатание по джунглям, то заросли, то небольшие, но непроходимые болотца, которые приходилось или обходить вкругаля или возвращаться обратно по своим следам, теряя драгоценное время… Гоша пер вперед как заводной, хотя и было видно, что это дается ему с большим трудом. Глаза ввалились, вокруг них появидись темные круги, губы стали синеватые, да и вся динамика такая, как будто он переставлял ноги только силой воли.

— Пришли!

Мы остановились у большой горы, или скалы, как правильнее. Короче, дорогу нам преграждал высокий каменный хребет, тянувшийся вправо и влево, насколько хватало взгляда.

— Еще не пришли, — заметил я. — Видишь, вон там?

Если бы эта расселина не была расчищена от кустарника вокруг, то мы бы ее долго искали. Спасибо нашим предшественникам за подсказку.

— Сейчас посмотрю, — Гоша присел и оперся рукой на колено. — Никого, можно идти.

— Я пойду первым, — принял решение я. — Ты — за мной, сохранять дистанцию три метра.

Очень мне нужен головной дозор в виде измотанного до предела волхва, который или растяжки не заметит, или рухнет передо мной под ноги в самое неподходящее время! Лучше я буду танковать.

Достав пистолет и передернув затвор, я осторожно придвинулся ко входу. Луч фонарика пронзил темноту провала, и я поводил им по стенам.

— За мной! — скомандовал я и осторожно вошел внутрь, подсвечивая себе фонарем вокруг и успокаивая вставшие дыбом волоски на теле — лучшую мишень представить себе трудно, как ни держи фонарь, по-полицейски или как обычно.

Пройдя метров десять по узкому каменному проходу, мы обнаружили, что расселина расширилась настолько, что по ней уже можно было идти втроем. Впрочем, Гоша соблюдал установленную дистанцию. Интересное это было место, и явно когда-то им часто пользовались. Пол, по которому мы шли, когда-то был вымощен каменными плитками, как на древней мостовой, а стены покрыты полустершимися следами инструмента — было видно, что расселину расширяли вручную, превратив ее в подобие тоннеля. Камень смыкался над головой, образуя подобие потолка, а в его прогалинах свет закрывали спутанные массы то ли вьюнков, то ли лиан. И вообще, это было даже красиво, если бы не обстоятельства — друзы кристаллов и выходы белого кварца создавали ощущения пещеры Аладдина или еще какого-нибудь подобного места — туристов бы сюда, охали бы и ахали, и селфяшки делали. А также гадили бы на пол, бросая обертки от шоколадных батончиков и смятые жестянки из-под газировки, так что нет, все-таки их сюда пускать не надо.

Расселина плавно поднималась вверх, и луч фонаря упирался в подъем каменного пола, не давая посмотреть, есть ли там свет в конце тоннеля, и вообще, куда она выходит и выходит ли. Да, ноги тут сбить можно легко — каменная дорога и не думала кончаться. Так мы шли часа три, уже привыкнув к неприятному пути, как вдруг — вот он, свет в конце тоннеля! Правда уже закатный, слишком долго мы сюда добирались.

Мы вышли из расселины, и оказались на каменном плато, высотой, наверное, километра три-четыре. А перед нами…

Внизу раскинулся огромный город. И мы стояли на горном хребте, образующем часть котловины, другая часть была огромным лесным массивом в паре-тройке десятков миль отсюда. А перед нами лежала обширная равнина, покрытая где зелеными, где бурыми пятнами растительности, и кое-где, отражая закатное солнце, мерцали зеркала озер. Ну просто земной рай какой-то…

— Тут есть спуск, — Гоша указал на тропу, которая, извиваясь, уходила вниз, время от времени теряясь из виду, и вела она к городу.

— Нам придется здесь заночевать, — сказал я. — До городских стен миль пять вдаль и четыре вниз, максимум, что мы сделаем сегодня — спустимся вниз и свалимся с ног без сил. А еще потеряем преимущество — пока мы держим возвышенность с одним узким подходом, никто не сможет ни забраться сюда, ни пройти мимо нас. На равнине мы это теряем. Так что организуем дежурство — один внутри расселины, второй снаружи, но замаскирован так, чтобы его нельзя было увидеть. Чую, что за расселиной могут наблюдать, я бы сам так и сделал. Поэтому давай иди дрыхни, я пока веду наблюдение. Отоспись, потом сменишь меня.

Мне просто было жалко Гошу. Явно парень не приспособлен был к таким физическим нагрузкам, да и честно, у меня самого уже ноги ныли от усталости. Я отвел его ко входу, завел внутрь, и взяв с собой лишь телефон и автомат, пошел наружу, выбирая естественное укрытие из камней, за которыми меня не будет видно. А телефон? Ну что же, отправлю с открытого места папА сообщение с координатами затерянного города, наверное, того самого Пайтити, который был нужен всем. Пусть лягут в анналы разведки.

Ночь прошла спокойно, никого и ничего не было видно, и с раннего утра, как только взошло солнце, принимая все меры предосторожности, в том числе и отвод глаз, стали спускаться вниз по тропе, уходившей в заросли возле городских стен. Здесь уже пришлось потрудней — может, когда-то и была эта лестница, но выбитые в камне остатки ступеней настолько пострадали от эрозии за столько сотен лет, что практически лишь угадывались их очертания. Гробануться с крутого склона не хотелось, поэтому мы спускались очень осторожно. А сюрпризы начались, когда мы спустились в долину перед городскими стенами.

— Мдя, — сказал я, осматривая в навороченный электронный бинокль местность перед собой. Как сказал бы живописец, то там, то сям были раскиданы странные кучки. Вот только цвет у них был буро-зеленый, и над ними низко кружились, время от времени садясь рядом, явно плотоядные птички, выбирая кусочек полакомее, например, глаза или язык. — Знатно их тут встретили.

Вот и группа ФАРК, неизвестно, в полном ли составе или нет. И судя по тому, как они лежат, подловили их явно внезапно. Сейчас я насчитал семь трупов, без оружия, лежавших в неестественных позах. Дальномер показывал до них около километра, а вот от них до ворот города — метров двести.

Ворота? Это были не ворота в современном их понимании и по европейским меркам. Три исполинские каменные арки, в каждую из которых без труда мог бы вкатиться огромный карьерный самосвал, даже пара, не задев крыльями стен, а высота их описанию не поддавалась. Над арками угадывались какие-то письмена, но мне сейчас было совсем не до палеолингвистики.

— Сканируем, — я переключился в транс. Нет, все спокойно и тихо, чужой магии и людей не обнаружено.

— И? — спросил Гоша.

— А что «и»? Бежим на ускорении ты к левой арке, я к правой. Входим в город, там двигаемся параллельно, не упуская друг друга из виду. Пошли! — и я вскочил, приближаясь к воротам. Вот он, момент истины. Если кто-то встретит нас огнем на этой полосе отчуждения, ровной, как стол — значит, нас ждут. Если нет — счастлив наш бог.

За сколько секунд я преодолел эту дистанцию, один бог ведает — вот он, прием характерников, про который говорят, что они ичезают и появляются в другом месте совершенно незаметно. Для обычного глаза незаметно.

Я подбежал к правой арке там, где стена переходила в каменную колонну, и скользнул в полумрак потемневшего от времени и погоды тропиков каменного свода. Пробежав так по стеночке метров пятьдесят, я выскочил на широкую улицу, усеянную каменными обломками. По обе стороны улицы стояли каменные дома, не очень высокие, двухэтажные, искусно украшенные резьбой по камню, изображающих каких-то чудищ или местных чертей, сложенные из больших каменных блоков, с крышами из каменных плит. Некоторые из них были разрушены, превратившись в руины, как после бомбежки, но большинство устояло. Ну вот тут пора включить все свои способности к биолокации, на уличный бой в одиночку я не подписывался.

К моему удивлению, улица была чиста. Никого, совсем никого. Либо шаманы были так уверены в своей силе, либо они друг друга передавили, но быть настолько беспечным и не выставить охранение… Гоша, я смотрю, тоже удивлен не меньше моего, вон его фигурка на другой стороне этого проспекта торчит.

Я сделал ему знак, и мы, перебежками, укрываясь то за обломками камней, то прижимаясь к древним стенам, двинулись дальше. Надо обследовать это место. Гоша сделал мне знак, показывая на кулак. Ага, вот она красная поисковая нить, показывает, что нам надо двигаться вперед, дальше.

«Проспект» оканчивался широкой площадью. Я засел под стеной одного из домов и сделал знак Гоше — «наблюдать». А посмотреть было на что. В центре площали стояла огромная колонна из черного камня, а ней исполинская статуя человека, одну руку положившего на бедро, а другой, вытянутой, указывая куда-то вдаль, прям статуя Ленина, подсказывающего верную дорогу, по которой идут товарищи. У нас в городе намного меньшая статуя Ильича указывала на пивточку, в которой мы заправлялись, будучи студентами, тоже верная дорога.

Помимо этого на площади по углам стояли статуи из этого же материала поменьше, а одну сторону, ближнюю к нам, занимало исполинское сооружение, которое могло быть только дворцом — настолько искусно было оно сделано, что даже пролетевшие века не смогли его окончательно обезобразить. А вот здание напротив дворца, на которое указал Гоша, скорее всего и было храмом. Тоже искусной работы неизвестных древних каменотесов, покрытое изображениями птиц, животных и людей, с порталом, украшенным резной надписью на неизвестном языке… И пулеметчиком ФАРК, стоявшим с пулеметом наперевес на огромной каменной лестнице у входа.

Я дал Гоше знак отходить назад, под защиту домов, пока нас еще не обнаружили. Раз охрана здесь, значит искомая цель внутри, что и подтверждает Гошин артефакт.