Наместник

ГЛАВА 25

Какое-то время перед глазами мелькали фантасмагорические картины. В голове все время что-то глухо стучало и пульсировало. Я билась в каменные стены и боялась позвать на помощь. Я знала, что мне нельзя, что меня могут услышать те, от кого я спасаюсь. Мельтешили какие-то пятна, раздавались стоны, крики. "А что же с Яром", — всплыла вдруг новая мысль проснувшегося сознания.

Я открыла глаза и увидела перед собой какую-то легкую ткань, колышущуюся перед лицом, распахнутое арочное окно и синее небо за ним. Теплые лучи солнца касались моих босых ступней, но мне казалось, что они режут меня бритвой. Мне пришло в голову, что надо бы подняться и выяснить: где я, что со мной, где Отшельник и Гавр. Но сил не было в мышцах. Я снова забылась.

Когда я вновь пришла в себя, то увидела возле себя Ю-Ю. Он проверил мой пульс и, не заметив что я очнулась, стал осматривать рану на ноге. Я лежала на высокой подушке и потому заметила, что края раны стянуты и зашиты.

— Ю-Ю, — позвала я тихо.

Черт обернулся и посмотрел на меня взглядом настоящего доктора.

— Где Яр? — задала я давно мучивший меня вопрос. — Что с ним?

— С ним все в порядке, — успокаивающим тоном ответил черт.

— Гавр его не убил?

— Нет. Когда ты завопила: «дедушка», он встал, как вкопанный. Ну, а уж хлопнулась в обморок ты как нельзя вовремя. Они оба и думать забыли о драке, бросились к тебе.

Я улыбнулась. Меня согрела мысль, что суровый наместник вдруг проявил беспокойство обо мне.

— Что-то я часто стала падать без чувств, как какая-то барышня девятнадцатого века.

— Ты просто потеряла много крови. Плюс стресс, нервное перенапряжение прошедших дней, — пояснил Ю-Ю тоном профессионала.

— А где дедушка?

Черт сделал хитрый прищур и, ухмыльнувшись, сказал:

— Все же я знал! Я чувствовал, что в твоей родословной не все так просто. Это же надо, иметь в дедушках самого Яра Отшельника!

— Тебя это удивило?

— Еще как! В Дремучем Мире такого никто не мог предположить.

— Яр ушел?

— Нет, я все еще здесь, — раздался знакомый голос вместе с грохотом открывающейся дубовой двери.

— Дедушка! Я так рада видеть тебя в добром здравии! Я не знала, что и думать! — воскликнула я, попытавшись приподняться на локтях.

— Я зашел проститься. Мне уже пора, ведь я и так уже задержался.

— Наверное, тебе попадет из-за меня?

— Не думай об этом. Я с этим справлюсь. Выздоравливай. Тебе предстоит еще нелегкое испытание.

— Да… А что же Гавр? Вы ведь разговаривали? Ты ему все объяснил? Вы ведь больше не враги?

— Не враги. Но и не друзья и никогда ими не будем. Но можешь не опасаться, больше он тебя не обидит. Чтобы он себе не воображал, ты в этом мире не одна. У тебя есть дед, который всегда готов придти на помощь.

— Спасибо тебе.

Слезы подступили совсем близко к моим глазам, и Яр погладил меня по голове. Я действительно в этот момент нуждалась в поддержке человека, чьи жалость и участие не унизили бы меня.

— Спасибо, — повторила я.

— Мне пора. На границе стало не спокойно.

— Надеюсь. Еще увидимся, дедушка, — сказала я ему. Он кивнул, улыбнувшись в усы, и тут же растаял в воздухе. Впервые я увидела, как Яр становится невидимкой.

Дверь захлопнулась, и мне вдруг стало одиноко и страшно. Я стояла на пороге решающего события, а рядом больше не было никого, кто мог бы поддержать меня в этот момент. Разве что доктор, но он, пожалуй, в этой ситуации был еще уязвимее меня. Я тут же вспомнила всех своих верных друзей и тех, кто был добр ко мне. Трою, Макара и даже Изустемьяна, который, рискуя вызвать на себя гнев Василисы, приготовил для меня путь к отступленью. Бедный мой пес. И почему я считала, что совсем одна в этом мире? Что меня все ненавидят? Троя погибла за меня, да и Ю-Ю досталось в большей степени именно из-за моей персоны. Я взглянула на доктора.

— А где мы находимся? — спросила я у него.

— В охотничьем домике Гавра неподалеку от Дремучего Леса.

Я слышала об охотничьих угодьях наместника, но никогда не бывала здесь. Говорили, что появляться в них он никому не позволял. Вот мне, зато довелось. Странно и даже лестно. Любопытно, что чувствует сейчас Гавр? Он, наверное, был крайне удивлен. А уж как раздосадован!

— Почему он не отправил меня в мой терем?

— Ничего не знаю об этом, хотя и догадываюсь, — сказал Ю-Ю.

— Поделись догадкой.

— Мне кажется, он хочет защитить тебя от Василисы.

Как же я забыла о ней?!! Проклятая негодяйка! Но мой доктор ошибался, я поспешила его разуверить:

— Не собирается Гавр меня ни от кого защищать, а тем более от Василисы. Ведь они за одно. Я в его власти, и блондинке теперь нечего опасаться.

— Ты так думаешь?

— Я уверена в этом, — ответила я с неожиданной для себя тоской в голосе и, чтоб не заострять на ней внимание, без паузы спросила:-Кстати, Ю-Ю, а как теперь быть с ней? Ты ведь не станешь молчать и расскажешь о ее подлостях?

— Кто о них не знает, — изрек доктор уклончиво.

— Лютый Князь.

Ю-Ю сделал странное лицо, неуверенно покачал головой и скривил ухмылку.

— Она же тебя убить хотела!

— С чего ты взяла?

— С чего я взяла?!! Я слышала это своими ушами! Ю-Ю, ты неисправим…

Меня поражало его бессмысленное упрямство. Ну, не околдовала же она его? Да если и так, то какой ей в этом прок? Кажется, черт не претендовал на ее трон? Я так и не договорила, не сказала того, что собиралась, потому что в комнату без стука, но с грохотом ворвался Гавр. Он остановился посреди комнаты и глянул на доктора.

— Ухожу, — заторопился Ю-Ю к выходу под пристальным недвусмысленным взглядом наместника, но, остановившись у двери, предупредил Гавра:-Ты не очень-то. Она еще слаба. Совсем вы измучили девчонку.

— Знаю! — недовольно буркнул тот и нетерпеливо захлопнул за ним дверь.

Я осталась с Гавром наедине и не знала, как вести себя в тот момент. Зачем-то стала поправлять окровавленную рубашку, которая торчала, как зацементированная, и подобрала под себя босые ноги. От этого свежий шов натянулся и заныл.

Только наместник ничего говорить, видимо, не собирался. Он подошел к окну и молча уставился в него, по своему обыкновению скрестив руки на груди. Молчала и я. Меня не нужно было предупреждать о том, что не стоит заговаривать первой. Я и сама это знала. Сейчас мы были уже не наравне.

Наконец, Гавр повернулся ко мне и с ожесточением произнес:

— Уж не думаешь ли ты, что я стану просить у тебя прощенья?!

— Нет, не думаю, — ответила я, растерявшись немного.

Я не соврала, действительно, не предполагая, что гордый наместник станет извиняться. Такого мне и в голову не могло придти. А вот негодование его не было для меня неожиданностью. Но я-то знала, что он злился на себя.

— Могу я рассчитывать хотя бы на то, что останусь в живых? — осмелилась я спросить.

Наместник пробурчал что-то невразумительное.

— Так я значит все равно умру? За провинность, которую не совершала?

— Нет, — ответил Гавр и заходил из угла в угол. Потом он остановился, посмотрел на меня пристально и снова отвернулся в к окну.

"Что ему надо?" — не могла понять я.

— Спасибо, что приютил меня у себя, — сказала я, понимая, что надо разрядить витавшую в воздухе напряженность и неопределенность.

Гавр резко остановился и посмотрел на меня как-то странно. Я даже съежилась и отвела глаза. Может быть он и не хотел меня смутить, но я почему-то зарделась.

— Тебе нужно переодеться. Скоро за тобой пришлет Хозяин, — произнес он вдруг с таким облегчением в голосе, словно это он и собирался сказать после мучительных раздумий.

— Если тебе не трудно, прикажи разыскать моего домового. Он пришлет мне одежду, — ответила я, но не смогла скрыть разочарования. Мне казалось, что речь должна была пойти о другом.

— Да, — согласился он, качнув головой.

Все вроде бы было выяснено, но Гавр не уходил. Его снова заинтересовал пейзаж за окном. Будто он его никогда не видел. Я уже перестала и надеяться на то, что услышу от него еще хоть слово, но вдруг…

— Я хочу кое-что сказать тебе, — произнес он неожиданно тихо.

— Я уже заметила, — в тон ему ответила я.

— Ты должна знать, что никакого заговора не было. Я ничего не замышлял против тебя с Василисой.

Он не смотрел в мою сторону, и потому невозможно было понять, о чем он думает на самом деле. Лжет или нет? Догадаться было невозможно.

— Почему-то я не верю тебе, хотя очень бы хотелось, — сказала я и тут же испугалась, что Гавр рассердится на меня, за то что я посмела усомниться в его словах. Но он оставался спокойным.

— Это правда. Беатриче, послушай… — Он впервые назвал меня по имени, отчего я даже растерялась. — Я действительно хотел спасти тебя от гнева Лютого Князя.

— Почему же ты не предупредил меня о том, что я потеряю силу?

— Но ты ведь знала об этом сама.

— Да, но ты не знал, что я знаю. Признайся, ты хотел все же, чтоб я стала более безопасной?

— Да, признаюсь, — примирительно сообщил Гавр и вдруг присел ко мне на кровать.

Я еще дальше спрятала под себя ноги. На шве выступила сукровица.

— Признаюсь, что я не был в восторге оттого, что ты появилась здесь, победила и заняла мой трон. Василиса предложила мне объединить усилия. Но она хотела непременно уничтожить тебя.

— А ты?

— Что?

— Ты хотел меня уничтожить?

— Я убиваю только в случае угрозы своей жизни. Или если прикажет Хозяин.

— И что-то тебе не дает покоя? Я угадала?

— Я охотился за тобой, как и хотела Василиса, вместо того, чтоб защищать тебя от нее.

— Не стоит терзаться. Ты был вовсе не обязан, — сказала я слегка язвительно, вопреки своему замыслу оставаться серьезной.

— Обязан. После того, как ты стала моей.

Сарказм как ветром сдуло. Мне сделалось дурно от мысли о том, что Гавр сейчас вспоминает об этом. Кажется, щеки мои запылали, и когда он обернулся, чтоб посмотреть на мою реакцию, я нервно заерзала и сползла с кровати с противоположной стороны.

— Хочешь сказать, что ты теперь несешь ответственность за мою жизнь?

— Да, несу ответственность.

Ну, нет! У него не получится перевести разговор в интимный. И это после того, как я столько от него натерпелась! Идиотка… Я вдруг разозлилась сама на себя.

— Да какая для меня разница: быть в руках одного злобного самодура или другого?! — вспылила я и обнаружила свои сапоги возле кровати.

— Тебе не стоит больше бояться меня! — громко, но без своей обычной злобности сказал Гавр.

— А после того, как Заварзуза наплела про меня черт знает что? — стараясь успокоиться, спросила я и стала обуваться, присев на кровать спиной к наместнику.

— Я был зол. Но если бы я собирался тебя убивать, то сделал бы это сразу же.

Я посмотрела на свой безымянный палец и увидела, что с ним снова стало все в порядке. Колдовство ведьмы сошло на нет. Что мешало мне теперь снять его? Ничего. Я сама не хотела.

— Извини, что ударила тебя, — виновато попросила я.

Он фыркнул.

— Я, признаться, не думал, что ты решишься на такое, но не обольщайся по поводу своего подвига. Ты не сумела бы сбежать, если бы я не позволил тебе этого.

— Но почему? — поразилась я.

— Я решил проверить кое-что.

— Действительно ли я иду спасать доктора?

Он снова помолчал, видимо, согласившись.

— Потом я увидел тебя с Яром и… — Он запнулся.

— Что? Самолюбие было еще больше уязвлено, — решила я помочь ему, — ведь это не ты, а я сумела найти Отшельника-невидимку.

— Нет, не самолюбие. Это была жуткая ревность, хотя я и не сразу это понял.

В комнате снова повисла тишина. И в этой тишине беззвучно и неосязаемо от меня к нему потянулись сотни невидимых ниточек. И я привязывалась к нему еще крепче. Я сидела к нему спиной и всем телом ощущала исходящие от него теплые волны нежности и уже готова была обернуться на его призывный взгляд, который я ощущала затылком.

И вдруг раздался этот звук. Знакомый до жути, до дрожи. Тот, что я слышала не раз. Он шел с улицы: душный и заунывный трубный глас. Несложно было понять: он по мою душу.

Я вскочила и подбежала к распахнутому окну. То, что я увидела за ним заставило меня покрыться испариной. Я приложила руку ко лбу и обернулась на Гавра:

— Это за мной?

По его лицу, которое приобрело свое всегдашнее сосредоточенно-серьезное выражение, я поняла, что так оно и есть. Во дворе спешивались двое всадников в серых монашеских балахонах с капюшонами. Это были посланники Лютого Князя. Гавр сказал, что мне нужно спуститься к ним и, подойдя ко мне ближе, тихо добавил:

— Не бойся. Тебе ничего не грозит. Веришь мне?

— Верю.

— Ну, иди.

Я спустилась на первый этаж такого же мрачного, как и его хозяин дома, распахнула двустворчатые железные двери и вышла на воздух. День близился к закату. В облаках, словно разлитая краска, растекалось бледное розовое зарево. Я приближалась к посланникам на ватных ногах и с каждым шагом чувствовала, как во всем теле растет дрожь и учащается сердцебиение. Чего мне было страшиться? Разве раньше я не сталкивалась с чем-то бессмертным и исконным? Или не этого я боялась?

Пришельцы внимательно смотрели на меня. Я ощущала это, хотя и не видела ни их глаз, ни лиц. В вечерних сумерках они походили на призраков, но были гораздо реальней. Мне даже казалось, что я слышала их дыханье, и возможно именно оно сковывало меня льдом. Остановившись в двух метрах от них, я заметила под капюшонами горящие огоньки зрачков на фоне бледных лиц. Не зная, что сказать, я молча стояла и ждала, когда начнут говорить они.

Посланники вместе, как по сигналу, отвесили мне неглубокий снисходительный поклон. Я ничего не ответила, потому что понятия не имела, что меня ожидают в ответ. Понимая даже, что, возможно, поступаю глупо, я стояла столбом и пялилась на них. Их это не удивило, и вообще, они вели себя так, словно им — цивилизации, можно было ожидать от меня — дикости, чего угодно. А может быть я сама себя так ощущала, хотя мое ощущение было схоже скорее с чувствами подсудимого перед приговором. Я знала, что мне нечего уже было бояться, что все зависит теперь только от Гавра, но не могла унять мистическую дрожь. Ведь предо мной стояли посланники самого Лютого Князя.

Один из пришельцев, тот, кто стоял ближе ко мне, взял слово:

— Завтра на рассвете за тобой пришлют кортеж. Будь готова. Хозяин назначил тебе аудиенцию. Там решится твоя судьба.

— Что ж, я буду готова к утру, — ответила я степенно.

— Это все, что мы хотели от тебя услышать, — с удовлетворением произнес второй посланник.

Они снова синхронно поклонились мне, что, по-видимому, должно было означать, что наш разговор закончен. "И всего-то?" — подумала я тогда. Ожидая чего-то более страшного. Мне не сообщили ничего такого, чего я не знала бы раньше. Нервная дрожь сменилась сначала недоумением, а потом облегченьем. Понимая, что они ждут моего ухода, я развернулась и неторопливо направилась к дверям…

Посланники быстро исчезли. Когда я снова поднялась на второй этаж и украдкой взглянула в окно, во дворе никого уже не было…

Откуда-то явился Бобровник, сообщил мне, что пришел мой домовой.

— Приволок какой-то узелок. Пускать ли?

— Да. Проводи его, пожалуйста, сюда, — попросила я, потому что решила, что никому уже не могу больше приказывать в Дремучем Мире, но леший неожиданно ответил:

— Слушаюсь, хозяйка.

Я изумилась. И это тот назвал меня хозяйкой, кто совсем недавно отчитывал меня за сожженные кусты? К тому же леший служит Гавру. Неужели, став женщиной наместника, я повысила свою значимость в Дремучем Мире?

— Почему ты меня так назвал? — поинтересовалась я.

— Раз Гавр хозяин, значит ты — хозяйка. Все ясно, — заметил он с таким выражением лица, что я почувствовала себя неловкой и глупой.

— Да, да, — растерялась я. — Понятно.

Пришел домовой.

— Рад тебя видеть, госпожа, — сказал он. — Я уж думал, больше не увидимся.

— И я то же, Макар.

Домовой, как я и предполагала, принес мне чистую одежду. Я не хотела предавать особого значения своему внешнему виду, собираясь на встречу к Хозяину, а, возможно, стоило. Впрочем, может быть, и нет. Кто знает? Кто подскажет мне теперь? Я почувствовала вдруг, как не хватает мне сейчас занудных советов Матушки. В свертке лежали кожаные брюки, те самые в которых я производила фурор в сельском ДК прошлым летом, а потом забросила подальше, когда решила, что они мне не идут.

— Тут все, что я сумел отыскать дома, — пояснил домовой.

— Да, я забыла совсем, что все мои вещи в чемодане.

В свертке был еще старый черный кардиган и кружевная блузка, которую я надевала еще года четыре назад на школьные утренники. Но главное, что умница Макар не забыл о белье.

— Спасибо за заботу, — поблагодарила я его.

— Ты не должна благодарствовать мне, — отозвался на это Макар. — Это мой долг.

Я вздохнула. В последнее время я, видимо, все чаще стала ощущать потребность в большем, чем обычно, количестве кислорода.

— Теперь уже точно больше не увидимся. Скоро я навсегда покину ваш мир, — сказала я ему на прощанье.

— Не увидимся, так услышимся. Я тебе в стену постучу, — отозвался погрустневший Макар.

— Прощай…

В охотничьем домике наместника нашлась самая настоящая ванна с холодной и горячей водой, ароматическими солями, пеной и прочими благами цивилизации. И хотя Ю-Ю строго-настрого запретил мне мочить шов, я не смогла отказать себе в удовольствии принять душ. После этого я почувствовала себя посвежевшей и похорошевшей. Забралась в постель, но уснуть не могла, хотя пыталась заставить себя закрыть глаза и уплыть в сон. Веки сами открывались, и я неотрывно смотрела на дверь, ждала, что она вот-вот откроется. Ждала и боялась. Я гипнотизировала деревянные доски, сверлила глазами дверную ручку, но дверь оставалась неподвижно холодной.

Потом она открылась, но обыденно и бесстрастно. Вошел Ю-Ю и спросил:

— Не можешь уснуть?

— Не могу.

— Дать снотворное? Тебе надо выспаться перед завтрашним.

— Нет, не надо. А что у тебя есть медикаменты?

— Да, у Гавра здесь целый арсенал лекарств. Есть даже оборудование для несложных хирургических операций.

— Ничего себе! Зачем ему?

— Наверное, у него были ранения. Но вообще, я не слышал, чтоб у наместников что-то болело.

— А душа?

— Что?

— Душа у них есть?

— Не знаю… Впрочем, у бессмертных — какая душа?

— Значит и не болит…

— Хм.

— Ю-Ю.

— А?

— Давай снотворное…

Как приятно было бы заснуть после трудного дня, зная, что завтра тебя не ждут никакие заботы, опасности, проблемы. Я давно уже так не засыпала. И сегодня не судьба. Я чувствовала, как мой мозг как-то неестественно, рывками, погружается в сон, но не пыталась встряхнуться. Я все смотрела на дверь, и когда закрылись глаза, все еще ждала, что раздастся дерзкий, бесцеремонный грохот и лязг железных навесок, и в комнату ворвется мое безрассудное, странное счастье.