Наместник

ГЛАВА 18

Троя больше всех обрадовалась моему возвращению и прыгала возле меня весь день. Примчалась Мша, приковыляла Заварзуза. Даже вечно хмурый Изустемьян спросил меня, как прошли поиски. К сожалению никому из них я не могла рассказать о нашей встрече с Отшельником. Об этом узнала лишь моя верная Троя. Сама не знаю почему, но ей я доверяла на все сто. Наверное, я по-человечески полагалась на пресловутую собачью верность.

Между прочим, мне сообщили, что мой лейб-медик исчез неизвестно куда. Это меня слегка насторожило. Мне казалось, что Ю-Ю достаточно благоразумен, чтоб не исчезнуть внезапно, ничего не сказав мне. Однако Мша и Матушка явно что-то недоговаривали. Кикимора выглядела так, словно ее просто распирало рассказать какую-то тайну, ведьма же была серьезно озабоченной. Но я не хотела и не могла выслушивать ни сплетни, ни предположения.

— Что ж, он может поступать как хочет. Тем более, что совсем скоро я раз и навсегда избавлюсь от всех болезней, — сказала я.

Я чувствовала себя очень уставшей. Мне хотелось поскорее уединиться и спокойно обдумать все произошедшее со мной сегодня. Особенно меня заинтриговала фраза Гавра о "маменькином сынке". Оказывается он знал о моей неразумной детской влюбленности. Но зачем упомянул о ней? Наверняка ему стало известно все о моей жизни, как только я заявила свои права на его трон. Он выяснил обо мне все до мельчайших подробностей, возможно даже таких, о которых я и сама не догадываюсь пока. Но вот где-то в сумеречной зоне сознания шевельнулась одна невозможная мысль: ревность? А что если Гавр ревнует? Но, возникнув, она тут же сконфуженно смолкла, потому что была совершенно невероятной.

И вот снова начались мои обычные будни, и снова пошел отсчет. Будто я никак не могла свернуть с какой-то дьявольски фатальной стези. И смерть ожидала меня в конце этого краткого путешествия.

— Все равно же я смертна. Рано или поздно… Хотя чего скрывать, лучше бы уж поздно, — говорила я Трое, а та только жалобно поскуливала в ответ, как самая обычная собака.

А пока, следуя совету Ю-Ю, я решила заняться верховой ездой. Мне действительно могло бы это пригодиться. У полевиков, кочевого дремучего народца, разводившего разных копытных животных, Изустемьян раздобыл несколько смирных лошадок разных пород Тварного мира. Я выбрала себе одну кобылку, чей нрав больше всего пришелся мне по вкусу, и стала тренироваться ежедневно. Без шишек не обошлось, но через неделю с небольшим я научилась не вылетать из седла. Я назвала лошадку Талишей и стала теперь совершать вынужденно обязательные объезды Дремучего Леса.

Но пешие прогулки мне нравились больше. Только теперь я тщательно избегала территории Гавра. Несколько раз Троя чуяла его близкое присутствие, и мы тут же уходили в противоположную сторону. Я не хотела с ним встречаться. Слишком многое он мог бы прочитать в моих глазах…

— Интересно, что подумает Василиса, если мы заявимся к ней в гости без приглашения? — спросила я однажды у своей собаки, когда мы проходили мимо владений наместницы.

— Давай проверим это, хозяйка, — лукаво проговорила она в ответ.

Мы подошли к шикарному белому дворцу. Да, такое великолепие не снилось даже избалованному галантному веку. К нашему удивлению, никого близ дворца мы не встретили. Я уже ожидала бурных эмоций со стороны Горгоны и самой Василисы, но кругом не было ни души. Двери были открыты настежь, и мы вошли. В огромном зеркально-мраморном зале, где пол был скользким, как лед, было пусто и настораживающе тихо. На всякий случай я достала скипетр. При мне был и мой меч, которым я могла бы защититься в случае надобности от того, кого не хотела бы калечить. При этом в моем воображении возникал вполне конкретный образ Гавра, потому что представить изящную Василису с оружием в руках я не могла.

Тут Троя принюхалась и тихо произнесла:

— Здесь кто-то есть. Пахнет цветами.

В зеркалах, где до этого отражались только мы, вдруг запестрели ромашки. Из-за тяжелых бархатных штор выплывала Ладо. Увидев нас, она неожиданно заулыбалась и проговорила радушно:

— Приветствую тебя, госпожа Первая наместница! Какими судьбами забрела ты в нашу скромную обитель?

Ладо вся светилась и скалилась, словно наш визит и в самом деле ее чрезвычайно порадовал. Даже ромашки в ее волосах, платье и шлейфе, казалось, еще больше посвежели и заулыбались.

— Что это вдруг? — не смогла я удержаться от подозрений в неискренности. — С каких пор нам рада свита Василисы?

Ладо обиженно защелкала языком и потрясла розовым пальчиком.

— Обижаешь, Беатриче. Я не какая-нибудь русалка или виллиса, наместнице не служу.

— Неужели?

— Раньше меня считали богиней любви, и я никогда никому не прислуживала, не собираюсь и впредь. Мы с ней просто подруги.

— И где же твоя подруга? — спросила я у нее, придавая своему лицу выражение недоверчивого сарказма.

— Исчезла, — развела Ладо руками. — Сама не знаю, куда она пропала.

Ее не видно уже несколько дней.

— Какая досада! — притворно огорчилась я. — А я-то так надеялась вывести ее из себя, появившись здесь!

— Поговаривают, что Василиса, после того как ты заняла трон наместничества, ушла в мир людей.

В моей голове вдруг мелькнула догадка:

— А уж не связано ли это исчезновение с другим: мой лейб-медик, как сквозь землю провалился, — сказала я, бесцеремонно усаживаясь в белоснежное кресло.

— Не исключено, — ответила Ладо и многозначительно вильнула глазами. — Говорят, что…

— Стоп! — прервала я ее сразу, сделав решительный жест рукой. — Не люблю сплетен и слушать их не желаю!

— Что ж, — посерьезнела вдруг бывшая богиня любви, — тогда может быть послушаешь совета бывалой подруги?

— Подруги? Возможно и послушала бы, но ты мне не подруга.

— Тебе виднее, госпожа. Но я только выполняю свое природное предназначение, везде и всюду сею любовь.

Я тут же смекнула в чем дело.

— Лелио рассказал тебе о том, что видел некоторое время назад? Спешу тебя разочаровать: ничего между мной и Гавром нет и быть не может!

— Возможно и нет, но отчего же быть не может?

— Что-то я тебя не пойму, — сказала я раздраженно, так как заподозрила тон разговора, которого больше всего боялась, и направилась к выходу.

— И не поймешь, пока не выслушаешь, — поспешила ответить Ладо и тоже пошла за мной. Она твердо вознамерилась о чем-то мне поведать.

Мы вышли в сад, который был разбит возле дворца. Это был экзотический и удивительно пышный сад в глубине среднерусского леса. Здесь росли роскошные, яркие цветы и розовые кусты, а посредине располагалось небольшое озерцо с плавающими в них лотосами. Возле него я обнаружила скамью и села на нее. Все-таки я хотела услышать то, что должна была сказать мне Ладо. А она, тоже присев рядом, безо всякого перехода заговорила:

— Слушай, Беатриче. Любовь появилась на земле раньше всех и вся. Она первородная дочь Земли и потому всегда побеждает. Там, где не поможет оружие, придет на помощь любовь. Поэтому я и служу ей. И ты не сопротивляйся любви, это бесполезно.

Высказав это, она так пристально взглянула мне в глаза, что я вдруг явственно, почти физиологически, почти кожей почувствовала прикосновение к какой-то древней, исконной тайне. А Ладо тут же встала и зашагала прочь, словно не хотела, чтоб я успела как-то возразить ей. Я осталась наедине со своими мыслями и ощущениями. Сначала я никак не могла отойти от первого впечатления, повергшего меня в каменное состояние. Но потом я вдруг начала ощущать себя беспомощной и слабой мухой, попавшей в паучью сеть. Неужели мне не выбраться из нее? Неужели не минует меня сия чаша? Имела ли в виду Ладо мой случай или лишь высказывала вечные истины? Любовь вместо оружия или любовь, как оружие? А каменное сердце способна она поразить? И, черт возьми, какова должна быть любовь, чтоб победить врага, который хочет тебя уничтожить?!

— Все это чушь, — уже совсем придя в себя, сказала я Трое, и мы зашагали восвояси.

Мне предстояло еще посетить поселение Полкана, в котором я не была ни разу с момента своего появления в Дремучем Мире. Хитрый кентавр корчил из себя обиженного, пеняя на то, что я слишком часто бываю у чуди, Бобровника и Заварзузы и не желаю посетить его землю. В конце концов, я назначила день и час, сообщив заранее о своем появлении Полкану и его соплеменникам.

Кентавр проживал на южной окраине Дремучего Леса, и чтоб достигнуть ее мне пришлось сделать немалый крюк: я всеми силами старалась избежать встречи с Гавром, а самый короткий путь на юг пролегал как раз по его территории. Мы с Троей обогнули Красное болото, где жили сестры Мши, заглянули в устье Черной речки и навестили водяного. Чтоб вызвать его достаточно было слегка похлопать по поверхности воды. Изустемьян всплыл, поинтересовался, куда мы направляемся, и вызвался проводить нас до полей Полкана. Я хотела было учтиво отказаться, думая, что водяной предложил свои услуги из вежливости, но он серьезно предупредил меня:

— Я не советовал бы тебе, госпожа, встречаться с этим двуличным вообще. Но раз уж он пригласил тебя, то одна не ходи. А я, если что, подскажу что к чему.

— Неужели он может быть опасен для меня? — усмехнулась я, но про себя отметила, что водяной будто что-то недоговаривает.

Изустемьян выбрался на берег, встряхнулся и продолжил беседу:

— Опасен? Нет. Но у него двудушная натура. Как знать, возможно, проявляя такую настойчивость в приглашениях, он выполняет чью-то волю.

Я снова ухмыльнулась недоверчиво, но все-таки взяла Изустемьяна с собой. Он точно догадывался о чем-то и, судя по всему, пытался меня предупредить или предостеречь. Я сказала, что хочу, чтоб он провел нас кратчайшим путем, но на самом деле позвала его для собственного спокойствия. Ведь и Ю-Ю предупреждал меня о том, что Полкану не следует доверять.

Обширные поля, прерываемые широкой рекой Люлех открылись нам как только мы вышли на опушку Дремучего Леса. Долина уходила резко вниз и была видна нам как на ладони. Там внизу в одном из оврагов располагались пещеры, в которых жили соплеменники Полкана. Изустемьян сразу указал мне своей перепончатой рукой на большое дикое поле у реки, там где она образовывала полукруг и дальше текла уже на юго-запад. Даже издалека было видно, что поле основательно утоптано. На нем и сейчас толпились несколько десятков кентавров и кто-то из дремучих. Было похоже, что там проходил какой-то праздник. Издалека слышались крики, топот копыт, над полем взлетали клубы пыли.

— У них сегодня день состязаний. В который раз Полкан подтвердит свое право быть первым в племени, — пояснил водяной, когда мы стали спускаться в долину.

Меня это заинтересовало.

— В который раз, говоришь? То есть это происходит из года в год?

— Да. Это уже давно просто показушная демонстрация силы и ловкости, — сказала Троя.

— И думаю не случайно он выбрал сегодняшний день. Знал, что ты придешь, — подтвердил Изустемьян.

— Хм. Мне-то что до его спортивных достижений?

— Полкан парень не промах. Наверняка он таким образом хочет выразить свою преданность новой власти, — предположил водяной.

Но он видимо ошибся. Когда мы подошли к краю поля, состязания уже закончились. Кентавры чествовали своего неизменного вожака, вешая на него венки из цветов и березовых веток. В стороне стояли видимо его поверженные соперники, которые впрочем никак не реагировали на свой традиционный проигрыш, а, напротив, ликовали вместе со всеми. Полкан несколько раз пронесся по полю, совершая круг почета и остановился возле нас. Недобро взглянув на водяного, он радушно улыбнулся мне и отвесил поклон.

— Рад, что ты наконец-то посетила нас, госпожа Первая наместница, — сказал он при этом.

— И я рада, что попала прямиком на ваш праздник, — ответила я, учтивости только ради.

После такого обмена любезными приветствиями, Полкан захотел представить мне всех своих соплеменников. Каждое семейство, состоящее из пяти-шести особей, подходило ко мне и кентавр объявлял их имена и тотем. Я мило всем улыбалась, не переставая дивиться необычной сущности кентавров. Насколько я успела заметить не только их внешний облик, но и нрав странным образом сочетали в себе человеческое и лошадиное. Все они были вспыльчивы и несдержанны, проявляли чрезмерную горячность и вообще были несколько грубоваты.

Но вдруг на вороной спине одного из кентавров я к неудовольствию своему заметила одного из старых знакомых — Лелио. Противный мальчишка тут же соскочил на землю, отошел в сторону и стал взирать на меня издалека с интересом и совсем не детским ехидством, словно он уже подсунул мне какую-то свинью и теперь проверял, как это на меня подействует. Его присутствие здесь не могло не насторожить меня, и я на всякий случай поинтересовалась у Изустемьяна:

— А что здесь делает Лелио?

— Он дружит с одним из сыновей Полкана. У них тут большая… шайка.

— Почему шайка?

— Озорничают проказники.

— Озорничают? То есть стрелы метают в кого попало?

— Стрелы? — не понял Изустемьян. — А-а! Ты о тех стрелах, госпожа, что метят прямо в сердце?

При этом он хитро взглянул на меня, заулыбался и закивал понимающе, чем вверг меня по меньшей мере в недоуменье.

— Так не стрелы? — строго спросила я, чтоб водяной (черт бы его побрал!) все-таки соблюдал субординацию и не позволял себе никаких намеков в мою сторону.

Изустемьян тотчас замялся и стал не слишком внятно пояснять:

— Лелио любит досаждать своей матери, которая пытается наставить его на истинный путь. Ладо любит порядок, а ее сын — наоборот, устраивает неразбериху и ералаш. Многие поэтому ищут его дружбы, чтоб не стать его мишенью.

— А с Гавром он не водится? — спросила я, вспомнив нашу последнюю встречу во владениях наместника.

— Гавру Лелио не страшен.

— Почему?

Ответа я не дождалась, потому что тот, о ком я спрашивала внезапно возник прямо предо мной. Я, как ненормальная дурочка, дернулась в сторону, словно собралась спасаться бегством, но тотчас взяла себя в руки и недружелюбно, без всякого приветствия, спросила:

— И что ты тут делаешь?

Тут же мне пришлось устыдиться своего поведения, потому что Гавр все-таки поздоровался, слегка склонив голову. Это вынудило меня поступить так же. Но разговор я решила не продолжать, так как совсем смутилась: мне стало неловко оттого, что он мог слышать мой последний вопрос. Я немедленно сделала вид, что мне срочно нужно что-то сказать Изустемьяну и отвела его в сторону.

— Ты знал, что наместник будет здесь? — сразу задала я вопрос, как только мы оказались в отдалении от возмутителя моего спокойствия.

— Конечно, — ответил водяной. — Он всегда судит эти состязания.

— Почему мне не сказал?!!

— А нужно было?

К нам подошел Полкан.

— Прошу прощенья, госпожа, если я причинил тебе неприятность, пригласив в качестве судьи Гавра, — проговорил он извиняющимся тоном и добавил:- Я не думал, что вы с ним все еще не ладите.

— Ты доставил мне гораздо большую неприятность, заговорив об этом. Меньше всего я хотела бы обсуждать этот вопрос публично, — ответила я резко, но не развернулась и не ушла, хотя возможно в этом была надобность. Полкан стал казаться таким огорченным, что я посчитала необходимым успокоить его:

— Пусть мои отношения с Гавром тебя не беспокоят. Это наши дела. А мне позволь еще раз принести тебе свои поздравления.

В этот момент краем глаза я заметила как тот, кто заставил сейчас в два раза чаще биться мое сердце, залетает на своего коня и направляется к нам. Он явно не собирался оставлять меня в покое. Зачем-то же ему понадобилось заманивать меня на это поле. Я стала оглядываться по сторонам.

— Куда запропастилась Троя? — вопрошала я, пытаясь разглядеть в толпе свою собаку.

Гавр подъехал, чтоб попрощаться с Полканом и еще раз произнести дежурные поздравления. Однако мне, слышавшей каждое слово и его, и кентавра, показалось, что между ними ведется какой-то секретный, зашифрованный разговор. Впрочем, я тут же отругала себя за излишнюю и совершенно ничем необоснованную подозрительность. Услышав за спиной цокот копыт, я решила, что наместник отъехал, но, обернувшись, с досадой поняла, что ошиблась. Это отошел в сторону Полкан, а Гавр остался. Я решила, что он хочет и со мной попрощаться и сказала:

— Всего доброго.

Губы мои при этом невольно сжались, а подбородок капризно задрался, так что мина получилась отнюдь не добрая. Я поспешила снова отойти подальше, но вдруг услышала за спиной насмешливое:

— Избегаешь меня?

Пришлось снова повернуться к нему лицом.

— С чего ты взял?

— Не трудно догадаться.

— Я вовсе не избегаю тебя. Просто… — Я однако не могла придумать никакого объяснения своему нелепому поведению.

— Просто ты меня боишься почему-то, — подсказал Гавр.

— Ты заблуждаешься, — снова попыталась я спастись и опять смолкла.

— Ты боишься меня, и я даже знаю почему.

Я больше ничего не сказала и поспешила отвернуться. Я не хотела услышать его версию. Но Гавр видимо не все еще мне сказал. Подъехав ко мне ближе, он остановился и загородил мне дорогу. Я возвела на него недовольный и вопрошающий взгляд.

— Не слишком же ты учтива с тем, от кого зависит твоя жизнь, — услышала я сверху.

— А что я теперь должна пресмыкаться пред тобой? — возмутилась я. — Не дождешься!!!

Тут-то мне и надо бы было удалиться, но я почему-то встала как вкопанная и попыталась втянуть наместника в словесную перепалку, и тем самым отвлечь его от опасной темы.

— Если хочешь поговорить, слезай с коня! Я устала задирать голову!

Черт! Что я несу?!! Что это со мной?!!

Источник моего зловредного красноречия тут же иссяк. Я растерянно оглянулась по сторонам, с досадой заметив множество направленных в нашу сторону любопытствующих взглядов. Гавр как ни странно послушался меня и слез с Оберона. Но сделал он это лишь для того, чтоб смутить меня окончательно. Подойдя ко мне совсем близко, наместник наклонился к моему уху и тихо произнес:

— Я мог бы помочь тебе, если твоя непомерная гордость позволит тебе принять мою помощь.

— Что ты имеешь в виду?

— Потом узнаешь. Скажи лишь готова ли ты принять содействие от меня?

— Я не знаю, могу ли доверять тебе.

— Только «да» или "нет".

— Чего мне это будет стоить?

— Сущие пустяки.

— Я подумаю.

Похоже Гавр остался удовлетворен моим ответом, потому что тотчас распрощался, слегка склонив голову в поклоне и, снова вскочив в седло, отъехал.

Увидев, наконец, Трою, я подозвала ее к себе и двинулась к Дремучему Лесу. Мне было все равно, что подумает Полкан и все его семейство, только бы поскорей сбежать отсюда. Еще никогда я не чувствовала себя такой неуклюжей и бестолковой. И такой беспомощной пред какой-то неодолимой, древней силой, которая уже расставила на меня свои невидимые сети.