Наместник

ГЛАВА 13

Теперь, чтобы попасть на Ту Сторону, мне не нужно было преодолевать два километра полем, проходить мрачный мост. Достаточно было лишь пройти через пространственную дверь. Но перед этим я спросила у Заварзузы:

— Как я буду выбирать свиту, если никого не знаю?

— Я тебе подскажу, — ответила хитрая ведьма.

— Я бы хотела взять домового и банника.

Матушка вытаращила глаза.

— Что ты, госпожа! Кто же берет ко двору каких- то низших дремучих?

— Я! Я беру! И потом, они не «какие-то», а мои. Они давно уже живут в моем доме и бане, — резко возразила я. Пора было проявлять характер, а то бабка приберет меня к рукам. Не став дожидаться, пока она сообразит и представит мне все резонные аргументы против, я позвала:- Макар!

Тот незамедлительно проявился сквозь стену.

— Бабушка спит? — спросила я его.

— Да.

— Тогда бери своего приятеля и со мной во дворец. Да поторопитесь!

Домовой крякнул и непонимающе уставился на меня. Бабка была явно не довольна таким поворотом событий и обиженно хмурилась. Доктор Ю-Ю думал о чем-то своем и не обращал внимания на происходящее. Макар, ничего не соображая, продолжал стоять, как пень.

— Ты меня слышал?! — прикрикнула я повелительно и, не дожидаясь его дальнейшей реакции, шагнула в прозрачный проем в стене.

Оказавшись за порогом лесной двери, где было темно, хоть глаз выколи, я ощутила легкий свежий ветерок с хвойным запахом. Стояла тишина, и меня это по привычке настораживало. Я шла первой, как и полагается Первой наместнице, а куда — не знала. Спросить мне не позволяло чувство собственного достоинства, и я продолжала путь наугад, осторожно ступая по влажному лугу. За своей спиной я слышала сопение и шорох травы. Моя свита шагала за мной следом. Но им-то что, в темноте они видели лучше чем днем. Я же очень боялась наткнуться на что-нибудь или позорно упасть, запнувшись. Как назло невесомый подол моего платья постоянно задевал за высокую траву и становился влажным от вечерней росы. Я вынуждена была подхватить его повыше, но другой проблемой были каблуки. Они постоянно запутывались в траве и втыкались глубоко в почву. Я готова была уже, забыв о гордости, спросить Заварзузу, туда ли я вообще иду, но вопрос внезапно разрешился сам собой.

Впереди вдруг что-то вспыхнуло, и я инстинктивно прикрыла глаза рукой. Когда же я убрала ладонь от лица, предо мной предстало потрясающее зрелище. Мой дворец! Он был похож на красивый тульский пряник или на сказочный терем. С остроконечными башенками, флигелями, ярко освещенным крыльцом и витыми периллами, он казался игрушечным. Терем был ярко освещен горящими рядом с ним кострами и факелами у крыльца.

Я подошла к дворцу, стараясь не показывать трепета и восторга и поднялась по ступенькам туда, где под сводчатой аркой с резными столбиками стоял трон из отполированного до лоска корня какого-то дерева. За мной влетела Троя. Остановившись возле трона и не решаясь пока сесть, я обернулась и увидела, что мои спутники остались внизу.

— А вы что же? — спросила я шепотом, потому что заметила, как в темноте, разливающейся вокруг терема, стали вырисовываться подвижные силуэты. — Ну же! За мной!

Великолепная четверка с разной скоростью начала подниматься: лейб-медик лениво и вразвалочку, бабка со старческим скрипом, Макар и Чушка, стремглав и помогая себе руками. Я осторожно и величественно уселась на жесткое сиденье трона, показав ведьме место слева, а черту справа от себя. Домовой и банник уселись возле ног.

Мы стали наблюдать, как ото всюду стекались дремучие разных мастей, те самые, что пытались разодрать меня в ночь на Ивана Купалу. Я разглядывала их сверху вниз уже без всякого страха. Теперь они меня боялись и взирали с любопытством. Дремучие останавливались возле крыльца, настороженно и с явным ожиданием глядя наверх, где расположилась наша команда победителей. Кого тут только не было! Несмотря на все мое самообладание, я не могла без изумления рассматривать этих вчера еще сказочных для меня существ.

— Я уже вижу кое-кого из наших сторонников, — сказала мне ведьма. — Вон тот безносый — водяной Изустемьян, кикимора Мша и так низшие — полевики, лесовики да луговики. Они дворец строили.

— А я-то могу доверять твоим друзьям? — спросила я, недоверчиво оглядывая выдвинувшихся вперед Изустемьяна и Мшу.

— Не сомневайся, госпожа. Они верные.

— А ты, Ю-Ю, не видишь ли кого-нибудь из старых знакомых?

— Пока нет, — ответил хмурый доктор. — А впрочем кое-кого из тех, кого не стоит принимать всерьез. Видишь вон того бородатого позади толпы? Это Полкан. Ему я доверять не советую. Он перебежчик, служит то Василисе, то Гавру. А теперь, могу поспорить, тебе на верность присягнуть собрался.

Доктор приветливо помахал рукой бородачу, и тот, заулыбавшись, выступил с поклоном вперед. Тело его осветилось, и я едва не раскрыла от удивления рот: Полкан был самым настоящим кентавром. Могучий загорелый торс греко-римского борца продолжался пегим лошадиным крупом с длиннющим хвостом.

— Ничего себе, — проговорила я тихо, растерянно кивая Полкану в ответ.

После этого возникла пауза, в которой воцарилась полная тишина. Дремучие замерли и с интересом воззрились на меня. Я догадалась, что от меня чего-то ждут.

— И что теперь? — спросила я шепотом.

— Скажи им пару слов, госпожа.

— Может быть, лучше промолчать, тогда за умную сойду?

— Тебе нужно вести себя, как подобает Первой наместнице, — резонно заметила ведьма. — Знай, что они будут ловить каждое твое слово.

Я встала, расправила плечи и задрала подбородок, быстренько соображая, что сказать своим подданным. Мой рот уже было раскрылся, чтоб произнести какое-нибудь приветствие, как вдруг позади разномастной толпы раздался вой дьявольских псов. Дремучие заволновались и стали расступаться перед Гавром и Василисой, которые с решительным видом подходили к крыльцу. Они были одни, без приближенных, но в сопровождении своих псов-духов.

Блондинка, нацепившая, наверное, сразу все свои украшения и разодевшись так, словно это она была королевой бала, пылала негодованием и едва себя сдерживала. Возле нее шествовала важная Горгона. Гавр, мрачнее грозовой тучи, отмеривал метровые шаги и сверкал глазами. Они остановились возле крыльца с видом полицейских, ворвавшихся в бандитское логово. Всем своим видом они словно говорили: "Ну, и что тут происходит в наше отсутствие?"

Подобная наглость вдруг меня разозлила. И это после того, что мне пришлось пережить? Тут голос у меня и прорезался. Глядя на них свысока, я произнесла как можно более надменным, металлическим тоном:

— Вы разве были приглашены сегодня?

В толпе послышалось удивленное гудение. Василису тут же прорвало:

— Ах ты, наглая мерзавка! Ты еще смеешь приглашать или не приглашать нас?!! Да знаешь ли ты, что наместники Лютого Князя могут являться куда угодно без всякого приглашения! — возопила она гневно, и лицо ее стало одного цвета с шикарным алым нарядом.

— Я не знаю, — продолжала я свою мысль еще более ледяным тоном, — кто здесь наместники, а кто не наместники. Я знаю только то, что у меня сила, власть и скипетр, которые я получила в честной борьбе. А вы — проиграли в ней! Впрочем, вы можете остаться на моем празднике, если пожелаете. Сегодня я добрая.

Гавр угрюмо молчал, а Василиса просто не нашла, что ответить, хотя видно было, что очень хотела. Но тут она заметила стоявшего справа от меня лейб-медика:

— А этот тут откуда?

— Здравствуй, Василиса, — поздоровался Ю-Ю с иронией в голосе. — Никак узнала старого знакомого. Давненько не виделись.

К моему удивлению гордая красавица промолчала и даже опустила очи долу. За хозяйку заговорила Горгона:

— А что это за мохнатая шавка рядом с новой наместницей? Неужели тоже пес-дух? Ха-ха.

Они с Цербером злобно расхохотались.

— Если кто-то тут и шавка, — вдруг неожиданно повзрослевшим голосом сказала Троя, — то, уж конечно, не я. И если хозяйка прикажет, я разорву здесь любого.

Горгона сразу вздыбилась и оскалилась, Цербер зарычал, а моя собака даже не шелохнулась, демонстрируя свою гордость и бесстрашие.

— Ну и дела, — тихо проговорила Матушка Заварзуза. — Бывшие соперники объединились против тебя.

— Это плохо? Что они могут мне сделать? — спросила я.

— Полагаю, что ничего…

— Ну, так и пошли они к дьяволу!

Преисполненная невесть откуда взявшейся уверенностью, я стала спускаться вниз по лестнице, поигрывая скипетром. За мной, задрав морду, шествовал мой отважный телохранитель. Подойдя к наместникам, я зачем-то решила в упор взглянуть на Гавра и тут же поняла свою ошибку. Мне вдруг стало страшно, и немедленно захотелось отвести взгляд. Но это значило бы потерпеть хоть маленькое, но поражение. Нужно было держаться до конца. Гавр нахально смотрел мне прямо в глаза, а я пыталась сохранить хладнокровие и придать взору безразличие. Он не сомневался, что я сдамся первой и, действительно, выдержать его пристальный мужской взгляд было невероятно трудно. Никогда я еще не встречала таких глаз и такой бездонной темноты в них. Меня охватывал какой-то новый, странный, почти мистический трепет. И все вокруг переставало существовать, исчезали звуки, голоса, лица. Я будто тонула в дьявольской бездне.

Но тут я услышала громкий рык и с радостью повернула голову на это звук, не обратив внимания на усмешку Гавра. Рядом с нами разыгрывалась другая драма. Горгона злобно скалилась на Трою и откровенно готовилась напасть на нее. Я тут же полностью переключилась на эту ситуацию.

— Я разорву тебя сейчас, нахальная дворняжка! — шипела Горгона.

За ее спиной насторожился Цербер и мог в любой момент напасть на мою собаку. Назревал неравный бой, и я не могла этого допустить. Хотя Троя и не обнаруживала страха, готовясь мужественно отразить нападение, она была всего лишь щенком. Я понимала, что с Горгоной ей ни за что не справиться.

— Ты что же, хладнокровно набросишься на собственную дочь? — спросила я у обозленной фурии.

Она не сразу поняла, о чем это я толкую, но потом до нее дошло, и она даже присела. Василиса же, наблюдавшая за этой сценой словно в забытьи, вдруг очнулась и воскликнула:

— Что?! Какая дочь? Разве ты не выбросила ее в реку?!

Морда Горгоны преобразилась. Впервые, наверное, за многие века, она стала смехотворно растерянной, что никак не вязалось с ее свирепой внешностью. То ли у пса-духа вдруг проснулось материнское чувство, то ли она пыталась сообразить, как вести себя с новообретенным детенышем, только, пока она пребывала в трансе, на сцену выступил ее сородич:

— Так вот что это за тварь! Отродье обычной деревенской дворняги! И оно смеет задирать здесь свой собачий нос? — зарявкал Цербер, пытаясь разозлить Трою и спровоцировать ее на нападение. — Сейчас эта дворняга сбежит, поджав хвост!

Моя собака стала терять терпение и вот-вот кинулась бы на врага, но я вмешалась:

— Послушай-ка, безмозглая ты груда мускулов, она наполовину принадлежит моему миру, и мы с ней одной крови. Если ты оскорбляешь Трою, это касается и меня!

— Что?!! — взвизгнул Цербер. — Троя!!!

Он захохотал отрывисто и резко, словно камни разбрасывал. Оглядываясь по сторонам, он заходился от смеха и приглашал всех посмеяться вместе с ним. В толпе послышались робкие смешки, которые сразу стихли, как только я сурово оглядела дремучих. Гавр спокойно наблюдал за всем, скрестив руки на груди. Василиса вообще куда-то скрылась. Матушка Заварзуза смотрела на меня в ожидании моих дальнейших действий.

Повисла неопределенная тишина, и через мгновенье Цербер, перестав хохотать, вдруг сделал резкий выпад в сторону Трои. Я инстинктивно вскинула руку, в которой держала скипетр, в напрасной попытке защитить ей свою собаку. В тот же миг я ощутила, как по руке пробежал ток, и яркий огненный луч, выбившись из алмазного конуса, вонзился прямо в грудь нападавшего. Цербер взвизгнул, отлетел в сторону и брякнулся об землю, как недожаренный бифштекс.

Я опешила от неожиданности, но лишь на мгновенье, тут же состроив грозную мину. Нельзя было допустить, чтобы дремучие заметили мою растерянность. Пес-дух, от которого несло горелым мясом, храпя, отползал подальше. Толпа заколыхалась и зашушукалась, а Троя тихо произнесла:

— Спасибо, хозяйка. Но я и сама бы справилась.

Я присела к ней.

— Можешь не верить мне, но у меня это вышло не нарочно. Я и не знала, что могу такое.

— Теперь ты знаешь и будь осторожна, — предупредила меня мудрая псина.

— Да ты умна не по годам, — удивилась я и потрепала ее лохматый загривок.

В этот момент рядом со мной возникла тень. Не поднимая головы, я почувствовала, что надо мной возвышается фигура моего врага.

— Ты не убила его. Он жив, — сказал Гавр с неожиданным злорадством.

— И что же? — спросила я и поднялась, стараясь не смотреть на его и делая вид, что увлечена осмотром темной местности.

Толпа вдруг затихла, прислушиваясь к нашему разговору, и он продолжил:

— Это значит, что у тебя недостаточно силы. Ты слаба и не способна править.

Его слова прогремели, как оружейный залп и имели эффект грозы в декабре. Все так и ахнули.

— Я не убила его только потому, что не хотела убивать, — громко отчеканила я и, обводя взглядом смешные дремучие морды, добавила:- Я вообще не хочу никого убивать. Если… — тут я сделала паузу, чтоб подчеркнуть торжественность мысли, — если на то не будет очень веских причин.

Я повернулась и, подхватив руками свой воздушный подол, гордо зашагала в сторону освещенного терема. За мной засеменила Заварзуза.

— Ты все правильно сделала, — шептала она мне на ходу. — Ты произвела на них впечатление. Они теперь все будут тебя бояться.

Я не ответила ей и, подойдя к крыльцу, резко развернулась:

— Я хочу, чтоб вы все хорошенько повеселились!

И под восторженные вопли дремучих я стала подниматься к своему трону.