На грани победы 1: Завоевание

ГЛАВА 31

Хал Рапуунг поднял свой амфижезл и встал в позицию:

– Джиидай, ты показал себя великим воином. Для меня будет честью убить тебя.

– Нет, – скрежетнул голос у Энакина за спиной.

Невероятно, но Вуа Рапуунг поднялся на ноги. Он взял амфижезл у одного из мертвых стражников.

– Нет. Пока я жив, никто из вас не будет биться с джиидаями.

– Вуа Рапуунг, – сказал ему брат. – Все мы слышали слова Межань Кваад. Ты больше не «отверженный».

– Я никогда не был «отверженным». Но теперь ты знаешь, что тебе противостоит воин.

– Вуа Рапуунг, нет, – сказал Энакин. – Это дело для тебя окончено.

Рапуунг обернулся к нему.

– Я скоро умру, – отвечал он. – В моих силах дать вам лишь маленький шанс. Воспользуйтесь им.

Он снова повернулся к толпе.

– Салют джиидаям! – закричал Рапуунг. – Кровавый салют!

С этими словами он прыгнул на первую шеренгу воинов, размахивая амфижезлом. Первый его удар достался брату, и тот свалился его на землю – без сознания, но живой. Остальных Рапуунг атаковал с куда более смертоносной точностью.

– Энакин? – спросила Тахири.

– В корабль! – крикнул он. Если она будет в безопасности, может быть, он сможет вернуться за Рапуунгом.

Нет. Его первая забота – Тахири. Если он попытается помочь Рапуунгу, они все умрут.

– А ты знаешь, как им управлять? – спросила Тахири.

– Мы будем думать об этом, когда сообразим, как поднять посадочный трап.

Они нырнули в люк и бросились отчаянно разыскивать какую-нибудь систему управления.

– Что мы ищем? – спросила Тахири.

– Нарост, гладкое место – нервный кластер. Я не знаю.

– Я не вижу ничего похожего! Это безнадежно! – закричала Тахири.

Энакин ощупывал губчатые стенки корабля. Тахири была права. Если они не могут даже втянуть трап, какие у них шансы поднять эту дурацкую штуку в воздух?

Скорее всего, близкие к нулю, попытаться стоило. Он не для того зашел так далеко, чтобы потерпеть поражение в самом конце.

Энакин видел, как умер Вуа Рапуунг. Окруженный горой трупов, зажавшей его ноги, тот был вынужден сражаться на месте. Амфижезл ударил Рапуунга сверху в шею и чуть-чуть вышел из спины. Прежде чем упасть, Рапуунг молниеносно, как бластерный разряд, опустил амфижезл и раздробил череп тому, кто его ранил. Воины обступили его, нанося удары амфижезлами, и затем устремились вверх по трапу.

– Ситово семя! – зарычал Энакин и стал в дверях с пылающим мечом, полный решимости умереть хотя бы так, как Рапуунг.

– О! – воскликнула Тахири. – Ции дау пунси!

Тизовирм перевел это как “Рот, закройся!” Язык втянулся внутрь прямо из-под ног у атакующих воинов, после чего люк захлопнулся.

– Наверное, просто надо знать, как с ним разговаривать, – сказала Тахири. Она пыталась говорить легко, но это была едва ли не пародия на прежнюю ее. Сама Тахири тоже это понимала. На ее глаза навернулись слезы.

– Они что-то вложили в мою голову, Энакин. Я больше не знаю, что настоящее, а что нет.

Он дотронулся до ее плеча.

– Я настоящий. И я намерен забрать тебя отсюда. Поверь мне.

Она вдруг обняла его, а его руки даже без его команды обвили ее. По сравнению с ним она казалась теплой, маленькой и милой.

Затем раненая нога отказалась держать Энакина.

Они отрезали часть одежды Тахири, чтобы сделать жгут. Живая материя сработала даже лучше, чем ожидалось, так как от шока, произведенного ее отделением, она сжалась – вероятно, умирая. Энакин пожалел, что у него нет рапуунговых заживляющих заплаток. Может, они найдут их в корабле.

Они нашли пульт управления, как раз когда корабль содрогнулся от сильнейшего удара.

– Немного же им времени понадобилось, – буркнул Энакин. – Странно, что они просто не открыли люк.

– Я его запечатала, – сказала Тахири. – Он не послушается никого снаружи.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю. То есть у них, конечно, есть кто-то, кто сможет открыть люк, но не раньше, чем мы взлетим.

– При условии, что мы сможем взлететь, – сказал Энакин, разглядывая пульт с растущим чувством безнадежности. Он узнал виллип и противоперегрузочное кресло – и все. Из “консоли” торчало множество разнообразных предметов не совсем правильной геометрической формы, а также заплатки различного цвета и текстуры. Все это ничего не говорило Энакину. Не было видно ни надписей, ни цифр, ни датчиков, ни табло. Вдобавок стены были непрозрачными. Нельзя было увидеть даже, чем там заняты йуужань-вонги, хотя и так было понятно, что они притащили что-то вроде большой пушки или взрывчатку.

Корабль содрогнулся опять, и несколько заплаток вспыхнуло тусклым свечением, которое, вероятно, указывало на то или иное повреждение.

– О’кей, – сказал Энакин. – Может быть, я умею летать не на всем.

Тахири достала из-под сиденья нечто похожее на мешок. Тонкий тросик соединял его с консолью.

– Надень это на голову, – предложила она.

– Правильно! – сказал Энакин, припоминая. – Дядя Люк как-то пробовал надеть такой же. Это что-то вроде прямого интерфейса с мозгом.

Он с сомнением посмотрел на штуковину, затем надел ее. Сразу же стал слышен далекий голос, бормочущий что-то непонятное.

– Тизовирм не переводит, – сказал Энакин. – Наверное, шлем его как-то обходит.

Он попробовал несколько мысленных команд. Безрезультатно.

– Плохо, – пробормотал он. – Должно быть, это как светляк. Без настройки наш мозг не может напрямую взаимодействовать с технологией вонгов.

– Йуужань-вонгов, – рассеянно поправила Тахири.

– Точно. Может, это просто языковой барьер. Может… Тахири, попробуй-ка ты.

– Я? Я же не пилот.

– Я знаю. Все равно, попробуй.

Тахири пожала плечами и надела мешочек себе на голову.

Он стал извиваться и сжиматься, устраиваясь поудобнее.

– О! – сказала Тахири. – Подожди.

Стены сделались прозрачными, и в тот же миг корабль содрогнулся от еще одного удара.

Теперь Энакин видел, что было этому причиной; другой корабль, тоже стоявший на земле, стрелял по ним из одного из своих плазменных орудий. Йуужань-вонги расчистили для стрельбы прямую линию. Энакин решил, что они, видимо, рассчитывали пробить корпус – кожу? – без серьезного ущерба для корабля.

– О’кей, – пробормотала Тахири, поглаживая пальчиками различные нервные узлы. – Посмотрим, что… Йау!

Корабль подпрыгнул, как флик[14] над горячей сковородкой. У Энакина перехватило дыХание, и он издал радостный вопль, хлопнув Тахири по спине.

– Мы сделали это! – закричал он. – Рвем отсюда когти.

– Куда?

– Куда-нибудь! Просто убираемся отсюда!

– Ты капитан, – ответила Тахири. Дамютек внизу превратился в далекое пятнышко.

– Неплохо, – сказал Энакин. – А теперь, если ты разберешься, как работает оружие…

Тахири вдруг завизжала и сдернула с себя капюшон.

– Что такое? – спросил Энакин.

– Это в моей голове! Приказывает мне вернуться! Еще секунда, и оно бы подчинило меня себе!

– Нехорошо, – сказал Энакин, смотря, как земля несется вверх. Ему подумалось, что за последнее время он насмотрелся на эту картину даже более чем достаточно. Гравитацию слишком перехвалили.

Когда они нашли люк и вылезли наружу, Энакин услыхал гудение – приближался другой йуужань-вонгский корабль.

– Тахири, – сказал он. – Беги. Я со своей ногой только задерживаю тебя.

– Нет, – просто ответила Тахири.

– Пожалуйста. Я прошел весь этот путь, чтобы спасти тебя. Я не хочу, чтобы все это оказалось зря.

Тахири погладила его по щеке.

– Это было не зря, – сказала она.

– Ты знаешь, о чем я.

– Я знаю, что мы всегда во всем были вместе. Я знаю, что если это конец, то я не хочу встретить его ни с кем другим. Я знаю, что мы еще можем заставить их пожалеть, что связались с нами.

Она взяла его за руку.

Энакин стиснул ее ладонь.

– Хорошо, – уступил он. – Вместе.

Кораблю не потребовалось много времени, чтобы найти их; они улетели от реки не больше чем на километр. Это был не аналог спидера, а скорее что-то похожее на корвет.

Тахири испытующе прикоснулась к Энакину в Силе, и впервые он по-настоящему почувствовал, что с ней сделали – боль и смятение, отвратительное, кошмарное чувство нереальности. Он послал ей свое сочувствие и свою и силу, и связь окрепла. И когда она сильнее сжала его пальцы, когда он наконец сломал последний барьер, отделявший его от нее – разделявший их – в тот момент Сила понеслась сквозь него подобно урагану.

Тахири засмеялась. Это не был детский смех. “Вместе вы сильнее, чем сумма ваших частей”, сказал Икрит. “Вместе”.

Они вырвали с корнем тысячелетнее дерево массасси и швырнули его вертикально вверх. В момент столкновения с йуужань-вонгским кораблем оно летело со скоростью спидера. Дерево ударило прямо в довина-тягуна и разлетелось в щепки, равзернув корабль на девяносто градусов. Еще одно дерево выскочило из земли, и еще, и еще. Корабль завертелся на месте, стреляя по деревьям сгустками огненной плазмы и совершенно не понимая, что происходит. Одно из деревьев протаранило орудийную структуру, и половину корабля охватило пламя.

Теоретически джедаи могут использовать Силу без напряжения, не уставая. На практике редко когда было так.

Энакин и Тахири вышли за пределы своих возможностей, и теперь их силы быстро убывали.

Корабль вилял, из его разрушенного орудия вытекал жидкий огонь, но он не улетал, а там, откуда он прилетел, было еще множество других.

Тем не менее Энакин сжал руку Тахири.

– Вместе, – сказал он.

Воздух над ними взвигнул и полыхнул огнем, и резкие линии красного света разрезали йуужань-вонгский корабль, словно какой-нибудь корнеплод. Вслед за тем ослепительно яркий шар огня ударил в уже кровоточащую рану, и труп йуужань-вонгского корабля врезался в землю.

Энакин смотрел вверх, разинув рот.

С неба спускался другой корабль – корабль, сделанный не из живого коралла, а из металла и керамики.

Это был потрепанный транспорт Рэмиса Вена – самая прекрасная вещь, которую Энакин видел в своей жизни.

Корабль опустился на репульсорах, люк распахнулся.

Оттуда высунулась голова Корла.

– Чего вы ждете? – закричал старик. – Поднимайтесь на борт.