Мой маг с высокой башни

Глава 10 Мы стоим под облаками

По крошечной гостиной с обшитыми теплым деревом стенами и резной мебелью потянулся аромат ягодного чая. В этой тихой комнате мне нравилось все, за исключением ее владельца. Может, маг не вызывал прежнего трепета, но одна вещь до сих пор не давала мне покоя. Слишком уж вежлив был лорд управитель с нищей травницей. Я осторожно покосилась в его сторону.

— Прошу, господин, — сказала я, поднося лорду чашку на круглом подносе. — Попробуйте теперь с яблоками. Как вы и просили, вкус не такой сладкий.

— Можешь сесть, — разрешил маг. — Ты произвела впечатление на Сульниса, Эйна. Целитель спрашивал меня о тебе, что совсем на него непохоже.

Было заметно, что лорда что-то беспокоило, но Хиса не предупреждала меня о дурном настроении хозяина.

— У меня не имелось такой цели, господин, а почтенный целитель умеет производить впечатление. Он так морочил стражника разговором о неведомом, что бедняга не скоро придет в себя.

Губы лорда дрогнули, но не сложились в улыбку. Нет, он точно был не в духе!

— И Мерат часто говорит о тебе.

— Почтенному Мерату я не нравлюсь. Мне неизвестно почему.

Кернел промолчал, а я, пока была возможность, наслаждалась запахом чая. Если однажды я все-таки обзаведусь домом, там будут делянки для трав и ягод…

В комнате имелся большой шкаф с книгами, который привлек мое внимание еще в прошлые посещения гостиной. Судя по переплетам, тут держали литературу легкого содержания, как называла подобные книги моя покойная наставница. Пол гостиной скрывался под ковром с узором из диковинных птиц. Как и легкомысленные романы, яркий рисунок не соответствовал образу сурового лорда. Маг казался тут лишним.

— Когда-то это была любимая комната моей матери, — сказал Кернел, словно в ответ на мои мысли. — Видишь ее портрет? Здесь все осталось таким, каким было при ней.

Хрупкая женщина с изображения высотой в семь пальцев мало напоминала владетельного лорда, и одета она была слишком просто для леди. Художник нарисовал Тарлимею молодой, а ее распушенные черные волосы украсил цветами. Казалось, что она следила за пришедшими в гостиную с нежной заботой.

— Леди была очень красивой.

— Верно. Все, кто видел мою мать, описывали ее именно так. Думаю, это было главное ее достоинство.

Ответ лорда показался мне странным, и мое внимание мгновенно сосредоточилось на маге. Чувство безопасности пропало.

— Мой господин?

Кернел смотрел на меня.

— Наши встречи убедили меня, что ты порядочная женщина, честная и трудолюбивая.

— Благодарю, господин…

— Пусть ты бедна, ты зарабатываешь на жизнь собственным трудом, и это заслуживает уважения.

Кернел ненадолго замолчал. Время стало ощущаться тягучим.

— Я ведь до сих пор не спрашивал, откуда ты родом?

— Откуда я… господин?

Я вовремя осеклась, но взгляд лорда обжигал, приказывая немедленно что-нибудь соврать. Не стоило мне тогда говорить, что я никогда не была в Алаазии. Напрасно я солгала.

— Я отовсюду понемногу, господин.

Он удивленно поднял брови.

— Что это значит?

— Мой отец был странствующим торговцем. Мы путешествовали вместе.

Первое было правдой. Второе — ложью.

— А твоя мать?

— Обоих моих родителей давно нет в живых, — ответила я.

Маг вел себя не так, как обычно, и это настораживало. Я разгладила ткань юбки, а затем сложила ладони на коленях.

— Я не хочу тебя огорчать, Эйна, но вынужден это сделать.

Лицо Кернела было серьезным.

— Почтенный господин?

— Расследование завершено. Я имею в виду расследование о краже цитрела…

— Совсем завершено?

Вопрос был глупым, но лорд не улыбнулся.

— Да, Эйна. Я знаю, откуда его добывали и кто перевозил. Неизвестно только, кому понадобилось покупать кристаллы, но дела Кирлиса меня не заботят. Я написал их молодому императору — пусть мальчик сам разбирается со своими магами. А с преступниками в моих собственных владений мне все уже ясно… Остается только вынести наказания виновным, — сказал Кернел, глядя мне в глаза. — Что скажешь, травница Эйна? Какой приговор тебе кажется справедливым?

Зачем он спрашивал меня, ведь наверняка уже все решил сам? Или я могла повлиять на приговор — не зря же лорд заговорил про справедливость?

— Господин! Если бы я судила Грэза и Лидса, то наказала бы обоих изгнанием за пределы Эннавы.

Кернел усмехнулся, как если бы услышал шутку… Но он быстро понял, что я говорила всерьез.

— Не ожидал! — произнес маг. — Разве справедливо отпускать преступников? Запрет на возвращение в страну — очень мягкое наказание.

— За контрабанду казнь не полагается, а моего друга рудники убьют за несколько месяцев. Разве это не слишком сурово? — возразила я, сжав в кулаке ткань юбки.

Маг изучал меня, словно какую-то диковинку… Точно! Как диковинку с Полуденных земель. Недавно мы говорили с ним о них.

— Простите, господин, если я сказала неуместное! Но вы спросили, и я ответила.

— Неуместное, действительно! Законы едины для всех, травница, — произнес он, а затем отвернулся. — Я напрасно заговорил с тобой об этом.

Мое сердце, которое только что билось где-то под горлом, рухнуло вниз.

— Пожалуйста, выслушайте, господин! Вы сами спросили, так разрешите сказать!

Кернел поднял бровь, и такого выразительного лица я еще у него не видела. Маг был удивлен, и почему-то неприятно.

— Для тебя это настолько важно?

— Да, лорд! Почему нельзя обойтись изгнанием? Почему недостаточно лишить хозяина конюшни имущества и запретить возвращаться в Эннаву? Все, что Грэз сделал, это держал у себя камни, важности которых даже не понимал.

Кернел опустился на спинку кресла и сплел пальцы перед грудью. Голова мага была откинута назад, отчего лицо приобрело высокомерное выражение.

— Продолжай, Эйна. Я слушаю.

— Ведь камни стоят денег, а не жизни. Так будет справедливо! Может быть, мой друг и любит деньги больше, чем они того заслуживают, но он не плохой человек. Совсем неплохой и такой незначительный по сравнению с вами! Что вам с его смерти?

— Цитрел… — Кернел начал строго и торжественно, но его тон быстро сменился на угрожающий. — Цитрел не оценивается в деньгах, Эйна. Без этих кристаллов не создать артефактов, и меня пугает, что кому-то понадобилось столько необработанных камней. Или ты думаешь, их украли, чтобы сделать зачарованный светильник да ловушку для духов?

— Я не знаю, господин. Откуда мне знать!

Лицо Кернела вдруг прояснилось, и маг рассмеялся. Смех был тихим и звучал так же сдержанно, каким большую часть времени казался сам маг.

— А ведь ты даже не спросила, будут ли тебя судить вместе с твоим другом.

Я открыла рот, но не придумала, что сказать. Кернел же направился к окну. Ножки кресла, с которого встал маг, безжалостно проехались по ковру, который мог стоить, как хорошая лошадь.

— Подойди, — велел лорд. — Ты видишь этот город?

Я оказалась рядом с магом, но избегала смотреть на него и быстро перевела взгляд на Кинар. На ту его часть, которая называлась высоким городом.

— Да, господин.

— Знаешь, сколько людей тут живет?

— Примерно, лорд Кернел.

Он покачал головой.

— И ты полагаешь, что когда я выношу приговоры людям, нарушившим установленные мною или моими предшественниками законы, я должен разбираться, кто хороший человек, а кто плохой?

Кинар был слишком велик для этого. Я это понимала.

— Я говорила необдуманно и сожалею об этом.

Из расположенного высоко окна был виден кусочек улицы за стеной резиденции, где шла четверка слуг с крытыми носилками на плечах. Мужчины не выглядели силачами, но двигались легко, словно деревянный короб с человеком внутри ничего не весил. Магия могла творить и не такое… Магия вообще многое могла, но она редко покидала высокий город.

— Ты его любишь? — поинтересовался Кернел.

— Кого?

— Твоего «друга». Дело в этом? Любящее сердце — верное, но предвзятое. Я могу это понять.

Горло сдавило спазмом, но я сделала вид, что поперхнулась.

— Нет, господин. Не в том смысле, который, я полагаю, вы вложили в это слово. Грэз однажды помог мне, а я — ему… Пусть это звучит, как пустяк, но наша дружба испытана годами…

Я говорила сбивчиво — мне нужно было скорее собраться с мыслями.

— Мне рассказали, что однажды ты откупила вора от тюрьмы. Это так?

— Это давняя история, почтенный господин. Какое значение она имеет сейчас?

Кернел свел брови, отчего верхняя половина его лица словно потемнела.

— Я слышал, что восемь лет назад одна женщина, — как видно, очень жалостливая, — откупила от суда мелкого воришку. Разве это не поучительно? Благополучно избежав наказания однажды, вор совершил преступление намного более тяжелое.

— Но вы говорите вовсе не про Грэза!

— Неужели? Тогда я еще сильнее хочу знать, что случилось.

Я взяла себя в руки. Надежда еще была.

— Он ничего не крал у своего хозяина! Грэза ложно обвинили, что позже выяснилось. Тогда мы с ним вместе заплатили откуп за другого ученика того же мастера… Думаю, за давностью лет многие детали смешались в памяти людей, и возникла эта путаница.

По лицу мага я не смогла понять, поверил он мне или нет.

— Так ты считаешь, твой знакомый умрет, если отправится на запад?

— Я знаю это, господин. Прошу вас, рассудите не по закону, а по справедливости!

Лорд был выше меня, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Не верилось, что этого человека можно было разжалобить, но я обязана была попытаться. К моему большому удивлению, Кернел кивнул.

— Мне не за чем обходить закон, Эйна. Помочь твоему другу и его работнику можно и без этого, — он непонятно усмехнулся.

Я приготовилась к подвоху.

— Ты хорошо придумала с изгнанием, но позволь внести одно уточнение. Приговором станет шельмование, чтобы они не вздумали вернуться…

И всего-то? Меченым преступникам было сложно найти себе место в Осаросе, но такая жизнь выглядела лучше почти верной смерти. К тому же, колдовство легко могло свести клеймо или шрам, хотя для этого мне и пришлось бы открыться перед Грэзом. Вряд ли колдовские умения найдут у него понимание, но пусть! Это была небольшая плата!

— Итак, Эйна, — размышлял лорд. — Скоро наступят Дни благоденствия, и до них суда, конечно же, не будет. Решение я объявлю, как только закончатся праздничные дни. Тянуть с приговором тоже не зачем.

— Вы очень милосердны, господин. Благодарю вас!

— Это не милосердие. Процедуру изгнания проведут публично, чтобы никто не обвинил меня в мягкости.

— Я понимаю.

— Это хорошо, что ты понимаешь. Ты рада?

Тяжелый груз упал с моей груди. Дышать стало легко и свободно.

— Очень, господин! Я очень рада. Еще раз от всей души благодарю вас за милость!

Кернел улыбнулся.

— Тогда налей мне еще одну чашку, — сказал он, возвращаясь в кресло. — У тебя хорошо получается готовить этот напиток. Он успокаивает разум.

— Благодарю, господин. Как хорошо, что вам он пришелся по вкусу!

Чайник еще не успел остыть, поэтому я быстро справилась с поручением. Кернел сделал глоток, а затем улыбнулся так, как раньше не делал. Это была более живая, чем обычно, улыбка.

— Когда они уедут, я рассчитываю, что ты останешься в Кинаре. Понимаешь?

— Господин? — удивилась я.

— Я предлагаю тебе покровительство, травница Эйна. Мне доставляет удовольствие твое общество, и я не хотел бы его лишиться.

Потребовалось несколько секунд, чтобы я поняла, к чему он клонил.

— Вы имеете в виду…

Лорд избавил меня от необходимости произносить пошлость.

— Думаю, что ты правильно меня поняла. Ты согласна, Эйна? Я мог бы многое дать тебе в замен, и в моем предложении нет ничего постыдного.

Лорд улыбнулся еще шире, словно разговор его забавлял.

— Между прочим, ты первая женщина, которой мне пришлось объяснять выгоды такого предложения…

Лорд говорил, а я разглядывала синюю птичку с длинным хвостом. Она была как живая и, казалось, что вот-вот полетит…

— Я должна подумать.

— Подумать? — переспросил лорд удивленно. — Впрочем, это твое право. Думай, травница.

Кернел прекрасно владел собой, и я испугалась, что обидела его отказом. Вряд ли подобное часто случалось в жизни владетельного лорда… Маг отпустил меня взмахом руки, но за дверью я замешкалась. Неожиданно оттуда послушался смех… Я замерла — по крайней мере, Кернел не злился…

Пребывание в резиденции тяготило меня, но теперь я сама распоряжалась собой. Даже Телрик за мной больше не ходил.

«В этом нет ничего необычного», — рассуждала я, удаляясь от высокого города. Магам, может, и полагалось заниматься возвышенными делами, вместо того, чтобы ублажать плоть, но так оно происходило в только орденах… Да и то! Никто снаружи не знал, что в этих таинственных орденах происходило на самом деле!

Одаренные мужчины, не связавшие себя с магическими общинами, тем более не превращались в далеких от человеческих слабостей мыслителей. В городе любили болтать о любовных связях, которые заводили благородные с артистками или служанками… О лорде управителе тоже говорили, хоть и нечасто. Все знали, что Кернел имел привычку выделять среди работавших в резиденции женщин одну, а спустя год или полтора заменял ее. В этом не было ничего странного или особенно вопиющего, поэтому любовные интрижки лорда не вызывали интереса у городских сплетников.

Вряд ли Кернел видел разницу между мной и любой из своих служанок. Не следовало удивляться его внезапному интересу. Мысль стала для меня успокаивающей.

Впереди показались ворота «Белой ласточки». Немного не дойдя до конюшни, я присела на стоящую около соседского забора бочку и задумалась.

Девять лет назад я приехала в Эннаву в старом фургоне своего отца. Восемь месяцев мне потребовалось, чтобы пересечь половину страны и добраться от западной границы до Коселя, маленького городка во владениях самого князя. От него до столицы можно было доехать всего за пару суток, но каким огромным казалось это расстояние, если считать его не в ажелях и не в днях пути! Столичная Эннава была огромным городом, торговым сердцем страны, а Косель располагался посреди зеленых пастбищ и больше походил на большую деревню, чем на город. Половина жителей выращивала скот, а вторая половина занималась выделкой кож или что-нибудь мастерила из них.

Заглянуть в Косель мне посоветовал торговец, с которым мы разговорились на постоялом дворе в Эннаве. В отдаленных поселениях (как новый знакомый рассказал неопытной мне) встречались зажиточные люди, которые были не прочь купить кожаные сапоги и плащи, несмотря на высокую цену. Такой товар не портился со временем, и его следовало иметь при себе на всякий случай. Я сделала крюк, рассчитывая, что рано или поздно поездка окупит себя.

Стояла ранняя осень, в грушевых садах поспевали плоды, но идиллию прекрасного дня нарушили чьи-то вопли.

— Ты убийца! — кричал незнакомец. — Убийца, изувер и обманщик!

Голос захлебнулся, как если бы его обладателя ударили. Я подхлестнула лошадку, чтобы та ехала быстрее.

Единственная площадь Коселя оказалась заполнена людьми, поэтому мне пришлось остановить Белоножку и привстать на козлах. По периметру неправильного круга были расставлены торговые палатки, а в центре находился деревянный помост. Такие использовали во время деревенских собраний и с них же озвучивали важные новости, вроде даты сева или объявлений о смене управителей. Сейчас на возвышении находились трое людей, один из которых носил на шее деревянную колоду.

— Что происходит, уважаемый? — спросила я ближайшего ко мне человека.

— Беглого вора поймали, — ответил он и сплюнул на землю. — Точно будут сейчас пороть! И поделом!

Пойманный человек не показался мне похожим на вора. Тощий парень со спутанными волосами был одет в короткие штаны и старую рубаху с порванным воротом. Грязная одежда болталась на владельце, как на пугале.

— Похоже, это надолго, — заключила я. — Где у вас можно остановиться на ночлег, не скажешь?

Косельские мастерские вряд ли работали — похоже, что большая часть жителей городка находилась на площади. Я решила отложить дела на следующий день и как следует отдохнуть.

— Постоялый двор находится на въезде, — сказал местный. — Ты его пропустила, верно.

Поблагодарив незнакомца, я слезла на землю и под уздцы повела Белоножку с площади.

— Что смотрите! — кричал вор. — Я не вор! Вы это знаете! А вот он убил Грэза…

Раздался хлесткий удар, а затем новый вопль. Я все-таки обернулась.

Высокий мужчина с красным лицом и окруженной рыжими волосами лысиной опускал треххвостый хлыст. Он носил длиннополую безрукавку поверх рубахи, поэтому походил на ремесленника, а не на палача. Второй человек с помоста, вероятно, являлся старостой или кем-то не менее важным. Несмотря на теплую погоду, на нем была куртка с дорогим лисьим воротником.

— Забьешь меня тоже? — прохрипел вор. — А чего тебе стесняться… Никто не осудит!

Его слова разозлили рыжего мастера. Он снова поднял хлыст, но был остановлен.

— Легче, Тар! Будет нехорошо, если он не сможет стоять на суде.

Тар злобно засунул хлыст за пояс, выругался, а затем стремительно спустился с помоста. Когда грозный мужчина проходил мимо, люди расступались.

— Слушайте все! — сказал «староста» хорошо поставленным голосом. — Помощник кожевенника Райлек обвиняется в клевете на своего мастера! Обвиняется в нападении на мастера! Обвиняется в краже двадцати восьми терликов! Обвиняется в неуплате долга в размере сорока терликов! Служитель князя приедет вынести приговор, а до тех пор любой, кто также понес ущерб от рук этого человека, может выдвинуть обвинение! Или сказать защитное слово!

Люди Коселя заволновались, услышав про служителя самого князя, но меня все это не касалось. Мне хотелось вымыться в горячей воде, а затем лечь в настоящую кровать. Белоножка, которой шел уже третий десяток, тяжело тянула фургон — ей тоже требовался отдых. Внезапно кобыла припала на задние ноги, а на следующим шаге начала хромать. Я наклонилась, чтобы посмотреть, что случилось.

— Только этого не хватало, — сказала я. — Этак мы с тобой тут надолго застрянем!