Молот Солнца 2: Камень Нируби

Глава 18

Фактория Чи-Бадойя представляла из себя хорошо укрепленный форт, выстроенный в форме неправильного пятиугольника. Такая форма была обусловлена рельефом местности, где фактория располагалась. Находясь на излучине реки, которая здесь называлась Беглянкой, форт тремя своими короткими стенами смотрел на ее плавный изгиб. Сделано это было намерено, поскольку река сама по себе являлась неплохим препятствием от неожиданного нападения.

Юго-западная стена была самой длинной и смотрела на границу леса, находящуюся по ту сторону «чаши» долины Беглянки; с юго-восточной же стены было удобно вести наблюдение за скалами.

Ворота фактории располагались на самой короткой стене, всего в нескольких ярдах от которой начинался не очень крутой склон, выходящий на берег реки. Такое расположение полностью исключало возможность взять ворота штурмом. Очень сложно, переправившись через широкую реку, быстро разбежаться вверх по склону, чтобы попытаться сломать ворота. И это касалось не только ящеров и прочих необычных тварей, населяющих Плоский Остров, но и различных племен сапиенсов, обитающих на этих землях, и не очень доброжелательно настроенных к жителям фактории.

Крас нарочно провел своих спутников вдоль всей юго-западной стены, чтобы их могли заметить из сторожевых башен и со стены. И их заметили. Он видел, как сверху, просунув головы меж кольев из толстых бревен, на них смотрят несколько стражников. Над ними торчали пики с развевающимися желто-черными штандартами Верховного Магистратуса.

Из длинных бойниц на башне высунулись арбалеты и медленно поворачивались вслед за путниками. Крас успел насчитать пять аркбаллист на стене, когда они обогнули сторожевую башню и направились вдоль следующей стены, смотрящей на реку. Отсюда за ними тоже наблюдали — очень внимательно, цепко. Судя по всему, жители фактории шутить не любили и были настроены очень серьезно. Крас почему-то был уверен: если путники им почему-то покажутся местным подозрительными, арбалеты выстрелят без малейшего раздумья.

— Я чувствую себя преступницей, — хмуро сказала Ру. — Преступницей, которую уже осудили и ведут на казнь… Интересно, они всех гостей так встречают?

— Поверь, им здесь не до поклонов и любезных расшаркиваний, — ответил ей Крас. — Здесь любой нежданный гость может нанести удар в спину, а если ты думаешь, что жизнь колонистов легка и прекрасна, то сильно ошибаешься… Чи-Бадойя — последний рубеж Объединенной Ойкумены на Плоском Острове, последняя жемчужина цивилизации. Никому не известно, что за земли лежат дальше, и какая опасность может прийти оттуда к берегам Холодного Канала…

— Я так полагаю, что именно это нам предстоит выяснить в скором времени, — заметил хозяин Йон. Он лениво пожевывал сухую веточку и своим единственным глазом бегло осматривал стену.

Кэндер Фогг не сказал ничего, и Крас покосился на него с подозрением. Ему показалось, что пастух выглядит слишком усталым, изможденным. Даже цвет лица у него стал каким-то серым, а обычно горящий взгляд изрядно потускнел. Крас вдруг подумал, что он не проронил ни единого слова, пока они ехали через долину, и это было так на него не похоже, что вызывало определенное беспокойство.

— Пастух, с тобой все в порядке? — спросил он, слегка придержав своего скакуна.

— Все хорошо, — поторопился заверить тот. — Устал только немного.

— Немного? — сказала Ру. — А почему тогда ты похож на кучу дерьма? У меня лошадь гадит приятнее, чем ты сейчас выглядишь!.. Крас, по-моему, он заболел!

— Да все со мной в порядке! — огрызнулся Кэндер Фогг. — Чего привязалась⁈

— Потому что ты не любишь признавать очевидное! Ты единственный из нас умудрился подхватить какую-то местную заразу… Я тебя сейчас одним щелчком могу пополам перешибить.

— А ты попробуй! — возмутился пастух.

— А вот и попробую…

— Ну, попробуй, попробуй перешиби!

— Заткнитесь оба! — рявкнул на них Крас. — Мы все устали… Скоро отдохнем.

Они свернули за следующую сторожевую башню, с которой за ними все так же внимательно следили, прошли вдоль обрыва и остановились перед воротами. Они были закрыты, но стучать и проситься внутрь им не пришлось — по ту сторону доносились отчетливые голоса, потом что грохнуло, стукнуло, ворота слегка вздрогнули и приоткрылись. Два дюжих грила в кожаных доспехах направили на них свои пики.

— Кто такие? Что вам нужно?

Вопрос был задан по-шэндийски, но в голосе чувствовался едва уловимый свистящий акцент. Должно быть это было особенностью местного говора.

— Мое имя Крас Муун, я метентар Юнивор-Крос, — невозмутимо ответил Крас. — Это мои спутники, — он слегка качнул назад головой. — Вот моя подорожная…

Он достал из-за пазухи свои бумаги и протянул их грилу с капральским шевроном на плече. Грил взял их, внимательно изучил, потом вернул.

— Вас ждут, метентар… Проходите.

Ворота тут же были открыты шире, и путники въехали на территорию фактории. За спинами загрохотали засовы — даже днем ворота здесь не оставляли незапертыми.

Как и в обычных поселениях, сразу за воротами здесь располагалась широкая площадь, на которой могли временно расположиться въезжающие сюда повозки для дальнейшего досмотра и распределения. Ограждали площадь торговые лавки, большая часть из которых сейчас пустовала. Шагах в двадцати от ворот стоял очень рослый неандер в черном с серебром плаще, очень просторном, держа все четыре руки за спиной. Ему было лет около сорока, но седина уже обозначила свое присутствие на его черных волосах, кудрявыми прядями спадающих ему на плечи. Необычно зеленые елочные глаза смотрели на путников со спокойным интересом.

Крас спешился, остальные последовали его примеру.

— Добро пожаловать в факторию Чи-Бадойя, мэтр! Рад приветствовать вас здесь! — неандер сделал шаг Красу навстречу, протягивая руку.

Они пожали друг другу запястья, и неандер сразу же указал на дальний конец площади, где уходила вглубь поселения широкая улица.

— Легат Бадойя ждет вас в своих апартаментах. Мы получили голубя с континента, где сообщалось о вашей миссии, мэтр Муун, и приказом способствовать в ее выполнении. Но я уверен, что прежде вы и ваши спутники желали бы отдохнуть с дороги…

Неандер скользнул взглядом по хозяину Йону и критически осмотрел пастуха. Взглянув же на Ру, коротко ей кивнул и откашлялся в кулак:

— Извините, я не представился: Радо Лекудер, секретарь легата Бадойя.

Крас поочередно представил своих спутников, и они пошли через площадь, ведя лошадей в поводу. Местных жителей в этот час здесь было немного, но Крас отметил, что даже среди тех, кто сейчас здесь находился, почти половина были кэтры.

— Вы несколько задержались в пути, мэтр, или мне просто показалось? — поинтересовался секретарь Лекудер, когда они с площади свернули на улицу, вымощенную белым камнем.

Она была довольно широкой, на ней легко могли бы разъехаться две повозки, и даже тротуары по обе стороны имелись. За улицей явно ухаживали — нигде не было видно грязи, помоев или лошадиного навоза. Похоже, местные дворники свое дело знали туго. Или же железная рука легата заставляла их делать это.

— Возможно, но я в этом не уверен, — ответил Крас. — В Порте Зу мы приобрели фургон, но его пришлось бросить, когда дорога стала непроходимой. Вероятно, нам пришлось сделать лишний крюк на пути в факторию.

— Вы приобрели фургон? Уж не горбатый ли неандер из управления портом вам его продал?

— Именно так.

Секретарь Лекудер фыркнул и рассмеялся, качая головой:

— Проклятый горбун никак не уймется! Не вы первый, мэтр, кто купился на это фокус фургоном. Горбатый Викли сделал на нем целое состояние. Еще пара сезонов, и он спокойно сможет отправиться на пенсию, доживать свой век где-нибудь в Южноморье. А вас я вынужден расстроить: свой фургон вы уже никогда не увидите… Надеюсь, вы не станете вы убивать старого горбуна из-за пары монет?

— Я бы убила, — сказала Ру.

Лекудер взглянул на нее с неподдельным интересом.

— В Крос-Боде все барышни такие вспыльчивые?

— Я из Снау-Лисса, — ответила Ру. — Там мы такие через одного.

Лекудер снова рассмеялся, на этот раз уже с откровенным удовольствием.

— Было бы интересно посетить это славный город! — заметил он.

— Это «парящее» поселение, — поправила его Ру.

— Я никогда в жизни не был ни в одном «парящем» поселении, — признался секретарь. — На Плоском Острове нет древа Уилу, на котором можно было бы его основать. В противном случае история нашей фактории могла бы быть совсем иной…

— Вы не слишком много потеряли, секретарь Лекудер. Жизнь в «парящих» поселениях кажется красивой лишь по рассказам или для стороннего взгляда. На самом же деле это весьма убогое существование, но осознаешь это, лишь когда посещаешь настоящие города, такие как Крос-Бод или Уис-Порт.

— Вам приглянулся Уис-Порт? — удивился Лекудер. — Как по мне, так более ужасного места повстречать сложно… Вся эта грязь, сырость, преступность на каждом шагу, пьянство, распущенность нравов, продажная любовь…

— Мы пробыли там слишком мало, чтобы заметить все эти прелести, о которых вы нам рассказываете, — поддержал беседу хозяин Йон. — На обратном пути обязательно нужно будет там задержаться.

Ру засмеялась, секретарь Лекудер ее поддержал, а потом в очередной раз мельком глянул на пастуха и нахмурился.

— Господин Кэндер Фогг недомогает? — поинтересовался он. — Мне кажется, ему следует показаться медикусу. Во всяком случае, это не будет лишним.

— Со мной все в порядке, — хрипло отозвался пастух.

Он шел, не просто держа свою лошадь, а скорее придерживаясь за нее. Лоб его был мокрым, капли пота текли по серым щекам. Плечи его мелко дрожали.

— Когда я в последний раз слышал эту фразу, на утро мне пришлось хоронить свежий труп, — сказал секретарь.

— Не пугайте меня, господин! — взмолился Кэндер Фогг. — Это обычная простуда!

— Надеюсь, так оно и есть. Значит, микстура доктора Бека вас быстро поставит на ноги…

Шли они недолго, вскоре улица уперлась в большой каменный дом в два этажа, обнесенный красивой кованой оградой. Ворота были распахнуты, но по обе стороны от них стояли стражники с обнаженными палашами на плечах. Оба были кэтрами. На гостей, впрочем, они не обратили внимания, а один из них, как Красу показалось, даже дремал.

Они прошли через ухоженный дворик вдоль «живой» изгороди, усеянной каким-то крупными синими ягодами, поднялись по каменной лестнице с белыми перилами и остановились у таких же белых дверей со вставками из цветного стекла.

Секретарь Лекудер дернул за свисающий сверху шнурок, и внутри, где-то в отдалении, послышался мелодичный звон колокольчиков. Двери распахнулись немедленно, словно за ними уже дожидались.

— Прошу вас, проходите. Господин легат ждет…

Слова эти принадлежали невысокому пухлому человеку в синей ливрее с золотыми окантовками, выдающей в нем дворецкого. На руках у него были надеты белые перчатки. Редкие волосы, почти такие же белые, как и перчатки, были гладко зачесаны на бока от широкого пробора, больше похожего на лысину. Нос дворецкого был удивительно круглый и красный, а из широких ноздрей торчали седые волосы.

Весь первый этаж особняка занимала просторная зала, достаточно светлая и почти лишенная какой бы то ни было мебели. Лишь у стен стояли немногочисленные стулья, да подле ведущей на второй этаж закругленной лестницы уютно расположилась софа на кривых ножках, перед которой приютился невысокий столик со стопкой каких-то книг.

Задерживаться здесь они не стали. Секретарь Лекудер немедленно направился к лестнице, у первой ступени замер, чтобы пропустить Краса вперед, но в этот момент их остановил голос сверху:

— Наконец-то вы прибыли, мэтр Муун! Я слышал, вы лучший метентар во всей Объединенной Ойкумене… Однако уже изрядно времени прошло с той поры, как мной было получено известие о вашем визите.

Наверху, на площадке в конце лестницы, стоял очень старый кэтр с глазами в половину неподвижного лица. Как известно, у кэтров не бывает морщин, но роль их играют выпавшие чешуйки. Живут кэтры долго, гораздо дольше людей, грилов и даже неандеров, и первые признаки подступающей старости у них проявляются лишь к полуторавековому юбилею — тогда-то и начинают опадать с лица первые чешуйки. С годами это процесс ускоряется, набирая обороты очень постепенно, выпавших чешуек становится все больше, и на их месте на лице кэтра остаются прогалины незащищенной кожи, очень гладкой и почти прозрачной. Сквозь нее можно даже рассмотреть плоть и тонкие сосуды, ее пронизывающие. И чем больше на лице кэтра таких прогалин — тем выше его возраст. Определить его по каким-то другим признакам весьма проблематично, особенно, если ты сам кэтром не являешься.

Так вот, у легата Бадойя чешуи на лице не было вовсе. Она опала вся, как с лица, так, впрочем, и с шеи — это можно было видеть, поскольку одет кэтр был в просторный камзол с открытым воротом. Видимо, возраста своего легат нисколько не стеснялся.

Задерживаться на верху лестницы легат не стал и пошел вниз по ступеням, придерживаясь за перила. Видно было, что дается ему это нелегко. Колени старого кэтра почти не сгибались, и ему приходилось раскачиваться из стороны в сторону, чтобы сделать очередной шаг.

Гости покорно ждали хозяина снизу.

— Благодарю за высокую оценку моей скромной личности, но, к сожалению, я передвигаюсь гораздо медленнее, чем летают почтовые голуби Верховного Магистратуса, — сказал Крас, когда легат наконец оказался внизу, и они приветственно пожали друг другу запястья.

— Это верно, — согласился легат Бадойя, глядя на гостей с высоты своего немалого роста. — Наши голуби особой породы, и даже не всякий ястреб способен прервать их полет… А вы знали, мэтр, что здесь, на Плоском Острове, некоторые племена для этой же цели используют птицу Стайри, что гнездится в верховьях Беглянки?

— Извините, легат, но я слишком мало внимания уделял изучению птиц. Моя работа искать метеориты, именно с этой целью я и прибыл на Плоский Остров… Но ваш рассказ мне интересен, любой метентар мечтает иметь способ быстрой связи со своим ректором прямо во время похода. Голуби для этого, к сожалению, совершенно не годятся.

— И тут я с вами соглашусь, — кивнул легат Бадойя. — Но что касается птицы Стайри, то она обладает удивительной способностью: она всегда найдет родное гнездо, даже если нарочно переместить его в какое-то другое место. У нее потрясающее чутье на свою колыбель! И местные племена используют эту особенность. Я слышал, у них есть даже специальная должность: хранитель гнезд. Где бы он не находился, птица Стайри, которая вылупилась из яйца в одном из этих гнезд, всегда и с любого расстояния найдет к нему дорогу. Даже с края ойкумены!

Крас задумчиво погладил подбородок.

— Очень полезное качество, — заметил он.

— Но это еще не все! — легат Бадойя неспешно направился через залу к стене слева от входа, на которой висело огромное, от пола и почти до высоченного потолка, зеркало в тяжелой раме. — Столь же сильно, как к родному гнезду, эти птицы привязываются и к своему хозяину, проявляя удивительные способности при его поиске даже в тех местах, где сама птица Стайри никогда ранее не бывала. Это открывает широчайшие возможности для ее использования в почтовой службе!

— Я чрезвычайно рад за нашу почтовую службу, — заверил его Крас.

Они остановились перед зеркалом, пристально глядя друг на друга в отражение. Человек и кэтр. Легат был почти на пол-локтя выше высокого Краса, но при этом гораздо уже его в плечах, да и на ногах, в силу возраста, стоял не очень уверено — его заметно покачивало.

— К сожалению, за все эти годы мне так и не удалось раздобыть ни одной птицы Стайри, — вздохнул легат, разведя руками. И рассмеялся скрипучим смехом. — Буду вам весьма признателен, дорогой мэтр, если из своей экспедиции вы привезете мне хотя бы одну птицу! Разумеется, вместе с ее родным гнездом — в противном случае это мероприятие теряет всякий смысл…

Крас хотел было заверить его, что приложит для этого все усилия (чего делать, впрочем, не собирался, расценивая эту беседу просто как обмен любезностями), но в это мгновение за их спинами послышался грохот, и зеркальном отражении Крас увидел, как Кэндер Фогг, все еще стоящий у лестницы, вдруг рухнул на пол.

Крас резко развернулся. Ру с недоумение взирала на пастуха, раскинув все свои руки в стороны.

— Эй, придурок!.. Ты чего разлегся?

Кэндер Фогг не отвечал и не двигался, лежал на полу совершенно неподвижно. Ру присела над ним и потрепала ладошкой по щеке.

— Фогг, ну ты чего? — голос ее был совершенно растерянным. Она вдруг схватила его за плечи и встряхнула. — Пастух, да проснись же ты… — Она подняла ничего не понимающие глаза на Краса. — Крас, он не просыпается!

Крас стремительно подошел к лестнице. Хозяин Йон уже пытался нащупать у мальчишки пульс, но похоже это ему не удавалось.

— Мне кажется, что он умер…

Ру коротко и очень жалко хохотнула.

— Как умер? Ты что несешь⁈ Он же только что был живой… Он не может умереть!

— Любой может умереть…

Крас тоже присел над телом пастуха, прижал пальцы к сонной артерии и покачал головой.

— Я не чувствую его сердца.

Ру вытаращила на него глаза.

— Но он только что был живой! — закричала она. — Он дышал, он шел, он говорил! Как это может быть⁈

Легат Бадойя подошел к ним, быстро взглянул пастуху в лицо и коротко приказал:

— Освободите ему грудь… Быстро!

Ру вздрогнула и дрожащими пальцами расстегнула пуговицы на куртке, раздвинула ее. Узкая безволосая грудь мальчишки была такой же серой, как и его лицо, и ее покрывали кривые бурые пятна.

— Чем он болел? — резко спросил Бадойя.

Крас покачал головой.

— Ничем… Он очень выносливый, хотя и худой, как жердь.

— В лесу на пути к фактории у вас были какие-то происшествия?

— Не особенно… Если только лужа…

— Что за лужа?

— Большая такая странная лужа… Похоже, это было какое-то местное животное. Оно утащило мальчишку, но нам быстро удалось его освободить…

— Черви земные! — выругался легат, и они с секретарем Лекудером переглянулись. — Это был наскур… Если мальчишка наглотался его жижи, то это может плохо закончиться!

— Это уже плохо кончилось, — сказал секретарь Лекудер. — Посмотрите на пятна на его груди… Еще немного, и наскур начнет его растворять. Тело придется сжечь.

— Что⁈ — закричала Ру. Казалось, она вот-вот расплачется. — Черви земные, кто такой наскур⁈ Что вообще происходит⁈

— Наскур — это тварь, которая порой захаживает в наши леса из-за Восточного Разлома, — пояснил легат. — Наскур не имеет формы, не имеет цвета и может просачиваться даже в самые маленькие щели. Он не кусается и не рвет на части, но легко может растворить взрослого мужчину менее чем за сутки. Полученным бульоном он может питаться почти месяц, и вырастает за это время более чем в два раза…

— Как можно спасти мальчишку? — спросил Крас, заранее зная, какой получит ответ.

— Никак, — просто сказал легат Бадойя. — Нам лишь однажды удалось вырвать наскура из тела жертвы. Это было пару лет назад, когда факторию навещал нунций Йакис. Наскур тогда едва не сожрал писаря Луеса, и лишь при помощи магии камня господина нунция нам удалось изгнать наскура из несчастного писаря… Но у нунция был метеорит! А фактория Чи-Бадойя не настолько богата, чтобы иметь собственный магический камень…

Крас с шорохом вынул из ножен свой кинжал и протянул его легату.

— У меня есть камень, — сказал он. — Делайте свое дело, легат, а дела обсудим позже.

Секретарь Лекудер смотрел на кинжал с удивлением и даже с каким-то благоговением. Он даже подался к нему всем телом, словно хотел оказаться ближе к магии, но тут же отпрянул, спохватившись.

Легат Бадойя взглянул на кинжал лишь мельком, взял его, а затем перевел глаза на Краса, глядя на него с прищуром.

— И в самом деле… — произнес он негромко. — Я уже и забыл, что у метентаров есть собственные камни… Это может оказаться весьма кстати…

И он резко повернулся к секретарю.

­– Радо, быстро готовьте мой кабинет! Процедуру будем проводить в нем.

— Но там нет даже кровати, господин легат…

— К червям кровать! Сбросьте все с моего стола — положим мальчишку на него… Уолт, распорядитесь принести таз с водой и полотенца, — это он уже крикнул притихшему у двери дворецкому. — Много полотенец… И пусть разожгут камин!

Недолго думая, Крас подхватил тело пастуха на руки, подивившись тому, каким легким он был, и быстро пошел по лестнице наверх следом за секретарем, буквально взлетел по ступеням. Ру и хозяин Йон торопливо шли следом. Секретарь Лекудер столь же быстро шагал впереди, указывая дорогу.

— Сюда, мэтр… Теперь сюда… Осторожно, здесь ступенька…

Наконец он распахнул перед Красом двери просторного, но сумрачного кабинета, подошел к длинному столу и сдвинул все, что на нем стояло на дальний край.

— Сюда… И снимите с него одежду, она будет только мешать.

Крас уложил Кэндера Фогга на стол, а подошедшая Ру принялся стягивать с него куртку. Лекудер раздвинул на окнах темные гардины, сразу затопив кабинет солнечным светом. Потом присел перед камином, разворошил в нем старые угли, подкинул дров и разжег, несмотря на то, что в кабинете было достаточно тепло.

— Если у господина Бадойя выйдет извлечь наскура из вашего спутника, то огонь нам понадобится, — пояснил он. — Наскура необходимо будет сжечь, потому что уничтожить его другими способами невозможно. Даже малая его часть может быстро вырасти в полноценную особь, если найдет подходящее питание. А для такой твари, как наскур, это сделать будет несложно, уж поверьте мне…

Ру уже успела обнажить покрытый бурыми пятнами торс Кэндера Фогга. Глаза пастуха были закрыты, и он, кажется, не дышал. Во всяком случае, Ру как ни прикладывала ухо к его груди, ничего не могла услышать.

— Штаны тоже снимать? — спросила она, подняв глаза на Лекудера.

Тот помотал головой.

— В этом нет никакой необходимости, сударыня.

— Вы его спасете?

Взгляд ее был полон мольбы, и Крас вдруг подумал, что все те постоянные склоки и ссоры, которые происходили между пастухом и Ру во время пути, тем не менее смогли их сблизить так, как они и сами себе представить не могли. Просто они оба этого не знали…

— Я не могу ничего утверждать, но писарь Луес, которого господин Бадойя лечил в прошлый раз, до сих пор жив, и дела его идут весьма неплохо, насколько мне известно.

— Это правда?

— Не в моих правилах лгать, сударыня.

Он так пристально смотрел на Ру своими яркими елочными глазами, что она в конце концов не выдержала этого взгляда и отвернулась.

В кабинет, переваливаясь с боку на бок, вошел легат Бадойя. Следом забежала, мелко семеня, девушка в темном платье с белым фартуком. Она принесла таз с водой и полотенца. Поставив воду на стол рядом с головой пастуха, девушка торопливо покинула кабинет.

— Что ж, пожалуй, начнем, — объявил легат, закатывая рукава до локтя. — Господа, отойдите все от стола! — Он глянул на Ру. — Вас же, сударыня, хочу предупредить, что зрелище это будет не из самых приятных. Я бы не рекомендовал вам на это смотреть.

Ру согласно покивала, попятилась от стола, а потом и вовсе вышла за дверь. Крас и хозяин Йон остались стоять у камина. Лекудер отошел к окну и распахнул одну створку, впустив в помещение свежий воздух.

А легат Бадойя начал свое действо. Он погладил ладонью грудь пастуха, потом провел пальцем по центру грудной клетки, от горла до точки, где расходятся ребра, отмерил от нее расстояние в четыре своих пальца и сместился немного вправо. Слегка помассировал в этом месте, затем протянул Лекудеру кинжал Краса.

— Радо, протрите клинок «слезой раптора», — приказал он секретарю. — Бутылка стоит на антресолях.

Лекудер кинулся выполнять приказ, потом вернул кинжал легату и смочил полотенце в тазу. Старательно отжал, накрыл полотенцем живот Кэндера Фогга. Благодарственно кивнув, легат Бадойя еще раз слегка промассировал все то же место под ребрами пастуха, а затем быстро и коротко провел по нему самым кончиком кинжала. Плоть тут же расступилась, густая темная кровь в несколько струек потекла по боку мальчишки прямо на столешницу.

Секретарь Лекудер тут же вытер кровь полотенцем, а затем уложил его кольцом вокруг раны. Легат перехватил кинжал за лезвие и прикоснулся к кровоточащей ране камнем на его рукояти.

— Осимис гарло си проно! — произнес Бадойя громко. — Криволо си проно лита матре!

Первая часть заклинания была Красу знакома — она призывала магическую силу камня из глубины его недр. Это не было боевой магией, но зато она отлично сливалась с энергетическим полем живого существа, чья кровь вступала в контакт с камнем.

Но вторую часть заклинания он слышал впервые. А легат повторил ее еще раз, на это раз почти прокричал:

— Криволо си проно лита матре! Гарло! Гарло!

Кэтр от напряжения даже оскалил крепко стиснутые зубы, а рука его, сжимающая кинжал, задрожала. Из раны заструился кверху белый дымок, а Кэндер Фогг неожиданно вздрогнул всем телом. Нет, он не очнулся, не открыл глаз и, возможно, так и не начал дышать — создавалось впечатление, что все его мышцы вдруг свело в серии коротких судорог, заставляющих тело содрогаться и изгибаться.

В какой-то момент судороги прекратились, и Кэндер Фогг сразу же рухнул обратно на столешницу, совершенно безжизненный, как большая тряпичная кукла, и тогда легат Бадойя снова закричал:

— Криволо си проно лита матре! Гарло! Буона матре!

Пастуха мгновенно выгнуло дугой. Казалось, что он даже воспарил над столом, хотя, приглядевшись, Крас понял, что он все же касается столешницы самыми краешками ступней и кончиками пальцев на руках. При этом через все его тело проходила мелкая частая дрожь, а сквозь сжатые зубы вдруг полезла серая пена. Глаза его по-прежнему были закрыты. Ползущая изо рта пена постепенно сползала ему на лицо, и тогда секретарь Лекудер протер его краем полотенца.

— Гарло… Черви земные, гарло!

Похоже было, что Бадойя уже не выдерживает напряжения. Рука, сжимающая кинжал, сильно тряслась, как будто пыталась выдержать какое-то невероятное давление, исходящее из тела Кэндера Фогга.

А потом из раны на теле пастуха брызнул фонтан. Это была кровь, и она залила живот и грудь пастуха, ровно как и столешницу, но не успел секретарь Лекудер сделать движение, чтобы ее утереть, как из камня в рукоятке кинжала вдруг вырвались три тонкие гудящие молнии. Концы их проникали в рану, дрожали и искрились, и в какой-то момент Крас увидел, что из раны начинает медленно выползать белая упругая масса. Она сопротивлялась, тянулась, но все же постепенно выходила наружу, собираясь прямо под камнем в трясущуюся каплю.

А когда последняя густая нить, протянувшаяся от капли к ране, оторвалась, легат Бадойя с протяжным криком махнул кинжалом в сторону камина. Белый сгусток залетел в него и упал прямиком на полыхающее полено. И сразу заплясал на нем, похожий на каплю воды на раскаленной сковороде. Повалил серый дым, послышался треск и даже какой-то писк, напоминающий мышиный. Языки пламени облизывали серую массу со всех сторон, а она словно бы отпихивалась и отталкивалась от них, но огонь был повсюду, и в конце концов он победил.

Сгусток сжался, покрылся коричневым налетом и растекся по углям пузырящимся слоем.

— Все, наскур издох! — сообщил Лекудер довольно.

А легат Бадойя подошел к креслу и совершенно обессиленно рухнул в него, свесив длинные руки едва ли не до пола.

— К червям наскура! — рыкнул Крас. — Что с мальчишкой? Он жив?

Легат глянул на него из-под приподнятых бровей, точнее — длинных складок над глазами, которые играли у него роль бровей.

— Мы просто уничтожили наскура, мэтр, иначе его пришлось бы сжигать вместе с телом мальчишки… Я немного умею лечить, но я не могу оживлять мертвых.

И тут, словно бы споря с этими словами господина легата, Кэндер Фогг на столе издал тихий стон. Бадойя подскочил с кресла, напряженно уставившись на пастуха. Тот снова застонал.

— А мальчишка крепкий! — воскликнул кэтр. — Хотя с виду и не скажешь… Радо, срочно найдите доктора Бека, а пока я сам попробую кое-что сделать… Господа! — он обернулся к Красу и хозяину Йону, притихшему в углу кабинета. — Я попрошу вас подождать за дверью. Метентар, вы не возражаете, если я еще на некоторое время оставлю себе ваш кинжал?

— Разумеется, — ответил Крас. — Как пожелаете…

Они с хозяином Йоном и Лекудером вышли из кабинета. Секретарь сразу устремился к лестнице, а Крас подошел к Ру, которая на корточках сидела у стены, сцепив на коленях все четыре руки.

— Он еще жив, — сообщил Крас. — Легат Бадойя собирается сделать все, чтобы такое положение вещей сохранилось и далее.

Не поднимая на него глаз, Ру кивнула. Хозяин Йон присел рядом, прижавшись затылком к стене. Лицо его было усталым, черные усы, похожие на две змейки, столь же устало прилипли к шее. Здоровый глаз, не закрытый повязкой, неподвижно смотрел в стену напротив.

— Наскур… — сказал хозяин Йон. — Какой только твари не встретишь в подлунном мире. Знаете, мэтр, сегодня я впервые за много дней испугался. Потому что этот наскур заставил меня усомниться в том, что мертвое не может снова умереть…

Они прождали около получаса. Затем на лестнице послышались торопливые шаги и скоро мимо них почти пробежал секретарь Лекудер в сопровождении пухлого господина с таким же упитанным саквояжем в руке. Он был достаточно молодым кэтром, и, вероятно, это и был доктор Бек. Не задерживаясь, они проследовали в кабинет, и оттуда сразу же донеслись громкие голоса. Потом они стихли, и некоторое время из-за двери не было слышно ни звука.

Так прошла еще половина часа. Ру в беспокойстве расхаживала вдоль дверей, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. И так она ходила, останавливалась, прислушивалась и снова ходила, пока Крас не прикрикнул на нее:

— Ру, не маячь перед глазами!

Ру хотела что-то ответить, но в этот самый момент двери кабинета наконец отворились. Первым вышел доктор Бек. Он на ходу застегнул свой саквояж, мельком взглянул на Краса, на Ру, чуть дольше задержал взгляд на хозяине Йоне и направился к лестнице.

Следом из кабинета вышел легат Бадойя. Он едва передвигал ноги, ему даже за стену пришлось придержаться, чтобы устоять. Утерев невидимый пот с прозрачной кожи на лбу, он устало поднял глаза на Краса.

Хотелось спросить: «Ну⁈ Что с ним⁈», но Крас терпеливо ждал, когда легат сам заведет разговор.

А легат протянул ему кинжал, хлопнул по плечу и сказал, вздохнув:

— У меня для вас плохие новости, мэтр Муун…

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ