Молот Солнца 2: Камень Нируби

Глава 15

Дядя Джоун был сильно раздражен. Внешне он старался это никак не выдавать, но Лауна Альва знала: если он начинает говорить негромко, почти вкрадчиво, а на виске рядом с бровью у него надувается синяя венка — это верный признак того, что он зол, как десять цепных псов егеря Про-Вакса, что жил в самом конце улицы Одуванчиков в Гвантале Горной. Местные мальчишки по выходным дням бегали туда их дразнить и даже визжали от восторга, когда эти псы с лаем и воем буквально рвались с цепей, в страстном желании наказать своих обидчиков, сидящих в безопасности на высоком заборе.

Конечно, дядя Джоун — не цепной пес егеря Про-Вакса, и даже не его охотничий сципионикс, который признавал только самого Про-Вакса, а всех же остальных стремился разорвать в клочья, но и он сейчас бы с удовольствием завыл от злости.

— Как тебе только такая мысль в голову пришла⁈ — спрашивал он сквозь зубы, взирая на племянницу немигающим очень пронзительным взглядом. — Кто тебя только надоумил на это⁈

И почему-то посмотрел на Аларису. Та сразу же замахала руками и замотала головой.

— Это не я, Джоуни! Я тут не причем, она сама все придумала!

Лауна Альва потупила взгляд.

— Да, я все это придумала сама… — признала она.

А потом подняла голову и заявила:

— Но если бы можно было начать все сначала, я бы поступила точно так же! Потому что отныне я собираюсь управлять своей жизнь только сама, а не жить так, как мне велят маменька с папенькой или любимый дядюшка!

Упоминание «любимого дядюшки», который и сам был всего на несколько лет старше самой племянницы, заставило Джоуна усмехнуться. Его широченные напряженные плечи сразу же расслабились, опустились, и он махнул рукой.

— «Управлять жизнью»… — повторил он и невесело хохотнул. — Как бы ее еще сохранить, эту самую жизнь…

И он обвел взглядом стены пещеры. Вся злость его улетучилась сама собой, осталась только та ее часть, которая была направлена на самого себя — за то, что сам, подобно этим двум бестолковым девицам, умудрился заблудиться в Ительских пещерах. Впрочем, главная особенность злости на самого себя заключается в том, что себе всегда можно найти оправдание, с собой всегда можно найти общий язык, договориться и хлопнуть по рукам.

Собственно, именно это сейчас Джоун и сделал — он с хлопками отряхнул ладони друг о друга и указал на проход, ведущий куда-то влево.

— Пойдем сюда, — сообщил он.

— А почему не сюда? — спросила Лауна Альва, показав на правый проход.

— Потому что правый ведет вниз, а левый — наверх, — терпеливо пояснил Джоун. — Я предпочту оказаться наверху, чем спуститься под землю. Тем более, что мы и так уже под землей…

Подобная логика не имела ничего общего с настоящими поисками выхода, но свой резон все-таки у нее был. Забираться глубже под землю не желал никто, и они пошли в левый проход, очень широкий и действительно имеющий небольшой подъем — едва заметный, но вполне реальный. Во всяком случае, риск утонуть в подземной реке здесь был крайне невелик.

— И что ты собиралась делать после побега? — поинтересовался Джоун, ведя своего скакуна в поводу и освещая путь поднятой над головой лампой. — Если бы ты не заблудилась в пещере, а вышла бы в нескольких милях от лагеря?

— Для начала, я дождалась бы рассвета, — пояснила Лауна Альва после минутного раздумья. — А потом отправилась бы к любому южноморскому порту и села бы на любое судно, которое отправляется в Норс-Линден.

— Зачем тебе в Норс-Линден, глупышка? — удивленно спросил дядя Джоун.

— Потому что я хочу туда попасть! — упрямо сказала Лауна Альва.

— Но ты ведь понимаешь, что из любого южноморского порта в Норс-Линден нужно добираться вдоль половины всей ойкумены? У тебя денег не хватит даже на то, чтобы купить себе билет на корабль. А еще все это время тебе нужно будет что-то кушать! Или ты собиралась пустить на консервы свою Белянку? Но даже если ты не помрешь в дороге от голода, то могу тебя огорчить: Норс-Линден — очень недешевый город. Где ты возьмешь деньги, чтобы прожить там хотя бы неделю?

— Деньги, деньги… — презрительно проговорила Лауна Альва, хотя ей и самой ее идея уже не казалась такой уже замечательной, как вначале. — Ты только и думаешь, что о деньгах! А обо мне ты когда-нибудь думал?

Дядя Джоун сперва глянул на нее с возмущением, а потом вдруг расхохотался.

— Да я только и делаю, что думаю! То о тебе, то о твоей маменьке, то о твоем папеньке! Потому что я хороший дядя, хороший брат и хороший… Постоянно забываю, кем я прихожусь твоему папеньке! В общем, я хороший родственник. И так уж получилось, так повелел Единый Разум, что мне пришлось стать главой нашей веселой семейки… Да любая другая девица в Гвантале мечтала бы, чтобы ее жизнь устроилась так, как устроил ее тебе я… — он постучал себя кулаком в грудь. — Твой гребаный дядя Джоуни!

Он перевел дух и сплюнул под ноги. Потом продолжил:

— Говоришь, тебе не нравится думать о деньгах? Да тебе просто никогда не приходилось о них думать! Потому что они всегда были для тебя чем-то самим само разумеющимся, данностью, которая всегда есть в твоем доме, и ты даже понятия не имеешь откуда эта данность берется. А я это тебе сейчас расскажу… Каждый гребаный тэйл, каждый мелкий келтинг, который поступает в кошелек твоего папеньки, приносят только ваши виноградники, да еще кусок пшеничного поля в долине Торопульки. Вино с ваших виноградников выходит весьма среднего качества — что бы там ни утверждал твой папенька — потому что элитные сорта винограда здесь часто вымерзают, и выращивать их невыгодно. Так что часть этого вина вы употребляете сами, а остальное приходится продавать по очень низкой цене, потому что хорошую цену за такое вино не получить… Пшеница, конечно, дает неплохой доход, но не всякий раз, и он не настолько велик, чтобы вы могли позволить себе прикупить еще земли и расширить посевы… В общем, вы просто кормите сами себя, свой дом и своих рабов, и лишних денег у вас нет.

Дядя Джоун снова перевел дух, перекинул лампу в правую руку, потому что левая у него затекла, и покосился на Лауну Альву — слушает дли она его? Она слушала. Хмурила брови, но слушала.

— Подарок, который отправил твоему папеньке рэй Чанкето — ты помнишь, сколько было денег в том сундуке? — спросил Джоун.

Лауна Альва помнила.

— Сто тысяч тэйлов, — кивнула она. — Часть из них была в золотых украшениях и драгоценных камнях, но почти две трети — деньгами.

— Правильно! — воскликнул Джоун. — Две трети! А если быть совсем точным, то это было шестьдесят семь тысяч тэйлов с небольшим хвостиком! И часть из этих денег твой папенька уже потратил. На какие-то личные нужды, да на обустройство твоей свадьбы. Еще ему пришлось снарядить свадебные фургоны… Короче, тысяч двадцать как не бывало. Но теперь, когда ты сама сорвала собственную свадьбу, подарок рэю Чанкето придется вернуть. Но где же твоему папеньке взять недостающие двадцать тысяч тэйлов, как ты думаешь?

— Продать фургоны? — предположила Алариса, заинтересованная этим рассказом. Что касается ее, то она тоже понятия не имела откуда берутся деньги в ее семье.

Наморщив нос, Джоун помотал головой.

— За фургоны много не выручишь — они уже не новые, изрядно потрепаны в дороге, к тому же твоя маменька наблевала под лавкой…

— А в моем фургоне кто-то занимался любовью! — напомнила Лауна Альва.

Дядя Джоун никак не отреагировал на это колкое замечание, предпочел сделать вид, что попросту его не услышал.

— Так где же он найдет деньги? — снова спросил он.

— Попросит у тебя? — в очередной раз предположила Алариса.

— Именно! — закричал Джоун, указывая на Аларису пальцем. — Молодец, Алари, я знал, что ты у меня умница!

— Ой, да ладно… — засмущалась Алариса.

— Он попросит деньги у меня, если Единый Разум выведет нас из этих пещер, — сказал Джоун уже спокойнее. — Потому что обращаться в банк весьма накладно, к тому же у господина Мита-Грин уже есть три кредита, по одному из которых имеются просрочки по платежам… Поэтому он, бесспорно, попросит эти деньги у меня. А где я возьму такую сумму? Правильно — пойду в банк! И как добрый родственник буду самостоятельно делать все регулярные платежи и платить проценты, даже если господин Мита-Грин не изыщет для этого средств. И все это опять же только потому, что я хороший дядя, хороший брат и хороший… шурин! — вспомнил наконец Джоун.

Он остановился и театрально развел руками: мол, вот такой я молодец! Вот так вот, мол, это и делается у нас, взрослых людей.

— Вот видишь, что ты натворила? — настрожилась Алариса на подругу, уперев руки в боки. — Сколько проблем произошло по твоей милости!

В другое время Лауна Альва обязательно поставила бы ее на место, да и дяде Джоуну нашла бы что ответить. Даже сейчас она набрала воздуха, чтобы выдать этим двум голубкам собственное видение проблемы, но так и замерла с открытым ртом, глядя прямо перед собой.

Медленно подняла руку и указала вперед, туда, где свет лампы в руке Джоуна, выхватывал из темноты часть пещеры.

— Что это? — прошептала она.

Джоун и Алариса моментально повернули головы туда, куда она показала, и затаили дыхание. Джоун поднял лампу повыше, так и подавшись вперед всем телом. Свою лошадь при этом он крепко держал под уздцы, не разрешая ей двинуться вперед.

Потому что впереди, прямо на полу пещеры — идеально ровном на этом ее участке — под гладкой стеной в ряд лежали скелеты. Их было… Дядя Джоун торопливо пересчитал, указывая на них пальцем: один, два, три, четыре, пять… Восемь штук! Три их них принадлежали неандерам — это было понятно по наличию четырех верхних конечностей, еще три были человеческим, и один — гриловскими, что несложно было определить по своеобразному черепу с широкой нижней челюстью. Принадлежность последнего скелета определить было сложно, поскольку был он каким-то бесформенным и странным.

Лежали они не в беспорядке, не были просто навалены кучей, как если бы здесь произошло какое-то массовое убийство, и трупы убитых просто перетащил бы к стене неизвестный убийца. Вовсе нет! Они лежали строгим полукругом, головы всех были направлены к стене, а лица повернуты к потолку пещеры. Левые руки у всех были вытянуты вдоль тела вниз, а правые указывали на стену пещеры, точно в то ее место, где находился высеченный из камня постамент, высотой достающий рослому Джоуну до плеч. Он представлял собой идеально гладкий столб из светлого камня, которого в этой пещере больше не было, и который сюда явно принесли откуда-то из другого места.

Над постаментом можно было различить слабое голубое свечение. Стена пещеры за постаментом слабо мерцала, тонкие искры то и дело пробегали по ней сверху-вниз, и казалась она какой-то живой, словно бы дышала. Иногда мерцание затихало, иногда усиливалось, и все это происходило в абсолютной могильной тишине.

— Что это? — повторила Лауна Альва, в первое мгновение даже не поверив своим глазам.

— Не знаю… — тихо ответил Джоун, медленно подойдя к лежащим на полу скелетам. — Похоже на какой-то алтарь… Я никогда не видел ничего подобного… Взгляните на стену, она вся искрится! Как такое возможно?

— Мне страшно! — сообщила Алариса. — Я туда не подойду…

Она встала как вкопанная и не могла сделать вперед ни шага. Глаза ее при этом смотрели не на странную мерцающую стену, не на излучающий голубое свечение постамент, а только лишь на лежащие на полу скелеты. Взгляд ее был полон ничем не прикрытого страха.

— Стой на месте и не двигайся, — приказал ей Джоун.

Возможно эти слова предназначались и Лауне Альве, но только она не собиралась никого слушаться, и потому тоже подошла к ближайшему к ней скелету. Кости принадлежали неандеру, но была ли это женщина или мужчина теперь понять было невозможно. Но не ребенок — это точно, поскольку ростом он при жизни был явно выше Лауны Альвы.

Протянув руку, она дотронулась пальцем до бедренной кости. Она была очень сухая. Лауна Альва так и сказала:

— Сухая…

На что дядя Джоун ответил:

— Да, это очень старые скелеты. И я бы на твоем месте к ним не прикасался…

Он продолжал внимательно осматривать странную мерцающую стену, почти щекой в нее вжимался, гладил ладошкой, даже понюхал зачем-то.

— Какая странная стена, — пробормотал он. — Мягкая, словно бархатная… Только покалывает слегка…

Лауна Альва тоже подошла к стене и осторожно поднесла к ней ладонь. Она и в самом деле казалась мягкой, но стоило надавить рукой посильнее, как сразу начинала ощущаться ее непоколебимая прочность. Когда скользящие сверху искорки касались кожи, чувствовалась легкое покалывание. Но совсем не болезненное, а даже приятное.

Они долго не могли оторваться от этой удивительной стены. В какой-то момент Лауне Альве даже стало казаться, что тело ее напитывается от прикосновения к ней какой-то силой, объяснить которую словами было невозможно — не имелось в ее запасе таких слов, — а потому это нужно было просто чувствовать. И тело желало этой силы, все больше, больше, а когда Лауна Альва покосилась на дядю Джоуна, то поняла, что и он тоже испытывает нечто подобное, потому что, также как и она сама, не мог оторвать рук от стены.

Их привел в себя тревожный окрик Аларисы:

— Джоуни!

Вздрогнув, Джоун отшагнул от стены. Лауна Альва повторила его движение и посмотрела на свои ладони. Ей показалось, что они продолжают искриться. Впрочем, это могли быть просто отблески, сохранившиеся перед ее взором.

Джоун внимательно посмотрел на Лауну Альву, потом перевел взгляд на скелеты на полу и присел над ближайшим. Взял за вытянутую руку и приподнял. Послышался сухой хруст и кусок кости остался у него в пальцах.

Джоун выругался, бросил кость на пол.

— Это очень старые скелеты, — сказал он. — Они лежат здесь очень давно.

— Насколько давно? — спросила Лауна Альва. — Год? Три? Пять?

Дядя Джоун пожал плечами.

— Больше, — сказал он. — Полвека, век… Точнее сказать не могу, но очень давно. Те, кто их убил, уже и сами давным-давно умерли. Нам нечего опасаться, что они сюда вернутся.

Эта новость Аларису несказанно обрадовала, весь ее страх немедленно улетучился, и она тут же подошла к одному из скелетов. Деловито осмотрела его, ткнула носком сапога в кость ноги и сообщила:

— У него череп пробит.

Присмотревшись, Лауна Альва увидела, что на левом виске в черепе действительно виднеется треугольное отверстие. Довольно приличных размеров — в него легко мог бы пролезть палец.

Джоун осмотрел остальные скелеты и у каждого в височной части с левой стороны нашел такое же отверстие.

— Похоже на какое-то ритуальное убийство, — сообщил он наконец. — Или жертвоприношение. Когда-то в Ительских скалах жили дикие племена, которые ничего не слышали о Едином Разуме, зато верили в бога солнца и приносили ему дары…

— Какие именно дары? — спросила Лауна Альва.

— Не знаю, — честно признался Джоун. — Возможно, именно такие… — он указал на скелеты. — Но должен сказать, что во всем этом есть и хорошая новость: мы идем в верном направлении, и выход наружу где-то недалеко. Вряд ли для проведения такого ритуала они стали бы заходить слишком глубоко в пещеры.

Джоун выпрямился, вытер ладони о грудь и повернулся к постаменту. Посветил на него лампой.

— Почему он светится? — спросил он непонятно у кого. — И для чего он вообще здесь нужен?

Он подошел к постаменту почти вплотную, привстал на носочки и посмотрел на него сверху.

— Единый Разум… — прошептал он.

Лауна Альва напряглась. Да и Алариса вместе с ней.

— Что⁈ — встревоженно воскликнула она. — Что там⁈ Джоуни, не молчи! Отвечай мне!

— Чтоб меня черви съели…

Джоун поставил лампу на пол, погрузил обе руки внутрь постамента (оказывается, в нем была выемка) и вынул оттуда продолговатый камень размером с голубя. Он был гладкий, по форме походил на яйцо ящера, и в какой-то момент Лауна Альва даже подумала, что это именно яйцо и есть, но тут же сама себя одернула: «Яйцо не может светиться!»

А камень светился. Не так как лампа, конечно — от него исходило мягкое голубое сияние, но оно не освещало окружающее пространство, словно весь свет стремился остаться внутри камня, и от этого создавалось впечатление, что камень не лежит в руках Джоуна, а парит над ними.

— Это метеорит? — догадалась Лауна Альва, но все же на всякий случай придала своим словам вопросительную интонацию.

— Чтоб меня черви съели… — повторил Джоун. — Конечно, это метеорит! Я таких камней никогда раньше не встречал, но это бесспорно метеорит! Он так и сочится магией, она просто истекает из него…

— А ты не этот камень искал? — спросила Алариса.

— Я не знаю… — ошарашенно ответил Джоун. — Честное слово — не знаю… Все почему-то решили, что камень Нируби следует искать далеко на севере, я и сам направлялся туда же, но… Даже если этот метеорит не имеет никакого отношения к камню Нируби, то вся равно это просто потрясающая находка! В нем силы больше, чем во всей коллекции нашего университета!.. Не зря мы здесь заблудились, девушки, ох не зря!

— Вот видишь! — сказала Лауна Альва. — Это я все придумала.

Дядя Джоун посмотрел на нее и вдруг рассмеялся. Сначала коротко, а потом еще раз, уже долго и заливисто, и так, продолжая смеяться, вернулся к своему скакуну, снял с него сумку, бросил ее на пол пещеры и присел.

— Подсвети мне, — попросил он Лауну Альву. Лицо его светилось счастьем, и голубоватое сияние метеорита было тут совершенно ни при чем.

Девушка послушно взяла стоящую на полу лампу, подошла к нему и подняла лампу у него над головой. Джоун аккуратно уложил камень на дно сумки, прикрыл сверху свертком с провизией и застегнул клапан. Поднял светящиеся глаза на племянницу.

— Спроси у меня: «Дядя Джоун, ты счастлив?» — попросил он.

— Дядя Джоун, ты счастлив? — спросила Лауна Альва.

— Да! — закричал Джоун с широкой улыбкой через все лицо. — Я еще никогда не был так счастлив!

— Ну, так уж и никогда… — с нотками ревности сказала Алариса у него за спиной.

Джоун повернулся к ней, продолжая улыбаться.

— Ты просто не представляешь, что это значит… Ты просто не представляешь…

Он снова повесил сумку на лошадь, забрал у Лауны Альвы лампу и посветил по сторонам.

— Пора идти, — объявил он. — Выход уже где-то близко, я чувствую…

Задерживаться здесь он больше не собирался, да и девушки, чувствуя близость спасения, устремились за ним с удвоенной энергией. Пещера больше не ветвилась, и направление ее держалось относительно прямо. Первое время они шли с небольшим уклоном вверх, но потом пол выпрямился и дальше пошел уже прямо. Иногда под ногами попадался песок. А в какой-то момент у дяди Джоуна под ногами что-то неаппетитно чавкнуло, он остановился, подсветил себе и радостно сообщил:

­– Это дерьмо! Дерьмо пещерного тигра, а они не заходят в пещеры слишком глубоко, живут почти у самого выхода!

Никогда в жизни Лауна Альва еще не радовалась виду обычного дерьма. И даже страх перед возможной встречей с пещерным тигром — существом невероятно свирепым и кровожадным — никак не уменьшал этой радости. Ведь с ними был дядя Джоун, а уж он-то точно не даст какому-то там зверю их сожрать!

Вскоре стены пещеры раздвинулись так, что свет лампы уже не мог их достигать, да и потолок поднялся. Откуда-то сбоку доносилось журчание ручейка, но видно его не было, а пару раз Лауне Альве показалось, что она слышит шум крыльев. Были ли это птицы, гнездящиеся в пещерах, или же просто летучие мыши — этого она не знала, но и то и другое было одинаково хорошо, потому что могло означать только одно: на этот раз они идут в правильном направлении.

Она видела, что Джоун и Алариса в этом тоже уже нисколько не сомневаются. Они с довольными лицами болтали о чем-то отвлеченном — дядя Джоун рассказывал Аларисе о своих экспедициях и о тех приключениях, которые ему пришлось пережить в происках магических камней, Алариса же в ответ на это восторженно ахала, прижимала к щекам ладошки и время от времени сообщала: «Ты у меня такой смелый, Джоуни! Такой смелый!»

И Лауна Альва теперь была совершенно уверена: дело действительно идет к свадьбе. И головой она понимала, что для подруги это будет лучшим выбором, что дядя Джоун сможет быть хорошим мужем, а затем и замечательным отцом, но… Все же где-то в глубине своей мятежной души она сожалела о том, что Алариса не захотела отправиться вместе с ней в Норс-Линден и предпочла скучную однообразную долю жены провинциального метентара той жизни, о которой они когда-то вместе мечтали. Жизни, полной приключений, опасностей и побед. Как в тех романах, которые они читали вслух длинными вечерами…

А потом она поняла, что вокруг стало намного светлее, и для того, чтобы что-то рассмотреть ей уже не нужна лампа. Она различала камни под ногами, на них густо рос лишайник, а кое-где из-под камней даже пробивалась трава. И поэтому она даже не удивилась — да и никто не удивился, все восприняли это как нечто само собой разумеющееся — когда коридор пещеры очень резко, почти под прямым углом, повернул влево, и они сразу увидели выход. Огромная дыра зияла прямо перед ними, и солнечные лучи били в нее наискосок, выхватывая из сумрака пещеры мечущуюся туда-сюда пыль.

На мгновение все остановились, переглянулись, радостно улыбаясь друг другу, а затем, не сговариваясь, рванули вперед, едва ли не бегом. Лошади тоже ускорили шаг, обрадованно отфыркиваясь при виде долгожданного солнечного света.

Выйдя из пещеры, они остановились у самого входа, жмурясь от яркого солнца и жадно вдыхая свежий воздух. У входа росли густые заросли клематиса, сплошь усыпанного белыми цветами, наполняющими воздух густым ароматом. Впереди, в двух сотнях шагов, располагалась отвесная стена какой-то сопки, сплошь заросшая кривым кустарником, и за спиной у них была точно такая же стена, а между скалами, ярдах в десяти внизу, струилась дорога. Спуститься к ней отсюда, от пещеры, не представлялось возможным — если люди и смогли бы это сделать, не переломав себе шеи, то лошади точно погибли бы, оступившись на недружелюбном склоне.

Дядя Джоун подошел к краю небольшой площадки у входа в пещеру и осторожно глянул вниз. Сразу вернулся.

— Нет, здесь нам не спуститься, — сообщил он. — Нужно искать другую тропу.

— А если мы не найдем другую тропу? — поинтересовалась Лауна Альва.

Джоун повел плечом.

— Тогда лошадьми придется пожертвовать…

Лауна Альва немного опешила, даже уши прикрыла своей Белянки, чтобы она не слышала этих слов.

— Что значит «пожертвовать»? Ты собираешься бросить их здесь, на скале?

— Разумеется, нет! Я же не зверь… Если не найдем другой тропы, то лошадей придется убить… Ты же не хочешь бросить их на скале, чтобы они тут подохли с голода или пошли на корм пещерному тигру?

Этого Лауна Альва не хотела. Но и убивать собственными руками Белянку, которую знала еще крошечным жеребенком… Нет, она ни за что не сможет сделать этого!

Убивать, впрочем, никого не пришлось. За зарослями клематиса нашлась тропинка — да и не тропинка даже, а просто череда небольших уступов в скале — по которой они с трудом, но все же смогли спуститься на дорогу. Джоун сразу достал компас, чтобы определить стороны света, но у него ничего не получилось. Стрелка компаса здесь вела себя как-то странно — крутилась из стороны в сторону и никак не хотела замереть в каком-то одном положении.

— Ничего не понимаю… — озадаченно сказал Джоун, встряхнув компас. — Я встречал такое в северных землях, недалеко от побережья Холодного Канала. Но здесь, на юге, подобное вижу впервые…

— Может быть компас сломался? — предположила Алариса.

— Может быть… — ответил Джоун, внимательно осматривая скалы по обе руки от себя.

Никакой опасности пока заметно не было, но он все равно достал из ножен меч — на всякий случай. Запрыгнул на своего скакуна.

— Хорошо, — сказал он. — Пойдем в этом направлении… — он указал рукой направо, хотя Лауне Альве показалось, что сделал он это совершенно произвольно, без каких бы то ни было причин. С такими же успехом он мог бы указать и в обратную сторону. — Сначала нужно выйти из скал, а там уже определимся, что делать дальше…

Несогласных с этим решением не нашлось, и они пустились вперед по дороге, которая совсем не производила впечатление заброшенной. Порой Лауне Альве казалось, что она даже видит следы от колес. Но останавливаться и спешиваться, чтобы проверить это, она не собиралась. Шли около двух часов. Джоун то и дело поглядывал на небо, искал глазами солнце и покачивал головой. Что за мысли были у него сейчас в голове она не знала, но хорошо видела, что дядя почему-то не очень доволен происходящим. Что-то его явно напрягало, но она никак не могла понять, что именно, хотя и сама чувствовала у себя в сердце какую-то невнятную занозу.

А потом она поняла, что не давало ей покоя. Солнце! Оно висело над скалами и уже давно должно было достичь зенита и зависнуть у них над головами, но вместо этого почему-то начало постепенный путь вниз.

«Да нет, ты ошиблась! — успокоила она сама себя. — Просто мы вышли из пещеры далеко за полдень, когда солнце уже начало снижаться… Тебе просто показалось, что оно поднимается. В скалах ориентир всегда меняется, легко ошибиться…»

Она совсем не было уверена в своих догадках, но заводить на эту тему разговор с дядей Джоуном не решилась — видела, что он и без того мучается какими-то сомнениями. И только Алариса не замечала никаких странностей. Выбравшись из лабиринта пещер живой и здоровой, она пребывала в прекрасном расположении духа и все время что-то щебетала, щебетала и щебетала, стремясь поделиться своим хорошим настроением и радостью со всем окружающим миром.

Вскоре дорога пошла наверх, и поднимались они около получаса, а когда оказались на самом верху, то в изумлении остановились.

Перед ними было море. Необъятное, на вид совершенно бесконечное, хвойно-зеленого цвета и слегка беспокойное, отчего на волнах кое-где вспенивались белые «барашки». Было оно не то чтобы совсем рядом — не меньше мили было до полосы прибоя — но путь к нему теперь лежал по абсолютно ровной местности, и чтобы добраться до берега им пришлось бы постоянно идти вниз.

— Не может этого быть! — наконец сказал дядя Джоун.

Это были те самые слова, которые крутились в голове у Лауны Альвы, и которые она сама никак не решилась произнести вслух. Но сейчас она сказала:

— Да, это странно… Как мы смогли дойти до моря? От Ительских пещер к Южноморью путь неблизкий.

— Ого! — восхищенно отозвалась Алариса. — Мы смогли пройти под землей до самого Южноморья? Как здорово! Всегда хотела здесь побывать!

— А это что? — спросила вдруг Лауна Альва, указывая рукой вдаль, в море. — Почему гора плывет по воде? И почему гора белая?

Алариса и Джоун посмотрели туда, куда указала Лауна Альва, и Алариса удивленно выпучила глаза. Рассмеялась.

— И в самом деле! — воскликнула она. — Бела гора плывет по воде!

Отсюда, с возвышенности, хорошо было видно, как по морю плывет кривобокая остроконечная гора, ослепительно сверкая на солнце снежными склонами.

Дядя Джоун медленно покачал головой.

— Это айсберг, — мрачно сказал он. — Их порой заносит течением из океана в северные моря.

— В северные моря? — потрясенно спросила Алариса. — Ты хочешь сказать, что…

Она вдруг замолчала. А Джоун сам закончил за нее:

— Да, именно это я и хочу сказать. Не знаю, как это случилось, но мы с вами на севере. Далеко на гребаном севере…