Молот Солнца 2: Камень Нируби

Глава 16

— Я бы хотела знать, противный мастер Кли, куда мы все-таки направляемся? Мы с вами едем уже битый час по этому лесу, а вы не желаете даже сказать, что мы здесь ищем! А может быть вы просто заблудились и боитесь мне об этом сказать?

Лата была крайне недовольна поведением своего проводника. Мастер Кли, по ее мнению, вел себя совсем не как добропорядочный проводник, которого наняли для того, чтобы он быстро и безопасно сопроводил своего нанимателя в пункт назначения.

Во-первых, он завел ее в этот лес, где лошади с трудом пробивались сквозь заросли, где слепни то и дело норовили вцепиться прямо в лицо, а с ветвей порой падали яркие с пестрой окраской змеи, от которых лошади шарахались так, что едва не сбрасывали с себя своих седоков.

Во-вторых, он не желал ей ничего объяснять. Даже мысль ему в голову не пришла, что было неплохо растолковать своему нанимателю причину отклонения с маршрута, а также ради чего он решил сделать этот немалый крюк через лес.

Ну, а в-третьих… В-третьих, он был просто невыносим! Его спрашиваешь — он не отвечает, ему говоришь — он не слушает, его ругаешь — он только ухмыляется в ответ!

Если все кэтры имеют столь скверный характер, то тогда не удивительно, почему они предпочитают не появляться на глаза другим сапиенсам и ведут столь затворнический образ жизни. Вполне вероятно, что в какие-то незапамятные времена они и жили бок о бок с остальными, как живут сейчас неандеры, грилы и люди, но потом этим остальным порядком надоел их мерзкий нрав и их попросту прогнали. С тумаками и оплеухами…

Думая об этом, Лата с наслаждением представляла себе, как собственноручно отвешивает тумаки и оплеухи мастеру Кли. А потом еще и лошадь добавит ему задними копытами, да так, что противный кэтр с воплем улетит в ближайшие кусты!

Представив себе эту картину, Лата даже рассмеялась, так и откинулась в седле, но тут с ветвей прямо ей на голову упала очередная змея, чья кожа была усыпана яркими красно-синими пятнами, и девушка едва не подавилась собственным смехом. С криком отбросила от себя извивающуюся тварь.

Мастер Кли словно нехотя повернул голову, проследил, как змея торопливо уползает в траву и протяжно, по-совиному, моргнул.

— Этих змей здесь называют «иста-миста», что ваш язык можно перевести как «бутерброд». Если желаете, сударыня, я могу объяснить, откуда взялось это странное название…

Лата этого не желала, но мастера Кли, судя всему, совсем не интересовало ее мнение. Потому что он сразу же, не дожидаясь ответа девушки, принялся объяснять ей причины появление «съедобного» названия этих пестрых змей.

Оказывается, они были не столь уж безобидны, как начала уже считать Лата, после того, как третья по счету змея свалилась ей на голову без каких бы то ни было последствий. Правда, тот яд, который имелся у них в наличии, был смертельным лишь для мелких грызунов, да и то лишь косвенно, поскольку не вызывал мгновенную смерть или паралич, а приводил их в состояние некой эйфории, похожей на опьянение. В таком состоянии укушенная мелкая жертва начисто утрачивала инстинкт самосохранения, переполнялась дружелюбием ко всем встречным существам и, соответственно, заканчивала свою жизнь в чьем-нибудь гостеприимном брюхе.

Более крупных созданий, таких как люди, неандеры или грилы (но только не кэтры, ибо прокусить чешую кэтров они были не в состоянии) эти змеи тоже порой кусали, но такие случаи были редки, и при встрече с большими созданиями «иста-миста» предпочитали попросту сбежать.

Тем не менее, те сапиенсы, что все-таки были укушены этой не очень крупной змейкой, стали замечать странное действие ее яда. Никаких неприятных ощущений он не вызывал, кроме небольшого жжения в месте укуса. Но сама змея при этом начинала казаться жертве необычайно притягательной, очень красивой и аппетитной. Появлялось непреодолимое желание попробовать ее на вкус.

Змее отсекали голову, одним движением стягивали яркую шкуру и столь же легко срывали мясо с костей. С одного бока мясо у этой змейки было белым и очень нежным, похожим на вареную куриную грудку, а с другого бока было темным и напоминало мясо печеного барашка. И если один слой змеиного мяса положить на другой, то можно было получить умопомрачительный бутерброд.

— Отсюда и пошло это название — «иста-миста», — пояснил мастер Кли. — Теперь вы это понимаете, сударыня, своим… — кэтр дважды стукнул себя кулаком по лбу, — умишком?

— Спасибо, что объяснили! — язвительно отозвалась Лата, прекрасно понимая, что противный кэтр не поймет смысла ее интонации. — Не представлю себе, как я раньше жила без этой информации. Мой умишко не в силах этого понять!

— Но это еще не все… — мастер Кли и не думал сдаваться. — Если вы когда-нибудь будете в Норс-Линдене, то советую вам заглянуть в таверну «Благой север», к повару Напу. Специальные охотники на змей отлавливают для него в этих местах «иста-миста» и доставляют их Напу за приличные деньги… И вы знаете, сударыня, как в «Благом севере» их принято подавать?

— Даже не представляю! — ответила Лата, которой действительно это стало уже интересно. — Просветите меня, противный мастер Кли…

— О-о-о, это целый ритуал, и без ассистента в нем не обойтись! — продолжил мастер Кли воодушевленно. — Ассистент выносит террариум, устеленный салатными листьями. Гость закатывает себе один рукав, а ассистент тем временем достает змею из террариума, взяв ее одной рукой за хвост, а другой — около головы и подносит ее пасть к руке гостя… Вы представляет, что происходит потом, сударыня?

— По всей видимости, змея должна его укусить, — предположила Лата. — Если это не так, то я даже не знаю, что и думать…

— Именно! — воскликнул Кли. — А вы не такая дура, как кажетесь на первый взгляд! Змея кусает гостя, и уже через минуту он начинает чувствовать нечто. Это как голод и сексуальное влечение одновременно! Даже более того — это непреодолимое желание слиться с укусившим тебя существом в единое целое, поглотить его целиком, без остатка…

— Какие ужасы вы мне рассказываете, противный Кли!

— Спасибо, я рад, что вам нравится… Так вот, затем ассистент выжидает, когда гость начнет буквально корчится от охватившего его желания, а потом специальными щипцами отрезает змее голову, снимает с нее шкуру от отделяет мясо от костей. И делает из него бутерброд, тот самый «иста-миста»! Подается с зеленью и белым хлебом, слегка зажаренным на сливочном масле…

— Звучит аппетитно.

— Ну, если желаете, я сам могу вам приготовить это блюдо.

— Нет уж, увольте, мастер Кли! Я все еще сыта вашим стейком их диморфодона.

Несколько минут они ехали молча. Но не потому, что кэтру больше нечего было рассказать — просто они умудрились влипнуть в натянутую меж двух деревьев паутину, настолько густую и плотную, что даже лошади запутались и никак не могли вырваться из нее. Лата в панике заметила, что с вершин деревьев к ним устремились два паука, каждый размером с крупную собаку. Их лапы сухо тарабанили по стволам, и звук этот становился все ближе, ближе, и Лата вдруг совершенно спокойно подумала, что не собирается умирать в этом лесу, облепленная паутиной и напичканная желудочным соком местного паука.

Тогда она выдернула у себя из-за пояса коготь арахнуса, который в свое время вручил ей Крас, и с которым она старалась с тех пор не расставаться, и слепо, но сильно взмахнула им прямо перед собой. Паутина сразу раскрылась, как занавески. А Лата, воодушевленная, принялась махать когтем по сторонам и над головой. Паутина полетела рваными клочьями, ее структура нарушилась, и лошади, рванувшись, смогли выскочить из ее плена.

— Это было неплохо, неплохо… — похвалил мастер Кли, счищая с себя обрывки липкой слизи. — Какое интересное у вас оружие, сударыня, никогда раньше такого не встречал… Не могу понять, какому зверю принадлежит этот коготь? Аллозавр? Тигропума?

— Это коготь арахнуса…

— Не может этого быть! Вы встречали арахнуса и остались после этого живой?

— Представьте себе! Но я не уверена, что у меня так же получится после встречи с вами!

— Ну, ну… Не стоит судить меня столь строго. Я всего лишь проводник, и моя задача доставить вас в Крос-Бод живой.

— Вот именно! — выкрикнула Лата. — Почаще об этом вспоминайте, противный вы мастер Кли!

Но ни ее тон, ни ее слова никак не задевали этого кэтра. Спустя мгновение после того, как он стряхнул с себя последний клочок паутины, он заявил:

— Так вот, вернемся к «иста-миста»… Если вы полагаете, сударыня, что этих замечательных змеек используют только лишь в кулинарии, то вы ошибаетесь! Как раз в городе Крос-Боде, куда мы с вами направляемся, есть один бордель…

— Вот как⁈ Вы знаток борделей, мастер Кли⁈ Не ожидала от вас.

— Слушайте дальше, сударыня, и не перебивайте… Так вот, в Крос-Боде есть один замечательный бордель, хозяйка которого — матрона Диа — однажды посетила в столице таверну «Благой север» и имела честь попробовать там самое популярное блюдо повара Напа. Оно произвело на матрону Диа такое впечатление, что та решила использовать замечательное свойство этих змеек в своем борделе. Она сделала настойку с ядом «иста-миста» и давала выпить ее клиенту перед тем, как он приступал к своим развлечениям. И знаете, что происходило?

— Боюсь даже предположить… Он хотел съесть змею?

— Не угадали.

— Неужели он хотел съесть проститутку⁈

— Снова не угадали, но уже ближе к истине. Выпив настойку, он начинал испытывать такую сильную страсть к девочке матроны Диа, что одно только ее прикосновение могло довести его до экстаза… Это ни с чем не сравнимое ощущение! И с той поры заведение матроны Диа пользуется огромной популярностью, его часто навещают весьма высокопоставленные граждане Объединенной Ойкумены!

— Как интересно… — заметила Лата.

— Вы заинтересовались? Желаете попробовать?

Лата немного помолчала. Потом сказала:

— Знаете что, мастер Кли… Вы о-очень мерзкий.

— Все так говорят… — Кли равнодушно пожал плечами.

Следующие почти треть часа они ехали в абсолютном молчании. Лата думала о странных свойствах яда местных цветных змеек, и почему-то краснела, когда пыталась представить себе заведение матроны Диа и его клиентов, впадающих в экстаз от одного только прикосновения.

А мастер Кли… Она понятия не имела, почему вдруг замолчал мастер Кли! Тем не менее за все это время он тоже не проронил ни слова, а вид при этом у него был весьма таинственный. Лицо у кэтра было неподвижным, ни один мускул на нем не дрогнул, чтобы каким-то образом показать те эмоции, которые владели им сейчас. Взгляд его тоже застыл и был направлен строго в одну точку где-то там, за густыми зарослями. В седле он сидел как памятник — не колыхаясь и даже не отклоняясь от веток. Казалось, это сами ветки уворачиваются от него, расступаются перед ним, открывая дорогу к чему-то неизвестному, тому, что находилось где-то впереди.

— Мы пришли, — сообщил вдруг мастер Кли, когда они в очередной раз продрались сквозь колючий кустарник и вышли на небольшую поляну, окруженную высокими толстыми деревьями, ветви которых были усыпаны резными листьями размером с ладонь. Деревья такие Лата видела впервые в жизни и названия их не знала. Но сама для себя окрестила их «липами». Не потому что они были похожи на настоящие липы — никакого внешнего сходства на самом деле не было, но это название было первым, что пришло ей в голову.

Остановив лошадь, Лата осмотрелась. Поляна как поляна, такие встречались им уже раз двадцать. Ничего примечательного. И стоило сходить с маршрута и тащиться в такой даль ради этого?

— Зачем вы меня сюда привели, мастер Кли? — спросила Лата. — Что это за место?

Посреди поляны лежал старый поваленный ствол. От пня уже осталась только зеленая кочка, да и сам ствол весь покрылся мхом, а с одного бока к нему прислонился огромный муравейник. Красные муравьи, самый мелкий из которых и то вряд ли бы уместился у Латы на ладони, шныряли в траве вокруг него, создавая ощущение шевелящегося живого ковра.

— Где мы?

— Т-ш-ш… — сказал мастер Кли, прижав к губам длинный палец. — Вы это слышите?

Лата замерла, прислушиваясь. Ей показалось, что где-то над головой, а может быть и со всех сторон одновременно, слышится мерный гул. Далекий, но все же достаточно явственный.

— Что это? — спросила Лата.

— Тш-ш! — снова сказал Кли. И добавил шепотом: — Не говорите вслух! Вы и так растревожили их своим появлением. Они уже почуяли ваш запах. Мне и самому он показался каким-то знакомым, но я поначалу не придал этому значения…

— Мой запах⁈ — возмущенно воскликнула Лата, незаметно понюхав свое плечо. — Что вы хотите этим сказать⁈

— Тш-ш-ш-ш! — снова зашипел на нее Кли, страшно вытаращив глаза. — Говорите тише, не стоит привлекать к себе внимание!..

Лата еще раз быстро огляделась, никого не увидела, но все-таки перешла на шепот:

— К вашему сведению, противный мастер Кли, на постоялом дворе я принимала ванную с ароматными солями! Я понимаю, что мы какое-то время находимся в пути, но это совсем не повод говорить девушке, что от нее плохо пахнет!

— Я не утверждал, что вы плохо пахнете, сударыня… Наоборот — даже приятно. Но ведь и другие существа могут чувствовать этот запах!

— Но причем здесь вообще мой запах? Давайте просто перестанем это обсуждать! Мне неприятна эта тема!

На этот раз Кли просто согласно кивнул, перекинул длинную ногу через шею лошади и мягко соскочил с седла. Подошел к Лате и любезно протянул руку.

— Прошу вас, сударыня…

Лата взглянула на него с удивлением, граничащим с недоумением. Тем не менее, руку приняла и тоже соскочила с седла.

— Что это с вами, мастер Кли? Не могу понять, в чем тут подвох…

— Никакого подвоха, — заверил ее Кли. — Я просто хочу, чтобы они видели, что я отношусь к вам с должным почтением. Разведчик уже наверняка поведал им о вашем появлении.

— С почтением? — переспросила Лата. — Разведчик?.. Я совершенно не понимаю, о чем вы сейчас говорите, мастер Кли!

Тут Кли вдруг улыбнулся и благостно прикрыл глаза. Впрочем, тут же распахнул их, любезно поклонился и двумя руками указал на центр поляны, где лежало поваленное дерево.

— Прошу вас, богиня, вам нужно увидеть это самой…

Взглянув на него с непониманием, Лата тем не менее прошла к поваленному дереву и остановилась рядом с ним. Судя по всему, дерево упало уже довольно давно. Мох покрывал его толстой подушкой, местами древесина провалилась, открывая вид на пустоту внутри.

— Что именно я должна здесь увидеть? Если вы имеете в виду это трухлявое дерево, то такое я видела уже много раз!

— Должен с вами не согласиться, сударыня…

Мастер Кли подошел к дереву, провел ладошкой над мхом, потом присел, повел носом, как принюхивающийся пес. А потом вдруг встал, взялся за мох, растопырив длинные пальцы и снял его с дерева одной длинной подушкой. Лата наблюдала за его действиями с неподдельным интересом.

Кли аккуратно положил подушку мха на землю и стряхнул со ствола труху с остатками сухих листьев. Затем с довольным выражением лица полюбовался своей работой и поманил Лату пальцем.

— Взгляните сюда, это интересно…

Лата приблизилась к нему и критически осмотрела ствол.

— Я не понимаю…

— Нет, сударыня, вы загляните внутрь!

И тогда Лата без особой охоты — скорее для того, что занудный кэтр от нее отстал — заглянула внутрь ствола, в то отверстие, которое открылось под снятой подушкой мха.

В первое мгновение она ничего особенного не увидела. Это был просто гнилой ствол, изнутри прогнивший в труху и потерявший свою сердцевину, а почти на две трети его наполняла вода…

А потом она поняла, что никакая это не вода, а какая-то густая масса, похожая на прозрачный мед. И оттуда, из этой массы, на нее смотрело мертвое женское лицо.

То, что женщина мертва, она поняла лишь интуитивно, понимая, что нахождение внутри этой массы не позволило бы ей выжить. Но внешность этой женщины ничем не выдавала ее мертвое состояние. Видимо, эта похожая на мед масса позволила сохранить тело в полной сохранности и не позволила признакам разложения как-то себя проявить.

Женщина была грилом и, вероятно, из северных племен, о чем свидетельствовали светлые волосы и бледно-голубой цвет глаз. Да, глаза ее были открыты и не было в них видно того мертвенного остекления, свойственного покойникам, не было в них ни пустоты, ни предсмертного страха — было только полное умиротворение.

Была она уже не молодая, и даже скорее старая. В прошлом году в Гатле-на-Вете Лата ухаживала за одной полубезумной старухой, которой было семьдесят семь лет, и выглядела она примерно так же — лицо было сплошь покрыто морщинами, крупными на щеках и лбу и очень мелкими вокруг глаз и вокруг рта.

Правда, у той старухи почти не было зубов, и потому губы ее провались внутрь, придавая ей несколько глуповатый вид, а у этой женщины с зубами был полный порядок — рот ее был слегка приоткрыт и в нем были видны два полных ряда жемчужных зубов.

Старость не сделала ее страшной, не стала для нее синонимом внешнего безобразия. Наверняка когда-то давно она была очень красива, но и годы не смогли превратить эту красоту во что-то совершенно противоположное, как это часто бывает у женщин, стремящихся продлить свою молодость. Эта женщина просто красиво постарела, не цепляясь за то, что сохранить невозможно. Одета она была в алое платье с золотой вышивкой, а пальцы сложенных на груди рук были унизаны перстнями с драгоценными камнями всех цветов радуги.

Лата медленно выпрямилась и повернулась к мастеру Кли с вопросом в глазах.

— Кто это? — спросила она. — Что она здесь делает?

Мастер Кли склонился над деревом и, в свою очередь, осмотрел мертвую женщину.

— Она умерла, — сообщил Кли. — Нет, ее не убили — это была обычная тихая смерть от старости, ведь ей было уже полтора века…

— Полтора века? — Лата снова покосилась на мертвую женщину, на этот раз с плохо скрытым уважением.

— Да, богини шершней обычно живут долго, редко кто умирает раньше векового предела… Ее звали Ахта-Лая, что значит Талая Вода. Это шершни похоронили ее в этом дереве и залили нектаром, собранном с цветов дерева Чу. Сейчас он еще достаточно мягкий, но через месяцев пять-семь под действием мха, которым поросло это дерево, он превратится в очень твердое стекло. Пройдет еще несколько лет, и ствол дерева полностью разрушится, но этот стеклянный гроб останется стоять здесь навеки…

Он еще некоторое время смотрел на мертвую женщину ничего не выражающим взглядом, затем сделал осторожный шаг назад. А потом опустился на одно колено перед Латой и склонил голову. Лата развела руки в стороны.

— Что с вами, мастер Кли? Вам нехорошо?

— Нет, мне очень хорошо, сударыня, — отозвался Кли, не поднимая головы. — Я просто преклоняю колено перед новой богиней шершней…

Лата наморщила нос и непонимающе потрясла головой. Раскинула руки еще шире в стороны.

— Что⁈ — воскликнула она. — Какую опять ерунду вы придумали⁈

— Это придумал не я, это случилось за много до того дня, как я появился на свет.

Лата протянула к нему руки с растопыренными пальцами.

— Но я не богиня! — закричала она. — Вы же и сами это прекрасно знаете! Я вообще не из этого мира! Меня занесло сюда случайно!

Кэтр покачал головой.

— Случайностей не бывает, сударыня. Единый Разум сам решает, чему произойти, а чему нет. Он потому так и называется, что он един для всех миров… И если вы оказались здесь, на этой поляне, перед этим деревом — значит, все решено.

— Но ведь это вы сами привели меня на эту поляну!

— Вас привел сюда Единый Разум, просто в это раз он использовал меня в своих целях…

Лата схватилась за голову.

— Ой, мамочка… — прошептала она. А потом заорала: — Вы себя хотя бы слышите⁈ Да поднимите вы голову, посмотрите на меня! Ну какая из меня богиня⁈

Мастер Кли послушно поднял голову и ухмыльнулся.

— А это уже не мне решать, сударыня.

— Но кому тогда⁈ Кому⁈

— Им… — коротко ответил Кли и одними глазами указал куда-то девушке за спину.

Лата окаменела на несколько мгновений. Затем очень медленно повернулась всем телом и замерла от страха. Шагах в десяти от нее, над кустом малины, висели в воздухе шершни. Их было много, просто умопомрачительно много. Тысяча, а может и несколько тысяч, и были они очень крупными, некоторые экземпляры достигали даже размеров кошки. Если бы эта бескрайняя стая не висела на фоне деревьев, можно было бы сказать, что она заслонила собой небо, но небо она не заслоняла. Не полностью, во всяком случае. Да и солнце сейчас находилось не за стаей, а перед ней, и освещало ее, заставляя оранжево-черные тела сверкать и поблескивать. Их крылья двигались очень быстро, создавая размытые ореолы и погружая поляну в мерный гул.

— Мамочка… — снова сказала Лата шепотом. — Мамочка… Мне страшно…

— Вам нечего бояться, сударыня, — заверил ее Кли. — Если я не ошибся, если вы та, кто я думаю, то сейчас они признают вас своей богиней.

Лата уже чуть не плакала.

— А что будет, если не признают?

— Вероятно, они нас сожрут.

— Мамочка… Нас сожрут…

Но мастер Кли в ответ на это только рассмеялся, и смех его прозвучал очень даже натурально, хотя и совершенно не к месту. Потом сказал:

— Подойдите к ним. Богиня должна приветствовать своих подданных.

— Я ненавижу вас, мастер Кли! Противный, мерзкий мастер Кли!

Лата не находила в себе сил сделать хотя бы шаг навстречу гигантской гудящей стае и, скорее всего, так и не нашла бы, если бы мастер Кли не подтолкнул ее в спину. Словно заметив его движение, стая шершней колыхнулась в их сторону, моментально став ближе на несколько шагов. Гул усилился. Кли тут же склонился, уткнувшись лбом в землю.

— Идите же к ним, сударыня! — зашипел он. — Они очень долго вас ждали и сейчас не могут поверить своему счастью!

Всхлипывая и утирая текущие по щекам слезы, Лата несмело шагнула навстречу гудящей стае. По стае в свою очередь прошла волна, и она тоже приблизилась к девушке на пару шагов. Лата обмерла. Внутренне она уже приготовилась к тому, что через несколько минут жизнь ее закончится в страшных муках, что вот-вот она почувствует сильный удар в грудь, который собьет ее с ног, а за ним последуют еще тысячи ударов и укусов, и с каждым из них она будет терять кусочек своей плоти. А уже через минуту будет биться в предсмертной агонии в луже крови, обглоданная до костей…

Подойдя к гудящей стае, она уже буквально рыдала, плечи ее непрерывно вздрагивали, а пересохшие губы неслышно шептали: «Проклятый Кли… Мерзкий Кли…»

— Вам следует успокоиться, богиня, — услышала она себе в спину шипящий голос кэтра. — Подданные не должны видеть вашей слабости. Если вас не убьют сейчас, то жить вы будете очень долго!

Лата остановилась, замерла. Вся напряглась, чтобы заставить свое тело перестать дрожать, чтобы плечи перестали предательски подпрыгивать. И еще она закусила губу — сильно-сильно, даже прокусила слегка, отчего побежала по подбородку капелька крови. Тогда Лата вытерла ее запястьем, а слезы на щеках размазала кулаками.

И сразу перестала всхлипывать. В упор уставилась на ближайшего к ней шершня, который размером был чуть меньше ее собственной головы. Он медленно отделился от стаи, облетел Лату по кругу и завис прямо у нее перед лицом. Она видела каждую щетинку на его черно-оранжевом тулове, видела его плоскую голову, которую почти полностью занимали два огромных коричневых глаза, видела, как плавно шевелятся его членистые усики…

И вдруг поняла, что больше не боится. Это гигантское насекомое больше не казалось ей страшным и омерзительным, и не опасностью вовсе веяло от него сейчас, а покорностью и преклонением. И шершень не замедлил это продемонстрировать воочию, опустившись в траву у самых ног девушки и замерев в ожидании ее дальнейших действий.

Тогда Лата расправила плечи. Он протянула вперед правую руку, и сразу вся стая, как по команде, опустилась на поляну, превратившись в черно-оранжевое живое озеро. Красные муравьи куда-то моментально исчезли — спрятались, видимо, в свой муравейник, не желая вступать в конфликт со столь многочисленным и хорошо вооруженным противником.

— Они вас признали! — послышался из-за спины радостный голос мастера Кли. — Они признали вас своей богиней, сударыня!

Лата не спеша осмотрела поляну, осмотрела окрестные деревья, окрасившиеся в те же черно-оранжевые цвета, и остановила взгляд на мастере Кли, который уже поднялся с колена и тоже осматривался с довольным оскалом через все лицо.

— И что мне теперь с этим делать? — спросила Лата.

Кэтр ей игриво подмигнул.

— А теперь повторяйте за мной, сударыня: «Орнамио дила зафа! Джиргуло оста!»

— Орнамио дила зафа… — повторила Лата.

— Громче! — крикнул ей Кли. — Теперь вы богиня! И говорить должны, как богиня!

— Орнамио дила зафа… — закричала Лата. — Джиргуло оста!

Оглушительный гул поглотил эхо ее слов. Стая шершней взмыла в воздух и зависла над поляной шевелящейся тучей, теперь уже точно заслонив собой все небо. В траве перед девушкой остался сидеть только один-единственный шершень. Он не двигался и низко склонил голову.

— Протяните ему руку, — сказал Кли. — Он ждет.

Лата не стала уточнять, чего именно ждет этот шершень. Он уже не казался ей опасным, страшным или каким-то отвратительным, он больше напоминал ей… своего домашнего котенка, с которым она игралась когда-то в детстве!

И она послушно протянула к нему руку, ладонью вверх. Шершень расправил крылья, неторопливо поднялся над землей и опустился ей на ладонь. Потом медленно, с каким-то виноватым видом, переполз на запястье. Был он очень тяжелый, и удерживать его на вытянутой руке было непросто.

— Сейчас он сделает ритуальный укус, — пояснил мастер Кли со знанием дела. — Не бойтесь, сударыня, это не очень больно…

Подлый кэтр обманул ее — это было больно. Так больно, что Лата едва не закричала, когда жало шершня впилось ей в запястье. Но все-таки она не закричала, и не затрясла от боли рукой, хотя именно это и хотела сделать в первое мгновение. Но жесткий шепот Кли у самого уха: «Терпите, сударыня! Вы — богиня!» заставил ее замереть и вытерпеть все до конца, до того самого момента, как шершень виновато поднимется с ее руки и камнем упадет в траву.

Стиснув зубы, Лата посмотрела на укушенное запястье. Оно слегка припухло и на нем был виден отчетливый шрам в виде правильного треугольника.

Страшный визг пронесся над поляной. Сотни шершней устремились вниз, и Лата подумала, что они летят именно на нее, и даже отшатнулась слегка, но к ней никто приблизиться не посмел. Они напали на сидящего в траве шершня, сделавшего ритуальный укус, и каждый из них нанес ему свой удар. Один, другой, третий… Сто третий. Тысячный. Очень скоро в траве перед ней остались лежать лишь пузырящиеся ошметки, по которым даже невозможно было угадать, что совсем недавно это был шершень…

— Они убили наглеца, который осмелился сделать вам больно, богиня! — довольно сообщил мастер Кли. — Отныне они убьют каждого, кто осмелится обидеть вас. Вы можете призвать их в любой момент… Вы хорошо запомнили заклинание?

— Орнамио дила зафа, — сказал Лата негромко. — Джиргуло оста…