Моё желтоглазое чудо (СИ)

Глава 15

Я сидела на той же лавочке, где недавно ждала играющих Эда и Рику. Настроение было странно спокойным, словно я вдруг познала дзен, и сама не поняла как. После вчерашнего я не видела ни друга, ни Нейта, и видеть пока что особо не хотела. Ни того, ни другого. Нейтана, потому что все никак не могла разобраться в себе и пыталась уговорить себя охладеть к нему, Эда… даже не знаю. Потому что вступился за меня? Нет, не так. Потому что обещал ничего не делать, если я не попрошу. Солгал. Я понимала, что это все из лучших побуждений, что он обо мне так заботится, но благими намереньями…

Собственно, из-за благих намерений я и сидела в парке, надеясь, что не опоздаю на работу. Маленький розовый властелин вселенной захотела увидеть меня прежде, чем они с мамой и папой уедут домой. Оказалось, что живут они не в нашем городе и просто приезжали на несколько дней в гости. И мир рухнет, если она уедет не попрощавшись. Чем именно я так приглянулась маленькой девочке, которая и общалась-то со мной часа три, не считая времени сеанса, я не знала. Но обижать ребенка не хотелось.

Пока ждала, просматривала сообщения от Нейта. Зачем? Меня саму интересовал этот вопрос. С того момента, как я увидела его с Тэсс, поток романтических строк прекратился. То ли надоело, то ли понимал, что бессмысленно дальше писать признания, пока не получил прощение. Но именно сейчас они почему-то возымели на меня действие. Слова, которые раньше казались глупыми и вызывали смешки, теперь были милыми и трогательными. Позовите психотерапевта, я запуталась.

А еще мне почему-то хотелось, чтобы снова прибежал тот кот. Доброе, мягкое, пушистое и умное существо мне весьма понравилось. Был бы диким, может домой бы забрала. Из головы почему-то не шло, что когда гладишь кошку — это успокаивает. И мурлыканье кошачье тоже успокаивает. Если подумать, то коты вообще ходячее успокоительное. И почему я до сих пор не завела себе такую маленькую хвостатую валерьянку?

— Лиа-а-а-а-а-а!

Звук оказался довольно резким и очень громким в относительной тишине парка. Несколько играющих не особо далеко от меня детишек вместе с мамами, как по команде, повернулись на крик.

Рика, наряженная в розовый комбинезончик и все ту же шапочку с бубончиками, неслась ко мне со скоростью кометы, разведя в стороны руки, как маленькие крылья. Возможно, предполагалось, что я вскочу ей на встречу и поймаю, но я никогда не отличалась особой скоростью реакций. Впрочем, это никого не остановило и ничему не повредило, мелкая бестия взобралась мне на колени самостоятельно и тут же попыталась радостно придушить.

От такого шквала счастья от лицезрения моей скромной персоны я впала в окончательный шок, перед глазами немного поплыло. Или же это из-за недостатка воздуха?

— Рики, ты ее задушишь!

Подоспевший Эд честно принялся отдирать от меня племянницу, пока я была еще в сознании. Получалось у него на удивление ловко, и вскоре я уже была свободна, и приходила в себя под прочувствованную лекцию на тему «Ты же обещала вести себя хорошо!». Девочка в ответ честно недоумевала, что она сделала не так, и где именно здесь было это самое «нехорошо». В конце концов, нам снова позволили обняться, но только не очень сильно.

— Пойдем, пойдем! — стоило мне отклониться, как Рика потянула меня за собой. — Я хочу поесть с тобой тортика пока не уехала!

Я с сомнением покосилась на наручные часы:

— Я…

— Это не займет много времени, — заверил Эд. — Через полчаса нам уже нужно быть дома и ждать, когда отец прискачет с работы и увезет их на вокзал.

— Только если быстро, — сдалась я, не желая расстраивать мелкую копию моего друга.

Рика тут же счастливо запищала и побежала впереди, нарезая по дорожке восьмерки.

Эд проводил ее взглядом и повернулся ко мне, принимая виноватый вид:

— Ты… Ты прости меня, ладно? Я не должен был… вмешиваться.

Я, под воздействием ауры Рики начавшая было приобретать хорошее настроение, помрачнела. Вздохнула, перехватила сумочку поудобнее и спрятала руки в карманы:

— Как ты вообще там оказался?

Парень пожал плечами, медленно шагая рядом:

— Да случайно все вышло. Я на пару свою опоздал, шел в аудиторию, голоса ваши услышал. Ты была расстроена и оно как-то… само получилось.

— Мы же вроде тихо разговаривали… — я поняла, что сказала это вслух и прикусила губу.

Эд странно дернулся, даже с шага сбился, но тут же качнул головой, снова пожал плечами:

— Так в здании тихо же было, а соседние аудитории там тоже пустуют, вот оно и было слышно.

Я бросила на него подозрительный взгляд, но кивнула. Не следил же он за мной. Наверное.

Некоторое время шли молча, временами подгоняемые убийственно активной Рикой. Но в этот раз она не пыталась ускорять нас силой, наверное пытаясь соответствовать какому-то туманному понятию «хорошо-нехорошо», и показаться воспитанной девочкой напоследок.

— А можно вопрос? — наконец, подал голос Эд.

Смотрел он при этом куда-то вперед, делая вид, что наблюдает за племянницей. Я попыталась представить себе, о чем таком он собрался спрашивать, что требуется мое разрешение, но не смогла. В такие моменты никогда не угадаешь, что у человека на уме. Только либо соглашаться на свой страх и риск, либо и дальше потом гадать, чего такого спросить хотели.

— Ну, попробуй, — решилась я, сменив подозрительный взгляд на настороженный.

Он некоторое время помолчал, словно пытаясь получше сформулировать свой вопрос, потом вздохнул и сдался:

— А вы с Нейтаном когда познакомились?

Я удивленно приподняла брови. Как и ожидалось, вопрос оказался неожиданным и странным. Очень хотелось спросить, что вообще к нему привело, но для начала, пожалуй, стоило ответить:

— Когда он перевелся к нам, конечно же. А что?

Теперь уже Эд смотрел на меня подозрительно, словно я попыталась солгать ему в лицо, и при этом даже не покраснеть. Но пока мои брови ползли вверх от его реакции, парень уже мотнул головой, прикрыл глаза рукой и, пробормотав что-то совершенно неразборчивое, снова глянул на меня, уже нормально:

— Прости. Просто интересно стало.

Меня настораживал такой Эд. Серьезный, задумчивый, взрослый. Так и подмывало спросить, в порядке ли он, но это казалось совершенно глупым вопросом, неуместным. Возможно, даже он иногда устает быть шебутным весельчаком. А может просто расстроен из-за того что Рика уезжает, они же так близки. Я могла бы привести тысячу мотиваций, сделавших его сегодня адекватным, и вина передо мной была одной из них. Стоило бы попытаться его развеселить, но этого я делать не умела. Да и он как никто другой увидит фальшь в моей игре в радужного единорога.

— Коняшка-коняшка! — внезапно оживилась шныряющая туда-сюда Рика. — Купи коняшку!

Мы с Эдом с одинаково круглыми глазами повернулись в указанном ею направлении и облегченно выдохнули, увидев там не лошадь, а лоток с воздушными шариками и скрученными из длинных их версий фигурками зверушек. Такие лотки обычно стояли здесь летом, когда народу было много и спрос, соответственно, тоже был больше. Но сегодня день был удивительно погожим, и кто-то из торговцев, видимо, решил попытаться распродать оставшееся.

— Коняшку так коняшку, — покорно кивнул Эд, сворачивая на соседнюю аллею, где и стоял лоток.

Шарик-фигурка был затребован синий, так же мелкая хотела зеленый круглый, который парил в воздухе, но дядя оказался удивительно строг, и главное, логичен:

— Ты не сможешь увезти его с собой, в машине с ним будет неудобно. А если его спустить, потом он больше не полетит, — и, видя, как лицо девочки становится грустным, коварно улыбнулся: — Когда приедете домой, выпросишь у папы. Кто-кто, а он сможет раздобыть тебе хоть десяток таких шаров.

Аргумент был принят, шарик, к разочарованию щуплого торговца, не куплен, а зато хоть лошадку унесли.

Рика вприпрыжку бежала впереди, держа коняшку перед собой и издавая звуки, долженствующие быть цокотом копыт, мы шли следом, прибавив ходу. Времени оставалось немного, а недоеденный торт девочка нам бы точно не простила.

Кафе оказалось полупустым и довольно уютным. В прошлый раз бы ходили в другое, но до того было дальше идти. Рика затребовала себе самый шоколадный из всех шоколадных тортов, я попыталась отвертеться и просто выпить чаю. Не получилось. «Мы пришли есть торт, значит будем есть торт», и вот передо мной тоже кусочек того самого шоколаднейшего бисквита, что и перед мелкой упрямицей.

Именно этот момент Эд выбрал, чтобы, хитро блеснув темно-карими очами, сообщить племяннице, что я не понимаю глубинного величия шоколада и сладостей в целом. И меня тут же постигло наказание в виде прочувствованнейшей речи о том, как здорово, что есть сладкое, и что каждая уважающая себя девушка должна его любить. Достопочтенный дядюшка, воспользовавшись моментом, заказал себе салат. Это не могло не вызвать у меня приступа праведного гнева:

— А ему можно, значит?

— Подруга, я же парень, — самодовольно откликнулся этот предатель. — Для меня счастье в мясе, а не в конфетах.

И назидательно ткнул в мою сторону вилкой, с наколотым на ней кусочком курицы.

— Мальчики вообще такие странные, — закивала Рика. — Им можно.

Они понимающе посмотрели друг на друга и синхронно кивнули. Я закатила глаза, понимая, что влипла, причем основательно.

— Куда я попала? — вопросила я у потолка.

— В мир счастья, гармонии и процветания, — жестом главы какой-то секты, развел Эд руками. — Мы научим тебя жить правильно.

— Да, — с неимоверно серьезным видом подтвердила мелкая, после чего жестом добросердечной старушки погладила мою руку: — Ты кушай, деточка, кушай.

Я невольно прыснула со смеху, уж больно умильно она при этом выглядела. С той стороны стола тихо смеялся Эд, ставший, наконец, самим собой. Уже это позволило мне выдохнуть свободнее и смириться, что я должна съесть этот кусочек торта, иначе съедят меня.

Когда с тортами с горем пополам было закончено, и мы даже уложились в срок (ну, плюс-минус), пришло время прощаться. Девочка снова попыталась меня придушить, была оттянута дядей, после чего с серьезнейшим видом подарила браслет из розовых бусин, чередующихся с золотыми, более мелкими. И пока я растроганно позволяла ей его на меня нацепить, глубокомысленно заявила:

— Маленький шажок в достижении всемирного господства розового, — после чего задорно улыбнулась и перешла к угрозам: — Я скоро вернусь, и мы сделаем из тебя самую настоящую, правильную девочку!

Они уходили дальше по улице, Рика, утаскиваемая Эдом за руку, махала мне через плечо. Именно в этот момент я поняла, что в отличие от Эда, я очень даже рада, что Рика уезжает. А то ой, как несладко мне бы пришлось с ее желанием сделать из меня «правильную девочку».

Хорошее настроение держалось еще где-то с полчаса. Я пришла на работу, лишь чуточку опоздав, и, для разнообразия, никто этого не заметил. Поздоровалась с Ларой, принялась трудиться во благо начальства, временами хмыкая при воспоминаниях о том, с какой непоколебимой уверенностью Рика говорила о том, что все девочки обязаны быть сладкоежками. Но постепенно запал, подаренный этой маленькой розовой шустрягой, сходил на нет, и я снова возвращалась к мыслям о сложности своей жизни. В голову упрямо лезли мысли о том, что завтра мне предстоит еще один разговор с Нейтом, а я все не знала, что же ему ответить. Я не должна была говорить ему «да», но отчего-то не была уверена, что смогу сказать «нет». Это приводило к очень философским размышлениям. К примеру, верю ли я в любовь. Истинную, что бывает раз и навсегда, ту самую, о которой рассказывали в сказках и которую воспевали в песнях? Любовь, способную творить чудеса, перевернуть мир, научить летать?

Я прикрыла глаза, и в голове всплыл образ. Черные волосы. Удивительно красивые черты лица. Тепло. Нежность прикосновений.

Сердце уже привычно отозвалось болью, но даже не потому, что было разбито, а потому, что несмотря ни на что хотело верить. Верить в любовь, верить в него.

Мягкие, черные ушки. Мерцающие желтые глаза, золото которых почти скрыто расширенными вертикальными зрачками. Небольшие клыки, видные, когда он широко, счастливо улыбается.

Щекам стало горячо и мокро. Я не знала почему. Почему видела его… таким. Это пугало и манило одновременно, словно в этом образе было что-то большее, чем нарисованная воображением на сравнение с котом картинка. И казалось, что ответ где-то рядом, где-то совсем близко, но я не могла его уловить.

— Ты плачешь, солнышко?

Вздрогнув, я принялась быстро вытирать щеки. Я и не заметила, что полились слезы. Отголосок чего-то важного все еще бродил в тенях сознания, но теперь его было совсем не поймать. Да и не до того было, нужно было отвечать, все-таки начальство спрашивало.

— Нет, простите, это просто… — я запнулась, смаргивая и честно пытаясь придумать, что же сказать.

Марианна, до того стоявшая в нескольких шагах, подошла ближе, участливо заглянула в глаза:

— Ты не должна извиняться, дорогая, — ее голос был наполнен добротой. — Что-то случилось?

Я опустила голову, пряча от нее раскрасневшееся лицо, хлюпнула носом и попыталась успокоиться в ускоренном темпе. И угораздило же ее прийти сюда именно сейчас.

— Нет, это… Это не важно, — несколько глубоких вдохов и попытка принять деловой тон.

Женщина коснулась пальцами моего подбородка, заставляя поднять голову, и посмотрела уверенным взглядом, едва заметно кивнув:

— Это важно, если ты плачешь из-за этого, — и тут же отпустила, даже отступила назад. — Я не буду допытываться, просто… Я могу чем-то помочь?

Она говорила с удивительно искренней заботой, действительно предлагая помощь. И это было странно. Почему она ко мне так относится? Вот почему? Она же всего лишь мой босс. Так почему она ведет себя так, будто я ее любимая родственница?

— Нет, — я отрицательно покачала головой и постаралась придать голосу более легких интонаций: — Это из-за парня.

Почему-то казалось, что парень покажется ей несущественной проблемой. Душевные муки молодежи так по-глупому трагичны же. Но ее взгляд устремился в пустоту, а голос зазвучал немного более хрипло:

— Он… Причинил тебе боль?

Я уставилась на женщину, удивленно распахнув глаза. Чего это она? Будто я сообщила, что кто-то умер. Но быстро спохватилась, потому что опять-таки надо было отвечать.

— Да, — и тут же закачала головой. — Нет.

— Так «да» или «нет»? — ее взгляд снова устремился на меня.

И был он уж слишком заинтересованным, если здесь подошло бы это слово. Словно ей действительно было важно знать, в чем же дело.

А я поняла, что этот разговор пора бы закруглять. Непрофессионально это, с начальством проблемы с парнями обсуждать.

— Так получилось, — исхитрившись придать своему голосу достаточное для достоверности количество лаконичности, я пожала плечами. — Я поверила ему, а он мне солгал.

— Гос… — она резко выдохнула, заставив меня насторожиться еще больше. — Господи, он смог солгать тебе?

Из ее уст это звучало так, будто силами природы людям запрещено мне лгать, а этот парень исхитрился обойти этот закон и при этом не оказался испепеленным. Но самым странным была нотка страха, которая прозвучала в ее голосе. Или мне показалось? Да, наверное показалось, с чего бы это ей чего-то бояться, тем более в данном контексте?

— Все могут лгать, — как можно спокойнее откликнулась я. — Парни — не исключение.

Марианна сделала глубокий вдох, посмотрела на меня немного растеряно и натянуто улыбнулась:

— Конечно. Просто… разве можно лгать такой милой девушке? Он, наверное… сущий глупец. Но… может, все не так?

Я села прямее. Ее реакции начинали уже пугать. Женщина выглядела уж слишком расстроенной и глаза ее бегали, будто она панически пыталась охватить разумом всю ситуацию, имея столь мало данных. Нужно было что-то с этим делать, и я решила идти напрямик:

— Вы меня простите, но почему это вас так волнует?

Марианна вздрогнула, удивленно посмотрела на мня, потом отступила, успокаивающе подняв перед собой руки:

— Прости. Я просто пыталась помочь. Мне нужны счастливые сотрудники, а ты совершенно не выглядишь счастливой, — она снова улыбнулась, в этот раз виновато. — Но ты права, это не мое дело. Я… пойду, пожалуй. А ты не расстраивайся, все образуется. Просто слушай свое сердце.

Я невольно хмыкнула, снова расслабляясь:

— Вы не первая, кто дает мне такой совет.

Ее улыбка стала доброй, даже слегка задорной:

— Значит, это очень хороший совет. И стоит его послушаться?

Я неопределенно качнула головой и вернулась к бумагам, дав понять, что разговор окончен.

Но ее слова окончательно выбили меня из равновесия. Та часть меня, что хотела верить Нейтану, уцепилась за них, как за спасательный круг. Что, если я действительно должна попробовать? Что, если он действительно говорил правду?

Я дала себе мысленную пощечину. Сколько раз нужно наступать на одни и те же грабли? Сколько нужно разбивать себе сердце, чтобы выбросить его из головы? Разве одного раза было недостаточно? Я качнула головой, пряча лицо в руках.

И все-таки, я люблю его.