Моё желтоглазое чудо (СИ)

Глава 14

У меня было два дня. Всего лишь два дня, чтобы собрать себя по кусочкам в некое подобие целого, научиться делать вид, что все действительно хорошо и вернуться. Вернуться туда, где стопроцентно будет он. Увидеть его с другой и не позволить себе дрогнуть. Просто перестать его замечать, словно и небыло ничего. Эти два дня я уверяла себя, что действительно смогу это.

И все это время со мной был Эд. Он старательно дышал на меня своим хорошим настроением, кормил едва ли не по часам и с внимательностью маньяка проследил за приемом всех лекарств, которые принес, несмотря на то, что физически я чувствовала себя хорошо. А еще я пыталась доказать ему, что не люблю шоколад и сладкое вообще. Но на эти заявления он смотрел на меня, как на малое дите и раз за разом начинал вещать о том, что шоколад способствует выработке эндорфинов или еще какой-то заумной штуки, а это именно то, что мне нужно, потому что именно эта штука отвечает за хорошее настроение и вообще. Если его послушать, так шоколад — это все, что мне нужно в этой жизни для счастья. И, внимание, как девушка я просто обязана его любить! Говоря же по правде, попытки отбиться и не дать себя перекормить всем тем, что сделает меня радужным единорогом, прямо как сам Эд, отвлекали меня от тоски получше самих сладостей.

Но выходные закончились, и нужно было возвращаться. Нужно было сдать контрольную, подготовкой к которой я должна была заниматься вместо собирания остатков своего самообладания, нужно было дорисовать, наконец, плакат, потому что Адриан Георгиевич не виноват в моих душевных муках, нужно было… нужно было сделать много всего, и в первую очередь — жить дальше.

К корпусу мы пришли с Эдом. С самого выхода он постоянно бросал на меня странные контрольные взгляды, словно боялся, что я сейчас рассыплюсь, а ему потом придется битых полдня собирать меня в сумку. Но я держалась молодцом. В основном именно потому, что за мной наблюдали.

— Мне побыть сегодня с тобой? — стоило нам пройти ворота, парень придержал меня за локоть, глядя на окна корпуса таким взглядом, будто оттуда сейчас должен выпрыгнуть кровожадный дракон и сожрать меня. — Я могу отпроситься с пар и посидеть рядом. Он ведь…

Я качнула головой и состроила благодарную улыбку:

— Не стоит. Я… я разберусь.

— Если пока меня не будет…

— Все в порядке, — я даже не дала ему договорить, пытаясь убедить в том, что я вон какая сильная. — Это не конец света, я справлюсь.

Я даже сама верила в свои слова. Наверное. Ну, по большей части.

Парень окинул меня недоверчивым взглядом, открыл было рот, чтобы что-то сказать, передумал и лишь ободряюще улыбнулся прежде, чем уйти в своем направлении. Я проводила его взглядом и выдохнула, позволив плечам поникнуть. Впервые за эти два дня я осталась одна, и мне больше не для кого было играть героя.

Шаг тут же замедлился. Очень захотелось развернуться и уйти, но мне нельзя было сдаваться сейчас. Ведь если отступлю сейчас, это будет значить, что я сдалась. И мне останется только переводиться в другое место, потому что если я не войду в это здание сегодня, то не войду в него никогда. Да и Эд на первой же перемене прибежит проверять, как я. И если меня не будет… Моя фантазия тормозила на этом месте, но я была уверена в одном: ничего хорошего не получится, если я развернусь и сбегу.

Перед дверью в аудиторию я глубоко вдохнула, собирая волю в кулак.

Все это время я морально готовилась увидеть их вместе. Как прежде, сидящих рядышком, в обнимочку. Была ли я действительно готова к этому зрелищу? Не знаю. Но вот к чему я точно готова не была, так это к тому, что на месте развратной черноволосой девушки будет сидеть странный парень с беспристрастным выражением довольно симпатичного лица. Он был одет в строгий черный деловой костюм, но пиджак был расстегнут, как и несколько верхних пуговиц белой рубашки, что придавало его виду долю расслабленности. Но самым удивительным была его стрижка. Белоснежные волосы были частично острижены, создавая вокруг его головы отдаленное подобие гривы, а сзади, из-под этой самой гривы, спускались длинные, аж до пояса, пряди, постепенно темнеющие к кончикам. Несколько прядей ниспадало на грудь, и в целом это все было довольно необычной, приковывающей к себе взгляд картиной. Стоило мне войти в помещение, как он тут же окинул меня взглядом, от которого создалось впечатление, что он увидел даже мои прошлые жизни, не то, что мысли. Но не успела я испуганно замереть, как он уже отвернулся, перейдя к вдумчивому созерцанию стены напротив себя, только буркнул что-то сидящему рядом Нейту.

Виновник всех моих нынешних бед, до того сидевший с низко опущенной головой, тут же вскинулся, нашел меня взглядом, порывисто поднялся с места и направился ко мне.

А я смотрела на него и сама себя не понимала. Думала, мне будет больно его видеть. Это было бы логично и обосновано. Но мне вдруг стало легче. Словно по мере его приближения тяжесть в моей груди растворялась, даже дышать стало легче. Но разве ж так должно быть?

Растерявшись от собственной реакции, я не сразу заметила изменения в его движениях. Он словно стал более стесненным, не уверенным в собственных жестах. Не подлетел, как обычно, не ухватил за руку, не утащил, куда захотел. Наоборот, остановился на достаточном для соблюдения личного пространства расстоянии, спрятал руки в задние карманы черных джинс, взгляд поднял не сразу.

— Привет, — заговорил тихо, неуверенно, словно боялся моей реакции на это простое слово.

— Привет.

Я хотела вскинуть гордо голову, показывая, что он для меня ничего не значит, но голос прозвучал надтреснуто, а голова так и осталась поникшей.

— Нам надо поговорить, Лиа.

Он не сообщал, как обычно, когда со мной разговаривал, а скорее просил, что тоже было чем-то из ряда вон выходящим. А в голосе довольно четко слышались виноватые интонации. Хотя, конечно, скорее всего, играл он все это, только непонятно зачем. Действительно паршиво было то, что мое глупое сердце так и порывалось ему поверить.

— Сейчас пара начнется, некогда.

Да, я бежала от разговора. А что? Я слабая девушка с разбитым сердцем, имею право. В таких делах передышка никогда не повредит.

— Вторая пара у нас свободна, — его тон стал заискивающим. — Адриан Георгиевич уже притащил ключ… Я обещаю вести себя очень хорошо, только пса своего цепного не бери.

Он бросил недовольный взгляд на дверь, словно оттуда должен был выскочить волкодав какой-то и попытаться откусить ему голову. Я же смотрела на Нейта, и вид у меня был совершенно непонимающий:

— Кого?

— Того, кто был с тобой все это время, с рыком гоняя меня с порога, — скрипнув зубами, сообщил Нейт. — Это дело только между тобой и мной, и он здесь категорически не причем.

Я пожала плечами, кивнула и, обойдя его по широкой дуге, направилась на свое место. Спрашивать, откуда он знает, где я живу, небыло смысла. Улыбнулся пару раз старосте или еще кому, может, из преподавателей, и вуаля, все данные на блюдечке с золотой каемочкой. Неважно все это было. Пара сейчас начнется, вот что стоило моего внимания.

Но даже с появлением преподавательницы мне не удалось начать мыслить здраво и по делу. Постоянно натыкаясь взглядом на Нейта и его спутника, словно они бегали по аудитории, а не сидели на месте, я все больше понимала, что этот парень по-прежнему мне нравится. Я все еще была готова смотреть на него вечно, с замиранием сердца и разбегающимися мыслями. Мысли эти, правда, разбегались довольно своеобразно, в процессе разбегания складываясь в удивительные и совершенно непристойные для разумной стратегии выводы. К примеру, что как бы больно и обидно не было это признавать, я не имею на Нейтана особых прав. То есть, если задуматься, он даже не должен просить у меня прощения, ведь я не была его девушкой. Я даже не принимала его чувства. Более того, я открыто заявляла, что я ему не верю, и в целом вела себя довольно несогласно с его попытками сделать меня своей парой. Так какие у меня могут быть претензии к свободному человеку? Что он клялся мне в любви, а сам… Я оборвала мысль до того, как память всколыхнулась, снова причиняя мне боль. Ну, почти. Как бы там ни было, несмотря на мои страдания, это не было изменой. Маленькой ложью в словах — да. Но не изменой. При желании, это можно было даже повернуть так, что он и целовался-то с этой девкой ради того, чтобы я приревновала и бросилась выдирать ей волосы, закрепляя его надо мною победу.

Подобные мысли привели к тому, что мое настроение, и до того не бывшее радужным, закопалось под землю и сгорело в магме. Но по завершению пары я покорно последовала за Нейтаном в кабинет литературы. Куда ж я делась бы, обещанное нужно завершить, причем желательно побыстрее.

Пока парень проходил вперед и бросал сумку на стул, я боролась с нахлынувшими воспоминаниями об этом месте. С вспыхнувшим образом, как я лежала под ним на столе, с проснувшимся ощущением тепла от его объятий. Боль прошлась по всему этому эхом, оставив только один вопрос — зачем? Зачем он это все делал и делает сейчас?

Нейтан тем временем оперся поясницей о стол и заговорил, глядя в пол:

— Я понимаю, слова сейчас ничего не значат. И что бы я ни сказал, ты мне не поверишь. Но я все равно не буду молчать. Пес не пустил меня к тебе раньше, может оно и к лучшему, может, нет. Но факт остается фактом: меня подставили, и я не знаю, что теперь делать, — он вскинул взгляд, полный отчаянья, посмотрел на меня с мольбой. — Что мне делать, Лиа? Здесь и сейчас, в эту самую секунду, что мне делать?

Я продолжила молчать, не глядя на него. Что я должна была ответить? У меня небыло вариантов. Все, что у меня было в тот момент, это накатывающая волна слез.

Не дождавшись ответа, парень печально покачал головой и снова опустил взгляд.

— Ты не веришь мне, не веришь. А я умру без тебя, — он вдруг вскинул голову, в два шага оказался рядом и заглянул мне в глаза. — Неужели ты дашь ей победить? Неужели пойдешь у нее на поводу, позволишь восторжествовать? Ты же знаешь, что это неправильно, ты же чувствуешь, что мы должны быть рядом!

Я прикрыла веки, больше не в силах смотреть ему в глаза. С ними было что-то не так, и я никак не могла понять что. От этого болела голова, и саднило сердце. А может, и не от этого. Но глядя на него, я боялась сама себя. Потому что хотела верить ему, его словам, но… Но.

— Ты не оттолкнул ее тогда.

Казалось, мой голос стал еще более хриплым и тусклым. К концу фразы я заставила себя снова посмотреть на Нейта, чтобы видеть его реакцию.

Он дернулся, словно я его ударила. Несколько секунд смотрел на меня с совершенно нечитаемым выражением, потом вздохнул, тяжело, обреченно.

— Я не ожидал. Просто не ожидал, что она так поступит. Мне казалось, она не решится на что-то столь радикальное. Я… ошибался. О, Лиа, я так ошибался! — он спрятал лицо в руках, ссутулившись, словно ему на плечи положили целую гору. — Я дал ей шанс. Не стал спорить с ее присутствием, в память о нашем прошлом. И вот. Она разрушила мою жизнь, и я совсем не знаю, что мне теперь делать.

Моя рука сама потянулась к его волосам, но я вовремя остановилась, не дав пальцам коснуться черных прядей. Заставила себя отступить, обхватила руками собственные плечи. Было совершенно глупое желание его обнять, но я просто не могла. И боялась. Боялась, что если снова поверю ему, то буду снова разбита, и в этот раз уже не смогу собрать осколки. К горлу подкатил ком, губы задрожали, но я сделала пару глубоких вдохов, исхитрившись остановить слезы.

— Я не знаю, что теперь делать, Нейт. Это не просто, — слова давались с трудом, голос то и дело порывался сорваться. — Я… Я ведь поверила тебе. Тогда, в тот день, я позволила себе поверить в твои слова.

Столь кропотливо собранные силы закончились. Я всхлипнула и прикрыла глаза, освобождая слезы. Хотелось броситься ему на грудь и рыдать в голос, но я лишь задрожала в жалкой попытке остановиться, перестать плакать, сохранить остатки собственного достоинства.

Пальцы Нейта мягко коснулись кожи, стирая влажные следы с моих щек и побуждая поднять голову.

— Прости. Пожалуйста, прости меня, — он отвел упавшую на мое лицо прядку, снова стер следы продолжающих литься слез. — Ты плачешь. Что же она наделала?

— Что наделал ты, — с выделением последнего слова, раздался от двери голос Эда, а в следующую секунду он уже оказался между нами, оттесняя Нейтана в сторону. — Не стоит перекладывать свою вину на других. Винить кого-то в своих грехах, это низко, подло и мелочно.

Он говорил обманчиво спокойно, но каждое его слово словно весило добрую тону и было призвано раздавить оппонента в лепешку.

— Ты ничего не знаешь, щенок! — в голос брюнета просочилось раздражение.

— А мне есть, что знать? — друг встал прямее, сложил руки на груди, загораживая меня собой. — Потому что мне кажется, что тут особо и знать нечего. Ты — лживый ублюдок, которому стало скучно. Вот и все. И не смей называть меня щенком!

Руки Нейта сжались в кулаки, он весь напрягся, прожигая парня взглядом:

— Щенок он щенок и есть, — немного протягивая звук «щ», припечатал он. — Ты делаешь выводы, ничего не зная, мысля по шаблонам, и не пытаясь включать мозги. Но это даже не важно, потому что, по сути, это не твое собачье дело! Это касается меня и Лианы и ты, дружок, тут никаким боком. Так что уйди с дороги и не лезь, куда не просят. Тебе не место здесь.

— А если просят? — тон Эда стал сдержанно-насмешливым, но тут же сменился гневным шипением: — После того, что ты сделал, мое место именно здесь. Между тобой и ней. Защищая ее. Потому что тебе не место рядом с ней.

Я осознала, что Нейтан ударил, наверное, секунд через десять после самого удара, когда пылающий яростью парень, сверля немигающим взглядом согнувшегося противника, шипел «Никогда не смей такого говорить, сукин сын!». А пока мысли панически метались в моей голове, схватил меня за руку и потащил из кабинета. Я даже не сопротивлялась, банально не успевая осознавать реальность.

Но едва мы выскочили в коридор, нас догнал Эд.

От первого удара Нейтан увернулся, просто отклонившись назад. Его ладонь разжалась, и я оказалась на свободе, но так и осталась стоять посреди коридора, огромными глазами глядя на сцепившихся парней. В голове по кругу проигрывалось «они дерутся, дерутся, дерутся», и что с этим делать я абсолютно не знала. Растерянность и страх выбили меня в совершенно глупое, но непреодолимое оцепенение.

Мимо пронесся смазанный силуэт. А в следующее мгновение противники оказались буквально разбросаны в разные стороны. Гневно рыча, подскочили на ноги, да так и замерли, глядя на замершего между ними Адриана Георгиевича.

— Друзья мои, — с поистине ледяным спокойствием заговорил преподаватель, опуская руки. — Что это вы здесь устроили на глазах у бедной, напуганной девочки?

И я, наконец, отмерла. Истерично всхлипнув, бросилась к нему и вцепилась в воротник светло-серого пиджака, дрожа всем телом.

— Тише, девочка, тише, — химик мягко приобнял меня за плечи одной рукой, а второй принялся успокаивающе поглаживать по голове: — Посмотрите, до чего вы ее довели! Знаете что, молодые люди, нам предстоит очень долгий разговор у меня в кабинете. Ну? Чего вы стоите? Шагом марш! Я буду через несколько минут, и только попробуйте устроить мне там беспорядок.

Его тон варьировался, пока он отчитывал парней, но закончилась отповедь четко взвешенной долей угрозы.

На пару секунд коридор погрузился в тишину, потом удаляющиеся шаги возвестили меня о том, что парни ушли. В разных направлениях, но судя по тому, что Адриан Георгиевич промолчал, он был уверен, что они снова сойдутся, причем именно в его кабинете.

Тем временем мужчина отклонился, пытаясь заглянуть мне в лицо, но я лишь крепче прижалась к его груди.

— Ох, совсем они тебя вымотали, — вздохнул он, на несколько секунд прижал меня к себе, а потом настойчиво отстранил, так, чтобы я оказалась способна идти рядом. — Пойдем, я куплю тебе кофе, а ты, если захочешь, расскажешь мне, в чем дело и что произошло.

И он повел меня к лестнице, приобнимая одной рукой и позволяя жаться к своему боку, как напуганному ребенку. И рядом с ним я успокоилась. К моменту, когда мы сидели за столиком в столовой, мои руки уже почти не тряслись, как и я сама. И глядя в его спокойные, светлые глаза, я рассказала ему все, как на духу. А он слушал и не перебивал, позволил выговориться, просто держа мою ладонь в своих руках. В тот момент он показался мне на удивление… мудрым. Глупое впечатление, что он гораздо, гораздо старше.

— Слушай свое сердце, девочка, — выслушав меня, он сжал мою ладонь чуточку сильнее и кивнул, прикрыв глаза. — Не верь ничему, кроме него.

После чего ободряюще улыбнулся, встал, погладил меня по макушке и ушел. А я смотрела ему вслед и понимала, что, несмотря на ауру легкой бесшабашности, он всегда ассоциировался у меня с покоем. И разумностью.