Митрополичий стольник

Глава 6

Вечером, в обстановке секретности нам на борт загрузили закупленное. Как владелец судна я следил за загрузкой трюма.

Шестьдесят одну пушку переложили пучками сена. Отдельно загрузили бочонки с порохом и тяжеленные ящики, видимо со свинцовым дробом.

— Как отходим? Мне ещё нужно мушкеты забрать, — Иван припёр меня к борту и пытается давить своим авторитетом.

— Вань, — я чуть подвинул его и выскользнул на свободное пространство палубы.

— К нам проявили нездоровый интерес, вернее к нашему грузу. Мы и так проторчали здесь почти три седмицы в ожидании прихода каравана с заказанными пушками. Надо уходить, пока к нам не пришли и не посадили в холодный поруб. Тогда и груз заберут и нам не поздоровится.

Иван неохотно отошёл, — но мне позарез нужно купить хоть сотню мушкетов.

Нам повезло в Мемеле. Здесь шла вялотекущая война короля Казимира с Тевтонским орденом. Свою долю в сумятицу вносил и Ливонский орден, а также вооружённые отряды Прусского союза. Сейчас город занят совместным польско-гуситским гарнизоном. Но в округе было весьма неспокойно. Но, как известно, в мутной воде водится крупная рыба. Вот нам и удалось закупить у старосты Жемайтии (одна из народностей, живущих под гнётом рыцарей Тевтонского ордена) Яна Кезгайло крупную партию огнестрельного оружия. Я со своими ребятами присутствовал при передаче оплаты оружия. Иван передал посреднику небольшой мешочек, никак яхонты передал в уплату.

По мне так эти тяжеленные дуры, заряжаемый с дульной части аркебузами назвать сложно. Это скорее карманная артиллерия калибром миллиметров 15 и весом килограмм восемь, если не больше. У нас этих монстров называли ручницами или ручными пищалями. Иван наконец-то успокоился и мы взяли курс домой.

Бомба взорвалась уже вначале ноября, когда лёд на реке окреп достаточно для санного поезда. Я решился наконец выбросить в продажу свою строганную доску. Для этого заранее перевёз всё наработанное в свой склад. Затем мой тесть устроил большой приём для своих гильдейцев. На него пришло немало состоятельных и важных людей города. А накануне плотники постелили в его зале мою новую продукцию. Затем работники покрыли в два слоя новый пол особой смолой. Это была смолка на основе сосновой живицы, в принципе это тот же жидкий канифоль. В результате покрытие пола получилось красно-коричневого цвета, похожего на цвет благородного вина. Сказать, что народ удивился — означает ничего не сказать. На тестя посыпались вопросы. Вернее вопрос один, где достать это чудо? А тут появился я, весь и себя скромный и почти незаметный. Сразу довёл до сведения публики информацию, что строганной доски очень мало. Она идёт исключительно для нужд великокняжьего дворца и у меня осталось её совсем немного. В любом случае, следует связаться со мной в другое время и возможно…

Я по баснословным, практически спекулянтским ценам в течении следующего дня распродал всё наработанное. Разумеется появились и недовольные, кто припозднился и пролетел. Им я пообещал по весне поставить доску в необходимом количестве.

Полученные средства мне ох как пригодились. Дело в том, что я планирую построить у себя настоящую промышленную зону. У меня и так дровяной склад и лесопилки выгорожены двойным забором. Между частоколом бегают по ночам свирепые волкодавы и прохаживаются парные патрули. Чуть наособицу стоит цех по изготовлению огнеупорного кирпича. Это направление мы никогда не забрасывали. Просто от него не такая быстрая отдача. А теперь я загорелся поставить большую смолокурню. Ведь для обработки дерева очень нужна смола и живица. А дёготь вообще нарасхват. Так зачем я буду платить за него чужому дяде. Технологию я знаю неплохо. И не ту, которой пользовался мой псевдородич Ждан. А более прогрессивную, что позволит мне получать большие объёмы. Сырья, так называемого «смолья», у меня полно. Это отходы моего производства, а так же валежник, старые подсоченные деревья и конечно пни. Отдельно шла живица, которую собирали, делая надрезы на хвойных деревьях. Живица вообще универсальная вещь. Она являлась обезболивающим, помогала при ранениях. На её основе делали мази, перемешивая с салом. Это помогало от гнойников и кожных заболеваний. Ну и на её основе также изготовляли различные пропитки. Из того же канифоля делали краски, клей и даже мыло.

На устройство такой смолокурни у меня ушло всего три недели. Основа её — это своеобразный «котёл». Он представляет собой большой кирпичный цилиндр, диаметра и высотой два с половиной — три метра. Сверху в него загружаются смоляные чурки, уложенные в огромную железную корзину. Когда она опущена в «котёл», его плотно закрывают крышкой, замазывая щели мокрой глиной.

Сбоку от «котла» притулилась печь, которая его собственно и греет. Процесс идёт без участия человека, однако печь топится не менее 20 часов, порой и поболее. При этом печник должен поддерживать постоянную температуру. Примерно через сутки из трубы, продведённой под землёй к смолокурне начинает идти жидкость. Сначала это просто вода, но потом появляется скипидар, а уже затем появляется первая партия смолы. В течении 2-3 часов поступает в чан жидкая смола. Её вёдрами переливают в бочку.

В первую «плавку» мы получили около 10 вёдер смолы и ещё некоторое количество скипидара. А в корзине остаётся обожжённый древесный уголь. И процесс повторяется.

Несмотря на морозы, круговерть на моём участке продолжается. И если лесопилки встали, то смолокурня и участок по производству кирпича наоборот получили дополнительный импульс. Мне нужно за зиму переработать все отходы лесопилок, перегнав в смолу и скипидар. Ну и печь по отжигу кирпича тоже не простаивает. Сейчас в зимний период резко высвободились рабочие руки. Землепашцы теперь охотно нанимаются на мои производства. Отсюда и размах работ.

А вот лично у меня наоборот стало больше свободного времени, которое я с удовольствием посвящал семье. Мы полюбили с женой выбираться в лес. Детей оставляли на кормилиц, а сами удирали от домашних забот. Отъезжали в сопровождении охраны на несколько вёрст по лесной дороге и гуляли по тропинке. Наслаждались тишиной и красотой зимнего леса.

Этот стих я отлично помню ещё со школы. Оказываясь в сказке зимнего леса, я частенько вспоминал его. Не удержался и на сей раз. Просто заворожённо любовался видом лесной полянки и слова сами попросились порадовать слух жены:

Мороз и солнце, день чудесный!

Ещё ты дремлешь, друг прелестный

Пора, красавица, проснись:

Открой сомкнуты негой взоры

Навстречу северной Авроры,

Звездою севера явись!

Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,

На мутном небе мгла носилась:

Луна, как бледное пятно,

Сквозь тучи мрачные желтела,

И ты печальная сидела.

А нынче…погляди в окно:

Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит

Прозрачный лес один чернеет,

И речка подо льдом блестит.

Вся комната янтарным блеском

Озарена. Весёлым треском

Трещит затопленная печь.

Приятно думать у лежанки.

Но знаешь: не велеть ли в санки

Кобылку бурую запрячь?

Скользя по утреннему снегу,

Друг милый, предадимся бегу

Нетерпеливого коня

И навестим поля пустые,

Леса, недавно столь густые,

И берег, милый для меня.

Так мы и стояли, обнявшись в тишине. Только дятел наверху выстукивал свой немудрённый ритм. А потом, нагуляв аппетит, довольные возвращались домой. Не знаю, связанно ли это было с проездкой в лес, но в тот вечер жена была очень задумчива. Видимо я сломал её устоявшееся мнение о себе. Ольга видела во мне уверенного и удачливого купца, защитника. Но никак не романтика, а тут вот мне удалось её расшевелить. Ну и в награду в постели она была удивительно страстна и требовательна. Прямо как несколько лет назад во время расцвета наших отношений. Сейчас они стали более глубокими что ли. Но вот такие страстные ночи стали значительно реже.

Честно говоря не ждал я его. Иван заявился в начале декабря. Как снег на голову, на сей раз в составе санного каравана. Ну и как-то так получилось, что остановился опять у меня. Я даже подумал, что ему Златка наша приглянулась. Уж больно он с нею обходителен. Та частенько приходит к нам поиграться с малышами. Девчонка ещё не вошла в женскую пору, но титьки, какие-никакие уже имеются. Вот она при встрече с московским купцом грудь цыплячью и выпячивает. Прям смешно.

Иван не стал тянуть кота за хвост и сразу выдал мне причину приезда. А она оказалась не совсем коммерческая.

— Алексий, а ты не хочешь повидать Москву? Познакомиться с разными людьми. Умными и важными.

Как бы в торговом плане Москва мне не интересна. Торговля там по сравнению с Великим Новгородом слабая. Размах не тот. Но, как известно, торговля напрямую связана с политикой. А последняя вершится именно в Москве. Поговорив с Иваном более предметно, мне стало ясно, что его куратор при великокняжьем дворе хочет со мною пообщаться. И не надо быть провидцем, чтобы угадать предмет этого интереса. Господа из первопрестольной озаботились выходом на европейские рынки через Балтику. А это возможно через только через Новгород.

Крепость Новохолмогоры, в последствии Архангельск, появится только в конце 16 века по указанию Ивана Грозного. Существовали поселения поморов на берегу Белого моря, но серьёзная торговля через них не велась.

Через Новгород вести торговые дела московским купцам было не выгодно из-за больших посреднических поборов. А сейчас ситуация изменилась. Да и в данное время у нас нет войн с той же Швецией, Ганзой или Ливонией. Поэтому этот путь внезапно стал чрезвычайно востребован. Это заметно по количеству караванов, прибывших к нам по зимнику. Осталась самая малость, добраться до городов Северной Европы и Ганзы. Сущий пустяк для которого требуются подходящие суда. Одно у Ивана уже есть. Мы его спустили на воду и довели до ума ещё в сентябре. Это судно московский купец заказал давно. Но его возможностей явно не хватало, чтобы перенести торговлю в морские порты потребителей. Тут нужны десятки таких судов. Ну и ясен пень, сразу стаёт вопрос с материалом для верфей. То есть те же доски, смола, такелаж и рангоут. Всё это имеется в достаточных количествах у нас в Новгороде. И в частности у меня. Так что интерес москвичей вполне ясен. Вот только я сомневаюсь, ехать ли в Москву? Стоит ли совать голову в пасть ко льву. Ведь при дворе великого князя и фактически царя можно как легко подняться, так и сложить голову.

Мне показалось неплохой идеей поговорить с Григорием Афанасьевичем. Всё-таки он поопытнее меня будет и лучше знает наши реалии. После того, как нам удалось удачно выполнить заказ кураторов Ивана и закупить пушки с ручницами, лично мне дали хитрую грамотку, которая дозволяла торговать напрямую с иноземцами. Речь не шла о крупных оптовых партиях. Но по весне мы собираемся отправить несколько судов с воском в Северное море к данам. Да и Ганзейцы проявили гибкость и намекнули, что не против нашего появления в их портах в нарушении многолетнего договора. Понимают, что по-старомуторговать вряд ли удасться.

— Смотри, зятёк. Тут палка о двух концах. И ты прав, опасаясь влазить в это змеиное гнездо. Но и прибыль можно получить немалую. К сожалению, ты уже влез в это дело и от тебя уже не отстанут. Поверь мне, твой Иван тут так, мелкая сошка. Здесь фигуры покрупнее плавают. Как бы не сам великий князь Иван нацелился на наши дела. Недаром его отец пошёл на нас войной, вот теперь расчистил для своих купцов выход в Варяжское и Хвалынское моря. Иван тут главный торговый гость и с каждого рубля, заработанного купцами имеет свою долю. Сам знаешь, без денежек воевать не сподручно.

Хм, получается, что у меня варианта всего два. Плохой и так себе. Откажусь, стану врагом неведомых пока сил в Москве. Соглашусь — могу потерять голову. Всего лишь. А могу и стремительно подняться.

Свои сомнения я довёл и до Ивана. К моей радости, тот не стал меня тупо запугивать. А попытался объяснить и убедить:

— Зря ты испугался. Сам посуди, ты можешь стать на пути немалых денег и хоть часть в кармане да и останется. Поверь мне, Иван Васильевич вполне нормальный государь. Он не гнушается выслушать человека и даже изменить своё первоначальное мнение. Если конечно сможешь его убедить. Если не устроят условия, найдут другого и всех делов.

Не знаю, сладко поёт. Но ехать видимо придётся.

С того момента, как я принял решение ехать, всё и закружилось. Мне ведь надобно снарядить трое саней, столько Иван разрешил взять в дорогу. Нужно ещё найти подходящий товар, купец я или просто погулять вышел? Определиться с командой. Дорога длинная и опасная. Пусть у Ивана имеется два десятка охраны, но человек пять я возьму. Не считая нас со Скорятой.

Москва богата посадами. Здесь сосредоточена почти вся торговля. Но к моему удивлению заметны следы разрушений. Как мне пояснил Иван, в позапрошлом году к Москве подошёл ногайский царевич Мазовши и пожёг посад. В основном всё отстроили, но следы пожарищ всё-таки остались.

Прикольно, я подспудно ожидал, что сейчас Москва совсем иная, но чтобы настолько.

Город однозначно проигрывает Новгороду, не хотел бы я здесь жить. Строения преимущественно деревянные, сказывается хаотичность застройки. Более-менее узнаваем только центр города. Соборная площадь пока сиротлива и пустынна. Не построили ещё Успенский и Архангельские соборы. Зато здесь немало торговых точек и торговцы не стесняясь шумно зазывают покупателей. Одиноко красуется Ивановская церковь-колокольня на востоке и дворец на западе Боровицкого холма. Это комплекс Кремля, имеющий вид неправильного треугольника возвышался как цапля над утками перед низкими деревянными зданиями. В отдалении, в восточной части Кремля красуются каменные соборы Чудова и Вознесенского монастырей. А в центре Благовещенский собор и дворцовые палаты.

Полюбовавшись на Кремль я решил возвращаться. Это был уже третий день моего пребывания в Москве. Мы остановились в посаде у Ивана, где у того имелся большой деревянный дом. Этот район местные называют Зарядьем. Вот я и не утерпел, упросил его дать мне провожатого и возок, чтобы увидеть исторический центр города.

Главная улица города Великая шла вдоль Москвы-реки и на востоке переходила в наш посад. Вдоль дороги располагались деревни, слободки и монастыри. Немало меня поразили высокие маковки деревянных церквей. Видимо башенки служили и оборонительными сооружениями в случае нападения. И, очень показательная картинка. Явно небольшой каменный монастырь, в котором чувствуется влияние итальянских мастеров красовался в окружении скособоченных изб-землянок. Это как благородный белоснежный конь в стае грязных дворняжек. Прикольно, жалко я не могу сфотографировать это на память. На досуге бы любовался этим разительным контрастом.

Дом огромный, аж в три этажа. Скрипящие лестницы и продуваемые открытые галереи. Мне выделили угловую комнатку в башенке. У меня даже небольшой собственный балкончик есть. Ну так, выйти и полюбоваться на огороды. А вдали виднеются каменные стены города. Иван познакомил меня с супругой. Она оказалась на диво интересной. Я уже привык, что местные предпочитают дамочек в теле. К худым относятся с предубеждением. Как сказал мой Скорята, которого вместе с парнями, кстати, определили в комнату для слуг, — я не собака, на кости не кидаюсь, — это когда я спросил его мнение на счёт одной худощавой девицы. Дело было в Любеке и нам позарез захотелось женской ласки. Мы были в плавании второй месяц и начали поглядывать даже на старух. Тогда и решили посетить заведение определённого сорта. Скорята ожидаемо выбрал смешливую пышку, а я меньжевался между тёмненькой невысокой девушкой, похожей на гречанку и высокой крепкой девицей скандинавского типа с немного грубоватым лицом. Вот тут мой напарник меня и обломал. Из принципа я взял девушку субтильного телосложения, ему в пику.