Мертвецы зимы

Рассказ Рори

Привет. Я Рори, и я умираю.

Вообще-то, я не сказал слишком много. Но теперь расплачиваюсь за это. Если честно, хотелось бы, чтобы на моем месте был кто-нибудь другой.

Это очень сложно. Я имею в виду, Эми всегда точно знает, что делать. Даже если и не знает, ведет себя так, будто знает. Она может выбежать из горящего космического корабля, смеясь. Поверьте мне, она делает это так непринужденно, словно находится в супермаркете.

А я… Каждый раз пролетаю, остаюсь не у дел.

Я люблю тебя, Эми Понд. Я это знаю.

И думаю, что и ты любишь меня. Иногда. Я иногда думаю, действительно ли ты любишь меня потому что любишь, или это лишь способ спастись от того, что встреча с Доктором сотворила с твоим детством. Если ты понимаешь, о чем я. Видишь ли, это меня немного злит. Злит, потому что я не люблю эту мысль, так как она ужасна, с какой стороны ни взгляни. Меня злит, что Доктор вскружил тебе голову, но если бы не он, возможно, мы бы не поженились. За это я должен быть ему благодарен. То, что я только что сказал — ложь, но то, что говорил до этого — правда. Вот.

Конечно, сейчас Доктор вскружил и мою голову, так что теперь я не знаю, что и думать.

Однажды Доктор отучил меня бросать мусор. Мы были на чудесной чужой планете. Гуляли по парку поющих пурпурных деревьев. И я кое-что бросил. Не подумайте ничего такого, не консервную банку или стекло. Обычную банановую кожуру.

Эффект же получился такой, словно я бросил гранату. Казалось, Доктор, шагавший впереди, не должен был ничего заметить, но он вдруг замер и повернулся, подозрительно глядя на меня.

— Что ты только что сделал? — спросил он.

— Ничего, — ответил я.

— Нет, правда, что? Никто никогда не делает совсем ничего, — не поверил он.

Я пожал плечами.

Доктор подошел ко мне.

Я почувствовал, как у меня пересохло в горле, и подумал, что, наверное, Далеки и другие враги Доктора ощущали в подобные моменты то же самое. Острое желание сходить по-маленькому.

Его взгляд медленно скользнул вниз, на траву.

Я проследил за его взглядом.

Банановая кожура.

Подбежала растрепанная Эми. Немного похожая на Тигру[11]. Если только Тигра носит мини-юбки.

— Ой, ну пошли, Доктор. Это всего лишь банановая кожура.

— Да, — медленно ответил он. — Банановая. Кожура.

— Простите, — сказал я, — она биоразлагаема, но это ничего. Я сейчас подниму ее.

Пальцы Доктора впились в мое запястье.

— Повтори то слово на букву «б».

— Какое? Биоразлагаема?

— Да.

— Биоразлагаема, — нарочито писклявым голосом повторил я, надеясь развеселить его. Больше всего мне сейчас хотелось очутиться дома.

Последовавшие затем слова Доктора и его тон напомнили змеиное шипение. Он напомнил мне моего школьного учителя истории. Думаю, у всех был такой — который обожает ставить двойки и писать в тетради ехидные замечания красными чернилами.

— Это чужая планета. Совершенно уникальная экосистема. Мир, в котором до сего момента никогда не было бананов. А ты уронил здесь кожуру от одного, конечно, не нарочно, но все же…

— Я же сказал, прошу прощения, — робко сказал я. — Я ее подниму.

— Ты заразил эту планету, Рори. Представь только, что может случиться. Эта шкурка сгниет, но отдельные части прорастут, и вскоре на этом месте зашумят банановые заросли. Кто знает, что будет потом? Через 5 лет этот парк погибнет. Не станет поющих деревьев. Знаете ли, это единственные поющие деревья во Вселенной, таких больше не найдешь ни в одной звездной системе. Они настолько знамениты, что если много-много тысяч лет спустя, в эту солнечную систему прилетят две смертельно враждующие армии, то, как вы думаете, что они будут делать? Будут ли они воевать за эту планету? Нет, они приземлятся, полюбуются этими деревьями, наслаждаясь их пением. Они объявят перемирие в радиусе 300 ярдов слева от нас, спустя 5003 года с этого момента. Но нет. Этого не случится. Теперь уже нет. Вместо этого они найдут мертвый парк, и их война будет длиться тысячелетия, пока не будут истреблены обе цивилизации, миллиарды людей. А все потому, что кое-кто бросил банановую кожуру.

Воцарилась гнетущая тишина. Мне захотелось немедленно провалиться сквозь землю.

— Подними ее, сейчас же! — резко сказал Доктор.

Я сунул злополучную кожуру в карман.

— Спасибо, — сказал Доктор. И озорно улыбнулся. — Ну конечно, ничего этого бы не случилось. Бананы — это хорошо. Я всегда это говорю.

Мы продолжили прогулку.

Вот видите, какие шуточки он любит шутить. Но с недавних пор я гадаю, осознает ли он, в какой кавардак он превратил жизнь Эми Понд? Это гениальный кавардак, кавардак, который я очень люблю, но только не знаю, понимает ли он, что это по его вине? И если понимает, не вызывает ли это у него бессонницу по ночам, как у меня?

Это только слова. Все это так сложно. Я даже не пытаюсь в этом разобраться.

Но вы только представьте, каково это. Ты стараешься сделать что-нибудь храброе, дерзкое. А злодеи, которых ты хотел запугать, оказываются нереально добрыми.

После того как я перестал кашлять, Доктор Блум отвел меня в свой кабинет. Он закрыл окно, и его жена протянула мне стакан с чем-то.

— Боюсь, это не бренди, — сказала она. — Это просто шерри.

Я глотнул его, не чувствуя вкуса. Я просто хотел избавиться от кашля. Это было непросто.

— Бедный мальчик, — сочувственно сказал доктор Блум. — Как долго вы себя так чувствуете?

Он протянул мне собственный носовой платочек. На нем были вышиты инициалы Й. Б. в окружении цветочков. Забавно. У меня в ушах зазвенело.

Странно. Ты работаешь в больнице, видишь все это. Благообразную пожилую леди, которая упала и ударилась головой, и очнулась в постели, крича и ругаясь на всех до тех пор, пока не умерла, словно она выпустила из себя весь гнев, накопившийся за 90 лет. Людей, становящихся худее и бледнее, но продолжающих хохотать над ситкомами[12]. Тревогу, которая появляется на лицах пациентов, когда они думают, что их никто не видит. Матерей, которые каждый день приходят навещать больных детей и изо всех сил стараются скрыть беспокойство и страх.

Ты видишь, как люди по-разному реагируют на плохие новости. Некоторые — сразу в слезы. Другие начинают подшучивать над своей проблемой, и успокаиваются, лишь когда остаются одни. А иные замыкаются до самого конца.

Я думаю, и я такой. Слабый, тихий тип.

Я сидел в мягком кресле возле жаркого огня и откашливал кровь. И вдруг кашель постепенно начал отступать. Ненадолго. Затем он начался снова.

У меня туберкулез. Мои легкие пожираются изнутри. Медленно, но неуклонно и смертельно. Это странно. Я имею в виду, ведь эта болезнь существует и в 21 веке. И творит с людьми ужасные вещи. Но есть таблетки, антибиотики и прочие медицинские чудеса.

И вдруг я оказываюсь за 200 лет от всего этого. Сижу в кресле, пью шерри и сражаюсь за каждый вдох. Немного неловко.

У меня появилось странное ощущение. Будто мрачность всех этих мыслей давит на меня. Словно я сейчас умру, прямо сейчас, вдали от дома, от Эми…

— Сколько мне осталось? — слабо спросил я.

И зачем я это спросил?

Доктор Блум фыркнул и погладил меня по руке. Покровительственно, но не слишком заботливо. «Дорогой мой, не стоит сдаваться раньше времени. Вам повезло: вы находитесь в самом лучшем месте для лечения. Это ведь ваш первый приступ, не так ли?»

Склонившись надо мной, он приложил ухо к моей груди.

— Хм… Ауреолы слева разрушаются… Не обращайте внимания на мои слова. Все хорошо. Все нормально. Насколько я знаю. Просто дышите.

— Вы не можете избавить меня от кашля? — спросил я. Это действительно ужасно — кашлять кровью. Честно говорю.

Он печально покачал головой.

— Это пройдет само. Надо только потерпеть. Пейте. Расслабьтесь. Вы в очень надежных руках, мистер Вильямс.

Я упал обратно в кресло. И вдруг увидел их всех по-новому: такую добрую миссис Блум, мрачного Косова, воодушевленного доктора Блума.

— Что со мной будет? — спросил я.

Доктор Блум сел рядом со мной: «Не волнуйтесь. Просто расслабьтесь». Он ласково погладил меня по руке.

Я очень болен. Нахожусь во времени без антибиотиков. Без аспирина.

Я был так напуган. Я допил шерри, чувствуя, как он обжигает мне горло.

— Как я это подцепил? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Боюсь, что вы… Ну, это все-таки больница. Вас окружают больные.

Я кивнул. Что за глупый вопрос я задал! А еще медработник! Ну конечно, я заразился.

— Эми! — вскрикнул я. — Пожалуйста, найдите мою жену. Найдите мою жену и все ей расскажите!

Блум кивнул. Игры окончены.

— Конечно. Это самое простое, что мы можем для вас сделать. Куда я должен отправить милого Косова? Мне не очень-то хочется, чтобы он попусту шатался по клинике, пугая больных.

— В покои князя Бориса.

— А, да. Конечно.

Косов кивнул и вышел.

Блум наклонился ко мне.

— Не беспокойтесь, мистер Вильямс, — снова сказал он. — Вы в хороших руках. Просто сидите и расслабьтесь. Приступ пройдет, и мы начнем процедуры.

Мне было так страшно. Так страшно!

Внезапно меня озарила мысль: Доктор не позволит мне умереть, ведь так? Не бросит здесь в прошлом? Что ему стоит заскочить в ТАРДИС, найти аптечку, таблетки и…

И вдруг я опомнился. Я мог представить себе выражение лица Доктора, когда он узнает… Потому что я его уже видел. Грустное и сердитое.

Спасет ли он меня или оставит здесь умирать?

Потому что для него я всего лишь банановая шкурка на траве.