Меня зовут Виктор Крид

Глава 66

Окинава. Бывшее Княжество Рюкю. Особое место в Японии.

История этих островов очень сильно отличается от известной мне в мире Васи-Сенсея. И отличия эти начинаются с… моего прибытия туда в 1807-ом году.

Окинава — это самый крупный остров архипелага Рюкю, состоящего из ста шестидесяти островов, сорок восемь из которых обитаемы. Интересное географическое положение (между Тайванем, Китаем и собственно Японскими островами) сделало его важным перевалочным пунктом, а после и маленькой торговой империей, которая вела дела с Китаем, Тайванем, Японией и даже Филиппинами. Соответственно, богатела. А богатство всегда вызывает зависть жадных соседей. И Япония успела первой. В 1609 году южно-японский клан Сацума, используя надуманный предлог и с разрешения Императора, двинул войска из более, чем трёх тысяч самураев на ста кораблях, с пушками на вооружении на Княжество Рюкю. Разбил местное ополчение, разграбил накопленные сокровища и оккупировал острова.

Но присоединять Рюкю к Японии не стал. Надо пояснить этот нюанс. Дело в том, что Япония того времени уже крепко стояла на своей идиотской политике изоляционизма. Торговля ни с Китаем, ни с Тайванем, ни с кем ещё, не велась. Исключение составляли только Европейцы, но с теми хрен поспоришь, когда они приплывают на своих вооруженных до зубов галеонах. Попробуй с такими не поторгуй — бесплатно возьмут.

Торговля не велась Японией. А Рюкю — не Япония. Рюкю, вообще официальный данник Китая. И Рюкю торговать с Китаем можно… японскими товарами, которые туда везут Сацума. Такое вот проявление типично Японской хитрожопости, когда вместо простого решения ищется сложный и «хитрый» обходной путь.

Но это политика. И местным жителям на политику положить большой и толстый морской огурец. А вот на оккупацию совсем даже не положить. Тем более, настолько жесткую, какую устроила Япония.

Японцы вообще парни отмороженные. Причём, наглухо. Жизнь человеческая ими не ценится от слова «совсем». Так есть сейчас, и так было в течении всей её истории.

В общем, по декретам Сацума рюкюсцам было не только носить и применять оружие, им было запрещено им даже владеть и иметь его. Также было запрещено изучать какие бы то ни было боевые искусства под угрозой смертной казни. При том, что официальные японские законы той эпохи гласили: «Если лицо низшего сословия, такое как горожанин или крестьянин, будет виновно в оскорблении самурая речью или грубым поведением, его следует тут же зарубить». Также было введено понятие — «та меси гири» (проба меча) дающее право опробовать меч на голове любого простолюдина. И это уж не говоря о совершенно грабительских налогах.

Понятно, что жить хочется всем. И терпеть к себе такое отношение не будет никто. Но армии нет — она уничтожена. Но сопротивление есть. И всё сопротивление ушло в подполье и партизанщину. На долгие столетия.

Собственно, именно в подполье, в условиях максимальной скрытности и секретности, там на Окинаве за эти сотни лет борьбы безоружного крестьянства против вооруженных мечами (а зачастую и португальскими мушкетами) захватчиков, зародилось и сформировалось собственное и весьма мощное Боевое Искусство, названое просто Тэ, а позднее Окинава Тэ.

В 1807-ом, когда я на Окинаву прибыл, это уже была грозная и отточенная боевая система, в которой во главу угла ставился кардинальный принцип — «иккэн хиссацу» (убить одним ударом). И он работал.

Помню, как трудно было пробиться в подполье, завоевать доверие местных и набиться в ученики к одному из Мастеров. Сколько японских самураев, ради этого полегло от моей руки…

Ну, не суть это важно.

Собственно, до этого самого момента, история здешняя и история мира Васи-Сенсея совпадают. А вот дальше…

Саблезуб — это очень мощная боевая единица. Саблезуб-партизан — вообще кошмар оккупанта. А Саблезуб-партизан, под руководством радикально-патриотичного наставника, оттачивающий на оккупантах изучаемые приёмы и удары Окинава Тэ…

В общем, уже в 1817-ом году, дабы как-то разрешить ситуацию и не потерять лицо, Император признал Окинаву составной частью Японии с подтверждением всех гражданских прав её населением. То есть, оккупация и дискриминация официально закончилась. Эдикты Сацума перестали действовать, налоги уровнялись с остальными областями Империи. А торговля… продолжилась. Так как рюкюсцы плевать хотели на политику изоляционизма Японии. И сил принудить их к соблюдению этой политики у Императора просто не было.

В мире Васи-Сенсея признание Окинавы частью Японии произошло лишь в 1875-ом году. Почти на шестьдесят лет позже.

Второе серьёзное отличие: в Битве за Окинаву. В 1945-ом Окинава американцами так и не была взята. Япония капитулировала раньше. И военной базы Американцев на этом архипелаге так и не появилось.

Свою базу США поставило дальше, на острове Якусима, уже за пределами Рюкю.

Самолёт Старка, со мной на борту, приземлился в аэропорту Наха — столичного города Окинавы. Здесь мы отметились, пообедали в местном ресторанчике и полетели дальше в аэропорт Куме-дзима, на одноименном острове к западу от основного острова Окинава.

Именно на этом острове провёл свои последние годы жизни мой Мастер, Мастер Сотама.

— Виктор Иванович, — решилась на вопрос Романова, которая с огромным подозрением и недоумением смотрела на белобрысые макушки большинства встреченных местных. Ещё с аэропорта Наха. А обращение… в этом полёте, как-то незаметно с «Товарищ Крид», она перешла на несколько более неофициальное «Виктор Иванович». Я не возражал. — Разрушьте мои сомнения: японцы ведь должны быть черноволосыми? Они что, все красятся? Это мода у них такая?

— Наследственность у них такая, — буркнул в ответ. — Я на этих островах тридцать пять лет прожил… и с Суо ещё знаком не был.

— То есть… — нахмурилась она, пытаясь понять и осознать то, что я ей сказал.

— Ну здравствуй, батя! — вышел мне навстречу мужичок с отчётливо-азиатским разрезом голубых глаз и буйной светлой шевелюрой, ростом на полголовы пониже меня. — Не сдох ещё?

— Привет, Юи, — хмыкнул я. — Тоже рад тебя видеть.