Ментальная Кухня – 4

Глава 5

— №%@ #!!! — проорал я и трясущимися будто с похмелья руками сорвал с себя чудо-шлем. Был велик соблазн швырнуть этот шайтан-артефакт в стену, однако вот же, сдержался. Мало ли, сколько в эту хренатовину было вбухано времени и денег. — У-у-ух…

Марио виновато закусил нижнюю губу, специально приставленный ко мне медик уже подбежал и фонариком проверял реакцию зрачка, а учёный дедок, по всей видимости, принялся искать в сети перевод слова, которое я только что проорал.

Итак…

Да, я всё-таки согласился. Не сразу, конечно же, — не в первый же день, — но согласился. Сперва всё разведал и всех обо всём расспросил. Что со мной может произойти? Какие побочки бывали раньше? Не выжжет ли мне случайно мозг? И ещё: действительно ли на Сицилии не сыщется в качестве подопытного какого-нибудь другого менталиста?

«Не сыщется», — отвечал мне консильери Лучаныч. Дескать, так и так, дело слишком деликатное и даже самая малая утечка информации смерти подобна. Слишком уж лакома разработка, чтобы не попытаться её отжать.

В свою очередь артефакторы семьи Каннеллони как могли успокаивали меня насчёт побочных эффектов. Говорили, что летальных случаев у них на производстве не бывало никогда, и максимум который может мне грозить — это временная потеря сознания.

Прогадали. Лучше б уж я сознание потерял, чем…

Ладно. Надо бы обо всём по порядку. На второй день моего пребывания на Сицилии, после вчерашнего бурного веселья с вином и сыром, мы с Марио условились о проведении эксперимента и сразу же погнали в лабораторию. Видно было, что у брата аж свербит от нетерпения — сработает оно в итоге или не сработает.

Меня проводили в специальную пустую комнатку, усадили на стул, вручили шлем и сказали надевать, как только буду готов. А мне чего драму разыгрывать-то? Раньше начну — раньше закончу. Ну вот я шлем и натянул. Сижу, значит, по сторонам глазею. Полёт, что называется, нормальный.

— Источник, — подсказал мне учёный дед; подготовился по такому случаю, чертяка, и даже несколько русских слов выучил: — Пробуй что-то магич-чить!

«Ну ладно», — подумал я, напрягся и пустил ману на переработку.

Завёлся ли мой источник? Да. Охренел ли я? Ещё как. Сразу же? Моментально! Разница была столь ощутима, что… да как будто бы я раньше и не кастовал никогда! Всё равно что со старой убитой барбухайки, которая уже на скорости сорок начинает вибрировать как будто ко взлёту готовится, пересесть в спорткар и по привычке вдавить педальку в пол. Поначалу даже страшно стало.

Сильная силища, да притом сильно усиленная. Мощь, блин! Не побоюсь этого слова — «могущество»!

Ментальные щупальца распластались так далеко, что я почувствовал людей на соседней улице. Почувствовал жильцов верхних этажей, почувствовал работников канализационной службы под землёй, почувствовал вообще… всех! Мужчин, женщин, детей; в радиус действия моей магии одномоментно попали не менее двухсот человек.

И не было той растерянности, как при нападении сомалийцев. Полный контроль над ситуацией. Моего внимания хватало везде и всюду, я играючи заходил в любое сознание и чисто технически чувствовал в себе силы творить с ним что угодно. Даже артефактная защита Марио, что буквально вчера оказалась для меня с наскока непроницаема, сейчас стыдливо отошла в сторонку. Заходите, мол, добро пожаловать.

Агафоныч даже не заикался о подобном, но я почувствовал в себе силы контролировать сразу же нескольких людей. И ещё! Это уже совсем за гранью: я чувствовал силы менять людей. Перекраивать их характеры и с нуля переписывать биографию. Я, блин, в себя поверил! Аж дыхание перехватило от восторга, но тут… тут понеслась побочка.

Укол. Не больной в физическом плане и едва уловимый. И потому особенно тревожный. Раз укол… Два укол…

Сконцентрировавшись на собственных ощущениях, я попытался понять, что это за хрень такая со мной сейчас происходит. Заметил, что сила начала убывать — едва заметно, но всё же. Именно тогда я обратил внимание на свой источник, и именно тогда начал орать.

Двадцатого уровня развития как не бывало! У меня, блин, откат пошёл! И каждый укол, что я ощущал, обозначал собой минус уровень. Восемнадцать, — клюк! — семнадцать.

И ладно бы просто обратный отсчёт. Не-не-не, тут всё гораздо хуже было. Помнится, я уже описывал магический источник как штуку, поделённую на сто ячеек. С каждым новым уровнем одна ячейка как бы наполнялась маной, а вот в обратную сторону, как оказалось, всё работало абсолютно не так. Ячейка не пустела. Она просто-напросто отрывалась, гасла и переставала существовать. То есть каждый укол отрывал от меня кусочек. Буквально!

Причём всё то, что я сейчас описал, заняло от силы пять секунд. Или три? По секунде на уровень, получается?

— Фуу-у-у-ух, — ещё раз протянул я, когда всё закончилось.

Отодвинул от себя врача, встал, вручил учёному старикану шлем, а потом задумался. Это, блин, не усилитель. Это выжигатель какой-то грёбаный. Нахлобучь мне его на голову насильно и запусти процесс — всё, через полторы минуты ты магический калека на всю жизнь.

Да-а-а-а…

Дела, конечно. Ну! Что сказать? Легко пришли и легко ушли, спасибо уважаемой Фурфурии. Но всё равно немного жаль, конечно. И хорошо ещё, что я недалеко откатился; особой разницы не ощущаю. Сила, видать, по эдакой параболе пребывает. Основной скачок приходится примерно от второго и до восьмого уровней, а дальнейшее развитие полайтовей будет.

— Фу-у-у-ух, — сказал я ещё раз.

— Описать? — спросил старикан. — Описать что было?

Ну а я и «описать» в двух словах через переводчик. Марио, мягко говоря, ругался. Не на меня, понятное дело, а на своего сотрудника. Причём так яростно, что мне даже успокаивать его пришлось, — бедный дед аж в угол не забился.

— Нормально, — повторял я. — Нормально. Ничего страшного не случилось. Все живы, все здоровы…

Брат наконец-то выговорился, от души нажестикулировался, и теперь остывал. Учёный дед вылез из угла и крутил в руках шлем. Врач аккуратно справился нужна ли ещё здесь его помощь и поспешил свалить. Ну а я решил, что самое время презентовать свою затею. Пора бы уже. Я услугу семье Каннеллони оказал, теперь их очередь.

«Ребята», — начал набирать я текст: «Есть у меня одна тема…»

И понеслись дни.

Утром завтрак в кругу шумной итальянской семьи, днём работа, а вечером прогулки по Палермо. Я прямо даже в ритм вошёл. А если бы надо мной не нависал уже относительно скорый старт круиза «Ржевского», то вполне мог бы и кайфнуть от происходящего.

Итак.

Как же хорошо, что я не додумался тащить с собой в Италию моего драгоценного Владимира Агафонович. Нет, понятное дело, что и без него у меня в России осталась куча вменяемых людей, но как координатор он устраивал меня куда больше остальных.

Первым делом Ярышкин отправил мне международной срочной почтой пробник хлопка. Буквально один цветочек, чисто на посмотреть. А чтобы не вызвать подозрений, посылочку свою Агафоныч оформил. Вот прямо как надо оформил, — до задумки не придраться.

Его Благородие сгонял в ювелирный магазин, купил самое дешёвое алюминиевое колечко с позолотой и самую дорогую коробочку. Из коробочки вытащил подушечку, выкинул её к чёртовой матери, а на её место положил цветочек хлопка. Дескать, это какой-то упоротый на мелочах романтик посылку отправляет. Даже если на таможне стали бы проверять — не поняли бы в чём тут вообще дело.

— Фантастико! — орали артефакторы. — Кэ бэлло!

Короче говоря, уже на третий день моего пребывания в Италии стало ясно, что мы с местными Каннеллони сработаемся. Ну а как иначе? Кто ещё им такой эксклюзив подгонит, да к тому же бесплатно? Гхым… да… есть момент… а данном контексте слово «бесплатно» — плохое. От него прямо-таки смердит душком альтруизма: в своём лексиконе я подобные слова как могу стараюсь избегать.

Так что лучше, наверное, будет сказать «авансом». Да, мне пока что ничего непонятно насчёт заработка, сбыта и распределения денег. Но ведь не чужие, как говорится, люди. Сочтёмся. Даже если Каннеллони оставят весь хлопок для собственных нужд, то я один хрен в выигрыше. Заработаю себе кредит доверия, да и не только доверия.

Всё прям по-мафиозному! Всё прям по-взрослому! После истории с хлопком от моих предложений и просьб будет невозможно отказаться, а мало ли когда и где мне понадобится помощь мафии? И мало ли какие у неё вообще имеются связи?

Так вот! Зарубочку на память поставили, ага.

О каких суммах пойдёт речь в итоге я даже близко не подозреваю, но пофантазировать приятно. У нас ведь, по сути, монополия. А товар мало того, что ограничен, он ещё и конечен. Ну… если только не попросить Еремея Львовича ещё разок метнуться на Каннеллони-Айленд, чего я в ближайшее время делать не собираюсь.

Так что цену в конечном итоге мы будем выставлять сами, а ценообразование формата «из головы» — это моё любимое ценообразование.

Ну да ладно. Всё это потом, а пока что в качестве бонуса и благодарности мне уже полетело всякое разное интересное. И бесплатное, да! В данном случае слово хорошее, приятное, благозвучное.

Так вот. Однажды вечером бабушка разговорилась с Марио и поведала моему южному братцу о теплоходе, который мы вот прямо сейчас, в этот самый момент готовим к гастротуру. Марио оживился, загорелся, и сразу же предложил свою помощь. И как же, блин, вовремя!

Отделка теплохода ещё не была завершена, а мебель не оплачена. И вот, лучший Сицилийские мебельщики внезапно вызвались наколотить для «Ржевского» кровати, тумбочки, столы и прочее-прочее-прочее. Так что будет у нас «мебель итальянских мастеров». Да ещё и «под заказ». Звучит же? Звучит! Стася Витальевна уже добавила эту инфу на сайт круиза.

Но вернёмся к хлопку.

С моих слов артефакторы прикинули объём грядущей работы и было принято решение делать просто полотно. Лёгкие пуленепробиваемые тряпки, из которых впоследствии можно пошить всё что угодно.

Встал вопрос о транспортировке. Сам факт того, что из точки А в точку Б очень срочно летит контейнер с необработанным хлопком, цена которому хрен да нихрена, уже наводит на подозрения. Так что нужно было действовать тоньше.

На мысль натолкнул цветочный магазин Каннеллони через дорогу. Тяп, ляп, и как-то сам собой родился бренд «Травы Империи». Элитный, дорогой, и настолько модный, что аж никому неизвестный. С тех пор Агафоныч, Еремей и Катя Буревая мутили букеты из сухоцветов.

— Я аж как будто в школу вернулся, — прокомментировал барон Ярышкин. — Домашку по трудам ваяю.

И правда, очень похоже. В дело пошло всё, что только можно было достать в наших широтах: пшеница, рожь, овёс, мох, шишки, лаванда, гипсофила… самое главное, что цветы хлопка доминировали в композиции. Букет в ящик, ящик в курьерскую службу и полетели.

Так мы проработали два дня. От изначальной задумки я не отказывался, однако решил наращивать темп поставок. Эдак мы до седых волосей провозимся, а мне спешить надо. Как только дедушка Джордано спустится с гор, только меня на Сицилии и видели.

— Значит так, Агафоныч, слушай, — сказал я во время очередного созвона. — Отправь мне кого-нибудь из наших.

— Кого?

— Да хоть кого, кто сам вызовется. И кого Сидельцев не ищет.

— Понял. И дальше что?

— А дальше наряди их в пуханы собственного производства. Ну. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю, но… м-м-м…

— Знаю-знаю, погода. Придумайте что-нибудь. Если в аэропорту домотаются, пусть скажут, что летят с пересадками на какие-нибудь холодные севера.

— Из Питера в Якутию с пересадкой в Палермо. Записал, ага…

И уже на следующий день:

— Ферфлюхтен даунен-якэ! Хер Фасилий, с фас толшок! — кричал краснорожий Таранов, вылезая из такси и направляясь к багажнику. — Фспотел как шлюшайтен в солдацкой касарме!

Нет, в такси он ехал не в куртке, — додумался снять, — но эмоции от пережитого всё ещё были свежи. А пожаловал Иоганн Михайлович, как нетрудно догадаться, не один. Вместе с ним на солнечную Сицилию прилетел Петя, боцман «Ржевского» и…

— Майн либе киндер тщуть не расплескали рукошопые рукошопы!

Безумству храбрых, блин. Мы тут за каждый цветочек хлопка переживаем, а Таранов взял, да и провёз через границу багажом десятилитровую кегу с пивным элементалем.

— Час пытался в ручной клади эту хрень перевезти, — дополнил картину Петя. — Чуть на рейс не опоздали. Слушай, а он всегда такой шумный?

— Всегда, — кивнул я и помог ребятам с багажом.

Признаться, с тех пор стало чуточку повеселей. Поскольку в итальянском я как не преуспел, так и не собирался преуспевать, разговаривать с Каннеллони через переводчик — такое себе, а Гио с Ритой ударились в романтику и всё свободное время проводили вдвоём, отныне я проводил вечера с Петей и Тарановым.

Заодно получше познакомился с боцманом, и даже фамилию его наконец-то узнал! Грызлов. Пётр, стало быть, Петрович. Интересный мужик на поверку оказался, под бутылочку портвейна не заткнёшь — моряцких историй наслушался на год вперёд.

Да-да, не речных. Именно что «моряцких». Несмотря на свой относительно нежный возраст, где только Грызлов не бывал, на чём только не ходил, чего только не видел и чего только не умел. Ну… тут варианта, на самом деле, два. Либо мужику выпала крайне интересная жизнь, либо бы же врать — это вот прямо его. Менталкой голову Пети я не сканировал, — так интересней.

Итак. Прошёл день. Прошёл второй. Прошла неделя.

В очередной раз возвращаясь из артефакторного подземелья, на дверях в дом Каннеллони я не увидел охраны. Плюс заляпанный по самую крышу джип, что припарковался впритык с крыльцом. Да плюс оповещения о пропущенных звонках посыпались одно за другим.

Дедуля?

Ну да… дедуля.

В доме царил переполох и имя «Джордано» было у всех на устах. Кое-как, — на сей раз без помощи переводчика, — Марио объяснил мне что дед приехал уже час назад и сразу же заперся в своём кабинете с Зои ди Афанасси. Сперва орал. Потом, вроде бы, утихомирился. Подслушивать за главой семьи, ясен хрен, было нельзя, врываться в кабинет тоже, и нас с братом ничего не оставалось кроме как ждать неподалёку.

— Тут-то, а посто, — зачем-то успокаивал меня Марио. — Нессн проблемо…

Ну… хрен знает. Если дед Джордано оправдает мои ожидания хотя бы наполовину, то проблемо будут, и много. Правда начнутся они не у меня, а у Пашки Сидельцева. Ну так за тем ведь и летел! И поскорее бы оно уже. Не терпится понять, что будет дальше. Да и домой пора лететь…

— Нон прек-купарэ!

— Да-да, — кивнул я. — Нон.

А спустя полчаса дверь в кабинет наконец-то открылась и:

— Заходи! — крикнул из его глубин мужской голос.

Что характерно, практически без акцента — не забыл Джордано Русь-Матушку. Марио похлопал меня по плечу, улыбнулся и даже подмигнул, мол, всё зашибись. Ну а я пошёл. Пошёл, вошёл и не смог сдержать улыбку.

За рабочим столом главы итальянской мафии, на фоне прикрытых жалюзи, сквозь которые едва пробивался свет, сидела Зоя Афанасьевна. Вальяжно развалившись в кресле, одной рукой бабушка гладила кота, а в другой крутила дымящуюся сигару.

— Я не курю! — с порога отмазалась баб Зоя. — Просто запах нравится!

А дверь за моей спиной захлопнулась, и я спиной ощутил на себе тяжёлый, оценивающий взгляд. Оборачиваться не стал — дед явно решил, что такой момент надо обыграть со вкусом, и не мне ему мешать. Сперва мне на плечо легла рука. Твёрдая, крепкая, и если верить периферическому зрению волосатая.

Затем я наконец увидел и самого деда. Понятное дело, что уже не такой красавец, как на бабушкиных фото, но выглядеть так же в его годы я бы не отказался. Смакуя каждый свой шаг, Джордано Каннеллони обошёл меня кругом, внимательно рассмотрел и поухмылялся чему-то своему. Сказал:

— Моя порода, — а затем зашёл за кресло, в котором сидела баб Зоя.

Забрал у неё сигару, пыхнул пару раз, вернул и не без труда заговорил:

— Зоя мне всё рассказала…

Дед поиграл желваками. Тут я впервые заприметил в нём что-то неладное, но что именно пока что понять не мог. У него… глаза что ли светятся?

— Понимаешь, что я чувствую? — с трудом подбирая слова, продолжил Джордано. — Какая-то тварь забрала у меня дочь, которую я никогда не знал…

Да-да, светятся! Да ещё как! А по седым волосам искры бегут, безо всяких метафор. И озоном в кабинете так зафонило, будто рядом молния шарахнула.

— … а теперь какой-то фот-тут-то недооборотень угрожает моему внуку, — голос деда постепенно начал повышаться. — И ставит под угрозу наследие рода Каннеллони⁈ И ты ещё спрашиваешь, помогу ли я тебе⁈ Ты спрашиваешь…

— Жора, не ори.

— Прости, любовь моя, — голос деда аж сочился нежностью. — Кхм-кхм, — прокашлялся он и перестал «метать молнии». — Я решу все твои проблемы, внук. Я убью эту мразь собственными руками. Но есть один момент…

Пу-пу-пу… как же меня уже задрал этот «один момент». Всегда-то он, сука такая, нарисовывается.