Межзвездная Академия-2

ГЛАВА 5

– Выглядишь хреново, – заметила Дафи, когда я, полусонная, с раскалывающейся от боли головой, зашла на кухню.

Тут уже сидели обе мои подруги, поглощая приготовленный Арлас завтрак. Андран сделала фруктовый салат и кофе, но даже эта легкая еда сейчас бы мне вряд ли полезла в горло. М-да, с выпивкой однозначно надо завязывать! К горлу подкатывала тошнота, от боли в висках я не знала, куда деваться. Вчера, как только ушел Рендал, я кое-как сбросила с себя платье и легла спать. Вырубилась, едва голова коснулась подушки. Даже не знаю, когда вернулись остальные девчонки. При других обстоятельствах начала бы их расспрашивать, но сейчас не хотелось абсолютно ничего. Разве что забиться куда-нибудь в тихий уголок и чтобы никто не трогал. Едва сумела выдавить из себя:

– Доброе утро, – после чего плюхнулась на свободный табурет и страдальчески поморщилась от новой вспышки боли.

Дафи фыркнула, но все же с сочувствием покачала головой.

– Тебе кофе сейчас однозначно не помешает.

Звук ее голоса показался таким резким и пронзительным, что я едва не застонала.

– Пить меньше надо, – мгновенно отреагировала мигарка, споро наливая мне кофе и подвигая ближе.

– Сама же нас вчера подбила устроить девичник, – заметила Арлас со слабой улыбкой. Я смогла только благодарно кивнуть за поддержку, отчего опять поморщилась.

– Эх, – отмахнулась Дафи, – не умеете вы веселиться!

– Не знаю, как у кого, но для веселья у меня точно повода не было, – буркнула я. Раздражало буквально все.

Некоторое время Арлас с жалостью смотрела на меня, потом поднялась и скрылась в гостиной. Вернулась с какими-то таблетками. Одну из них растворила в стакане воды и протянула.

– Выпей, легче станет. А то не представляю, как ты сегодня на занятия пойдешь.

С видом заботливой мамочки она провела рукой по моему лбу, убирая спутавшиеся волосы, и обеспокоенно зацокала языком.

– Что-то лоб у тебя горячий. Может, останешься дома? А мы сообщим твоему куратору причину отсутствия.

– Нет! – резко выпалилая, отчего в голове словно катком проехались, и я застонала от боли.

Но одна мысль о том, что сюда приплетут Рендала, вызывала жгучий протест. Уж он-то прекрасно поймет, что не так с моим самочувствием. Сам вчера тащил невменяемую пьяную тушку до квартиры. Позориться еще больше не хотелось. И так при одном воспоминании о том, как глупо себя вела, хочется повеситься.

Четко все детали не помнила – уж слишком пьяна была – но некоторые обрывки были просто мучительными. Я бесстыдно вешалась на шею мужчине, несла всякую околесицу. Наверняка мне теперь стоит вообще забыть об уважении с его стороны. Какому мужчине понравится пьяная идиотка, не умеющая держать себя в руках? А уж тем более не будет восприниматься серьезно такая студентка. В команду к себе он меня теперь точно не захочет брать, когда настанет время распределения на практику. И худшее, что могу сделать в сложившейся ситуации, это пропускать занятия из-за похмелья.

Слава Великим, от лекарства стало чуть легче. В теле еще чувствовалась слабость, слегка знобило, но по крайней мере, голова уже так не раскалывалась. А когда выпила кофе и заставила себя съесть немного фруктового салата, и вовсе полегчало достаточно, чтобы привести в порядок внешний вид. Подруги, уже полностью одетые, устроились в гостиной и терпеливо меня ждали. Я даже нашла в себе силы поинтересоваться тем, как у них прошел вечер после моего позорного ухода.

– Мы с Люком сыграли несколько партий в бильярд, – равнодушно сказала Дафи. – В общем, ничего особенного.

– Все еще не подпускаешь его ближе? – улыбнулась я.

– Пусть еще немного помучается, – усмехнулась в ответ мигарка.

– Он вроде неплохой парень, – заметила Арлас.

– Возможно. Но я уже не верю первому впечатлению. Да и не собираюсь иметь с ним ничего серьезного. Максимум, на что он может рассчитывать, пара ночей.

– Мне жаль, что ты так ожесточилась, – вздохнула андран, внимательно посмотрев на нее.

Дафи пожала плечами.

– Так легче, – спокойно откликнулась она и поспешила перевести стрелки на саму Арлас: – А у тебя как вечер прошел? Ты так и не рассказала.

– Просто немного прогулялась по первому модулю, – проговорила андран, потом, поколебавшись, все же сказала правду: – Познакомилась поближе с Хир-Но-Гаром.

Наши отвисшие челюсти заставили ее улыбнуться.

– Несколько пьяных идиотов попытались указать мне, где мое место, а куратор вступился.

Мы буквально засыпали андрана вопросами, не желая удовлетворяться таким лаконичным пояснением. Арлас пришлось рассказать все подробности, в том числе и то, что она узнала от ксенита о Рендале. Последнее я слушала с жадным любопытством, ловя каждое слово. И от нового свидетельства того, что этот мужчина достоин любви, внутри все щемило. Почему-то было очень приятно слышать о нем хорошее, пусть даже я не смела надеяться на что-то серьезное с его стороны.

– Ладно, пойдемте, а то опоздаем, – глянув на часы, произнесла андран, и мы поспешили сорваться с места.

Я уже чувствовала себя лучше, поэтому надеялась, что смогу нормально пережить занятие по физической подготовке, которое стояло в расписании первым. После рассказа Арлас даже хотелось увидеть ксенита. Посмотреть на него другими глазами, уже без прежнего страха, как раньше. Особенно смущала главная причина того, почему хочу произвести на него хорошее впечатление. Он друг Рендала, а значит, наверняка тот прислушивается к его мнению.

Но на занятии ждало разочарование. К пилотам приставили не самого Хир-Но-Гара, а другого преподавателя по этой дисциплине. Хорошо сложенный, еще молодой новоземлянин с военной выправкой и суровым грубоватым лицом, по имени Гюнтар Шмидт. Глядя на него, я неосознанно сравнивала преподавателя с Рендалом, сама не понимая, почему теперь каждого встреченного мужчину с ним сравниваю. Рендал держался со студентами так же отстраненно, сохраняя дистанцию, как и Шмидт, но суровый вид в его случае смягчался приятными чертами, которыми хотелось все время любоваться, и потрясающим обаянием. В Гюнтаре же этого не было. Он казался вообще лишенным каких-либо эмоций, больше напоминая робота. Так что наши невольно оробели, настороженно глядя на преподавателя, обводящего всех холодным взглядом. На приветственные речи он не разменивался, лишь коротко представился и провел перекличку, после чего начал гонять по плацу.

Я ощутила дурноту уже на середине первого круга – вернулись головокружение и тошнота, а ноги то и дело заплетались. Дышала я тяжело и прерывисто, понимая, что вряд ли сумею выдержать занятие, раз уже в начале чувствую себя настолько плохо. Нужно было послушаться Арлас и остаться дома! – мелькнула упадническая мысль, но я упрямо расправила плечи, отгоняя ее. Нет уж, раз сама виновата, надо расплачиваться! Никто не заставлял вчера столько пить. Пусть это станет мне наукой!

Плелась в самом конце группы, с трудом заставляя себя не останавливаться. Что-то подсказывало, что если это сделаю, то вряд ли смогу бежать дальше. Сильнее всего беспокоило то, что становилось все жарче, и это лишь усугубляло общее состояние. Перед глазами плясали цветные пятна, нестерпимо хотелось пить. Не знаю, как все-таки пробежала положенное число кругов. Потом настал черед физических упражнений, и я вяло размахивала руками и ногами, спрятавшись за спинами остальных. А вот на полосе препятствий организм уже не выдержал такого издевательства над собой. Сорвавшись с бревна, по которому полагалось пробежать очередной участок пути, я рухнула вниз и отключилась.

Очнулась от слабых голосов, доносящихся откуда-то неподалеку. С трудом разлепив веки, заозиралась. Увидела в нескольких шагах от меня мужчину в белом медицинском халате и Шмидта.

– Где я? – еле ворочая языком, спросила, разглядывая стерильно-белое помещение с такими же койками, как и та, на которой лежала, и стеллажами с медицинскими инструментами.

– Вы в лазарете, – вежливо откликнулся, по всей видимости, врач. – Весьма опрометчиво было с вашей стороны идти на занятие с такой температурой.

Значит, Арлас оказалась права – мне стоило прислушаться. Я только вздохнула. Хотя радовало одно – теперь есть приличное оправдание плохому самочувствию.

– В следующий раз головой думайте, студентка, – сухо заметил преподаватель и, видимо, посчитав свою миссию выполненной, двинулся к двери.

Я вздохнула – вот и еще один наставник считает меня совершенно безнадежной. Если так пойдет и дальше, то вряд ли я не то что окажусь в числе лучших студентов, а и вообще закончу Академию. А так как контракт еще никто не отменял, буду отрабатывать его на положении обслуживающего персонала, если не захочу выплачивать штраф.

Но не успел Шмидт выйти за дверь, как та сама отъехала в сторону, пропуская всклокоченного, обеспокоенного Рендала. Не успела я удивиться и поразмышлять над тем, что его настолько взволновало, как взгляд мужчины, обежав помещение, остановился на мне. Те несколько секунд, что меня рассматривали и буквально ощупывали глазами, я даже дышать нормально не могла. Сердце тяжело ухало внутри, с трудом разгоняя по венам кровь, в горле еще больше пересохло. Потом Рендал обрел прежний неприступный вид и уставился немигающим взглядом на Шмидта.

– Какого дьявола ты загоняешь студентов моего направления до такого состояния? – процедил он таким тоном, что даже у меня по спине холодок пробежал, хотя обращались и не ко мне. – Это тебе не казарма и не военное направление! Если не можешь отличить одно от другого, я позабочусь о том, чтобы ты нашел себе более подходящее место.

Лицо Шмидта оставалось таким же непроницаемым, но в глазах полыхнули гневные искорки. А я с ужасом поняла, что теперь и вовсе стоит забыть о том, чтобы этот преподаватель нормально ко мне относился. Из-за моего безрассудства еще и пострадать может ни за что ни про что. Пусть он и не особо жалел студентов, но остальные-то выдержали нагрузку. Может, и я бы выдержала, не будь в таком жалком состоянии. Врач же, похоже, находился в шоке, с недоумением глядя на напряженного, как струна, Рендала. Пусть тот внешне и сохранял самообладание, но атмосфера вокруг него была явно взрывоопасная. Казалось, дай ему Шмидт только повод – и тут же сорвется. И ведь понимаю, что лучше бы помолчать, не перенаправляя на себя гнев Рендала, но уж слишком сильно чувствовала свою вину, чтобы смолчать.

– Мистер Шмидт не виноват, – хрипло выдохнула и едва удержалась от того, чтобы зажмуриться, когда на меня обратились полыхающие стальным блеском глаза Рендала. – Я не говорила ему о том, что плохо себя чувствую. Нужно было сразу в лазарет обратиться…

– Что с ней? – обратился Рендал уже к лекарю, не удостоив меня ответной репликой.

– Слабость, температура, нервное истощение и сильный стресс привели к срыву. Организм просто не выдержал еще и физической нагрузки. Я уже вколол жаропонижающее, пропишу также успокоительное. Несколько дней студентке стоит поберечь себя немного, но с ней однозначно все будет в порядке.

– Если мы все выяснили, я, пожалуй, пойду. Никто моих обязанностей в отношении других студентов не отменял, – сухо заявил Шмидт, и я невольно восхитилась его выдержкой. На агрессию Рендала внешне даже не отреагировал, хотя его не могло это не задеть.

Сероглазый смерил его мрачным взглядом и не удостоил ответной репликой. Шмидт быстрым уверенным шагом направился к выходу, оставляя нас среди воцарившегося неловкого молчания.

– Вы не могли бы оставить нас на пару минут? – неожиданно обратился Рендал к врачу. Тот поспешно кивнул и вышел следом за преподавателем физической подготовки.

Глядя на все еще напряженного Рендала, я тихо проговорила:

– Простите меня, пожалуйста. Я не хотела, чтобы из-за меня у кого-то были неприятности.

– Вот скажи, о чем ты только думала? – куратор подошел ближе, и теперь его гневный взгляд был направлен уже на меня. – Почему в таком состоянии пошла на занятия?

– Не хотела еще больше упасть в ваших глазах, – эти слова вырвались прежде, чем успела осознать их смысл.

Рендал застыл, некоторое время в упор глядя на меня, потом покачал головой.

– Глупый ребенок.

– Я не ребенок! – возмутилась я, поджимая губы.

Он усмехнулся и подошел еще ближе, не сводя с меня смягчившегося взгляда. Опустился на мою койку рядом, отчего невольно перехватило дыхание. Способность мыслить здраво постепенно уплывала, и я с трудом сдерживалась, чтобы не поддаться слабости и не прижаться к крепкой надежной груди и опять почувствовать то же, что и вчера. Ощущение полной безопасности и защищенности. Пришлось приложить немало усилий, чтобы не сделать этого. Чтобы скрыть смущение, чуть насмешливо поинтересовалась:

– Вы так обо всех своих студентах беспокоитесь?

– Это моя святая обязанность, – таким же насмешливым тоном отозвался он. – Если с кем-то из моих подопечных случается что-то серьезное, мне немедленно дают об этом знать по идентификатору. И конечно же, если возникает необходимость, я вмешиваюсь.

Почему кажется, что он сказал лишь полуправду? Вряд ли Рендал так набрасывается на других преподавателей из-за каждого подопечного. Обескураженный вид врача лучше всего доказывал это. Для него подобная вспышка куратора явно была в новинку.

– В этом случае не было такой необходимости, – тихо сказала я. – Думаю, мистер Шмидт теперь меня возненавидит, – я с укоризной взглянула на Рендала. – Вы его упрекали совершенно незаслуженно.

– Тут вопрос спорный, – возразил сероглазый, пожав плечами. – Раньше он работал инструктором на военной базе, потому его методы обучения не только у меня вызывают сомнения. Его не раз уже предупреждали, чтобы не забывал о том, что он не спецназовцев готовит, а всего лишь должен немного улучшить физическую форму студентов. Так что если позволит себе лишнее, советую обращаться напрямую ко мне.

– Вы настолько влиятельны здесь, чтобы решать судьбу других преподавателей? – с некоторым удивлением спросила, вспоминая его слова, сказанные Шмидту.

– К моему мнению прислушиваются, – тон Рендала стал прохладнее, и я поняла, что он не желает говорить на эту тему.

Но мне тут же вспомнилось, как покровительственно обнимал его за плечи Майкл Корн, так что нетрудно было догадаться, кто именно прислушивается к мнению Рендала. В очередной раз подумала о том, что от сероглазого стоит держаться подальше. Судя по тому, что видела, все прекрасно знают о том, каким расположением пользуется куратор у Корна, и ведут себя соответственно. Тот же Шмидт даже не подумал протестовать, когда он высказал ему замечание, хотя по сути, они с Рендалом находятся на одном положении. Кто поручится, что если я впаду в немилость у сероглазого, он не отомстит, сделав мою жизнь в Академии невыносимой.

Что-то внутри бурно воспротивилось такому предположению, но я решила, что глупо поддаваться этому чувству. Я ведь совсем не знаю Рендала. Не знаю, на что он на самом деле способен. Не стоит ему безоглядно доверять и наивно полагать, что со мной он будет поступать иначе, чем с другими. Не знаю, что прочел куратор на моем лице, но вдруг нахмурился и сухо сказал:

– Догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь.

– Вот как? – я поразилась и нервно сжала рукой амулет, вспомнив о том, что Арлас говорила о наличии у Рендала ментального дара. С облегчением выдохнула – украшение здесь, а значит, в мою голову он точно не проникнет.

Сероглазый как-то странно взглянул на меня, потом мотнул головой и отвернулся.

– Поверь, мне не особо свойственно такое поведение, как ты видела сегодня. Я не пользуюсь своим положением в личных целях. Но когда узнал, что Шмидт довел тебя до обморока на своем занятии, трудно было остаться спокойным.

Его неожиданная откровенность и то, что он счел необходимым оправдываться передо мной, просто поразили. А еще на душе стало так тепло и приятно, что я поймала себя на том, что глупо улыбаюсь и щенячьим взглядом разглядываю профиль отвернувшегося чуть в сторону Рендала. Как можно воспринять его слова? Как то, что я на самом деле ему небезразлична? Или это всего лишь игра, рассчитанная на мою наивность? И он таким способом пытается охмурить меня? Так сильно хотелось верить в его честность, но что-то мешало. Я заставила себя убрать с лица улыбку и нарочито спокойно сказать:

– Благодарю за заботу, но вам не стоило так беспокоиться обо мне.

Ожидала, что сейчас Рендал одарит холодным взглядом и свернет общение, поняв, что его слова оставили меня равнодушной, но он улыбнулся, опять посмотрев странным изучающим взглядом.

– Уж позволь мне самому решать.

А у меня опять перехватило дыхание. Злясь на саму себя за то, что так хочется ему поверить, я довольно резко сказала:

– Слушайте, не считайте меня полной идиоткой. Понимаю, что чем больше добыча сопротивляется, тем охотнику интереснее. Но я не покупаюсь на такие дешевые уловки. Вряд ли вы заставите меня поверить, что испытываете нечто большее, чем желание затащить в постель и этим удовлетворить ваше мужское эго, по которому я проехалась, когда отказалась иметь с вами дело.

Мою гневную речь выслушали с такой невозмутимой улыбкой, что в конце даже обидно стало. Вот ведь гад! Он, похоже, вообще меня всерьез не воспринимает. Я решила хоть чем-то вывести его из себя и гневно закончила:

– Если бы вы и правда испытывали ко мне что-то, то вряд ли бы вчера на моих глазах любезничали с другой женщиной.

– Ты о Марде? – уточнил Рендал спокойно, в его глазах засветились веселые искорки, и это еще сильнее бесило.

– Вы и так знаете, о ком, – буркнула я.

– Ревнуешь? – сказал он таким довольным тоном, что я едва подавила желание двинуть ему по физиономии.

– И не думала! – прошипела я. – Просто констатирую факт. Очередное доказательство правдивости того, что о вас говорят.

– И что же обо мне говорят? – продолжая улыбаться, спросил Рендал.

– О том, что вы меняете женщин, как перчатки. Только вот я к себе так относиться не позволю, – я с вызовом взглянула ему в глаза. Меня бесило то, что он явно веселится, наблюдая за моей вспышкой гнева. – Меня не интересуют такие мужчины, как вы. И такие отношения тоже…

Когда он стремительно накрыл мои губы своими, я захлебнулась очередными словами, рвущимися наружу. Попыталась оттолкнуть, но Рендал лишь еще крепче прижал к себе, по-хозяйски обнимая и сильнее впечатываясь в мой рот. Поцелуй был грубым, почти жестким, так что причинял скорее боль, чем удовольствие. Но едва я перестала сопротивляться, осознав всю тщетность попыток вырваться, как его губы стали мягче, нежнее.

Рендал слегка провел языком по моей нижней губе, исследуя ее, потом слегка втянул, посасывая и заставляя разлиться по телу щемящую истому. Переместился к верхней губе, дразня и чуть прикусывая. Его язык ворвался в мой рот, и я обмякла, больше не в силах сопротивляться нахлынувшим ощущениям. И хоть осознавала, что этим напрочь опровергаю все, что наговорила ему до этого, сама обвила шею мужчины руками, прижимаясь теснее и сама начиная отвечать на поцелуй.

А он все длился и длился, прерываясь лишь на мгновение, чтобы вдохнуть немного воздуха, и тут же продолжался. То нежный и томительно-сладкий, то страстный и чувственный. А внутри все ныло от желания большего, и я уже едва ли не терлась ноющей плотью о тело мужчины – восхитительно твердое, сильное. Наверное, если бы Рендал сейчас решил продолжить, не ограничиваясь поцелуями, я бы не нашла в себе сил сопротивляться, но он отстранился первым. Тяжело дыша и глядя чуть потемневшими глазами с расширившимися зрачками, хрипло произнес:

– Так что ты там говорила о том, что я тебя не интересую?

Едва ли не шипя, как разъяренная кошка, я отпрянула от него и вжалась в стену, пытаясь унять выпрыгивающее из груди сердце и подавляя все еще растекающееся по телу возбуждение. Вот сволочь. Всего лишь решил поиздеваться, а у меня совершенно крышу снесло. Осознание этого бесило. Рендал же, снова приняв невозмутимый вид, чуть улыбнулся. Потом нарочито спокойным тоном сказал:

– С Мардой мы встретились, чтобы обсудить один интересующий ее деловой вопрос. Стоит ли вкладывать сбережения в новую разработку корпорации «Корн» и принесет ли это достаточно прибыли. Она просила меня выяснить вопрос, раз уж я лично общаюсь с Майклом Корном. Это единственная цель нашей встречи вчера вечером, хотя не исключаю, что Марда рассчитывала не только на это.

– Почему вы считаете, что меня это вообще интересует? – хмуро спросила я, хотя внутри разливалось такое облегчение, что сама себе поразилась. – Это ваше личное дело, с кем и с какой целью встречаться.

Рендал пожал плечами.

– Разумеется. Но я не люблю недопониманий.

Он поднялся с койки и направился к двери, но в шаге от нее остановился и опять обернулся.

– Да, и еще кое-что. Для тех целей, о каких ты подумала, я предпочитаю более опытных женщин, относящихся ко всему намного проще.

Прежде чем я смогла хоть как-то отреагировать, он вышел, оставляя меня совершенно деморализованной и обескураженной. И вот как это все понимать? Как же сильно хотелось поверить, что он и правда видит во мне нечто большее. Но я боялась… Уж слишком сильный удар получу, если это окажется ложью.

Провела пальцами по губам, еще саднящих от жарких поцелуев, чуть припухшим. Из горла вырвался прерывистый вздох при одном воспоминании о том, как же хорошо мне было в объятиях этого мужчины. Я тяжело вздохнула и свернулась калачиком на койке. Ну почему в моей жизни все так сложно?