Межзвездная Академия-2

ГЛАВА 2

Сколько себя помнила, Арлас чувствовала себя не такой, как другие. Чужой как среди сородичей, так и иномирян. Даже другие андраны порой принимали ее за иномирянку-женщину – уж слишком сильным было внешнее сходство. А когда узнавали правду, их повышенное внимание еще больше выводило из себя. Арлас надоело чувствовать себя диковинкой, экзотичным экспонатом, в то время как по характеру ей ближе было другое.

Она с малых лет мечтала освоить одну из профессий, считавшихся прерогативой мужчин. Стать служительницей правопорядка или воином, заслужить уважение сородичей благодаря личным качествам. Она даже самостоятельно проштудировала в подростковом возрасте книги по криминалистике и следственным мероприятиям. Наплевав на мнение семьи, которая считала, что благодаря внешности Арлас могла бы куда быстрее добиться благосостояния и устроиться в жизни, решила поступать в школу полиции. К ее удивлению, даже прошла, но уже перед первым экзаменом ей дали понять, почему на самом деле взяли.

Никто и не смотрел на ее результаты. Просто во время вступительного собеседования Арлас приглянулась какой-то шишке, присутствовавшей там. И ей недвусмысленно дали понять, что она должна сделать ради того, чтобы и дальше учиться в полицейской школе. Арлас в тот же день забрала документы и покинула учебное заведение. Потом пыталась поступить в подобное на других планетах андранов, но та важная шишка оказалась со связями. Решив отомстить строптивице и потешить свое уязвленное самолюбие, тот андран сделал все, чтобы нигде в пределах планет сородичей Арлас не получила желаемого.

Когда же она попыталась стать военной, то не прошла по физическим характеристикам – тут даже ее недругу напрягаться не пришлось. Родители даже радовались ее неудачам и считали, что Арлас наконец-то одумается и смирится с судьбой. Но так легко сдаваться андран не собиралась. Что ж, раз родной народ не дает ей добиться цели, она найдет свое место среди других.

Никогда ранее не вылетавшая за пределы планет андранов, Арлас и не предполагала, с какими трудностями придется столкнуться. И насколько отличается реальность от той радужной пропаганды равенства и мира, о какой говорилось в СМИ и на телевидение. Федерация считает все расы, входящие в содружество, равными независимо от специфических особенностей? Какая сладкая ложь, рассчитанная на таких идиоток, как она! Конечно, может, на бумаге все и так, и официально подобные принципы соблюдались, но на деле все обстояло гораздо хуже.

Андран вспомнила жуткий полет на пассажирском лайнере, на котором она направлялась на Новую Землю. Специально купила билет на рейс, что включал в себя посещение и некоторых других планет. Ей хотелось, перед тем как поступать в Академию, повидать и иные уголки Вселенной. Поначалу бесхитростно рассказывала новым знакомым о том, кто она, стараясь не замечать, как тут же менялось отношение. Надеялась, что это лишь кажется. Но к концу полета, когда при ее появлении раздавались насмешки, а от некоторых любителей экзотики даже слышались откровенные предложения, она почти все время проводила в своей каюте. И теперь прекрасно понимала, почему сородичи в основном предпочитали устраивать жизнь на родных планетах и мало кто решался отправляться в иные миры.

Иллюзии по поводу того, что среди чужаков удастся добиться того уважения, какого не получала дома, стремительно развеивались. Но гордость и упрямство мешали Арлас признаться в том, что у нее что-то может не получиться. И в этой атмосфере презрения и непонимания она, как ни странно, стала куда большей патриоткой, чем раньше. Решила, что докажет, что андраны ничем не хуже, а то и лучше других, что ее физиологические особенности – это преимущество, а не недостаток. А уж скрывать неуверенность и слабость она привыкла с малых лет. Никто из недоброжелателей не узнает, как на самом деле больно от едких слов и презрения. Пусть это лишь сделает ее сильнее!

Знакомство с Кэти и Дафи стало для Арлас благословением. Хоть две близкие души в том котле враждебности и предубежденности, в котором придется вариться все те годы, что должна будет выполнять условия контракта! Когда же удалось подружиться еще и с ребятами-третьекурсниками, Арлас и вовсе воспрянула духом и начала оттаивать. Может, она и не права была, когда считала, что нелегко налаживать отношения с другими? Для Арлас, которая всегда с осторожностью открывалась кому бы то ни было, подобные приятельские отношения были в новинку. И она получала настоящее удовольствие, чувствуя себя частью чего-то большего, общаясь с представителями других рас. А особенно…

Арлас вспомнила, как увидела Дана впервые. Поразительно красивый, мужественный, уверенный в себе. Он появился на пороге клуба, разглядывая своими яркими кошачьими глазами присутствующих, отыскивая кого-то. А она просто застыла мраморным изваянием, перестав слышать реплики ребят, громкую музыку и гул, что царили в клубе. Никогда раньше Арлас не ощущала ничего подобного – сердце словно взбесилось, разгоняя кровь по венам с удвоенной скоростью. Она слышала лишь его стук, отдающийся в висках и заглушающий все остальные звуки. Видела только этого парня, кажущегося божеством из древних легенд, по какой-то причине посетившим мир смертных.

Обычно Арлас привыкла анализировать то, что видела, угадывать по выражению лица и жестам характер, эмоции, то, чего можно ждать от другого существа. Но сейчас мозг напрочь отказывался повиноваться. Словно одно созерцание этого мужчины отключило его напрочь. Все, что он оказался способен подсказать, так это то, что красавец наверняка принадлежит к расе ганнеров.

Когда же взгляд златоволосого остановился на их столике и скользнул по ней самой, сердце ухнуло вниз и вовсе почти отказало. Их глаза встретились, и показалось, словно окружающий мир исчез совсем. У Арлас даже ладони взмокли от волнения, а дрожали так, что пришлось вцепиться в собственные колени, чтобы хоть немного унять эту дрожь. Восхищение и изумление, отразившееся на его лице, поразило. Даже не сразу поняла, что вызвала эти эмоции именно она. Только когда ганнер, стремительно рассекая толпу, двинулся прямо к их столику, не отрывая от нее взгляда ни на миг, до андрана дошло, что это и правда так. Это казалось ожившей мечтой, сказкой, в которую она не осмеливалась верить. Всегда здравомыслящая и практичная, Арлас и не подозревала о том, что способна испытывать подобные чувства.

Поравнявшись с их столиком, парень по-прежнему смотрел на нее. Вблизи он оказался еще более впечатляющим, а от его красоты сладостно щемило сердце. Арлас боялась, что не выдержит и потянется рукой к этому совершенному чуду, чтобы убедиться в его реальности. Впилась ногтями в собственные ладони, чтобы сдержать странный порыв. Ей повезло, что внимание ганнера отвлекли на себя другие, радостно приветствуя его и обмениваясь репликами. С трудом выныривая из непонятного полуреального состояния, Арлас прислушалась к разговорам и вскоре поняла, что ее новые приятели знают этого парня. Он тоже третьекурсник и является частью той компании, что приняла и ее с подругами. Не дожидаясь, пока ребята вспомнят о правилах приличий и представят Арлас нового знакомого, он сам обратился к ней, усевшись напротив:

– Данистан Сортритан. Можно просто Дан, – от Арлас не укрылось, что тон голоса, каким он обратился к ней, был немного другим, чем когда говорил с остальными. Более мягким, глубоким, теплым.

– Арлас, – только и смогла сказать она, опять бесцеремонно пялясь на него и не в силах отвести глаз.

– Ты первокурсница? – спросил он, отмахиваясь от другого приятеля, который пытался привлечь его внимание. Видно было, что все, что ганнера на данный момент интересовало – это она.

Как во сне, Арлас что-то отвечала, любовалась каждым движением пленившего ее с первого взгляда мужчины. А потом и вовсе накрыло жаркой волной, когда ганнер попросил девушку, сидевшую рядом с ней, пересесть, и сам оказался рядом. Так близко, что их тела теперь почти соприкасались. Чувствуя, что дышать все труднее, а желание прикоснуться к этому божеству становится почти нестерпимым, Арлас пыталась не смотреть ему в глаза. Судорожно хваталась за стакан с коктейлем, пыталась отвлечься, но удавалось с трудом. Она чувствовала себя пьяной – не от спиртного, которое пила мало, лишь для поддержания компании. От самого присутствия рядом этого парня.

А ведь раньше Арлас не верила в то, что такое вообще возможно – настолько потерять голову от наплыва чувств. Романтические же книги и фильмы считала утопичным бредом, рассчитанным на впечатлительных идиотов. И вот такое происходит с ней самой! Куда только подевался трезвый и привыкший все анализировать ум? Она двух слов связать не могла и с трудом понимала обращенные к ней вопросы.

– Тебе нужно расслабиться, – наконец, шепнул на ухо ганнер, посылая по телу полчища мурашек. – Давай я тебе закажу еще коктейль.

Только тут Арлас заметила, что, пытаясь скрыть свое состояние, выпила стоящий перед ней напиток и даже не заметила. Ганнер накрыл ее руку, лежащую на столе, своей, и андрану показалось, что ударило множеством небольших электрических разрядов. Странно, но ощущение не было неприятным. Его рука оказалась такой горячей, крепкой, надежной, будто укрывающей от всего плохого, что совершенно неожиданно это прикосновение помогло расслабиться. И Арлас смогла даже улыбнуться и кивнуть.

Потом они говорили-говорили-говорили. Никогда и ни с кем андрану еще не было так легко и свободно. Возникало ощущение, что они знали друг друга всегда. У них были схожие взгляды на жизнь, цели и интересы. Чем больше Арлас узнавала о Дане, тем сильнее погружалась в это так стремительно ворвавшееся в ее жизнь чувство.

Только вдали от него, оказавшись в их с девчонками квартирке, вернулась способность рассуждать здраво. И Арлас осознала, что упускает главное – никто из ее новых приятелей не знает о том, к какой расе она принадлежит. Не знает и Дан. И можно только предполагать, как он отнесется к такому открытию. Впервые ей захотелось скрыть собственную сущность, а то и изменить, хотя раньше она первая бы осудила тех, кто стыдился своей принадлежности к своей расе. В ее душе боролись гордость и притяжение к ганнеру. Гордость убеждала, что если мужчина хочет быть рядом с ней, то должен принять такой, какая она есть. Если же не может, это просто не ее мужчина. Нужно признаться Дану, и как можно скорее! Чем быстрее все выяснится, тем легче будет в случае чего вырвать из сердца зарождающееся чувство. Но решиться на это на самом деле оказалось сложно.

На следующий день их взаимное притяжение, казалось, лишь усилилось. Ребята понимающе переглядывались и усмехались, но Арлас вообще не было дела ни до одного из них. Опьянившая ее эйфория от общения даже позволила убедить себя, что бояться нечего. Ведь видно же, что Дан испытывает то же, что и она. А ей было бы плевать на то, к какой расе он принадлежит. Даже скажи он, что на самом деле какое-нибудь замаскированное, еще неизвестное Федерации существо, смогла бы принять это.

С удивлением поняла, что даже внешность Дана отошла на задний план. Чем больше узнавала его, тем сильнее понимала, что в первую очередь она тянется к тому, какой он внутри. Какое-то родство душ, иначе не скажешь. Но в сочетании с этим безумно привлекательным телом эффект оказывался просто сшибающим с ног. Арлас всегда была противницей слишком быстрого интимного контакта. Ее поклонникам на родной планете приходилось сначала долго ухаживать, только потом она разрешала большее. Но с ганнером было совершенно иначе. Арлас самой хотелось утащить его куда-то, зацеловать каждый участок великолепного тела, почувствовать его вкус, исследовать каждую клеточку. И по взгляду Дана понимала, что он испытывает те же чувства, но не решается все испортить между ними слишком поспешными действиями. И это еще больше подтверждало серьезность его намерений. Из оброненных другими фраз Арлас понимала, что ганнер не испытывает проблем с женщинами и многие сами на него вешаются. И что раньше он не упускал случая развлечься. С ней же вел себя осторожно, не торопил, хотя то и дело не мог удержаться от того, чтобы прикоснуться. Она же от этих прикосновений прямо плавилась.

А потом у Арлас возникла и вовсе сумасшедшая идея. Может, сейчас, когда они оба возбуждены и так хотят друг друга, он воспримет не настолько остро ее отличие от других женщин? И так признание дастся легче. Позже она проклинала себя за эту поспешность, за самонадеянность, которая разрушила то хрупкое и волнующее, что лишь начало зарождаться между ними. Но тогда все казалось естественным и правильным.

Она шепнула ганнеру, что хотела бы уйти куда-то, где им никто не помешает. Он все понял правильно. То, каким взглядом одарил ее, заставило тело наполниться жаром предвкушения. Как же она хотела его! Прижаться к крепкому мускулистому телу как можно сильнее, ощутить его горячие прикосновения, поцелуи, слиться с ним в единое целое тем способом, какой он захочет. Для андрана гораздо больше вариантов получения удовольствия – может, он это даже оценит.

Они начали целоваться еще на подъемнике, не обращая внимания на других людей, находящихся рядом и поглядывающих на них. Существовали только они двое, и единственное, на что еще хватало сил – это не переходить грань и не увлекаться более откровенными ласками.

Дорогу до квартиры, где жил Дан, Арлас запомнила смутно. Лишь спросила, не помешают ли соседи. Ганнер выдохнул в самое ухо, что у него отдельное жилье и что оно в их полном распоряжении. В ответ андран слегка куснула его за шею, с наслаждением вдыхая запах, кажущийся самым восхитительным из всех, какие когда-либо ощущала. Потом тут же зализала укус и одарила чувственным поцелуем. Дан застонал и глухо произнес:

– Еще немного и до квартиры мы не дойдем. Что же ты со мной делаешь?

Арлас едва сумела сдержать рвущееся наружу ликование от осознания того, что настолько желанна им. Они ввалились в небольшую квартирку Дана, продолжая исступленно целоваться. Осознание того, что больше не нужно сдерживаться, совершенно сорвало с катушек. Арлас лихорадочно снимала с него одежду, покрывая жаркими поцелуями каждый сантиметр обнажающегося тела. Так, как мечтала это сделать еще тогда, когда они сидели за столиком клуба.

Но долго он не выдержал и перехватил инициативу, пригвоздив к стене и удерживая руки андрана над головой одной своей. Вторая же страстно ласкала ее тело, опускаясь все ниже и стягивая платье. Губы накрыли аккуратную грудь Арлас, вырвав у нее гортанный стон. По телу будто пробежали мириады искр. То терзая, то лаская горошинку соска, Дан двинулся рукой ниже, приподнимая платье и пробираясь к внутренней поверхности бедра. Когда он вдруг замер, в угаре страсти Арлас даже сразу не поняла, что происходит. Лишь сильнее подалась навстречу, подставляясь под его руки. Но ганнер медленно оторвался от нее и отступил на шаг, неверяще глядя в лицо Арлас. В его чуть потемневших глазах все сильнее проявлялась осмысленность.

– Ты… – он мотнул головой, словно отгоняя наваждение, потом сдавленно закончил: – ты мужчина?

Арлас показалось, что ее резко и со всего размаха окунули в ледяную воду. Жар, еще недавно растекавшийся по телу, сменился холодом и дрожью. Никогда еще она не испытывала такого стыда, как сейчас. Просто за то, что она такая, какая есть. Ни одна самая изощренная насмешка не вызывала такой сильной горечи, как этот полный непонимания и отвращения вопрос.

– Я андран, – глухо сказала Арлас, поспешно приводя в порядок одежду, пока он оглядывал ее с ног до головы с каким-то новым выражением. Так, словно видел перед собой нечто противоестественное и непонятное. – Если бы ты поинтересовался раньше, этого недоразумения удалось бы избежать, – из последних сил сдерживая подступающие слезы, холодно проговорила андран.

– Ты должна… должен… – он запнулся и скривился.

– Можешь говорить в женском роде, – выдавила Арлас, чувствуя, что еще немного – и точно сорвется.

– Ты должна была раньше сказать, – закончил он фразу, отводя глаза, словно теперь ему невыносимо было даже смотреть на нее.

– Возможно. Только я не думала, что это для тебя настолько все изменит, – глухо сказала андран. – Не беспокойся, я уже ухожу.

Он не ответил. Подходя к двери, она всей кожей чувствовала напряженный взгляд мужчины, и каждый шаг давался с огромным трудом. Арлас никогда не было настолько больно. Даже тогда, когда проклятый ублюдок из министерства вставлял ей палки в колеса, не позволяя поступить туда, куда хотела. Даже когда чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение на пассажирском лайнере под перекрестными насмешливыми взглядами, и приходилось прилагать титанические усилия, чтобы держаться со спокойным достоинством.

Но сейчас разочарование оказалось слишком сильным, гнущим к земле, разрывающим душу на части. Единственный мужчина, что за всю жизнь вызвал в ней сильные чувства, с которым захотелось пройти рука об руку до конца своих дней с первого же дня знакомства, оказался ничем не лучше остальных!

Никогда еще Арлас не чувствовала себя такой одинокой, потерянной. Едва переставляя ногами и пытаясь найти дорогу к своей квартире, она думала о том, что хочет уехать из Академии прямо сейчас. Разорвать контракт, пусть даже придется платить крупный штраф, и забыть обо всех своих мечтах, возвращаться домой, поджав хвост и знать, что натолкнется на злорадные взгляды родных и знакомых. Но все это казалось лучше, чем и дальше оставаться здесь, видеть в глазах Дана презрение и неприязнь, в то время как она даже сейчас не может испытывать к нему негатива. Да, он обидел ее, не смог принять такой, какая есть, но от этого не стал менее желанным.

Арлас успела узнать его слишком хорошо, чтобы понимать – вряд ли когда-нибудь встретит кого-то, кто настолько ей подходит, кто вызывал бы такие сильные чувства. Ну почему она позволила себе впустить его в душу настолько глубоко? Нужно было рассказать раньше, что она собой представляет. С самого начала. Тогда ничего этого бы не было. Арлас не узнала бы, как между ними все могло бы быть в ином случае. Теперь же…

Теперь ей казалось, словно сердце разрубили надвое, и оно болело так сильно, что она не могла думать ни о чем ином. Жить дальше, бороться, добиваться того, о чем мечтала с детства. Все казалось неважным, кроме мужчины, который с презрением оттолкнул, отверг всего лишь за то, что она чем-то отличается от женщин его расы.

Наверное, если бы не Дафи и Кэти, Арлас и правда бы уже наутро покинула Академию. Но их дружеское участие и поддержка растопили что-то внутри, дали понять, что она не одна. Что в этом огромной Вселенной есть те, кто любит и принимает ее такой, какая есть, всегда поддержит и поможет.

Лежа в ту ночь без сна и заново переосмысливая свою жизнь, Арлас решила, что у нее все же есть то, ради чего стоит остаться и бороться. Судьба подарила ей тех, кого вряд ли бы она встретила где-то еще. И эта зародившаяся дружба делает их троих сильнее, помогает не упасть там, где в одиночку это бы наверняка произошло. Что касается Дана, то как ни будет трудно, Арлас постарается вырвать чувство к нему из сердца или хотя бы ничем его не проявлять. Нужно продержаться всего год, пока он не закончит обучение и не покинет стены Академии. Потом будет легче…

То, насколько на самом деле будет трудно придерживаться собственного решения, Арлас поняла уже на следующее утро, когда в холле, где собрались другие студенты, увидела ганнера. Сердце заныло так, что она с трудом сохранила внешнюю бесстрастность. Наверное, если бы Дан изображал невозмутимость и равнодушие или одаривал презрительными взглядами, стало бы легче. Тогда она бы из чувства протеста и обиды смогла начать искоренять потихонечку чувство к нему из сердца. Но он выглядел измученным и осунувшимся, словно тоже не спал всю ночь или заливал свои переживания выпивкой. А может, и то и другое вместе.

Осознание, что ему тоже не все равно, еще сильнее разбередило сердце. Даже мелькнула надежда на то, что может, она неправильно все поняла. Он просто был в шоке от сделанного открытия, не смог отреагировать должным образом. А она даже шанса не дала опомниться – сразу ушла. И если они поговорят по душам, все выяснят и начнут сначала, он постепенно привыкнет к ней такой, какая есть. От этой надежды стало только хуже, еще труднее было сохранять самообладание и внешнюю бесстрастность.

Арлас, как во сне, наблюдала за официальной частью посвящения в студенты, потом шла в числе других первокурсников вслед за Хир-Но-Гаром. Попыталась отрешиться от своих переживаний, наблюдая за реакциями сокурсников. При иных обстоятельствах ее бы даже позабавило то, как они стараются держаться подальше от куратора. Но сейчас находила в этом лишнее подтверждение тому, насколько сильно в сердцах окружающих предубеждение против тех, кто чем-то от них отличается. Ксенит ведь ничем не проявляет враждебности, ведет себя со сдержанным достоинством и даже голоса не повышает. Но они все равно испытывают неприязнь и страх просто потому, что он другой.

Она единственная, кто не содрогнулся или не поежился, когда Хир-Но-Гар, собрав студентов на плацу, где находилось все, что могло понадобиться для тренировок, начал посвящать в особенности обучения по их направлению. Голос ксенита, пусть и казался чужеродным, нисколько ее не напугал. Возможно, из-за того, что Арлас всегда в разговоре больше обращала внимание на тон, а не на звучание самого голоса. В тоне куратора не ощущалось враждебности или жесткости. Хир-Но-Гар был настроен вполне мирно, пусть эмоций и не проявлял.

– Вас будут обучать по особой системе. Так, что по окончанию Академии вам не будет равных во многих вещах. Вы научитесь сражаться с заведомо сильнейшими противниками, отыскивать и просчитывать их слабые стороны, освоите различные техники боя, владение видами оружия, распространенными в Федерации, и многое другое. Лучшие студенты старших курсов станут вашими сержантами и иногда сами будут проводить тренировки с вами. Это даст им навыки командования, которые пригодятся в дальнейшей работе. Лучшие из вас впоследствии тоже смогут оказаться на их месте при обучении первокурсников и второкурсников.

Пока Хир-Но-Гар рассказывал все это, к ним, выстроившимся в шеренгу, подошли студенты с нашивками третьего курса. У Арлас вся кровь отхлынула от щек, когда она увидела в их числе Дана. Тот уже выглядел собранным и спокойным, окидывая новичков безразличным взглядом. На Арлас глянул лишь вскользь, словно на пустое место, и от этого надежда, что недавно забрезжила в глубине души, развеялась окончательно.

– Теперь попрошу выступить вперед женщин. Их обучение будет несколько отличаться от мужского, – произнес куратор. – Сержантом у вашей мини-группы будет студентка Смитсон.

Из числа подошедших третьекурсников, вставших рядом с Хир-Но-Гаром, выступила Роуз. Арлас не испытывала к этой девушке ни неприязни, ни к симпатии. Недалекая блондинка, чьи моральные качества не вызывали симпатии у андрана. Но при этом ей самой девушка не сделала ничего плохого, потому она относилась к ней довольно ровно. Из шеренги первокурсников послушно выступили вперед двенадцать женщин.

Стоящие по бокам от Арлас студенты недоуменно посмотрели на нее, явно не понимая, почему то же самое не делает она. Конечно, у андрана был выбор: хочет ли заниматься по усиленной программе или по более щадящей. Но она здесь не для того, чтобы использовать поблажки. Арлас четко знала, что желает, чтобы мужчины относились к ней как к равной. Потому осталась на месте, не обращая внимания на недоумение окружающих. Хир-Но-Гар, видимо, не сразу просекший ситуацию, тоже обратил на нее внимание и произнес:

– Женщины должны обучаться по особой программе. Поэтому даже если вы против, но должны подчиниться.

Арлас упрямо вздернула подбородок, чем вызвала пронесшийся по шеренге шепоток.

– Я не женщина, – наконец, сумела она произнести роковые слова, после которых неминуемо нарвется на очередные насмешки и оскорбления. – Особенности моей расы, думаю, позволяют мне самой решить, по какой программе заниматься.

– Назовитесь, – сухо проговорил Хир-Но-Гар.

Когда она назвала свое имя, он что-то проверил по планшету, извлеченному из-за пояса, и кивнул.

– Хорошо. Для андранов и правда предусмотрены варианты.

Арлас казалось, что всеобщие взгляды ее прямо-таки прожигают. И лишь присутствие куратора удерживает от откровенных издевательств. Хуже всего оказалось смотреть на вытянувшиеся лица тех, кого еще вчера считала приятелями. Питт и Роуз некоторое время разглядывали ее, потом синхронно перевели взгляды на Дана, и на их лицах появились насмешливые улыбки. Ганнер же стоял совершенно невозмутимый, словно его это вовсе не касалось, и лишь едва уловимые гневные искорки в глазах выдавали, что он не так уж и спокоен.

Началось распределение среди других сержантов, и Арлас ждало новое унижение, когда, сам того не подозревая, Хир-Но-Гар усугубил неловкость ситуации, направив ее в группу Дана. То, что ганнер решится противоречить куратору, которого, как она слышала, уважали настолько, что все его приказы были законом, ошеломило не только ее.

– Сэр, я могу просить вас произвести замену среди вверенных на мое попечение новобранцев?

Ксенит устремил на него немигающие золотистые глаза и своим скрежещущим голосом спросил:

– Кто именно настолько вас не устраивает, сержант? И по какой причине?

– Я просил бы убрать из моей группы студентку Лардан.

– Причина? – показалось, что голос ксенита стал жестче. – Я думал, вопрос о том, что я не потерплю никакой расовой дискриминации среди своих студентов, мы выяснили еще на первом курсе.

– Дело не в этом, – ганнер смутился и умолк. Было видно, что он, скорее, умрет, чем объяснит, чем на самом деле руководствовался, выдвигая подобную просьбу.

Кривя губы в усмешке, на выручку приятелю решил прийти Питт:

– У сержанта Сортритана личные причины.

Хир-Но-Гар поморщился.

– В личных причинах можете разобраться вне занятий. Распределение окончено. Студентка Лардан поступает под ваше руководство, сержант Сортритан.

Куратор передал дальше третьекурсникам право посвящать новичков в то, как будут строиться занятия, сам же сказал еще пару напутственных слов и удалился. Сержанты же стали подзывать к себе свои мини-группы и объяснять правила, по которым предстоит жить и учиться. Питт напоследок вполголоса сказал Дану:

– Представляю, какой тебя вчера ждал облом, – и слегка хохотнул. – Или ты все-таки переспал с этим?

Ганнер одарил его убийственным взглядом и что-то шепнул в ответ, после чего Питт миролюбиво вскинул руки и произнес:

– Ладно-ладно, понял! – но это не помешало ему бросить на удаляющегося друга ехидный взгляд.

На негнущихся ногах Арлас направилась в числе других студентов к Дану. Только вот на него самого смотреть не могла себя заставить. Тупо пялилась на носки своих ботинок и пыталась подавить нахлынувшие эмоции: стыд, неловкость, даже гнев. Похоже, она навлекла насмешки не только на себя, но и на Дана. И вряд ли от этого его отношение к ней изменится в лучшую сторону.

Из-за непрерывного гула в ушах она прослушала все, что говорил теперь уже командир их группы, и вздохнула с облегчением, когда эта пытка закончилось. Когда студентов отпустили восвояси, кинулась прочь одной из первых. Оглянуться же просто боялась. Притом не того, что Дан, возможно, буравит ее сейчас взглядом. А того, что может быть совершенно наоборот и ему нестерпимо даже смотреть на нее.