Мастер путей 5

Глава 22 Совещание

После «казни», если называть вещи своими именами, мы с Александровским задержались, чтоб решить пару вопросов.

— Уж не гневайся попусту, дорогой гость, — дежурно начал отмазываться он. — Не ведаю, в ходу ли покушения в твоём мире, но у нас такое случается… иногда. Весьма уповаю, что ты не понёс сколь бы то ни было значимого ущерба. Однако не могу не осознавать, что укреплению отношений меж двумя мирами сие едва ли способствует. Надеюсь, твои страдания отмщены.

Я не менее дежурно пожал плечами.

— Этого следовало было ожидать. Мне тут Ханна из Синдиката напела, что, оказывается, ваши местные наймиты меня к себе заграбастать хотят. Несмотря на то, что я упокоил вовек несколько десятков их боевиков, они считают мой актив довольно ценным. Если я наёмникам дорогу перешёл, то, рано или поздно, должно было случиться и пересечение интересов с кем-то иным. Синдикат не стал нападать на меня персонально в открытую. А вот Бесчестных ума хватило. Считай, что лично к тебе я без претензий. Так-то, хватает конфликтующих сторон.

— Тем лучше, — кивнул монарх. — В таком разе, рад оповестить тебя, что конфискованное имущество рода Бесчестных ушло в зачёт нанесённого им ущерба государству. Вероятно, ты осведомлён, что не один пострадал от его рук. Из-за его деяний казна недополучила ощутимые суммы. Также, я распорядился, чтоб из имущества казнённого часть выделили для погашения претензий потерпевшей стороны. Думаю, тебе пригодится в будущем… боярское имение отныне твоё. Соответствующие подкрепительные документы будут доставлены прямиком в дом, как только пройдут все необходимые инстанции.

— Боярское имение? — уточнил я. — Бесчестных? Это где живут его жена с падчерицей?

— В девичестве — Ерохины, да, — подтвердил правитель. — Думается мне, уже можно возвращать женщинам их родовые фамилии. С казнью главы семьи, отступника и предателя, едва ли они загорятся желанием носить его фамилию с честью.

То, о чём и предупреждали меня. Плюшки начинают сыпаться в количествах, которые я едва ли успею переварить.

Имение, в отличие от Обители Берислава, требует качественного досмотра и участия в поддержании его жизнедеятельности. Я ещё даже не начал вникать в дела, но с порога было видно, что многие строения из капитального фонда нуждаются в перестройке. А, раз со зданиями беда, то и с другими направлениями тоже не всё так гладко.

Ну, спасибо, блин, Саныч, удружил…

— Ерохины пока остаются в имении? — на всякий случай, уточнил я.

Выгонять женщин на улицу, пусть даже не в зиму, желания не было никакого.

— На твоё усмотрение, — кивнул Александровский. — Вся земля зачислялась на имя Пелагия, чтоб ему в аду икалось. За женой и падчерицей ни кола, ни двора. Если повелишь им покинуть земли — то перечить не станут. Ну, а, если смилостивишься…

Многозначительный взгляд собеседника расшифровки не требовал.

Да и не такой уж я живодёр, чтоб людей единственного крова лишать. Они не сделали мне ничего дурного. Если так посмотреть — то напротив, только их наличию благодаря я и заявил о себе так, что о моих деяниях аж сам Великий Император Всероссийский прознавал. А это, между прочим, лишний плюсик мне в актив на случай долгосрочного сотрудничества.

Кстати, о последнем…

— С этим разобрались, — подытожил я. — Тогда второй вопрос. В рамках разрешения вашего грядущего мясореза привлёк на эту сторону одного персонажа. Она у меня заместо штатного медика, снабженца, тыловика и просто запасное контактное лицо на случай чего-нибудь непонятного. Я так понимаю, мы сейчас будем думы думать? Она мне нужна. Если мы уйдём в отрыв, она останется в тылу «при штабе» и будет помогать мне координировать действия.

Саныч безучастно развёл руками.

— Дело твоё, кого привлекать. Ежели считаешь, что потребна подмога — так и исполняй. Кроме тебя, из твоего мира людей никто не призовёт. На этом полномочия наши истекают.

Как-то слишком гладко всё прошло. Я уж думал, будут какие-то контрразведывательные проверки и прочие анальные детекторы правды или кривды…

— Как охарактеризуешь свою сближницу? — поинтересовался оппонент.

— За словом в карман не лезет, — предупредил с ходу. — Не скажу, что баба без царя в голове. Но говорит, что думает. Как и я, впрочем. Зато отменно шарит в «медицине», и питает изрядные чувства в отношении близких ей людей. За «своих» в лепёшку расшибётся, если потребуется, но задачу выполнит.

— Недурная характеристика, — ухмыльнулся Александровский. — Прямо, ни дать, ни взять, идеальная императрица. Жениться, что ли, на такой?

— Это вы уж сами порешаете, если вкусами сойдётесь.

А у самого в уме пронеслась отсылка к истории родного мира, когда династическими браками скрепляли отношения целых государств.

Не, ну, а что? Я ту же Бериславскую-старшую отожму и/или ещё кого-нибудь из девочек. Окси того же царька местного охомутает. Глядишь — организуем свой консорциум на базе браков двух миров…

Но это будет потом. Сейчас — работа, работа и ещё раз работа. Тем паче, что она не ждёт. Где у нас тут проход в зал аудиенций?

Совещание — один из моих самых нелюбимых эпизодов службы в обоих мирах.

Не потому, что я весь такой раздолбай, не люблю работать и вообще форменный разгильдяй, тунеядец и боюсь показать свою лень на людях. Как раз, с этим-то у меня всё нормально. Ни хрена я не боюсь.

А потому, что в совещаниях, если они не организованы со знанием дела, принимают участие многие люди и человеки, каждый из которых с пеной у рта пытается доказать превосходство своей точки зрения на вопрос над аналогичными у своих собеседников. Зачастую — упрямо игнорируя факты, растекаясь мыслею по древу и вообще неся полнейшую пургу с околесицей.

Есть совещания, которые планёрки. На пятиминутках руководитель доводит до подчинённого личного состава в части, касающейся, своё видение отдельных вопросов. Доводит оному же составу перечень задач и нарезает их сообразно с.

Есть совещания, которые «антикриз». Находящаяся в не самой радужной ситуации группа лиц сообща ищет пути решения отдельно взятых вопросов, потому как тот же руководитель, условно, не может вывезти катку в соло.

И если с первыми у меня ещё более или менее сложилось (прийти, поприсутствовать, уйти), то вторые я не люблю всей душой. Потому как побеждает в них, зачастую, не логика и здравый смысл, а тот, кто из присутствующих по иерархии старше. «Мы подумали, и я решил». Даже, если имелись более рациональные варианты, зачастую авторитет ставят во главу угла, и, чтоб не шатать его почём зря, старший всё равно назначает своё мнение приоритетным. Даже, если оно бывает менее удачным.

Ненавижу.

Об этом я думал, стоя в зале, где разговаривал с Александровским.

В том же помещении собрался я, вверенный мне на обучение личный состав, представленный в лицех Алины Бериславской, Ветраны Морозовой, Кати Ветровой, Насти Пламневой и хвостатой Ланы.

Все пятеро, кроме меня, облачены в форму Тайной Канцелярии сообразно присвоенным чинам. Разноглазка — в своём кителе с эполетами, остальные — в простом чёрном обмундировании.

Я же обрядился в экспериментальный костюм, пошитый по моему заказу. Раз готов пока всего один, то им и будем демонстрировать пыль в глаза. Разве что, шлем и ребризер оставил лежащим на столе: в помещении разговаривать с ними удобства никакого.

Стол мне предоставили местные канцеляристы. Принесли из какого-то помещения достаточно большой, чтоб на нём разместился ручной пулемёт, крупнокалиберная винтовка (оба при боекомплектах), мой квадрокоптер с наземной станцией управления, система дыхания от комбинезона и ряд других вспомогательных мелочей.

Иже с нами сотоварищи присутствовали знакомые всё лица.

Что рядом с нами стоял с объёмной кожаной папкой в руке руководитель Тайной Канцелярии полковник Протопопов — так это не удивительно. Как я понял, он курирует вообще всё, что касается вообще всего. Ну, и флаг ему в руки, и барабан на шею.

Также моё естество не очень-то и возражало против Смазновой. Окси, в форменной одежде медика, идеально застёгнутой на все пуговицы, стояла разве что не по стойке «Смирно». Воистину, ей только автомата на плече не хватает для полноты комплекта. Даже полевой рюкзак парамедика в ногах стоит.

А вот что напротив нас, за столом, на котором лежала карта Империи, сплошь и рядом утыканная условными значками и флажками, стояли — не много и не мало — а родители тех, кого мне предстояло вести, без преувеличения, в бой… Двоякое чувство меня посетило, м-да.

Светлейший князь Бериславский. Светлейший князь Морозов. Боярин Пламнев и боярин же Ветров.

С одной стороны, хорошо оттого, что персонажи из одной шоблы-воблы. Знаю их я, знают меня они. Но от этого несильно легче. С другой стороны, я сейчас смотрю в глаза отцов, чьих детей мне вести за тридевять земель. Риски? Ещё какие. Гарантии? С гулькин член. И мне отвечать перед родителями тех, кто может не вернуться. Вот это моё самое нелюбимое.

Костьми лягу сам… Но вернуться со мной обязаны все… Хоть калеками, хоть «трёхсотыми», но только не в «цинке» грузом «двести»…

Великий Архимаг Путей Берислав занимал условно нейтральную позицию, стоя с торца стола и опираясь на свой боевой посох. Кажется, старец полностью оправился от моего призыва. С каждой неделей выглядит всё крепче. Не моложе, но крепче.

А вот с противоположного торца стола стояли люди, мне абсолютно незнакомые. По камзолам и кителям видно, что не половые органы с горы Кудыкиной, но мне они неизвестны.

Стояли в ожидании мы недолго. Как только мы все собрались, местные распорядители убыли искать-зазывать последнего участника нашего междусобойчика.

— Всемилостивейше прошу прощения за задержку, — перемежаемый стуком каблуков подбитых сапог, раздался голос рекомого участника из другого конца зала.

«Явился, не запылился, Сталин на минималках».

А никак иначе, кроме как так, я этого персонажа назвать не смог. Слишком уж похож его образ на молодого вождя народов, каким последнего изображали в кино. Всё тот же белый однобортный китель навыпуск, всё те же белые брюки-галифе с лампасами, всё те же высокие кожаные чёрные сапоги. Единственная разница — внешность молодого правителя: сталинскими усами монарх пока что ещё не обзавёлся.

«А усы и подделать можно!» ©.

При приближении Александровского подобрались решительно все присутствующие, кроме Берислава и меня. Разве что, реально, по струнке не вытянулись. Древнему деду инсайду не по возрасту перед молодыми строевую стойку демонстрировать. Тысячелетний старик слишком великовозрастен для этого. А мне не пристало выказывать столь наигранную реакцию перед ровесником. У нас так не принято. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, но едва ли я привыкну и приму, что при появлении в поле зрения сверстника мне надлежит изображать из себя линейного Президентского полка. Мы, блин, с офицерами в одних окопах и блиндажах сидели, с великовозрастными полковниками запасные командные пункты организовывали и вместе с ними прилёты по ним ловили. А тут… Извини, Саня. Для местных ты, может, и Великий Император Всероссийский. Для меня ты, пока что, в лучшем случае «Саныч».

Обернувшись на приближающего к столу «Саныча», узрел оного, сопровождаемого — вот уж, не ожидал, так не ожидал — капелланом, етить её боевой посох, Распутиной. Ева Гавриловна, собственной персоной, ровно в том же прикиде, в котором я видел её в последний раз, предстала пред наши очи в повседневной рабочей форме.

Мы с ревнительницей веры перекинулись друг с другом короткими взглядами и кивками в знак приветствия.

Монарх, проходя мимо нашего строя, коим, с натяжкой, но возможно поименовать нашу же шеренгу, чуть задержался взором на Смазновой, оценивающе окинул молодую женщину взглядом. Лично я их ещё не представлял. Но по характерному отличию внешнего вида и кроя её костюма от принятых в местных широтах обмундирований молодой правитель и сам догадался, что Окси не просто так тут, с боку-припёку.

После хрестоматийного «их взгляды пересеклись» Император кивком поприветствовал мою спутницу. Та не стала ломать комедию и ответила взаимностью, ничуть не удивившись. Подумаешь, кто-то из местных поздоровался? Может, вежливый чересчур.

— Дозволь уведомить, государь, — на правах старшего по чину из собравшихся озвучил вслух Протопопов. — Весь люд по поимённому перечню присутствует в полном составе.

— Осведомлён, — нейтральным тоном сообщил в ответ монарх.

Не в плане «отвали, сам знаю», а будто бы на местный манер ответил «Принял». Типа, подтвердил полученную информацию.

— Желаю здравствовать всем нам и нашим близким, — дежурно начал Александровский, окинув всех взором и опустив церемониальную мишуру. — Начал ради, оповещу несведущих о сути нашего разговора. Как вы, вероятно, уже знаете, наши осведомители выпустили шифрограмму. От англицких берегов вышел первый ордер сводной эскадры, предназначенной для завоевания восточных берегов евразийского континента. Невзирая на таящиеся там неизвестности, супостат принял решение рискнуть и отхватить лакомый кусок, пользуясь нашим полным там отсутствием.

Мрачные взгляды местных давали понять, что событие так или иначе маячило на горизонте. Его оттягивали, как могли.

— Мы знаем заведомо свойства кораблей противника, — продолжил молодой Император. — Знаем выучку его мореходов и ходовые качества флота. При всех прочих вводных, они достигнут дальневосточных берегов меньше, чем через месяц. И за этим мы с вами собрались. Необходимо проработать вопрос организации противодействия интервентам.

Слово держал Саня, но, почему-то, все присутствующие смотрели на наш отряд.

— Наш дорогой гость из иного мира, — тоном конферансье объявил Саныч. — Александр Александрович, друже… Поведай же нам всем, какие светлые думы посетили тебя и твой подчинённый люд. А мы пока что внемлем тебе, да, может, поймём, как подсобить в твоём нелёгком ратном труде…

Судя по тому, что неизвестные мне присутствующие не выказали из ряда вон выходящих реакций и степенно перенесли обращение, как минимум, о моей природе они сведущи.

— Ведать, особо, нечего, — отозвался я, подходя к карте. — Мой ответ будет состоять из двух частей. В первой — поясню, что нам предстоит. Во второй — объясню, как именно мы собираемся разруливать этот мясорез.

Из лежащих неприкаянными запасов на столе взял три флажка и аккуратно воткнул их в восточные оконечности евразийского континента. Один — в районе Курильских островов, второй — примерно в центр Камчатского полуострова, третий — в районе Чукотки.

— У нас есть три наиболее угрожаемых направления, — произнёс я, обращая внимание собравшихся на карту. — Курильские острова — извините, если названия вам непривычны, буду оперировать принятыми у меня на родине — расположены грядой и имеют довольно протяжённую линию порядка тысячи ста километров. Встречаются как крупные, так и мелкие. Между береговыми линиями островов редко бывает больше пятидесяти-ста километров. Это очень удобная линия для блокады Охотского моря. Швартовка кораблей возле нескольких островов подобного типа намертво блокирует всех, кто внутри, от выхода в мировой океан. И прорваться снаружи внутрь оцепления также потребует сил и мастерства. Дальше идёт Камчатский полуостров. Удобен тем, что обеспечивает сухопутный выход вглубь дальневосточных земель. Имеет высокие горные хребты, удобные для обозрения зеркала морской глади и обстрела подступающих бортов. Кто владеет им — у того богатства Дальнего Востока. И, наконец, Чукотка. Ключ от ничуть не менее богатых ворот. С той лишь только разницей, что, согласно вашей карте, целиком и полностью закована во льдах. Там не пройти кораблям, а сухопутные силы будут существенно замедлены морозом. Им необходимо где-то греться и как-то существовать. Большая армия не пойдёт в атаку через льды. Их там протяжённости на сотни километров.