Мастер Гравитации 3

Глава 2

Прошла неделя с тех пор, как мы купили дом, и за это время не произошло ровным счётом ничего. Если не считать того, что родители наконец соизволили выйти на связь и поинтересоваться, как мы с сестрой поживаем.

Меня всегда забавляло их равнодушное отношение к нам, своим детям: они даже не знают, что общага закрыта, и не имеют ни малейшего представления, где мы с Машей теперь живём. Такое ощущение, будто мама родила нас всех случайно, и никто не планировал наследников.

Ну разве что кроме самого старшего брата. В других боевых кланах принято рожать как можно больше детей — на случай их потери. Жестоко звучит? Но такова правда жизни: для многих нет ничего важнее, чем сохранить могущество своего Рода. Ещё рожают дополнительных наследников, если первенец не особенно отличился Даром.

Наш случай не похож на остальные, ведь отец уже давно дипломат, и не видел необходимости заводить запасных наследников. Хотя постойте, а как же налаживание связей через браки детей? Ну, хорошо, пусть меня утешает мысль, что мы хотя бы в какой-то степени были желанными детьми, точнее, нужными. Тем не менее, вопросы остаются.

— Мама, а вы с отцом нас действительно любите? — не выдержал я и спросил в трубку.

— Конечно, милый, — ответила она.

— А тогда скажи, какой у меня любимый сок? — задал я провокационный вопрос.

— Персиковый, конечно! Или ты думаешь, я не знаю, какие у моих детей любимые блюда и напитки? — На самом деле, я терпеть не могу персиковый сок, и говорил ей об этом тысячу раз. Но что ж, не буду судить о её заботе по этому ответу.

— Так-то не персиковый, мама, но не страшно, — вздохнул я, скрывая разочарование.

— Подожди, а к чему это ты спрашивал? На что намекаешь? Добрыня, довыделываешься — получишь, — голос мамы стал строгим.

— Вообще-то я уже взрослый, и твои угрозы меня нисколько не пугают, да и раньше не пугали. Хотя ты и не била никогда, — усмехнулся я и понял, что немного скучаю по ней. У мамы есть удивительное свойство создавать вокруг себя тёплую атмосферу.

— В том-то и дело, что не била — потому что люблю, — тут я уже был безоружен. Любовь видна всё же, но вот логика… Ох… Ну, семью не выбирают, так что будем работать с тем, что есть.

В итоге, переговорив с мамой и отцом, я сообщил им, что у нас с сестрой всё хорошо, и этого им оказалось вполне достаточно. Маша тоже предпочла промолчать. А всё почему? Да потому что наши родители под давлением войны с другими кланами склонны принимать опрометчивые решения. Маша, конечно, это прекрасно понимала и поддерживала меня в моём молчании.

Я тогда вспомнил слова моего старого друга Хабра из прошлой жизни — высокого, худощавого человека с пронзительным взглядом и вечной сигаретой в уголке рта. Он водил целые армии в битвы и говорил: «Отличный полководец на поле боя и отличный полководец в шатре — это два разных человека». Вот и наши родители такие же… Они всегда стремились к стабильности и никогда не лезли на рожон. Но когда стабильность полетела к чертям, им пришлось внезапно мыслить в критической обстановке, а это, увы, не их сильная сторона.

Единственный, кто сохранял здравомыслие, — это мой брат Артур. Он честно признался, что дела плохи, и что к Безруковым подтянулось подкрепление. Но я понимал, что сам сейчас мало что могу там сделать: ведь внимание всех кланов приковано к происходящему. И очевидно, что подкрепление не появляется из ниоткуда, и действовать открыто я не мог. А родители не позволили бы мне действовать, в любом случае: я уже пытался, но меня отправили обратно, как непослушного щенка.

После того разговора у каждого из нас жизнь потекла своим чередом, если это можно назвать нормальным течением. Хотя главное, что все члены нашей семьи до сих пор живы. Как говорил один философ: «Если тебя ещё не убили, значит, ты вовремя сбылил украденную самогонку». Стоп… А разве это не бомж Тёма возле магазина «Копеечка» говорил? И почему он всё ещё бомжует? Я же помог ему устроиться в малосемейку общагу. Кто знает, что у него в голове? Может, для него попрошайничество — личный бизнес.

Но и я не отставал от Тёмы: всё это время с помощью Распутина зарабатывал деньги на арене подпольных боёв, набирал силу, да ещё занимался ремонтными работами.

Дом, который я купил, в целом был в хорошем состоянии. Если закрыть глаза на шатающуюся лестницу и на скрипящие полы, то жилище действительно было уютным. От прошлого банка внутри почти ничего не осталось — всё было переделано для жилья. Только местами требовались некоторые доработки в интерьере. Обои, наверное, помнили времена Рюрика. Если бы они могли говорить, то обязательно пожаловались бы на тяжёлую долю декора прошлого века.

Для всех этих нужд Распутин подыскал бригаду: ребят с вечно недовольными рожами. Но работали они быстро и качественно, превращая дом в нормальное жилище.

Конечно, я не забывал и про пары в академии, на которые ходил с завидной регулярностью. Ведь скоро экзамены, а вылетать из альма-матер мне не хотелось, несмотря на то, что смысл учёбы казался мне таким же полезным, как пить по утрам чистую водку вместо сока.

Бои, кстати, тоже не пропускал. У меня как раз должен начаться очередной поединок через пару минут, а я думал обо всём на свете, только не о бое. Например, почему мою любимую стриптизёршу, а вернее, видео с ней, запретили показывать у нас в Империи. Как говорил мой друг из прошлого мира — Ахиллес: дрын не должен пострадать из-за принятых в землях реформ. А остальное пережить можно. Кроме того, меня удивляет, что, несмотря на все технологии и развитие, о безопасности людей никто не думает. Ведь это затратно, да и люди сами не думают. Сколько я уже видел видеороликов с горящими зданиями и больницами, где просто зажали денег на замену или хотя бы проверку проводки.

А что делать простым людям, неодарённым и без средств на дорогие артефакты, если они живут в высотках и вдруг случился пожар? Было бы здорово разместить у всех на балконах в качестве крайней меры верёвочные лестницы, покрытые специальным негорючим материалом.

Люди могли бы спуститься по ним с любой высоты, имея хоть какой-то шанс на спасение, если огонь блокирует им путь. А если высота здания совсем запредельная, и верёвочная лестница тоже не вариант, то можно снабдить людей спасательными парашютами на экстренный случай. Короче, не знаю, но я бы этим занялся, будь я мэром.

В общем, о чём я только не размышлял в тот момент — всё вокруг уже смертельно наскучило… Скольких ещё громил мне придётся уложить в нокаут, прежде чем они осознают, что насилие — не выход? Хотя, возможно, я сам паршивый пример этой истины. Да уж, нет ничего веселее, чем посмеяться над собой и своими принципами.

Ещё меня забавляло наблюдать за отчаянными попытками организаторов сломить меня. «Сломай Ночного Разбойника!» — их новый боевой клич. Они подогревали толпу, обещая, что на этот раз мой соперник точно поставит меня на место. Но тщетно… Никто так и не смог. Несколько человек сами сломались обо мне — ведь глупо пытаться сокрушить того, кто когда-то разрушал целые миры. Да и не люблю я тех, кто чрезмерно жесток в бою. Они отправлялись в нокаут с выражением лиц, которые можно было описать как: «Что это было? Я что, откусил свой язык при ударе?»

Ну и, конечно, после стольких боёв моя слава стала своеобразной. Все считали, что я издеваюсь над противниками: сначала даю им шанс показать всё, на что они способны, а потом начинаю драться всерьёз. Конечно, ходили слухи, что я так зарабатываю деньги на ставках, и, признаться, они недалеки от истины. Но, по словам Гриши, всё это — полнейшие глупости.

— Рисковать жизнью ради денег? Серьёзно? Сомнительное и довольно безумное удовольствие, — говорил он. Хотя, кто из нас не совершал глупостей в погоне за призраками успеха?

А вот этот бой, прямо здесь и сейчас, я провёл на скорую руку, не устраивая шоу, и понял, что мне подбросили довольно необычное «пушечное мясо».

Мой соперник, как всегда — типичная гора мышц и выпирающих вен — вышел на ринг под мощными допингами. Быстрый, сильный — в общем, допингами его серьёзно прокачали. Видимо, над ним поработали те же ребята, что и над моим домом, только вместо молотка и гвоздей использовали шприцы и стероиды.

Но это ему не помогло. Я дал ему время показать, на что он способен, и когда он нанёс мощный удар ногой в мою сторону, я заблокировал его своей. Резкий хруст ломаемой кости прозвучал звонко — и на этом весь бой закончился.

Я стоял в сумрачном кабинете, освещённом лишь тусклым светом свечей, отбрасывающих пляшущие тени на стены, украшенные древними иконами и выцветшими, но чертовски дорогими картинами великих художников прошлого.

Гриша — любитель необычных обстановок: в век электричества и разнообразных артефактов он нередко отдаёт дань прошлому. Но, как говорится, у всех свои причуды, а для его положения в обществе это, наверное, даже плюс. В конце концов, приверженность старому стилю и традициям присуща только высшему аристократическому кругу, особенно на балах.

Воздух здесь был насыщен ароматом ладана и старых книг, перемешанным с лёгким запахом кедра от массивной мебели. Чёрт возьми, будто попал не к лекарю, а к дьякону в приход.

За массивным столом сидел Гриша собственной персоной.

— Ну что, когда ты, наконец, Маше скажешь о том, что дом купил? — спросил Распутин, подняв на меня взгляд.

Я лишь пожал плечами и провёл рукой по своим волосам. На мне была рубашка-поло и непримечательные простые брюки. Здесь, среди роскоши древностей, я казался случайным гостем.

— Думаю, пора вернуться и рассказать ей, — друг не унимался. — Или лучше отвезти и показать ей дом со словами, что это теперь ваш новый дом. И со слугами познакомить не забудь потом. Хотя стоп, их ведь ещё найти надо? Но это не проблема, считай, что они у вас уже есть. Это дело одного звонка, и не более того.

— Ты всегда на шаг впереди, Гриша, — вздохнул я, осознавая его правоту. — Иногда мне кажется, что ты знаешь мои мысли и опережаешь их.

— Надеюсь, твоя сестра будет довольна, — усмехнулся Распутин. — А то всю плешь тебе проест со словами, что ты потратил деньги на какую-то дрянь. Хоть она вроде ещё и ребёнок, но относится все равно к женщинам. А они, знаешь ли, существа загадочные. С одной стороны, без них жизнь теряет смысл, ведь мы привыкли заботиться о них, но с другой — иногда хочется отправить их в какой-нибудь монастырь для спокойствия своей души.

— Спасибо за совет, — я чуть не рассмеялся. — Но моя сестра и монастырь — понятия несовместимые.

— Тоже верно, — Распутин поджал губы, делая вид, что задумался. — Но разве не интересно было бы посмотреть, как они все мечутся в панике при виде Маши, её сквернословия и выкрутасов?

— Ох, это ещё полбеды: ты же не видел, как она танцует под опенинги, смотря свои аниме дома. На это жутко смотреть, но зато бальные танцы и прочее она знает прекрасно, и выступает изящно на публике, — я потёр затылок, вспоминая смешные моменты с ней. — В общем, она любит дурачиться, как ребенок, хоть и хочет иногда казаться старше.

— Это же здорово, друг, — отмахнулся Распутин. — Я считаю, что беда, когда в семье скучно. А тебе с твоей семьёй реально повезло. Цени это! — звучало это банально, да и отношения у меня в семье были странноватые, но в его словах что-то было. Гриша у нас любитель говорить порой нужные и мудрые вещи, во всяком случае до того, как напьётся в баре.

После всех этих разговоров с Распутиным, наконец, я привёз Машу к нашему новому дому на окраине города. Он возвышался среди вековых дубов, словно хранитель времени. Каменные горгульи на крыше, хоть и не все уцелели, но ещё сохраняли свою мрачную величественность с тех пор, как служили символом этого банка. Они пристально смотрели вниз, их глаза будто следили за каждым движением. Хотя, само собой, я туда и камеры установил.

Маша вышла из машины, поправляя подол своего изумрудного платья. Я попросил её принарядиться для этого случая — всё-таки покупка дома для нас важное событие.

— Что это за место? — спросила она, озадаченно оглядываясь вокруг. — Где сюрприз? Зачем я наряжалась?

— Это наш новый дом, — просто ответил я, наблюдая за её реакцией.

— Наш новый дом? — она повернулась ко мне, её глаза расширились, а челюсть почти отвисла. — Ты серьёзно? Когда ты успел… И откуда деньги? Это ведь просто шутка, да? Ты не мог его купить… — она замотала головой и вдруг загрустила.

— Неужели ты собираешься допрашивать меня прямо здесь? — я сделал шаг вперёд, жестом приглашая её войти. — Давай лучше посмотрим внутри. Я как раз подготовил кое-что к твоему приезду.

Она опередила меня и первой влетела в просторный холл. Высокие потолки украшали люстры, сверкающие так ярко, что даже раздражали — чтоб их! А мраморные полы отражали это сияние, создавая ощущение бесконечности. Это приятное чувство — одно из моих любимых, когда можешь порадовать близких чем-то значимым.

— Впечатляет, — признала Маша, проводя рукой по резному деревянному перилу лестницы после того, как обежала все комнаты и даже не запыхалась. — Но охраны что-то не видно, а это же не отель, где была защита.

— Охрана есть, — я подошёл к стене и указал на неприметную панель, скрытую среди узоров. — Здесь установлены самые современные датчики и сенсоры. А если посмотришь туда, — я указал на небольшую мигающую табличку у входа с надписью «Охраняется Имперской Службой Охраны», — то поймёшь, что мы под надёжной защитой.

— Имперская Служба Охраны? — мелкая недоверчиво прищурилась. — Ты же знаешь, что многие аристократы их недолюбливают. Говорят, они следят за всеми.

— Зато работают безупречно, а следят… Хоть с ними, хоть без них — следят в любом случае, — пожал я плечами.

Но была ещё одна причина, почему я выбрал именно такую охрану для дома. Честно говоря, я не горю желанием нанимать целую гвардию. Нет у меня столько средств, да и статус меня мало волнует. Ещё обучать их, контролировать — мне это совершенно ни к чему, тратить на это драгоценное время? Пф! И без того хлопот хватает. А Имперская Служба — проект самого Императора: они знают своё дело, и на них можно положиться.

— Ты меня удивляешь, — Маша улыбнулась уголками губ. — Не буду даже спрашивать, откуда деньги на всё это, но продолжай в том же духе радовать меня. Только смотри, не умри в погоне за этим, а то сама убью!

— Учту, — ответил я с иронией. — Постараюсь жить долго и беззаботно.

— Это было бы впервые в нашей семье, — скривилась сестра.

Но главное, что она перестала меня допрашивать и начала обустраиваться, обживая новый дом.

На следующий день мы отправились на учёбу, как полагается. Едва переступив порог академии, я почувствовал напряжение в воздухе, словно перед грозой. Студенты толпились в коридорах, шептались, переглядывались. На стенах висели плакаты с загадочными фотографиями, похожими на туристические.

Я поспрашивал у однокурсников, что намечается, но никто точно не знал. Ходили лишь предположения и слухи о какой-то необычной паре сегодня.

Мы вошли в аудиторию и приготовились к лекции, но наш преподаватель Клоп по трансфигурации объявил, что занятия не будет, и пригласил в класс ещё одного человека. Это был суровый мужчина в мундире, украшенном множеством нашивок. Его стальной взгляд заставил всех замолчать.

— У вас есть двадцать минут, — громко объявил он. — Всех ждём во дворе. Берите только самое необходимое.

— Что происходит? — послышались вопросы моих одногруппников. Никому не нравилось это внезапное событие — люди склонны опасаться непонятного и нового.

— Незапланированный урок, — отрезал он. — Практика по выживанию на две недели. Самолёт уже вас ждёт.

— Но у нас есть свои дела и планы на ближайшее время! — возразил наш юный журналист. Хотя он и был ботаном, любил все уроки, но на этот раз его, видимо, беспокоило что-то за стенами академии. — Мы не можем вот так вот просто улететь на две недели!

Неужели он девушку себе нашёл? Если так, то тогда я утконос, мать его. Или, может, его мама приготовила ему любимую еду, а по телевизору идёт его обожаемая программа про эксперименты химиков, и он так сильно рвётся домой.

— Ваши дела нас не волнуют, — холодно ответил преподаватель. — Империя требует от вас подготовки в любых условиях.

В принципе, меня это устраивает: хоть на природе отдохну. Давно пора развеяться.

Вскоре мы уже сидели в военном самолёте, который гудел, набирая высоту. Вместо привычных кресел внутри были железные скамьи. Мастер-инструктор, высокий мужчина с бритой головой и шрамом через всё лицо, прошёлся по проходу, внимательно оглядывая студентов. Эти инструкторы со шрамами всегда меня немного напрягают.

Командным голосом он сообщил нам, что мы разделимся на три группы. Вставил пафосную фразу о том, что природа не прощает ошибок, и нам придётся быть наедине с ней целых две недели. Затем описал условия и задачи, чтобы мы примерно представляли, что нас ждёт.

— Как мило, — прошептала Вика, сидящая напротив. — Всегда мечтала пожить на острове, прям, как Робинзон Крузо.

— Правда? — оживилась моя сестра. — Круто! И я тоже!

— Маш, это был сарказм, — подруга мягко улыбнулась ей.

— Я могу быть твоим Пятницей, — подмигнул я Вике, и тут же понял, насколько глупо выгляжу со стороны. Зачем я вообще это сморозил? Кто меня тянул за язык?

Маша и Вика как-то странно переглянулись между собой и, мне кажется, чуть презрительно покосились в мою сторону. Я был готов провалиться сквозь землю. Ну, с каждым бывает осечка, или это я просто пытался успокоить себя тем, что никто не идеален.

Но мысли о том, чтобы провалиться, вскоре получили шанс стать реальностью.

— Когда будем рядом с островом, — продолжил инструктор, не обращая внимания на наш шёпот, — у вас будет выбор: прыгнуть в воду, когда самолет будет пролетать над океаном, или прыгнуть с парашютом. Решайте сами.

— Что за бред? — возмутился Рома. — Почему нельзя просто приземлиться? — возмущался не только он, но и все вокруг.

— Потому что жизнь — это череда выборов, — усмехнулся инструктор. — И от ваших решений зависит ваша судьба. А если проще, то это ваша первая проверка.

Единственными, кто не раздумывал ни секунды, оказались мы с Машей, а затем и Вика присоединилась к нашей идее прыгнуть с парашютом. Моя сестра вообще первая подняла руку, и её лицо озарилось широкой улыбкой. Ну да, ловить адреналин — наше с ней любимое хобби.

— Смелые души, — криво улыбнулся инструктор, но в его глазах не было ни капли теплоты. Ему, по сути, было наплевать на всех нас, и он воспринимал нас, как часть своей работы.

В общем, когда настал момент икс, мы приготовились. Парашюты, кстати, оказались военными, оснащёнными умной электроникой, которая страховала от ошибок.

И вот, шагнув в пропасть, я почувствовал невероятное ощущение абсолютной свободы. Ветер свистел в ушах, холодный и свежий, а внизу раскинулся изумрудный ковёр из густой растительности, обрамлённый ленточкой лазурного океана.

Интересно, если я сейчас разобьюсь, мне зачтут автомат по курсу выживания? Или нет, это уже было бы слишком, не отмазался бы.

Спуск проходил гладко, и чем ближе я подлетал к острову, тем отчётливее видел его мельчайшие детали: высокие пальмы, пляж с белым песком, скалистые утёсы. Что ж, отпуск так отпуск! Главное — никого случайно тут не убить, ведь нам предстоит выживать здесь целых две недели, не имея с собой абсолютно ничего. Ну, до каннибализма, надеюсь, не дойдёт. Хотя наш упитанный Жорик из параллельной группы, который ест куда больше, чем я, когда набираю энергию, вот он, как мне кажется, сорвётся первым…