Маска Феба 2

Глава 10

После часа самокопания я решил просто отпустить ситуацию. Прогулялся к цветочному магазину и купив букет белых роз, указал доставить их по нужному адресу. Невозможно никак не отметить свершившийся факт. И мне показалось уместным просто послать ей цветы.

На следующий день мне доставили записку без подписи, «Спасибо, ты милый». И всё, как хочешь, так и понимай.

А когда мы встретились на приёме у знакомых, Екатерина лишь равнодушно кивнула, обозначив, что меня заметили.

Наедине поговорить нам удалось только в середине сентября. Там же на стройке. Мы просто чинно прогулялись на виду у строителей:

— Спасибо тебе, Миша. Надеюсь, ты не подумал обо мне плохо.

— Екатерина Петровна, Вы для меня идеал женщины. Были и будете, — я решил перейти на официальный тон.

Мы прошлись ещё немного, — просто в тот день, только год назад, я как дура призналась в своих чувствах принцу. А он улыбнулся и предложил мне дружбу. Нет, я всё понимаю, — девушка замолчала, вспоминая.

— Понимаешь, я ведь никогда не любила всего этого. Балы, светские приёмы. Мне было хорошо с книжкой или с друзьями провести время. Ходила только если матушка просила. Но когда мы с Николаем, ну, когда я влюбилась, то стала посещать и балы. И мне казалось, что у нас всё будет лучше всех. Я долго собиралась с духом и решилась на балу в Зимнем признаться самой. Это был худший день в моей жизни.

Девушка развернулась, и мы пошли назад к карете. Наконец-то она сказала то, чего я и ждал, и боялся, — Миша, ты же понимаешь, что мы не сможем встречаться. Я надеюсь, что ты…

— Катя, я всё понял. Не тревожься. Эта ночь останется навсегда со мной. Ты не сможет запретить мне вспоминать её. А на счёт другого, это навсегда останется между нами.

Мне и в самом деле отчасти жаль, удивительная девушка. Но и облегчение было, не скрою. На прощание она поднялась на цыпочки, оглянулась и ткнулась губками мне в щёку. Всё, занавес.

В октябре начались холода, и мы с Мари стали больше времени проводить дома. Я всё это время ждал, когда она вернётся к нашему непростому разговору. Надо отдать ей должное, она выждала почти два месяца. А потом просто поставила меня перед фактом. Они с Григорием Ясуловичем желают объявить о помолвке. Я не специалист во всех этих стадиях жениховства, но помолвка — это вроде объявления во всеуслышание всему миру, что с этих пор они — жених и невеста. Хорошо хоть не обручились втихаря. А когда Гриша припёрся ко мне под руку с сестрицей, пришлось взять икону и благословить их. А ему наедине честно сказал, — обидишь, найду и лично башку отверну, — а этот придурок только лыбится. Ладно, я буду счастлив увидеть её в роли жены и матери. Неужели это случилось!

Но, конечно, до этого дня нужно ещё дожить, венчание будет на Масленицу. Определили и точную дату, свободную от христианских постов. А пока Мари будет наслаждаться свободой и готовить себе приданное. А как без этого?

Сам я чувствую, что сделал всё что мог. Я пытался отговаривать её, приводил массу железных доводов. Но она решила, что это её человек, значить так тому и быть. Вот только себя стало жаль. Я так привык к Маришке, а тут вот так взять и отдать какому-то вояке. Хотя Гришка мне нравится, есть в нём стержень и какая-то правильность. Моя девочка сделала хороший выбор.

Этот конвертик я даже и не сразу заметил. Валялся в прихожей пару дней среди различных приглашений, пока Мари не кинула мне его на стол, — а это, кстати, тебе. Или ты письма принципиально не читаешь?

Я с удивлением взял лист бумаги, свёрнутый конвертиком и запечатанный сургучной печатью. Сверху надпись аккуратный подчерком, «барону Саутину Михаилу Егоровичу».

Непривычно читать своё имя в такой официальной форме. Распечатав, бегло прочитал послание. Текст заполнил убористым подчерком вест лист. Смысл написанного от у меня ускользнул. Пришлось напрячься и перечитать ещё раз. Мари, видя мою удивленную до нельзя физиономию, выхватила лист у меня. Убедилась, что оно написано на непонятном пока для неё русском языке, вернула его на стол. И только с третьего раза я понял всё. Задумчиво покачал лист жестковатой бумаги на ладони и положил обратно. Зачем-то понюхал, будто надеялся обнаружить в послании двойной смысл.

Это послание от Анастасии Четихиной. Пардон, уже Быховской. Довольно странное, в нём женщина признаётся мне в своих чувствах. Причём тон такой обречённый, но написано довольно искренне. Сначала я подумал, что это розыгрыш или другая злонамеренная бяка. Но, перечитав его всё-таки решил, что нет. Такое не напишешь вот-так, ради забавы. Но и на эту прагматичную дамочку такое обнажение не очень похоже. Вот только мне-то всё это зачем? Неужели мало было благотворительности по отношению к принцессе Ольденбургской? А тут другая княжна нарисовалась. Вечером в постели ещё раз перечитал письмо. Идиотское ощущение, что я попал в Онегинскую шкуру. Только у меня всё происходит в зеркальном отражении. У Пушкина сначала Татьяна присылаю Евгению пылкое письмо, в котором отдаёт себя практически незнакомому человеку.

Кончаю ! Страшно перечесть … Стыдом и страхом замираю … Но мне порукой ваша честь , И смело ей себя вверяю …

Благо он оказался человеком порядочным и не воспользовался моментом. А в конце романа уже его торкнуло, когда обнаружил, что она замужем за другим. И теперь уже он признаётся, что без неё жизнь не жизнь. Вспомнил про привычку и постылую холостяцкую свободу. И заканчивается сей опус:

Но так и быть : я сам себе Противиться не в силах боле ; Все решено : я в вашей воле И предаюсь моей судьбе .

Ну и закономерный финал:

А счастье было так возможно , Так близко !.. Но судьба моя Уж решена . Неосторожно , Быть может , поступила я : Меня с слезами заклинаний Молила мать ; для бедной Тани Все были жребии равны … Я вышла замуж . Вы должны , Я вас прошу , меня оставить ; Я знаю : в вашем сердце есть И гордость , и прямая честь . Я вас люблю ( к чему лукавить ?), Но я другому отдана ; Я буду век ему верна » .

Вот так, красиво и трагично. И ещё глупо. Но это роман и в нём специально заостренны эти романтические моменты. Там героям заняться нечем, целыми днями страдают. А у меня свободного времени не так много. В последнее время вообще редко развлекаюсь, каждый свободный момент провожу в нашей школе. В мае или июне у нас состоится чемпионат. И не только Гюстав привезёт своих. Приедут десятка два европейских борцов. А это очень много. Сейчас чемпионат — это пять, от силы семь претендентов на победу. А у нас почти два десятка довольно известных спортсменов. Питерские газеты уже начали прогревать эту тему. Да и стройка, несмотря на холода идёт ударными темпами. Я хочу сразу поднять планку до предела. Никаких балаганов, турнир состоится в специализированных помещениях на лучшем по нынешним меркам оборудовании. У нас впервые будет профессиональная международная судейская бригада. У нас будет свод жёстких правил по французской борьбе. Об этом мы заранее договорились с Гюставом. Да, это лишние затраты, но я уверен, что они окупятся.

А тут это письмо, которое, не скрою, мне польстило. На короткое время я почувствовал себя отомщённым. Пусть и она побудет в моей шкуре. Но это быстро прошло, оставив только горечь. У меня к этой женщине ничего нет. А скорей всего и не было. Когда я говорил Мари, что чтобы человека полюбить, надо его узнать, я не лукавил. Чем дышит, над чем смеётся и как реагирует на различные обстоятельства. А иначе это просто влюблённость в придуманный образ. А он обязательно растает, не выдержав проверку временем.

Постепенно я забыл про письмо. Отвечать было глупо, поэтому я и постарался выкинуть это событие из головы. Вот только последующие события подтвердили, что не всё зависит только от нас.

Когда пронеслась весть о трагичной кончине цесаревича, я сразу вспомнил про Катю. И не важно, что после той единственной ночи, мы практически не общались на отвлечённые темы. Встречались частенько, но только в окружении других людей и исключительно по делу. Девушка вычеркнула ту ночь из наших отношений, но надеюсь, что она также переболела своим Никсой.

В этой день во время нашей очередной встречи она неожиданно отвела меня в сторону, — Михаил, я устраиваю небольшое мероприятие у себя во дворце и послала тебе приглашение. Надеюсь, ты со своей сестрой сочтёте уместным и посетите меня.

Всё, ни причина, ни формат мероприятия. Хотя уверен, что это не костюмированный бал. В стране объявлен национальный траур по усопшему цесаревичу. Допускаются только достаточно скромные семейные посиделки.

Да, непохоже это на скромное мероприятие. К большому трёхэтажному зданию нескончаемым потоком подъезжают кареты, высаживают пассажиров и тут же уступают место другим гостям. Вскоре стало понятно, что тут происходит. Великий герцог Ольденбургский и его супруга Терезия Вильгемина Нассауская объявили о помолвке своей старшей дочери Екатерины Петровны и греческого кронпринца Георга. Почему именно во время траура это проводить — видимо это следствие противостояния с Гессенским кланом, к которому принадлежала императрица Мария Александровна. Но, тем не менее гостей много, причём не простых, а сплошь именитых. Мы с Мари, вроде случайно залетевших на огонёк. Но знакомые всё-таки нашлись, при чём скорее у сестры, чем мои. Мы подошли к ним и составили им компанию. Народ увлечённо обсуждал новость. В принципе в помолвке такой пары ничего особо грандиозного нет. Сама личность греческого кронпринца отнюдь не планетарного масштаба. Но весь цимус-то в связи Екатерины и уже покойного наследника императорского престола. Каких только версий я не услышал за этот вечер. Но в одном только согласен, эта помолвка несколько неожиданна и даже поспешна. Лично меня интересовала только Катя, но держится девушка довольно неплохо. Они подходят парой к стоящим гостям и обмениваются любезностями.

Вот интересно, а как она будет объяснять будущему супругу отсутствие главного девичьего достоинства? Хотя, женщины на многое способны на пути к собственному выбору.

Аполлинарий Васильевич Четихин считал, что удачно подобрал пару своему единственному отпрыску Сергею. Некогда влиятельный род Четихиных в последние время захирел. Возможно, причина была в хроническом невезении. Злые языки поговаривали, что ещё его батюшка чрезмерно увлекался игрой в карты и чаще проигрывал. При этом он не умел останавливаться и таким образом спустил с молотка своё наследное имение и земли, их продали за долги. Нынешний глава рода решил поправить свои дела за счёт брака сына с провинциальной девицей, главным достоинством которой стало значительное приданное.

Отношения в молодой семье не заладились изначально. Молодой князь считал, что пострадал в результате этого скороспелого брака. У него были свои виды на возможный брак, но противиться отцу не смог. Вначале жена принесла ему сына, Михаила. А во время вторых родов у неё случилась родильная горячка и вскоре Сергей овдовел. И если сын к тому времени был уже вполне самостоятельным, то малышку-дочь он передал на воспитание бездетной сестре покойной супруги.

Настя выросла в доме тётушки. Она не знала другой матери, именно Мария Ильинична сидела с нею, когда она заболела скарлатиной и держала девочку за руку. О том, что её настоящая мама умерла в родах, девочка узнала только в девять лет, когда её привезли в дом к отцу. До сих пор родителем она считала Ивана Павловича, супруга тёти. Тогда же она впервые познакомилась с братом, которому к тому времени было уже 22 года. Бравый подпоручик оказался её родным братом. С этих пор её стали привозить к отцу на выходные, но в этом доме её было неуютно. Всё чужое и внезапно объявившийся папаша не вызывал в ней особых чувств. Девочка недоумевала, если он жил рядом с нею, почему всё это время ни разу не объявился. Не добавило любви к отцу тот факт, что он устроил её в Смольный институт благородных девиц. В девять лет девочку изъяли из дома, где она росла в любви и заперли в этот, по сути, интернат для благородных. Домой отпускали редко, чаще наказывали за строптивость и оставляли в стенах закрытого учреждения. Настя первый год часто плакала по ночам в подушку, мечтала, что тётя заберёт её назад и она забудет, как дурной сон эти холодный стены.

Но, увы, девочке пришлось проучиться здесь до восемнадцатилетия, то есть до самого выпуска.

Отсутствие семейного тепла институтки заменяли игрой в «обожание», возвышенная привязанность младших воспитанниц к одной из старших институток. Каждой полагалось выбрать себе предмет обожания и превратиться в её преданную поклонницу: вздыхать, произнося драгоценное имя, постоянно ждать встречи, а когда обожаемая проходит мимо, испытывать сердцебиение и кричать: «Аngee! Beaute! Incomporable! céleste, divine et adorable!» («Ангел! Красавица! Несравненная! Неземная, божественная и восхитительная!»). Тетради институток были исписаны этими же словами и именем несравненной.

За малейшую провинность девочек не били, но применяли не менее эффективные способы наказаний, как физические, так и психологические.

Жизнь воспитанниц всецело зависела от классной дамы. Опальные девочки зачастую выходили за стены института совершенно сломленными.

А когда девочка узнала, что возможно основной причиной учёбы здесь стал тот факт, что её обучение происходит за казённый счёт и батюшка таким образом просто избавился от мешавшей ему дочери — она стала тихо его ненавидеть. Так как это умеют подрастающие дети, всеми фибрами своей души. А когда её отпускали на праздники домой она делала всё, чтобы вернуться в тётушкин дом. Мария Ильинична всё это видела и плакала от бессилия, стараясь компенсировать девочке недостаток отцовской любви. Бедная девочка очень рано лишилась детства.

День воспитанниц начинался в 6 часов утра, после утренней молитвы и завтрака они шли на уроки, занятия чередовались физическими упражнениями, ежедневными прогулками, играми на свежем воздухе или в залах. Девочек учили чтению, правописанию, истории, географии, иностранным языкам, основам математики, физики, химии; а также рукоделию, танцам, музыке, светскому обхождению. Но, при всём при этом — манерам отдавалось больше внимания, чем образованию. Внешние данные воспитанниц имели большее значение, чем способности.

Знания оценивались по 12-ти балльной системе: 1-2 — »худо«, 3-4 — »слабо«, 5-6 — »посредственно«, 7-8 — »хорошо«, 9-10 — »очень хорошо«, 11-12 — »отлично«.

Главным событием в жизни воспитанниц был публичный экзамен, на котором присутствовали члены императорской семьи. При выпуске всем девушкам выдавались аттестаты. Самым-самым светило стать фрейлинами при дворе императрицы. Пройдя жестокую школу, для себя Настя решила, что уж мужа она выберет себе сама и не позволит отцу больше вмешиваться в свою судьбу.

Только на последнем выпускном курсе девушкам дали некоторую свободу, им разрешили выход в город. Чем институтки активно пользовались.

Этого юношу Настя встретила на лестнице отчего дома, куда приехала на выходной. Крупный парень, одетый как приказчик в лавке в суконную пару и сапоги, мерзко пахнувшие дёгтем. И этот деревенский увалень имел наглость смотреть на неё, как на ровню. Накануне девчонки воспользовались болезнью учителя по правописанию и сбежали, найдя пристанище в ближайшей кофейне. Вот там Настя впервые и увидела его. Сначала он показался ей довольно интересным. Живые карие глаза, крепкая фигура и уверенность в себе. Но когда он встал, девчонки захихикали, заметив её интерес, — фи, Настасья, он него же навозом пахнет.

В Смольном процветало разделение на сословия. Кроме возрастных групп спальные помещения девушек были разделены на два крыла. Отдельно проживали девушки-мещанки и их было принято подвергать остракизму. Потомственные дворянки всячески игнорировали своих сверстниц, которым не повезло родиться с серебряной ложечкой во рту. Отсюда и такая реакция на того парнишку. А уж его появление в отцовском доме Анастасия посчитала вызовом себе. Настя решила, что батюшка специально привёз того из села, чтобы ей досадить. Девушка в это время находилась в весьма натянутых отношениях с отцом. Сергей Аполлинариевич увлёкся итальянской циркачкой и был готов даже жениться на ней, что не могло не возмущать девушку. А ещё оказалось, что этот деревенский недотёпа тоже подвизается в цирке, железо тягает. Последней каплей стало его дурацкое признание в чувствах. Зацепила некая бесцеремонность, он писал, как ровня и будто надеялся на взаимность. Письмо девушка в раздражении сожгла и постаралась выкинуть дурацкий случай из памяти.

После выпуска Настя вернулась к тётушке. К этому времени отец испарился в Европах со своей циркачкой, брат Михаил редко появлялся в Петербурге, и девушка пустилась во все тяжкие. Наконец-то она свободна, баллы, приёмы — это волшебство захватило её.

На одном из баллов она и заметила вновь отцовского протеже. Парень выглядел весьма достойно. Нет, заметен скромный фрак и скованность при общении, но он уже вовсе не напоминал того паренька из кафе. А когда тот пригласил девушку на тур вальса, ей показалось, что он просто раньше притворялся другим. Ну не может вчерашний землепашец рассуждать об особенностях японской политики и их божественного микадо. А братец ещё поведал, что тот выиграл борцовский чемпионат и ему благоволит сам государь-император. Настя начала присматриваться к молодому человеку, наводить справки о нём. Но тот неожиданно исчез из города. Брат поведал, что юноша уехал в Европу. Этот факт оставил у девушки ощущение недосказанности, но вскоре она позабыла об этом человеке.