Магия обмана. Том 2

ГЛАВА 9

Я не находила себе места, постоянно поглядывала на часы и с нетерпением ждала появления лорда Адсида. Значительно позже пришло осознание того, что я вовсе не торопилась на королевский прием. Мне хотелось увидеть опекуна, его улыбку, услышать голос и знать, что все идет так, как нужно, пока я рядом с ним.

Стоя под дверью, ловила звуки, доносящиеся из коридора. Слышала, как он пришел, как поднялся в свои комнаты, как вернулся. С замиранием сердца ждала, когда он постучит. Не помня себя от волнения и радости, распахнула дверь, услышав заветное «Шэнли Адсид». Больше всего на свете мне в тот миг хотелось обнять его, наплевать на все приличия, устроить взаимное зачарование и показать, что я не хочу, болезненно не хочу становиться невестой принца. Хотелось донести до него, что мне не нужна эта аролингская милость!

Но строгий глава древнего рода, ожидавший в коридоре, не простил бы мне таких вольностей. Думаю, этого отчужденного, подчеркнуто хладнокровного великосветского эльфа оскорбило бы мое излишне сердечное поведение. Только поэтому я сдержалась, не показала истинных чувств лорду Адсиду, чье глухое раздражение ощущала с самого утра.

— Вы прекрасны сегодня, госпожа Льяна.

Комплимент польстил, вернул давно потерянную уверенность в себе. Я робко улыбнулась и поблагодарила. Лорд ректор напомнил, что до приема осталось совсем немного времени, и мы чуть торопливо пошли к карете. Задумчивый спутник устроился напротив и долго на меня даже не смотрел. Я чувствовала себя провинившейся перед ним, хотя не вполне понимала, что именно сделала не так. Молчание тяготило, но тема разговора не придумывалась.

— Ваше сновидение сбылось, — заговорил опекун, встретившись со мной взглядом. Тон его свидетельствовал, что подобному повороту лорд Адсид не рад. — У Его Величества и леди Арабел в самом деле была размолвка из-за дара Видящей и летнего испытания.

— Жаль это слышать, — вздохнула я.

— Поэтому меня так настораживают ваши сны, — признал лорд ректор. — Ведь они не прекратились. Напротив, уверен, в ближайшее время их станет больше.

— Думаю, вы правы, — согласилась я, вспомнив последний сон о кристалле, сияющем в рассеченной молнией скале.

— Было еще видение? — собеседник вопросительно вскинул бровь.

Я кивнула и рассказала о совете голоса сыграть по чужим правилам. Слова, которые меня успокоили, магического опекуна разъярили настолько, что я с трудом не поддалась продиктованному чужой злостью желанию ответить резкостью, устроить скандал.

— Хорошенький совет! Просто плыть по течению! Бездействовать! Позволить им творить, что захотят! — возмущался лорд Адсид.

В гневе он был прекрасен и не только внешне. Дар опекуна, истощенный, как после долгого изнурительного волшебства, пульсировал красными и черными всполохами. Воинственность и решительность преобразили его, почти совсем затмив янтарное сияние.

Неожиданные перемены меня не испугали, а нескрываемая тревога лорда Адсида за меня и мою судьбу сделала этот момент одним из лучших в моей жизни. Но все же мне хотелось утешить опекуна, объяснить, что голосу из моего сна можно и нужно верить. Я знала только один способ это сделать без слов, которые лорда Адсида все равно не могли убедить, — зачарование.

Я протянула ладонь, почти коснулась пальцев мужчины, что бы успокоить его, как он меня когда-то, но лорд Адсид поспешно убрал руку.

— Простите, — поторопился извиниться он. — Мне бы тоже хотелось разделить с вами зачарование, но… — опекун выглядел смущенным и растерянным. — Я ценю ваш порыв, госпожа Льяна. Действительно ценю. Но зачарование не только подпитывает и помогает справиться с ситуацией. Зачарование обнажает эмоции. А я к этому сейчас не готов.

Я кивнула, принимая такое объяснение. Лорд Адсид говорил искренне, поэтому собственная мимолетная обида казалась мне нелепой и глупой.

Карета остановилась.

— Мне претит мысль о том, что придется играть по их правилам, — хмуро сказал мужчина.

— Мне тоже, — честно ответила я. — Но пора признаться хотя бы самим себе, что пока в этой игре есть только их правила.

— К сожалению, вы правы, — согласился он. — Я знаю, что воздействие на вас было и есть, но не могу доказать. В таком случае мои слова только разозлят Его Величество, но ничем никому не помогут.

Οн вздохнул, покосился на слугу, стоящего за дверью.

— Я заблокирую ваши эмоции на время приема. Постарайтесь не терять меня из виду.

Я кивнула, лорд Адсид сделал знак слуге, и поток придворной жизни подхватил меня.

Круговерть образов и ярких нарядов, обрывки чужих бесед и мелодий, тонкий и яркий аромат базилика и голос не оставлявшего меня весь вечер принца слились в одно ощущение восхитительного праздника. Я даже позабыла то чувство сиротства, которое отравляло первые минуты в королевском дворце. Ведь тогда поняла, что меня единственную пригласили одну, других невест сопровождали родители и прочие родственники. Это казалось несправедливым и оскорбительным, особенно трудно стало после слов лорда Цорея. Юноша подошел ко мне еще во дворе и посетовал, что ему пока не выпадала возможность познакомиться с моими родителями.

— Леди Сифгис очень хорошо отзывалась о вашем отце, что нисколько не удивляет, — заметил он. — Жаль, что Его Величество пока не готов принимать ваших родителей. Но не расстраивайтесь, это скоро изменится. Εго Величеству нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что ваше, а значит, и их положение в обществе уже никогда не будет прежним.

Не стала говорить, что в этом отношении правитель оказался очень похож на магистра Тассия. Этому высокородному эльфу тоже потребовалось много времени, чтобы смириться с самим фактом моего существования. Оставалось надеяться, что королю потребуется меньший срок.

Было что-то неестественно прекрасное в том, как быстро, почти мгновенно, пропали все сомнения, тревоги и страхи, стоило мне завидеть жениха. Принц Зуар, вновь облаченный в щегольской наряд с накинутой на плечо короткой курткой, покорял грациозностью движений и мужской красотой. Οн подкупал ласковым обращением со мной, бережностью в каждом прикосновении, улыбками.

Боязнь помолвки и дальнейшей жизни в качестве его супруги могли быть вызваны только опасением не соответствовать, обмануть ожидания. Никаких других разумных и объяснимых причин не существовало, а эти я затруднялась назвать состоятельными. Ведь любому с первого взгляда на нас становилось понятно, что мы созданы друг для друга! Он поддержит, окружит заботой, так как нуждается во мне, в моей любви не меньше, чем я в нем. Притяжение даров, которое увидела леди Арабел, было лишь началом долгой и счастливой совместной жизни. В этом я не сомневалась ни мгновения, как и мой будущий муж.

Через благостный туман, превративший окружающую действительность в сказку, к моему сознанию время от времени прорывались образы. Лорд Цорей, напряженно и хмуро наблюдающий за принцем и мной; князь Оторонский, посматривающий на меня оценивающе и с какой-то неживой улыбкой; лорд Адсид, чья отстраненность ранила, казалась несправедливым наказанием. Леди Арабел, подходившая поздравить принца и меня, отчего-то выглядела растерянной, неуверенной, нуждающейся в утешении. Впечатление было настолько сильным, что я даже позволила себе вольность и поблагодарила Видящую за ритуал и решение.

— Богиня направила меня, — пристально глядя на моего будущего мужа, ответила леди Арабел.

— И мы очень благодарны ей за это, — вмешался в беседу лорд Фиред.

Голос светловолосого дракона звучал уверенно и покровительственно, будто он понимал и прощал временную слабость северянки. Леди Арабел натянуто улыбнулась, но промолчала. Видящая ласковым движением заключила мою ладонь в свои и, сказав «Еще раз поздравляю», заглянула мне в глаза.

Странное новое ощущение накатило волной — показалось, я на мгновение провалилась в чужие мысли, будто очутилась в чужой голове. Поэтому я совершенно точно знала, что леди Арабел не верит ни единому слову драконов, что она опасается их, не понимает их силы. Я знала, что Видящая почему-то переживает за Кедвос, тревожится из-за короля и князя, боится за мою жизнь и пытается найти разумное объяснение слишком яркой и нарочитой связи моего дара с магией принца.

Οна выпустила мою руку, отвела глаза, отступила на шаг. Наваждение пропало, сменилось восторженностью, предвкушением помолвки и чудесной жизни рядом с Его Высочеством. Но после отрезвляющего страха Видящей я ощущала собственное благодушие искусственным и мерзким. Неудивительно, что лорд Адсид заблокировал мои эмоции.

Эти тревожные мысли занимали меня недолго — счастье было сильней. А после объявления, которое в середине вечера сделал Его Величество, стало и вовсе невыразимым. Оказалось, мой будущий супруг настаивал на заключении помолвки сегодня же!

Принц объяснил поспешность пошатнувшимся здоровьем матери и своим сыновним долгом, предписывающим немедленно вернуться в Амосгар. Но я знала, чувствовала, что дело не только и не столько в этом. Суть решения поторопить помолвку заключалась в желании жениха как можно скорей укрепить наше волшебное единение, чудо нашей зарождающейся любви!

В тот момент меня не трогали слезы леди Кенидии, окаменевшее лицо лорда Цорея, вперившегося в меня каким-то ожесточенным взглядом, полыхающая яростью княжна. Ее дар час от часу вспыхивал алым, но девушке невероятным усилием воли удавалось держать себя в руках. Ее отец воспринял новости с чуть большим спокойствием, но его приглушенное раздражение меня пугало до дрожи, хотя и не могло сравниться с опаляющим, сметающим все блоки гневом лорда Адсида.

Будущий супруг нежно сжимал мою ладонь в своих, но я не могла заставить себя смотреть на него. Мой взгляд был прикован к опекуну, к бесстрастному, даже безразличному лицу одного из красивейших мужчин Кедвоса. ГЛАВА древнего рода тоже не сводил с меня глаз, но, не будь связи наших даров, непредсказуемого эффекта «Семейного спокойствия», я никогда не догадалась бы, что этот русоволосый эльф с радостью разнес бы сейчас зал в щепки. Он был невероятно зол.

— Ритуал помолвки мы проведем прямо здесь и сейчас, — нарушил ненадолго воцарившуюся в зале ошеломленную тишину лорд Фиред. Его голос, маняще ласковый и очаровательно мягкий, привел меня в чувство, вернул слепящую, помрачающую рассудок восторженность. — Его Высочество Зуар и госпожа Льяна будут лишь рады подтвердить искренность своих намерений при таком числе досточтимых свидетелей.

Я подняла глаза на будущего мужа. Кареглазый принц улыбнулся мне, прошептал слова ободрения и сделал то, о чем позабыл его советник. Зуар спросил, согласна ли я.

— Да. Всем сердцем, — любуясь теплом его взгляда, так же тихо ответила я.

Пусть все остальное таинство ритуала будет на виду, пусть! Эти произнесенные при всех, но и одновременно скрытые от окружающих слова важней. Подтвердив наше единение, они стали святы и нерушимы, сильней условностей, сродни клятве.

Его Высочество поцеловал мне руку, а мне больших усилий стоило не поддаться продиктованному чужим гневом желанию вырвать ладонь из его пальцев. Я только с укоризной посмотрела на лорда Адсида, от чьего влияния на свои чувства не могла защититься. Из-за этого мое отношение к происходящему было двояким.

С одной стороны, я с восторгом наблюдала за тем, как лорд Фиред ставит шкатулку на принесенный слугой высокий столик. С другой стороны, какая-то часть меня, поддерживаемая настроем лорда Адсида, противилась грядущему и почему-то считала обоих аролингцев обманщиками, притворщиками.

Из-за этой внутренней борьбы ритуал помолвки, в сущности очень простой, дался мне с большим трудом. Обряд напоминал «Семейное спокойствие». Тоже нужно было произнести несколько обещаний, а потом порезать палец ритуальным кинжалом, который лорд Фиред достал из шкатулки. Но на этом сходство с тем ритуалом, который мы провели с Шэнли Адсидом, и заканчивалось.

То волшебство, что связало нас с опекуном, было искренним. На него чудесным образом откликались и разум, и сердце, и магия. Чего только стоило переплетение даров в конце! Истинное наслаждение…

Ритуал помолвки показался мне грубым, сковывающим и, это противное слово я гнала с особым старанием, порабощающим. Я принуждала себя повторять формулы, смотрела в карие глаза принца, но будто наяву видела чешую, покрывающую его лицо, и боялась. Он, наверное, почувствовал это, заволновался, а потому сильно сжал мою ладонь левой рукой несколько раз. Палец пронзила острая боль, но начавшийся ритуал не дал мне вырваться.

Зуар, чье колдовское имя ласкало слух, первым проговаривал необходимые фразы о нерушимости намерений, об искренности. Я внимала с радостью, порядком отравленной недоверием. Странным сочетанием чувств я была обязана собственной двойственности восприятия, вызывавшей сильную головную боль.

Но несмотря на то, что та часть меня, которая соглашалась с Шэнли Адсидом и с подозрением относилась к аролинцам и их затее, постепенно слабела, удовольствия от ритуала я не испытывала. Чувствовала себя бесправной куклой, от которой ждут определенных действий и реакций, не позволяют выйти за рамки образа. Это вызывало отторжение, довольно сильное, но недостаточное чтобы прервать ритуал.

Лорд Фиред подал Его Высочеству кинжал, Зуар взял его свободной рукой, и в следующий миг мою руку пронзила острая боль. Я дернулась, чудом не вскрикнула, опустила глаза и увидела, как аролингский артефакт до капли вбирает мою кровь, текущую из глубокого пореза на пальце. В этом зрелище было что — то жуткое, как и в том, что принц крепко стискивал мою ладонь так, будто хотел выдавить побольше крови. Мне казалось, он хотел напоить клинок.

Это впечатление оправдалось, когда я в свою очередь кольнула палец Его Высочества. Кровь принца-полудракона клинок не интересовала и большой каплей упала на расстеленную у наших ног белую салфетку. Ее сразу же подобрал лорд Фиред.

Ритуал закончился, с ним ушли и сомнения. Οстались только чудесная восторженность и счастье.

Его Величество Иокарий сердечно поздравил принца и меня и, несмотря на множество предостережений лорда Адсида, выглядел вполне довольным. Очевидно, ему понадобилось меньше времени, чтобы смириться с бывшей рабыней на троне соседнего государства. Это великодушный правитель подтвердил, объявив во всеуслышание, что, учитывая мое происхождение и совсем недавнюю отмену рабства в Кедвосе и Аролинге, намерен дать за мной приданое.

Королевская милость выразилась в двух тысячах золотых монет и полутора десятках драгоценных камней. По знаку Его Величества слуги открывали ларцы и показывали собравшимся золото, аметисты, изумруды и голубые топазы. Когда люди, старательно изображая почтение, замерли у меня за спиной, правитель удивил еще одним дорогим подарком. Его Величество подарил мне дом в столице.

Ошеломленная щедростью короля, я сжимала в руке дарственную и с трудом сдерживала слезы, благодаря Его Величество. Οн с отеческой улыбкой желал мне счастья. Даже не верилось, что этот же эльф сразу после ритуала Видящей смотрел на меня с почти осязаемыми недовольством и злобой.

Мой будущий муж тоже выразил признательность за сделанные мне подарки, но чувствовалось, что он считает приданое скромным, скорей символическим. Поэтому не удивилась, когда Зуар, улучив момент, доверительно склонился ко мне и подчеркнул, что никогда не воспользуется своим правом распоряжаться приданым и не станет претендовать ни на один из королевских даров.

— Я думаю, будет правильно передать дом и деньги вашим родителям, — тихо добавил он, снова мягко завладев моей рукой. — Конечно, в будущем это изменится, но сейчас они стеснены в средствах.

Заглянув в карие глаза открытого и искреннего жениха, в который раз порадовалась выбору Видящей и укорила себя за сомнения, за подозрительность. Частично они были обусловлены настороженностью лорда ректора. Нужно как можно скорей избавиться от его влияния на меня! Хорошо, что действие «Семейного спокойствия» скоро закончится, а бесед с лордом Адсидом, пытающимся настроить меня против жениха, можно избегать. В крайнем случае придется останавливать ректора, указывать на недопустимость обсуждения определенных тем. К счастью, недолго осталось потерпеть, какую — то неделю до отъезда из столицы.

Остаток вечера запомнился не слишком отчетливо. Его Высочество за нас обоих принимал поздравления, я бездумно стояла рядом, большим пальцем прижимая глубокий порез на указательном. Повезло, что кровь не текла, но от боли ныла вся рука до плеча, а лечиться я не могла. При других обстоятельствах я бы поборола неловкость и исцелила бы себя на глазах у стольких, но сложность заключалась в многочисленных охранных и предупреждающих артефактах, которые носили гости и правитель. Каждый из таких зачарованных предметов обладал собственным полем влияния. Эти поля наслаивались друг на друга, взаимодействовали с плетениями, подавляющими волшебство в зале. И хоть в состоянии покоя все сосуществовало в гармонии, я не бралась предсказать, как эти перехлесты могут исказить заклинание.

Странно было понимать, что ни будущего супруга, ни его советника так же, как и кедвосцев, вообще не посещала мысль, что мне могла понадобиться помощь. Единственным исключением стал лорд Адсид, и объяснялось это не «Семейным спокойствием», которое опекун на время приема заблокировал, а наблюдательностью и сопереживанием. К сожалению, ими были одарены не все. Τак леди Арабел, уводя меня от принца под предлогом обсуждения свиты, крепко взяла меня за поврежденную руку.

Видящая, в нарочито беззаботные слова которой я не вслушивалась, вывела меня из зала и пригласила на балкон. Остановившись рядом с ней, нe сразу заметила ожидавшего в тени колонны лорда Адсида. Он коротко поблагодарил женщину, и она отошла на несколько шагов, оставив нас наедине.

— Вы почти не шевелите рукой, — без обиняков начал лорд Адсид. — Почему?

Его тон, по — деловому сухой и бесстрастный, меня не обманул — я чувствовала тревогу опекуна и ставшее привычным за последние дни глухое раздражение. Оттого и призналась, в который раз укоряя себя за несправедливые мысли о необходимости прекратить общение с ним. Я связывала их появление с влиянием аролингцев, хотя восторгающаяся драконами часть сознания это всячески отрицала.

— Порез довольно глубокий, — пробормотала в ответ.

— Покажите, — велел лорд ректор.

Я покорно подняла руку и разомкнула пальцы. Потревоженная ранка, оказавшаяся ещё более длинной и глубокой, чем думалось, тут же начала кровоточить. Магистр сердито нахмурился и прошептал что — то неразборчивое, подзрительно похожее на ругательство. Это удивило даже больше поведения леди Арабел, которая, судя по всему, готова была выдворить с балкона любого. Интересные все же отношения у двух сильнейших магов Кедвоса.

Лорд Адсид вытянул над моей рукой раскрытую ладонь, с которой тут же сорвалось прощупывающее заклинание. Опекун несколько мгновений прислушивался к отклику волшебства.

— Он порезал вас чуть не до кости, — зло объяснил мужчина и очень тихо, так, что бы не слышала Видящая, добавил: — Я не могу вас касаться, а здесь много фоновых плетений. Поэтому будет сильно щипать.

Я кивнула и поблагодарила за заботу. Он не посмотрел на меня, только сосредоточился на лечебном волшебстве. Его ладонь сияла золотом, на моем пальце распускался цветок целительного заклинания. Несмотря на ощутимое жжение в пальце, боль, как и онемение в кисти, уходила. Порез затянулся и исчез без следа.

— Спасибо, лорд Адсид, — надеясь встретиться взглядом с опекуном, я радовалась отголоскам медового дара и с удовольствием вдыхала дымный аромат духов так близко стоящего ко мне мужчины.

— Ρад помочь, — по — прежнему мрачный ректор взгляда в глаза избегал, а вопрос прозвучал жестко: — Τакой серьезный порез наверняка очень кровил. Почему этого не было видно?

— Кинжал впитал, — тихо объяснила я.

Он не ответил, но это было и не нужно — меня обдало волной его ярости. Лорд Адсид скрестил руки на груди, черты красивого лица стали в мгновение ока такими ожесточенными, будто этот эльф был готов убивать. Здесь и сейчас.

Считанные мгновения напряженной тишины понадобились ему, что бы совладать с собой. Да, он все еще не смотрел на меня, но красивый баритон прозвучал так спокойно, будто не было бури в сердце лорда Адсида, будто красные и черные языки его злости не изменяли медовый дар до неузнаваемости.

— Вернитесь, пожалуйста, в зал. Вам нельзя долго отсутствовать.

Я снова поблагодарила и поспешила уйти вместе с Видящей, бросившей задумчивый взгляд на моего взбешенного опекуна.

Τеперь, в очередной раз убедившись, что лорд Адсид — единственный, кому есть дело до моей судьбы и переживаний, не хотелось даже заходить в зал, заполненный в лучшем случае безразличными, а по большой части враждебными придворными.

— Принц Зуар справа, — сказала осматривающая зал Видящая.

И все тревоги разом улетучились, слишком глубокому порезу мгновенно нашлось объяснение, заключавшееся в обыкновенной неосторожности Его Высочества. Ведь будущий супруг, внимательный, благородный и предупредительный, просто не мог, не мог сознательно причинить мне боль. Именно этим и объяснялось его равнодушие — он даже не подозревал, что мне нужно лечение. Нельзя корить за незнание!

Страстное желание быть рядом с принцем затмевало все остальные мысли, и расставание с женихом далось мне тяжело. Боль недолгой разлуки не притупляла даже назначенная им на завтрашний день неофициальная встреча в городе. Его Высочество хотел перед отъездом познакомиться с моими родителями. Это радовало не меньше того, в какую форму он облек просьбу устроить свидание. Уважительно, вежливо, с оттенком легкого неодобрения того, что Его Величество Иокарий «оказался во власти предубеждений». Мое сердце пело, а уверенность в том, что и встреча пройдет прекрасно, и моя новая жизнь сложится великолепно, подпитывалась одобрением, с которым поглядывал на меня лорд Фиред.

Праздник закончился, Его Высочество отвел меня к карете. Я с трудом подавляла желание обнять его, коснуться каштановых волос, поцеловать, хотя бы попытаться объяснить, как он мне дорог, что моя жизнь без него не имеет смысла. Все чудилось, ему тоже не хочется прощаться. Это ощущалось в движениях галантного жениха, бережно помогавшего мне сесть в карету, не доверившего заботу обо мне ни одному из слуг. Принц сжал на прощание мои пальцы — что — то кольнуло меня, но неприятный момент тут же был сглажен комплиментом и пожеланием доброй ночи. Его Высочество поднес мою руку к губам, поцеловал.

— До завтра, — его голос звучал музыкой, а ласковый взгляд укреплял в мысли, что моя жизнь стала сказкой.

— До завтра, — тихо ответила я, глядя в глаза сбывшейся мечте.

Слуга закрыл дверцу, потом хлопнула и вторая, когда лорд Адсид занял свое место. Карета тронулась, а я до последнего момента старалась не терять жениха из виду. Как же я проживу без него неделю до отъезда и еще не меньше десяти дней пути до Амосгара? Как?