Магия обмана. Том 2

ГЛАВА 2

Дверца закрылась, звуки голосов приглушились, карета тронулась, я помахала принцу в ответ. До чего же приятно, что мой жених, несмотря на такое высокое положение в обществе, не стесняется показывать чувства. Очень хочется, чтобы эта непосредственность в общении со мной сохранялась как можно дольше. Несомненно, она способна сгладить все острые углы и недопонимание, которое, к сожалению, обязательно возникнет на первых порах. Иначе и быть не может в начале отношений, в чужой стране.

Карета повернула, Εго Высочество пропал из виду, и я, все ещё улыбаясь, посмотрела на лорда ректора. Впервые прочувствовала на себе смысл выражения «улыбка сползла с лица». Один взгляд моего сиятельного спутника на корню уничтожал всю радость. Верховный судья, глава древнего рода пристально наблюдал за мной и казался грозным, величественным, настолько далеким и недостижимым, что я не решилась заговорить.

Пугающую перемену его настроения я считала незаслуженной, обидной и даже в чем-то оскорбительной. Я не сделала ничего дурного, ни в чем не провинилась перед ним! Я не просила Видящую выбирать меня, хоть и рада ее решению.

— Вы просто излучаете счастье, когда находитесь рядом с Его Высочеством, — голос лорда Адсида, нарушившего долгую паузу, прозвучал ровно и бесстрастно, но мне все равно чудился упрек в его словах. — Видящая, которую в трансе невозможно обмануть приворотом, показала, что ваша симпатия именно к принцу истинная, наиболее сильная. Только она способна в недалеком будущем развиться в настоящую любовь.

Он говорил исключительно спокойно, а я не могла отделаться от ощущения, что магистр меня обвиняет.

— Вам не нравится решение Видящей? — хотелось защититься от нападок, поэтому вопрос прозвучал жестко, даже с вызовом.

— Отчего же оно не должно мне нравиться? — лорд Адсид безрадостно усмехнулся. — Напротив, я рад за Аролинг. Его жителям достанется в свое время чудесная правительница. Разумная, добрая, понимающая.

Я вздохнула и смолчала. Тон беседы меня не устраивал совершенно, хотелось ответить резкостью, напомнить, что магистр сам сначала желал мне выиграть. На язык просились его же фразы о том, каким чудесным шансом для меня и моей семьи может стать победа, но я сдерживалась. Ссора, пусть и недолгая, сделала бы опекунство тяжким бременем, а лорд Адсид подобного не заслуживал. Ни на день, ни на час.

— И кроткая, — нарушил напряженную тишину сиятельный собеседник. Он тяжело вздохнул, подался вперед и заглянул мне в глаза: — Простите меня, госпожа Льяна. Мне нужно время, чтобы изменить свое отношение к господам драконам и исходу ритуала.

Теперь Шэнли Адсид снова казался живым, способным на чувства, недоступные ледяному Верховному судье. Он был искренне огорчен, казался растерянным.

— Я привык считать, что Его Высочество приворожил вас, как-то внушил приязнь к себе. Но придется принять действительность такой, какая есть, — он горько усмехнулся, снова отстранился. — Он не влиял на вас зельями или чарами. Леди Арабел не зря утверждала, что приворот не повлияет на решение. Будь так, невестой принца объявили бы сегодня княжну Оторонскую.

— Она так переживала, потому что зелья не дали нужного результата? — догадалась я.

Лорд Адсид кивнул:

— Да. По свидетельствам их семейного алхимика, княжна получила от него пять пузырьков Либесерум.

— Пять? Неужели она все использовала? — я ошеломленно хлопала глазами. Зелье рассчитывалось на вес, а таким количеством можно было приворожить дракона в его звериной ипостаси!

Собеседника забавляло мое удивление, и это отчетливо слышалось в голосе.

— Все. Но либо драконы невосприимчивы к таким составам, либо у них есть нейтрализующее средство.

Я молчаливо согласилась с логичным выводом и тут сообразила, что в рассказе лорда Адсида меня насторожило.

— А почему семейный алхимик князя Оторонского вдруг стал так разговорчив?

— Потому что не хочет попасть в тюрьму за соучастие в отравлении госпожи Дрены. Я упоминал как-то, что Его Величество очень заинтересован в том, чтобы раскрыть это преступление. Долгое расследование наносит вред его репутации, тем более все знают имя отравительницы.

— Не думаю, что ее отправят в тюрьму, — я скептически покачала головой. — К тому же деньги сгладят остроту ситуации.

— Все верно, — согласился лорд Адсид. — Князь Оторонский, конечно же, откупится от родителей пострадавшей, но не наказать леди Сивину правитель теперь не может. Слишком большую огласку получило дело. Победа в отборе была последним шансом леди Сивины не допустить позора. Став принцессой, она избежала бы отчисления из университета, многолетней ссылки в провинцию. Она не получила бы славу отравительницы, славу неразумной и неосторожной преступницы, способной внезапно совершить глупость, бьющую по репутации всего рода.

— Но ведь все равно все знают правду, — недоуменно нахмурилась я.

— Конечно, знают, — он пожал плечами. — Но на данном этапе больше сплетен, чем проверенных данных. Все результаты расследования известны небольшому числу посвященных, к которым аролингцы не относятся. Если бы леди Сивина победила, то так бы все и осталось.

— Потому что «принцесса» и «идеал» — тождественные понятия?

Лорд Адсид улыбнулся, услышав собственные, немного перефразированные слова. У глаз появились тонкие морщинки, взгляд потеплел, а я поняла, что очень хочу вернуть вчерашний день. Такое же уединение в карете с веселым, обаятельным и таким близким Шэнли Адсидом.

— Порочить принцессу, равно как и рассказывать некрасивую правду, никому не выгодно, — продолжил собеседник. — Теперь же Его Величество вынужден наказать княжну. Достаточно жестко, чтобы другим не пришло в голову следовать ее примеру. Но в то же время достаточно мягко, чтобы не испортить отношения с княжеским родом и союзными ему семействам.

— Кажется, о Либесерум многие знали, — вспомнив поведение аристократов, предположила я.

— Радует, что вы так наблюдательны. Вы правы, о приворотном знали все знатные невесты и их родственники.

— И не возражали? — удивилась я.

— Нет, — он отрицательно покачал головой.

— Но почему? Лорду Татторею нравилась идея выдать дочь за Его Высочество, у других тоже были планы…

В способность кедвоских лордов пожертвовать своими интересами ради поддержки княжеского рода не верилось, и подыгрывание других семейств леди Сивине казалось подозрительным.

— Все одновременно и сложно, и просто, — усмехнулся лорд Адсид. — После той истории с «Удушьем» лорд Татторей понял, что был неправ, не согласившись на помолвку дочери с лордом Такендом. Леди Сарэт никогда не хотела участвовать, хоть ее сердце и не занято. И только леди Кенидия надеялась выиграть. Но ее родственники всегда понимали, что никаких выгод ни они, ни Кедвос не получат, если желание леди Кенидии исполнится. Поэтому случилось невероятное, — он развел руками, словно подчеркивая, как его поражает исключительно событие. — Четыре благородных семейства объединились, чтобы помочь леди Сивине победить!

— Воистину невероятно! — выдохнула я.

— И это вы говорите сейчас, ещё не зная, что леди Сарэт и леди Цамей «совершенно случайно» встречали княжну Оторонскую в городе во время своих свиданий с принцем, — улыбнулся повеселевший лорд Адсид.

Я от удивления онемела. Причин не верить словам опекуна у меня не было. Вспомнились сдержанные наряды и поведение высокородных подруг, позволявших леди Сивине блистать на их фоне во время вчерашнего приема. К первой встрече в оранжерее и леди Сарэт, и леди Цамей подготовились совсем иначе. Я связывала очевидное отсутствие у этих девушек интереса к Его Высочеству с неудачно прошедшими свиданиями. Мне и в голову не приходило, что за этим стоял сговор аристократов!

— Вряд ли главы семейств прямо сказали князю, что не желают победы своим дочерям. Чем же князь заплатит за такую помощь? — ошеломленно разглядывая собеседника, спросила я.

— Там список на двадцать пунктов, — отмахнулся лорд Адсид. — Политические уступки, торговые соглашения, передача артефактов и прочее.

— И все это за попытку обмануть Видящую? Всего лишь за шанс выиграть? — неверяще хмурилась я.

Он кивнул:

— Да. На этом фоне ваше изначальное нежелание победить выглядело особенно удивительно.

— Все равно не понимаю, почему они решили, что приворот поможет? — растерянно спросила я. — Ведь дар Видящей испытывали! Проверяли именно ее способность распознать приворот.

— Леди Сивина в отчаянии, — жестко, будто оглашая вердикт, ответил лорд Адсид. — Она в полной мере осознала возможные последствия своих действий и цеплялась за любой шанс все исправить. Она была и остается опасна для вас. Здесь и в Аролинге. Если она решится мстить вам за победу, она будет в разы осмотрительней. Доказать ее причастность будет очень трудно.

— Спасибо за предупреждение, — глядя на помрачневшего опекуна, поблагодарила я.

Он кивнул и отвернулся, заинтересовавшись видом из окна. Карета как раз подъезжала к университету, и я понадеялась, что родители ждут в моей комнате. Лорд ректор словно прочитал мои мысли:

— Когда ваши родители уйдут, поднимитесь ко мне, пожалуйста. Я должен знать, в какой момент нужно снять блок эмоций.

Он не сказал ничего неожиданного, но все же я почувствовала себя предательницей.

— Если хотите, можем поужинать вместе, — бесстрастно добавил лорд Адсид.

Я на мгновение представила, что выхожу вечером в столовую, ловлю взгляды присутствующих, краснея и не находя себе места от смущения, гляжу в тарелку, и приняла приглашение лорда ректора. Не знаю, прозвучала ли моя благодарность достаточно ярко — сиятельный собеседник держался подчеркнуто вежливо. Его церемонная отстраненность казалась неправильной и несправедливой. Но я старалась не показывать, что считаю перемену отношения к себе обидной. Он ведь сказал, что ему нужно время. С моей стороны было бы нечестно считать, что лорду Адсиду понадобится от силы минут пять.

К счастью, слуга помог мне выйти из кареты — я чувствовала себя ужасно неуютно в новом платье и боялась споткнуться о пышную многослойную юбку. Лорд Адсид проводил меня до комнат, коротко простился до вечера и поднялся к себе. Я прислушивалась к затихающим на лестнице шагам и боролась с желанием побежать за ним, взять за руку, остановить. Все казалось, что вместе мы нашли бы объяснение произошедшему.

Чем дольше я стояла одна на пороге своей комнаты, тем отчетливей понимала, что выбор Видящей меня больше озадачивает, чем радует. Предчувствуя трудный разговор с родителями, я собралась с духом и коснулась ручки двери. Зачарованный замок щелкнул, и мгновение спустя я встретилась взглядом со взволнованной мамой.

Она метнулась ко мне, схватила за руки:

— Льяна…

Задать вопрос у осипшей от тревоги мамы не получилось, а громкий голос отца прозвучал напряженно и требовательно.

— Тебя выбрали?

— Да, — глядя в глаза отцу, ответила я.

Он выругался и, судя по всему, жалел, что нечему наподдать ни ногой, ни магией. Мама, торопливым движением прижавшая платок к щеке, даже не стала его журить за несдержанность.

— Принц Зуар наверняка рад! — слова отца прозвучали обвинением.

При упоминании имени жениха по телу разлилась искрящаяся радостью легкость, ушла тревожность. Позабылись сомнения в чувствах и страхи не соответствовать Его Высочеству, казаться деревенской простушкой при дворе. Я знала, просто знала, что все разрешится наилучшим образом, ведь умный, добрый и бесконечно тактичный красавец полудракон будет рядом, он тоже верит в нашу зарождающуюся любовь!

— Да, он рад, — я улыбнулась, вспомнив моего кареглазого заступника, отчитавшего леди Сивину на глазах у знати Кедвоса. — И я очень рада. Это лучший день в моей жизни!

— Льяна! Этого не может быть!

Я смотрела на отца, которого раздражала собственная растерянность. Он боялся неизвестности, резкой перемены в моей судьбе и не знал, как защитить единственную дочь от возможных невзгод. Из этого произрастало его столь явное неприятие выбора Видящей. Отец ещё не понял, что защищать меня не нужно. Теперь у меня будет чудесный любящий муж, о котором остальные могут только мечтать.

— Почему же не может? — будто наяву почувствовав аромат духов Его Высочества, я подумала о трогательной заботе принца обо мне.

Еще вспомнился лорд Фиред, опытный политик и умелый дипломат, который будет опекать меня и всячески помогать. Даже просто мысли об этом чутком лорде подсказали правильные слова и тон. Учитывая мое смятение и явно агрессивную настороженность отца, я вряд ли догадалась бы сама, что и как нужно ответить:

— Я заслуживаю шанса любить и быть любимой. Я ощущала его влечение ко мне во время ритуала. Оно очень сильно, не слабей моего. Мое замужество поможет вернуть нашей семье былые состояние, величие и имя. Принц и Владыка Талаас, разумеется, поспособствуют. Не вижу причин, по которым этот день нельзя считать лучшим в моей жизни.

Мой ровный тон и речь, прозвучавшая так плавно, будто кто-то подсказывал мне наиболее убедительные фразы, произвели впечатление. Мама всхлипывала и молчала, но казалось, она в состоянии принять мою точку зрения. Это хорошо, она поговорит с отцом, он со временем изменит мнение. А сейчас он смотрел на меня так, будто не понимал смысла услышанного.

— Что они с тобой сделали? — выдохнул он наконец. — У тебя в голове какая-то каша! То ты боишься принца, то ты его любишь. То ты не хочешь победить, то «это лучший день в жизни»! Что с тобой происходит?

Над ответом я не задумывалась — нужные слова пришли сами с успокаивающей, притупляющей все эмоции и переживания легкостью:

— Раньше я сомневалась в своих силах и чувствах. Не знала, как относится ко мне мой будущий муж.

Услышав это определение, отец недовольно скривился, но я продолжала прежним ровным тоном.

— Ритуал показал, насколько сильно наше взаимное притяжение. Магию не обмануть. Она всегда реагирует раньше ума и общественного мнения. Ей неизвестны предрассудки, для нее не существует разница статусов. И Видящая это в очередной раз подтвердила.

Отец отступил на пару шагов, обессилено опустился на край кровати, потер ладонью лоб.

— Наваждение какое-то, — пробормотал он спустя пару минут.

— Льяна, — тихо шмыгнув носом, заговорила мама, — ты ведь отмечала влияние на себя, странную привязанность. Твое поведение в последние дни сложно было назвать обычным. Как это сочетается с любовью полудракона? С исходом ритуала?

— Мне просто сложно было поверить в возможность такого сказочного счастья. Поэтому ростки влюбленности я трусливо называла чужой волей. Мне было страшно признаться даже самой себе в чувствах к будущему мужу. Для неопытных девушек, любящих впервые, подобный самообман в порядке вещей, — снова ответ был плавным, пришедшим из глубины сознания. Я улыбалась, чинно сложив руки на уровне талии, как и подобает смиренной дочери аристократического семейства.

Но мои слова против ожидания маму точно не успокоили. Она переводила испуганный взгляд с меня на отца и приоткрывала рот, будто хотела что-то сказать, но все же одергивала себя в последний момент. Мрачный отец смотрел на меня исподлобья долгим тяжелым взглядом.

— Ты словно поешь с чужого голоса. Вот только с чьего? — зло спросил он.

— Думаю, это голос разума, — невозмутимо ответила я. — Голос благодарности судьбе за прекрасный шанс исправить былые несправедливости, за возможность породниться с древним и очень сильным родом, стать одной из основательниц аролингской династии правителей. Это голос покорности предназначению и радости от того, что ритуал Видящей помог мне обрести счастье.

Над ответом я снова не задумывалась — слова будто произносились без моего повеления, выдавая мои сокровенные мысли. И чем дольше я говорила, тем больше верила сама себе.

Отец обеими ладонями с силой потер лицо, ненадолго замер, сдавив виски. Потом резко опустил руки, встал и решительно обратился к маме:

— Ральяна, пойдем. Я не могу это больше выносить, — он посмотрел мне в глаза, и я поразилась тому, сколько отчаяния было в его взгляде. — Льяна, послушай и не перебивай. То, что с тобой происходит, неправильно. Любовь такой не бывает. Не. Бывает. Мы с матерью уходим. Будем в «Γолубятне». Не хочу, чтобы ты сейчас, под остаточным воздействием ритуала, наговорила глупостей, за которые потом будешь себя винить. Приходи, как в голове прояснится.

Я хотела возразить, сказать, что он неверно истолковал мое поведение и что ему следовало бы прислушаться к моим здравым рассуждениям. Но отец стиснул меня в объятиях и шепнул: «Молчи. Потом поговорим». Мама снова расплакалась, суетливо вытирая слезы мокрым платком, тоже обняла меня, посоветовала отдыхать.

За родителями закрылась дверь. Все ещё стоя в прихожей, я повернулась к зеркалу. На меня смотрела спокойная, уверенная в себе девушка, с удовольствием и пониманием ответственности принимающая свою судьбу. Именно такой все и хотят видеть невесту принца. Именно такой будущая принцесса и должна быть.

Появилось чувство, что меня как-то заставляют соответствовать чужим ожиданиям, олицетворять сложившийся в чьем-то сознании образ. Весь разговор с родителями теперь казался мне нелепым и пафосным, а вовсе не последовательным и разумным, как всего пару минут назад.

Отец прав. В голове у меня какая-то каша, из-за нее я могу наделать и наговорить глупостей. И если родители терпеливы и смогут потом простить, то отношения с лордом Адсидом мои лжемудрые высказывания способны испортить бесповоротно. Допускать подобное не хотелось совершенно, и я сочла за благо немного переждать у себя, а не идти сразу к опекуну.