Аквилон. Маг воды. Том 3

Глава 20

Чарофон загудел в кармане, бесцеремонно вторгаясь в наш разговор с Надей.

— Да? — я поднёс трубку к уху.

— Данила? Это Золотов. — голос антиквара дрожал, словно он едва сдерживал панику. — Тут к нам пришли с проверкой и, кажется, хотят меня арестовать.

Я резко выпрямился. Надежда тревожно подалась вперёд, заметив, как изменилось моё лицо.

— Что конкретно происходит, Семён Аркадьевич? — я говорил спокойно, стараясь передать уверенность через магическую связь.

— Двое полицейских. — Золотов явно пытался взять себя в руки, но голос всё равно подрагивал. — Говорят что-то про краденое. Я ничего не понимаю! Они требуют показать все вещи из Бюро Находок, грозятся опечатать лавку!

— Не паникуйте. Слушайте внимательно, — я говорил чётко, как командир, который отдаёт приказы. — Я сейчас буду. Ничего не подписывайте до моего приезда. Вообще ничего — ни протоколы, ни описи, ни расписки.

— Хорошо… хорошо… — в трубке слышалось шуршание, словно старик вытирал вспотевший лоб.

Слишком быстрая реакция. Утром мы очистили скважину Добролюбова, разрушив планы Мергеля. И вот уже вечером последовал ответный удар? Или это просто совпадение? Сложно в это поверить.

Я отключил чарофон и тут же набрал Громова. Кажется, это дело по его части. Тот ответил не сразу, дозвониться удалось только с третей попытки.

— Громов слушает, — адвокат ответил как всегда сухо и деловито.

— Василий Сергеевич, это Данила Ключевский, — я говорил быстро, но чётко, — Срочно нужна ваша помощь в антикварной лавке Золотова. Его хотят арестовать.

— Детали? — Громов не тратил время на лишние вопросы, сразу переходя к сути.

— Пока неизвестны. Золотов говорит о каких-то обвинениях в торговле краденым. К нему пришли двое полицейских.

— Понял, — Громов пару секунд промолчал, очевидно прикидывая варианты. — Выезжаю немедленно. Буду через пятнадцать минут.

Связь оборвалась. Адвокат не тратил время на церемонии.

— Что случилось? — Надежда встревоженно смотрела на меня.

— Похоже, кто-то решил атаковать Бюро находок, — объяснил я, направляя лодку к причалу. — Обвинить в скупке краденого, арестовать, опечатать лавку. Старый проверенный способ убрать конкурента.

Я сообщил Наде всё что знал. Недосказанность в этом случае была бессмысленна. Она и так слышала практические весь разговор.

Лодка мягко ткнулась носом в доски. Я выскочил первым, быстро закрепил швартов и помог Надежде выйти. Она на мгновение задержала мою руку в своей.

— Будьте осторожны, Данила. А вдруг они попытаются арестовать вас?

— Не переживайте, у меня отличный адвокат.

Я улыбнулся, так что Надя немного успокоилась. Но всё равно, когда отплыл, она встревоженно смотрела мне вслед.

Лодка неслась по каналу, лавируя между другими судами. Вечерний город проплывал мимо калейдоскопом красок и звуков. Через пятнадцать минут показалась знакомая пристань.

Колокольчик над дверью звякнул приветливо, словно не понимая драматизма момента. Я вошёл в лавку и быстро оценил ситуацию.

У массивного прилавка стоял Золотов, бледный как полотно. Его обычно аккуратная седая бородка была взъерошена, видимо, он нервно теребил её во время разговора. Тёмно-синий сюртук, всегда безупречно отглаженный, сегодня был застёгнут криво, одна пола заметно длиннее другой.

Рядом с ним я обнаружил адвоката Громова. Он всё-таки успел раньше меня. Громов был готов к бою. Юридическому, но от этого не менее жестокому.

Напротив них стояли два полицейских. Старший, коренастый мужчина лет сорока пяти с пышными седеющими усами.

Выглядел он расслабленно, даже вальяжно. Форменный мундир расстёгнут на верхнюю пуговицу. В кармане что-то шуршало при каждом движении. Судя по сладковатому мятному запаху, который долетал даже до меня, запас леденцов. Сейчас он причмокивал одной из конфет, и это размеренное чавканье создавало странный диссонанс в напряжённой атмосфере.

Младший полицейский был его полной противоположностью. Высокий, почти два метра ростом, но худой как жердь. Форма на нём была отглажена так, что можно порезаться. Каждая пуговица начищена. Светлые, почти белёсые глаза горели тем опасным огнём, что бывает только у молодых идеалистов. Опасный тип, из тех, кто верит в букву закона и готов применять её без оглядки на здравый смысл.

На прилавке перед ними лежали три находки, явно выложенные неспроста.

Золотые карманные часы на цепочке. Серебряная табакерка размером с ладонь. На крышке выгравирована охотничья сцена — гончие преследуют оленя. И массивный мужской перстень-печатка из жёлтого золота с гербом.

— А, господин Ключевский, — Громов слегка кивнул мне. — Как раз вовремя.

Старший полицейский медленно повернул ко мне голову. Взгляд оценивающий, тяжёлый, как у старого мастифа, который решает — стоит ли тратить силы на лай.

— Это ещё кто такой? — заявил он. — Закрыто!

— Совладелец Бюро находок, — представил меня Громов.

— Сухов, старший инспектор, — кивнул полицейский нехотя. Помолчал, покатал леденец во рту, добавил: — А это младший инспектор Воробьёв.

Младший выпрямился ещё больше, если это вообще было возможно.

— Инспектор Воробьёв, — выпалил он с энтузиазмом новобранца на смотре. — Мы проводим проверку по факту обнаружения…

— Коля, — Сухов произнёс это устало, как человек, повторяющий одно и то же в сотый раз.

— Но в инструкции чётко сказано, что при расследовании…

— Коля!

— В чём, собственно, дело? — я подошёл к прилавку размеренным шагом.

И тут все заговорили одновременно.

— Они говорят, что мы торгуем краденым! — Золотов всплеснул руками так, что рукава сюртука задрались до локтей, обнажив худые запястья. — Это же чистой воды клевета! За тридцать лет работы я ни разу, слышите, ни разу не брал сомнительных вещей! У меня репутация!

— Граждане, давайте без истерик, — Сухов перебил его, не повышая голоса. Он достал из кармана новую конфету, медленно развернул. Шуршание обёртки казалось оглушительным в напряжённой тишине. — У нас есть официальные заявления от потерпевших о пропаже их имущества.

— Господа полицейские, — Громов вступил в дело. — Для обвинения в торговле краденым необходимо доказать умысел. Где протокол личного опознания предметов? Где документы, подтверждающие право собственности заявителей?.

Сухов тяжело вздохнул.

— Послушайте, господин адвокат, — полицейский говорил лениво, как человек, объясняющий очевидные вещи ребёнку. — Два дня назад к нам в участок поступили заявления. Золотые часы карманные с механизмом редкой работы — раз. — Он загнул толстый палец. — Серебряная табакерка с гравировкой охотничьей сцены — два. — Второй палец. — Перстень-печатка мужской с фамильным гербом — три. — Третий палец встал в ряд. — Всё это имущество было украдено у уважаемых граждан нашего города.

— И? — Громов чуть приподнял левую бровь.

Жест минимальный, но красноречивый.

— И сегодня утром, — Сухов сделал паузу, перекатывая леденец из одного угла рта в другой, — некий анонимный доброжелатель… — он растянул слово «доброжелатель», давая понять своё отношение к таким источникам, — сообщил нам, что все три предмета, представьте себе, находятся именно здесь. В Бюро находок господина Золотова.

Я мысленно усмехнулся. Анонимный доброжелатель. Схема старая как мир.

— Но это же… это же невозможно! — Золотов всплеснул руками. — Мы принимаем только найденные вещи! Только по заявлениям! С точным описанием места и времени находки! У нас строжайший учёт!

Он метнулся к массивной картотеке. Это был настоящий шедевр столярного искусства, дубовый шкаф в человеческий рост с сотнями маленьких выдвижных ящичков.

Золотов дрожащими пальцами нашёл нужные.

— Вот! — он выложил три карточки на прилавок с таким видом, словно это были козырные тузы. — Смотрите сами! Золотые часы найдены у моста Трёх Арок два дня назад, заявитель господин Веневцев, мелкий чиновник из управы. Серебряная табакерка обнаружена у Рыбного рынка три дня назад, заявительница госпожа Тихомирова, вдова коллежского асессора. Перстень, выловлен из воды у Банковского моста буквально вчера, заявитель купец третьей гильдии Рогожин. Всё оформлено по закону! Все подписи на местах!

Воробьёв тут же потянулся к карточкам, но Сухов перехватил его руку.

— Бумажки, — старший полицейский пожал плечами. — Их можно подделать. А вот вещи настоящие. И заявления от пострадавших тоже настоящие. С печатями, с подписями. В участке лежат.

— Позвольте уточнить, — Громов сделал шаг вперёд. — Кто именно эти пострадавшие граждане?

— Конечно, сейчас!

Воробьёв радостно полез в блокнот:

— Прохор Савель…!

Договорить ему не дали — Сухов наступил напарнику на ногу с такой силой, что тот взвизгнул.

— Имена не важны, — быстро сказал старший.

— То есть вы хотите арестовать человека, даже не доказав, что эти вещи вообще краденые⁈ — продолжал атаковать Громов. — Пока ваши неизвестные заявители даже не опознали свои находки?

— Ладно, — Сухов выплюнул слово, как косточку от вишни. — Допустим, для ареста оснований маловато. Допустим. Но! — он поднял палец, — изъять вещи для проверки мы обязаны. Все ценности из Бюро находок. А вдруг среди них есть другие краденые предметы? Не могу же я рисковать.

Громов победно приосанился. Очевидно, что первый раунд борьбы по его мнению, остался за нами. Вот только мне казалось, что арестом эти двое изначально только пугали. Их цель как раз и состоит в том, чтобы помешать нашай работе и испортить репутацию. Понимал это и Золотов.

— Но люди же придут завтра за своими находками! — Антиквар не скрывал отчаяния. — Что я им скажу? Что полиция всё забрала? Они же мне не поверят! Решат, что я украл! Моя репутация! Тридцать лет безупречной работы! Тридцать лет!

Я решил, что пора вмешаться. Ситуация заходила в тупик, а время работало против нас.

— Можно взглянуть на предметы поближе? — я произнёс это максимально нейтральным тоном. Ни просьбы, ни требования — простая констатация желания.

Сухов перевёл на меня взгляд. Помолчал, прикидывая что-то в уме. Пожал плечами.

— Смотрите. Но руками не трогать. Это потенциальные вещественные доказательства.

— Почему нельзя трогать? — удивился Воробьёв. — Если господин Ключевский хочет осмотреть предметы, он имеет право…

— Потому что я так сказал! — рявкнул Сухов с такой силой, что в витрине зазвенело стекло.

Я не стал спорить. Склонился над прилавком, делая вид, что внимательно разглядываю предметы. Но мне не нужно было их трогать. С моим уровнем, «Память воды» работала и на расстоянии.

Лицо над серебряной гранью поверхности. Одно и то же, во всех трёх случаях. Мужчина с окладистой черной бородой. Он ничего не теряет, просто бросает предметы в воду.

«Подстава», как говорили мои криминальные знакомые в столичной тюрьме. Натуральная подстава.

«Капля помнит!»

Знакомый голосок раздался откуда-то из-под половиц. Звонкий, как колокольчик, полный возмущения.

«Блестяшки в воду бросал! Плохой дядька с чёрной бородой!»

Слепок, переданный Каплей был чётче, ярче. Теперь я не просто ясно видел лицо мошенника. Я мог бы его узнать при встрече.

Но это не помогло бы мне спасти Бюро Находок от закрытия. Отдать им все находки, а после выкрасть их с помощью Капли обратно?

Так мы точно получим репутацию мошенников. Разовое решение, которое повлечёт за собой кучу проблем. Нет, действовать надо прямо сейчас.

Внезапно дверь распахнулась.

В проёме стоял следователь Мухин.

Тот самый, что допрашивал меня о деле Долгорукова. Только он был сам на себя не похож.

Там в кабинете он едва ли не засыпал. Сейчас же буквально метал громы и молнии.

Лицо красное от гнева, седые усы топорщатся.

— Что здесь происходит⁈ — рявкнул он таким голосом, что стёкла в витрине задрожали.

Эффект был мгновенным. Сухов выронил леденец. Воробьёв выпрямился по стойке смирно, чуть не уронив блокнот.

Даже Громов удивлённо приподнял брови, он-то точно не ожидал такого поворота.

— Господин следователь… — Сухов попытался взять себя в руки. — Мы проводим проверку по заявлениям о краже…

— Молчать! — Мухин подошёл к нему вплотную. — Кто дал вам право проводить обыски без санкции? Где ордер? Где протокол?

Воробьёв открыл было рот, но Мухин повернулся к нему:

— А ты что скажешь, сопляк? Тоже решил самодеятельностью заняться? Хороший тебе пример показывают, да⁈

— Я… мы… господин следователь, в инструкции написано… — младший полицейский покраснел как рак.

— В инструкции написано думать головой! — рявкнул Мухин. — А не хватать уважаемых людей, по первому же анонимному доносу! Кто писал заявления?

— Но тут подозреваемые…

— Я СЛИШКОМ ТИХО ГОВОРЮ⁈

Сухов затряс головой. Похоже, на правое ухо он теперь оглох.

— Одну минуту! — спохватился Воробьев, — у меня записано. А, вот! — он сиял от гордости за свою аккуратность. — Антиквар Прохор Савельевич Мутных, лавка на Серебряном ряду. Антиквар Степан Михайлович Звонарёв, торгует у Каменного моста. И антиквар Игнат Карамзин.

— Ох, Коля, — вздохнул Сухов. — Какая разница, чем они занимаются.

Но было поздно. Громов уже почуял кровь.

— Напротив, — адвокат улыбнулся. Улыбка была холодной, расчётливой, как у акулы, увидевшей ныряльщика. — Профессии крайне важны. Позвольте, я правильно расслышал? Мутных, Звонарёв, Карасёв? Все трое антиквары?

— Ну… да, — нехотя признал Сухов.

— И все трое, — Громов сделал паузу, смакуя момент, — являются прямыми конкурентами моего клиента по антикварному бизнесу. Их лавки расположены в том же квартале. Они торгуют теми же товарами. Борются за тех же покупателей. Не находите ли вы это… — ещё одна пауза, — подозрительным?

— Подозрительно или нет, не мне судить. — Голос Сухова стал ещё более усталым, словно за эти минуты он постарел на десять лет. — У меня распоряжение начальства. Проверить. Нам сказали, что дело срочное…

Я старался сохранять серьёзное выражение лица, хотя внутри хотелось улыбнуться.

— Кто сказал? — Мухин сузил глаза. — Имя!

Сухов замялся. Воробьёв попытался выручить напарника:

— Дежурный офицер передал, что поступило распоряжение…

— От кого распоряжение? — Мухин не отступал. — Покажите бумагу!

Полицейские переглянулись. Бумаги, конечно, не было. Устное распоряжение от неизвестного начальника — классика жанра.

— Так я и думал, — Мухин презрительно фыркнул. — Два идиота решили отличиться. Арестовать уважаемого человека без оснований, без санкции, без протокола опознания. Знаете, что я с вами сделаю⁈

Он выдержал театральную паузу. Сухов побледнел. Воробьёв мелко дрожал.

— Уволю по служебному несоответствию, — мстительно прошипел Мухин. — Хотя нет, для вас это слишком лёгкий выход. Оба под суд пойдёте!

— Господин следователь! — Сухов чуть не упал на колени. — Мы же по долгу службы! Нам сказали…

Но следователь Мухин уже потерял к этим двоим интерес.

— Приношу свои извинения, господа, — сказал он, обращаясь ко мне и Золотову. — Надеюсь, больше таких инцидентов не повторится.

И вышел, хлопнув дверью.

Полицейские переглянулись. На лицах было написано полное недоумение. Сухов первым пришёл в себя, схватил Воробьёва за рукав.

— Пойдём за ним, быстро!

Выбежаали. Через минуту вернулись. Оба выглядели так, словно увидели призрака.

Сухов почесал затылок:

— Он… он исчез. Вышел и как сквозь землю провалился.

— Может, за угол свернул? — прошептал Воробьёв.

— Я же не слепой! Переулок прямой как стрела, никуда не свернёшь!

Повернулись к нам. Сухов откашлялся, попытался вернуть хоть какое-то достоинство:

— Э-э… Приносим извинения за беспокойство. Видимо, действительно недоразумение. Мы это… пойдём. Нужно доложить начальству.

Воробьёв открыл рот — хотел что-то сказать про протокол и процедуру. Сухов буквально вытолкнул его за дверь. Последнее, что было слышно — возмущённый голос младшего:

— Но мы же должны составить акт…

Дверь закрылась. В лавке повисла тишина.

Золотов медленно опустился на стул за прилавком. Лицо постепенно розовело, кровь возвращалась.

— Слава богу! — выдохнул он. — Я уж думал, всё пропало. Репутация, бизнес… Тридцать лет работы псу под хвост.

Громов стоял неподвижно, задумчиво глядя на дверь. Затем его взгляд перешёл на меня.

— Удивительное совпадение, — сказал он медленно. — Мухин появился как раз вовремя.

— Да, повезло, — ответил я нейтрально.

— И ещё более удивительно его… поведение. — Громов не сводил с меня глаз. — Я знаю Петра Карповича много лет. Он никогда не повышал голос. Предпочитал тихо дремать в своём кабинете до пенсии.

— Какая разница! — встрял Золотов, всё ещё не оправившись от пережитого. — Главное, что всё обошлось! Может, у него начальство надавило, вот он и взбесился.

Громов продолжал смотреть на меня. Взгляд проницательный, изучающий.

— И его исчезновение. Весьма… необычно. Переулок действительно прямой. Некуда исчезнуть.

— Может, они просто не заметили, — предложил я.

— Возможно. — Громов покачал головой. — Семён Аркадьевич, не могли бы вы принести нам воды? После таких волнений хочется пить.

— Конечно, конечно! — Золотов поднялся, ушёл в подсобку.

Его шаги затихли. Громов подождал, пока антиквар отойдёт достаточно далеко.

— Данила, — голос адвоката был спокойным, но в нём слышалось нетерпение. — Могу ли я попросить вас выйти со мной на пару слов?