Лорд

Глава 9

Четыре дня я исследовал источник, готовясь к ритуалу переноса на него магической матрицы, что хранилась в моей ауре. Подготовку и изучение разбавлял несколькими ритуалами. Первым делом немного подлечил своё тонкое тело, восстановив малую (совсем малую) часть повреждённых энергоканалов. На общем фоне моей искалеченной энергетики— капля в море. Но иногда даже такая кроха дополнительных возможностей способна оказать огромное воздействие на итог важной работы. Следующим провёл ритуал для создания отпугивающих амулетов. Основой стали несколько черепов лосей и кабанов, которые мне притащил Прохор. Где он их нашёл, я не спрашивал. Может быть, тут столько дичи водится, что кости валяются на каждом шагу? Три черепа были разложены на пеньках и развешаны на деревьях в виде треугольника со сторонами примерно в пятьсот шагов. Через неделю нужно будет на них обновить чары, так как энергия из них вытекает слишком быстро. Эти амулеты должны прогнать любое живое существо крупнее собаки и не имеющее пропускной метки в ауре. Расстояние между ними было достаточным, чтобы в просвет не проскользнул ни один нарушитель. Конечно, происходи всё в моём родном мире, то мои поделки мог обойти даже крестьянин из более-менее знающих. Уж амулетов и оберегов в деревнях и сёлах хватало. Делали их деревенские ведьмы и знахари, оттого качеством они не блистали. Вот только и мои черепа не сильно от них отошли. Увы, но серьёзное повреждение тонкого тела лишило меня львиной доли возможностей по оперированию магией. Хорошо, что вообще сохранил знания. Остаётся надеяться, что Очаг выдаст мне магов, которых можно будет направить на решение самых острых проблем. Ну, и сам буду по чуть-чуть приколдовывать, так как без магии я себя ощущаю, как без рук.

Было и кое-что беспокоящее меня. Если я с земли обезопасил себя, то вот с воздуха Источник оставался уязвим для атак. Со слов моих новых знакомых самолёты — это те самые летающие механизмы — способны сбрасывать мощные бомбы с высоты в несколько тысяч метров. Правда, без особой точности. Для меткого попадания им нужно снижаться раз в десять. Но даже в таком случае у меня нет ничего, что я мог бы им противопоставить. Хороший боевой амулет против воздушных противников за несколько дней не сделать. А ещё для него нужны редкие материалы и ингредиенты, плюс, полноценный маг, а не инвалид вроде меня. Вот маскировочный амулет с иллюзией против воздушных наблюдателей я могу создать, но не из костей с камнями и палками. Тут нужны магические материалы и природные драгоценные камни.

«Всё упирается в магов. Нормальных магов, — вздохнул я. — А пока придётся защищаться путём сохранения в тайне места с Источником».

На пятый день я перенёс матрицу — аналог Кольца Лорда — в магический источник и запустил рост Очага. И вот тут случилось кое-что интересное. В состоянии транса я увидел множество картин и иллюзий, показавшие мне варианты выбора направления развития. Их было всего два. Первый был связан с некоей расой в’чолхц. В’чолховцы имели очень непривычный облик для человеческого глаза. Если смешать человека, хомяка, лягушку и неведомую зверушку, то выйдет что-то отдалённо похожее на них. Рост от метра сорока до метра семидесяти, очень широкий таз, почти в два раза превосходивший плечи по ширине. Мощные кривые и короткие нижние лапы, длинные и тонкие верхние всего с четырьмя пальцами. Блестящая зеленоватая кожа с пучками рыжеватой шерсти тут и там. Плоское широкое лицо с губастой пастью от уха до уха, мясистым носом с четырьмя ноздрями, аж тремя мелкими глазами (глаз на лбу помогал им видеть магию и создавать магические поделки и для обычного зрения не использовался) и невысоким хрящевым гребнем на макушке. Из копчика рос короткий и широкий мохнатый хвост. Раса была техномагической, в чём-то походя на гномов. Вот только подгорным карликам было до талантов в’чолховцев, как землянам до Луны. Магия, металл, стекло, огонь и пар были их визитной карточкой. Просмотрев до конца их развитие, я увидел летающие острова из стали и металлических сплавов, вооружённых паровыми магическими пушками и мощными алхимическими бомбами. Дополнительно к маготехническому оружию экипаж усиливался сильными магами. Один такой остров способен играючи смести с лица земли город с десятками тысяч жителей. В условиях Земли эта раса выглядит многообещающей. Увы, но их внешний вид мне показался отвратительным, а ряд привычек, такие, как каннибализм, поедание других разумных и лютый расизм усилили мою антипатию. К тому же, они были гермафродитами, что ещё больше вызвало у меня чувство омерзения. Боюсь, что через поколение-два земляне начнут войну с этой расой из-за полной непохожести. Учитывая же мои способности и способности Очага по превращению разумных в иные расы, то лет через сто пятьдесят половина планеты будет под в’чолховцами. А через три или четыре века людей можно будет отыскать только в самых глухих уголках, резервациях или… в зоопарке. И это в самом лучшем случае. Вполне может так случиться, что человечество полностью исчезнет с лица планеты лет через двести.

А вот второй вариант полностью пришёлся мне по душе. Здесь были собраны несколько чистых магических рас — фейри. Это были феи, эльфы, горгульи, русалки с оборотнями и многие другие. Магические животные, такие как единороги, грифоны, виверны и прочие. Все делают акцент на магию, оружием пользуются самым примитивным по меркам землян — это мечи, луки и копья. А ещё можно было призывать архимагов! Среди всего этого магического великолепия отдельно стоят элементали и големы. Последние были как с поводырями, так и разумные, правда, сознание там специфическое, но в моих условиях и такое сойдёт. Солянка та ещё, но мой статус Лорда должен помочь удержать их в узде.

Если сравнивать лучников и арбалетчиков со стрелками с паровыми ружьями, то последние выигрывали в дальности и наносимом уроне. Зато лучники их превосходили — да ещё как — в скорострельности и точности. Летающие острова, правда, не имели аналогов, но обладали множеством технических минусов, которые в’чолховцы пытались нивелировать магией, но получилось это у них не очень (или это я придираюсь). Зато наездники на драконах, вивернах и грифонах предоставляли сплошные плюсы своему Лорду, если не брать во внимание огромный аппетит летающих ящеров, небольшое число воздушных бойцов, которое я могу содержать и наносимый ими урон.

Полагаю понятно, что я выбрал.

Мне, как одарённому, ближе чистая магия и существа, похожие на людей. Или я хочу себя заставить в это поверить, так как смогу призывать себе на службу магов и архимагов?

«Или ты хочешь закрутить роман с красавицами эльфийками, — усмехнулся я про себя, вспомнив образы лучниц, диверсанток, магесс, жриц и прочих представительниц слабого пола ушастой расы. К слову, я так до конца и не понял, почему выбор пал на две противоположные расы. И почему среди второго варианта очень мало существ, кроме эльфов и полукровок с эльфийской кровью, а так же их близких родичей вроде дриад (феи, големы и оборотни — несколько другое. Они не основные, так сказать, существа Очага). Из-за того, что Источник в лесу? Так големы не имеют никакого отношения к магии природы и лесной расе. — Наверное, что-то мы с профессором перемудрили и не до конца расшифровали летописи, когда создавали матрицу. Либо из-за того, что матрица не полная, или она повредилась в астральном шторме во время телепортации».

Для меня идеальным был бы призыв людей. Так я не создал бы большого охлаждения в отношениях между моими поданными и местным населением. Но, увы, увы. С эльфами могло ещё случиться вот что: из-за красоты женщин данной расы они были самым лакомым товаром у работорговцев. Как бы эльфы не мстили за похищения своих красавиц, но желающих заработать на ушастых рабынях и обладать ими не убавлялось. И потому мне не по себе становится, когда думаю, что подобное может случиться на Земле. Вроде как Прохор с Машей мне рассказали про полную отмену рабства в их мире ещё век назад, вот только что могут знать селяне из захолустного края про подобные вещи? Частично успокаивает то, что здесь нет магии и не развиты немагические ментальные техники, например, гипноз или внушение при помощи лекарств. Благодаря этому сознание пленниц сломать не получится. После освобождения они вновь станут полноценными членами своего общества. Такие нюансы, вроде издевательств, изнасилования, унижения они переносят стоически. Конечно, если менталитет схож с менталитетом жителей моего мира. Для орков, эльфов, гоблинов с гномами, людей многих королевств важнее дух, душа, а не тело. Осквернить тело — это не осквернить душу. Тело и время зарубцуют раны, магия и лекарства помогут убрать рубцы, но вот душу у нас лечить не научились. Возможно, такое отношение связанно с отличной медициной, основанной на магии. Она не доступна только нищим бродягам. Те же крестьяне могут и руку отрастить у мага, или сломанную спину восстановить, и зрение вернуть. В этом мире люди и духовно незащищены, и телесно. Случай Тишина, который ходит одноруким, тому пример.

Когда я вышел из транса, то ожидал вопросов от своих спутников в духе «получилось?», «ну, как?», «ты сделал это?». Но их не последовало. Когда же я посмотрел на дуб, то понял, почему старик и девушка молчат.

Умирающее дерево кардинально изменилось.

Во-первых, у него появилась крона. Она была представлена тремя толстыми суками, в которые перешёл ствол дуба на высоте шести-семи метров от земли. Во-вторых, в точке, где эти ветви выходили из ствола, сияла крупная друза кристаллов. Она состоял из трёх камней голубого цвета с зеленоватым оттенком и багровыми искрами внутри. Размером друза была в два моих кулака. В-третьих, дупло сильно уменьшилось и стало похоже на портал. По крайней мере, та туманная светящаяся материя, которая заполнила недавнюю рану в дереве, очень его напоминала. В-четвёртых, несколько корней вылезли из-под земли в десяти шагах от ствола. В этих местах они раздулись до размера десятиведёрной бочки. Изменилась и местность вокруг дерева. Но в сравнении с дубом эти изменения казались незначительными и не стоящими внимания.

В магическом зрении утолщения на корнях светились, как невероятно мощные артефакты. Точно так же сияло дупло-портал. А самой яркой была друза кристаллов. Аж слепила! Вот только от камней и «портала» я такое ожидал. Но почему корни так выглядели? Заинтересовавшись, я подошёл к ближайшей «бочке» и коснулся её рукой. Несколько мгновений я сосредотачивался, пытаясь понять суть магии в ней. А потом на меня нахлынули десятки… даже сотни образов! Из них я узнал, что из этого корневого нароста через несколько дней вылупится Древо Фей. Перейдя ко второму, а после к третьему наросту, получил информацию, что это зачатки продуктового Древа и Древа Трансфигурации. Как и в случае с феями, им требовалось некоторое время, чтобы вырастить и начать, так сказать, плодоносить.

Когда я всё это узнал, то у меня с плеч упал груз размером с Золотой Драконий вулкан. До этого всё голову ломал о том, где же мне искать ресурсы, чтобы построить мастерскую для трансфигурации дешёвых и доступных материалов в редкие. Но всё решилось само собой. И это несказанно радует.

Следующее событие, которое меня удивило, случилось, когда я подошёл к дубу вплотную. Внезапно из земли полезли тонкие корни, которые потянулись вверх, а им навстречу из кроны поползли тонкие ветви. Когда они встретились, то стали переплетаться между собой, создавая невероятные узоры и формы. Это было завораживающе. Засмотревшись, я пропустил момент, когда движение прекратилось.

— Вот это да, — удивлённо прошептал я.

В результате встречи вершков и корешков дуба появился самый настоящий трон. На левом подлокотнике лежал крупный перстень, созданный из тонкого белесого корня и коричневой веточки, перевившихся между собой. А сверху, вместо камня, расположился маленький жёлудь, блестевший так ярко, будто был сделан из золота. На правом подлокотнике лежала корона. Нет — КОРОНА! Выполнена была в такой же манере, как перстень, и украшенная золотыми желудями, вместо драгоценных камней. По виду совсем не роскошная и не настолько удивительная, чтобы завораживать. Вот только предложи мне кто-то вместо этого символа власти обычную корону из золота, серебра да платины с бриллиантами, рубинами и сапфирами, то я послал бы его на брачное ложе к инкубу за такое неуважение.

На подкашивающихся ногах я дошёл до трона, взял перстень и надел на безымянный палец левой руки, потом обеими руками поднял корону и возложил её на свою голову. И только после этого медленно сел на трон. Как только умастил своё седалище на нём и замер, так на моё сознание обрушились сотни образов. Их было намного больше, чем в тот момент, когда я переносил матрицу на Источник и делал выбор развития будущего Очага. Из них я узнал, что мог потерять место Лорда, если бы кто-то опередил меня и первым занял трон. Информации было так много, что у меня дико разболелась голова. Чтобы покинуть трон мне потребовалось снять корону и положить её на прежнее место. Перстень остался со мной и если я всё правильно понял, то носить мне его теперь до самой своей смерти.

*****

— Господин Аунешэц! — прозвучал голос санитара у входа в палатку, где отдыхал Ганс Аунешэц, один из врачей полевого госпиталя, поставленного несколько дней назад бороться с неизвестной заразой, поразившей почти в полном составе сто восемьдесят четвёртый разведывательный батальон Вермахта.

— Гельмут?

— Да, это я, Господин Аунешэц.

— Заходи, — дал разрешение солдату врач и когда тот оказался в палатке, спросил. — Что случилось?

— Ещё восемь человек вынесли к смертникам. Им вкололи большую дозу морфина, чтобы не кричали.

— Ещё восемь, — повторил за ним врач.

— И ещё я видел штабную машину, на которой приехали два офицера из полиции. Капитан и майор. Они пошли в палатку к господину Гергольцу.

— Что-то ещё?

— Нет.

— Тогда ступай к больным, скоро я подойду.

Когда санитар ушёл, Ганс с тихим вздохом встал из-за стола, натянул халат, потом смочил одеколоном большой кусок ваты и вложил тот в марлевую повязку, которую надел на лицо. Через несколько минут он вошёл в большую палатку, стоящую далеко от лазарета. Рядом с ней стояли ещё две таких же. Территорию вокруг них опоясывали нитки колючей проволоки на деревянных кольях. На проволоке висели несколько фанерных табличек с надписью: «Опасно! Инфекция!».

Оказавшись внутри, он привычно сморщился и инстинктивно задержал дыхание. Это происходило каждый раз после входа сюда, так как в палатке висел кошмарный смрад разлагающейся плоти. Одеколон едва-едва помогал от него. Внутри на кроватях лежали десятки мужчин, накрытых простынями до шеи. Все они были привязаны за руки и за ноги к спинкам, а рты закрыты кляпами, так как они бились в корчах и кричали от жуткой боли, раздирающей их изнутри. Уже второй день они не ели и не пили. Никакие лекарства им не помогали. От мук спасали лошадиные дозы морфина и сильнодействующего снотворного. Увы, ненадолго. Уже через пару часов солдаты вновь начинали биться в агонии и по-звериному выть. Постоянно колоть препараты было нельзя, так как в них нуждались те больные, которых ещё можно было спасти. Исключение делалось тем, кто переносился из двух палаток в палатку смертников. Они мучились так ужасно, что командир госпиталя отдал приказ вводить им смертельную дозу морфина, либо опия.

Ганс подошёл к одному из умирающих, приподнял простынь и посмотрел на тело, изуродованное неизвестной болезнью. Вместо ног были два раздувшихся кожаных бурдюка, сочащихся гноем из множества мелких язв. Сверху по ним тянулись жгуты вен, увеличившихся настолько, что стали толщиной с мизинец. А ещё они были черны, словно в них текла не кровь, а отработанное моторное масло или дёготь. Дальше они расползлись по животу и тянулись к груди. Опыт с первыми умершими показывал, что как только чёрные вены оказывались напротив сердца, то больной умирал спустя несколько часов.

— Господин Аунешэц, вас к себе зовёт господин майор, — в палатку заглянул один из санитаров.

— Иду. Только приведу себя в порядок.

Вернувшись в свою палатку, он снял халат и бросил его в таз с мыльным раствором, туда же следом отправилась шапочка и маска, надушенная вата полетела в помойное ведро. В другом тазу он умылся, тщательно вымыл руки, смочил одеколоном ладони и погладил им лицо и волосы. Но, несмотря на эти меры, когда он зашёл к начальнику госпиталя, тот и двое его гостей сморщили носы.

— Это вы занимаетесь болезнью сто восемьдесят четвёртого разведбатальона? — поинтересовался у него гость с погонами гаупмана, наплевав на субординацию.

— Так точно, господин капитан.

— Вы разобрались, что это за болезнь? Откуда взялась и чем грозит?

— Присаживайся, Ганс, — командир госпиталя указал на свободный стул.

— Благодарю, — поблагодарил он его и воспользовался предложением, после чего посмотрел на гостей. — Господа, говорить о точных данных пока рано, но лично моё мнение — это не болезнь, а отравление.

Капитан с майором переглянулись, словно слова доктора не стали для них откровением.

— Продолжайте.

— Пока бедные солдаты были в сознании, я поговорил с ними и узнал, что такие же симптомы были и у лошадей в батальоне. Тех пристрелили сразу же, посчитав, что это зараза, и она может перейти на здоровых лошадей. Так же пострадали почти все пехотинцы и всего несколько человек из водителей машин с мотоциклами да десяток возниц. Остальные двести шестьдесят семь человек пострадавших передвигались пешком.

— Как они могли отравиться?

Аунешэц пожал плечами.

— Не знаю. Возможно, переходили вброд отравленный ручей или речку. Возможно, мыли ноги, взяв воду из отравленного водоёма, например, колодца. Но если последнее верно, то почему водители и возницы не пострадали? — произнёс он.

— Это могла быть пыль?

— Пыль? — переспросил Ганс и покачал головой. — Пыли надышались бы все солдаты и животные батальона. А мы видим, что кое-кто цел и невредим.

— Если обработать участок дороги отравой, она может поразить ноги через сапоги? Ведь повреждения начались с ног, так?

— Так, — согласился с ним врач. — Потому я и сказал про ручей или мытьё ног ядовитой водой. Правда, руки тоже должны были пострадать, хм. Что же до дороги, то это должна быть очень сильная отрава. Такая, что её пары скорее попадут в организм через лёгкие, чем сквозь сапоги и портянки доберутся до кожи. Да и пыль была бы ядовита настолько, что разъела бы глаза, носоглотку и сделала бы с лицом то же, что сейчас происходит с ногами.

— А вы видели или слышали о чём-то похожем?

— В Африке я видел больную, страдающую от слоновьей ноги. Это заболевание слегка напоминает то, что происходило с солдатами в первый день, когда ноги стали опухать и отекать. Но слоновья нога не может развиваться настолько быстро и она не гниёт. Больше с подобным я не сталкивался нигде и не слышал ни о чём похожем. А что вы думаете, господа? Есть у несчастных солдат хоть какой-то шанс? Я не о своих больных, а про тех, кто может стать новыми жертвами отравления.

— Мы считаем, что русские варвары применили против нас химическое оружие. Мы нашли участок дороги, где нет ничего живого. Даже насекомые, мыши и птицы на нём и рядом с ним превратились в гниль. То же самое произошло с травой. Но отрава быстроразлагающаяся, так как с колонной пленных, которую позже прогнали там, ничего не случилось, — ответил майор.

— Нам нужны доказательства. В первую очередь ваши показания и экспертиза. Весь мир должен узнать, что коммунисты сражаются методами, которые запрещены всеми цивилизованными странами. Это развяжет нам руки в войне с варварами, — добавил вслед за ним капитан.

— Всё, что в моих силах, господа, — чуть склонил голову Ганс. — Варвары, которые не чтят ни одного кодекса, должны понести заслуженную кару, какая бы она ужасная не была.