Лорд 4

Глава 13

Первое июля сорок второго года на Витебщине для немцев оказалось крайне неприятным. Уточню, что для некоторых немцев. Тех, которые засели в опорных пунктах к югу от меня. Ночью несколько групп оборотней с варгами, при поддержке соколов и грифоновых наездников с помощью обычных бойцов-людей ударили по ним магией, огнём и холодной сталью. Были ещё феи, но в нападении они не участвовали. Летающие малявки предназначались для другого. Практически я отправил в бой все свои имеющиеся силы, и полуэльфов, и обычных людей, кандидатов на перерождение.

Массовые заклинания сна и парализации выводили из строя десятки солдат в считанные секунды. Никто не успевал ничего понять. Патрули, шатающиеся между опорными пунктами, уничтожались двойками волколаков. На каждый участок между точками я отправил по одной такой группе. С их быстрыми ногами им не составит труда быстро и без проблем разобраться со всеми патрулями.

Немецкий опорный пункт был представлен рядами траншей с ДЗОТами и блиндажами, позициями для пулемётов, миномётов и орудий. Каждый пункт обороняли две-три роты с взводом тяжёлого оружия, двумя расчётами миномётов и двумя лёгкими пехотными орудиями. Последние имелись только на трёх точках. Ещё на четырёх стояли дополнительные миномёты. Между опорниками днём и ночью курсировали патрули. Одни излишне хитрые и ленивые забрали телегу с лошадью и катались на ней туда-сюда, чтобы не трепать зря ноги.

До недавнего времени немцы здесь считали службу чуть ли не синекурой: вдали от фронта, партизаны не балуют, есть деревни, которые ещё не сожгли каратели и не до конца разграбили полицаи с тыловыми службами Вермахта. Иногда оборотни вырезали патрули или устраивали отстрел офицеров на опорных пунктах, уничтожали технику. Но в целом немцам здесь было раздолье по сравнению с их соотечественниками на линии Полоцк-Лепель, где была создана полноценная оборона из двух рядов траншей с множеством огневых точек, техникой, дальнобойной артиллерией и прочим, и прочим. Там торчали две неполных пехотных дивизии, одна слабо обученная из мобилизованных солдат возрастом за сорок и выше. Вторая боевая, точнее с боевым костяком, понёсшая потери на фронте, после чего отведённая в тыл и получившая пополнение. Потом дивизия попала сюда.

Пехотинцев (хотя простыми стрелками их тяжело назвать, так как каждая дивизия имела и танки, и орудия с миномётами) немецкое командование усилило танковым батальоном, состоящим почти полностью из «двоек» и старых моделей «троек», ещё не имевших длинных и мощных пушек. В резерве стояли два кавалерийских эскадрона, особая рота «охотников на партизан» и две роты егерей. Даже несмотря на то, что дивизии только назывались таковыми и имели сильно не полный штат, сил немцы нагнали порядком. И я обязательно понесу потери, когда начну штурмовать их позиции. Вот потому сейчас шла не только охота за трофеями, чтобы сменять их на портал в другом мире, но и отработка наших действий.

Убивать такое количество людей мне не хотелось. Это будет не сражение, не бой, а бессмысленная казнь, которая серьёзно испортит мне ауру. А там недалеко и до превращения в тёмного мага без принципов и морали. Можно было бы наложить «метку смерти». Но я решил пойти другим путём. Пусть эти сотни солдат и унтеров станут опасной заразой для прочих солдат германской армии. Напуганные до седых волос, они станут распространять панику, которая порой губит бойцов больше, чем пули и снаряды. Что же до офицеров, то на них у меня другие планы.

Несколько бронетранспортёров и грузовиков феи принялись загружать трофеями. В первую очередь собирались пушки-коротыши с боеприпасом к ним. Потом миномёты с минами. Пулемёты с патронами и винтовки тоже никто не собирался оставлять. Я их продам Грунду позже. Здесь их под тысячу набралось. Несколько оборотней, явно из бывших евреев, потрошили немецкие каптёрки на опорных пунктах. Брали они продукты, инструмент, хорошую запасную одежду, котелки-ложки и так далее. В общем, всё то, что крайне необходимо в тех же деревнях с хуторами, где население сильно увеличилось.

— Командиров ихних собрали, Киррлис. Почитай семь десятков гадов, — подошёл ко мне с докладом Прохор. — Будешь смотреть их или?..

— Без меня, — отмахнулся я. — Я другим занят.

— Понял, сами так сами.

Пока я возился с амулетами, которые должны были наслать на немцев чувство жути, Прохор с помощниками, такими же злыми на оккупантов из-за смерти близких, занялся подготовкой к казни. Когда мы уходили обратно в лес, то вдоль бывшей немецкой линии обороны болтались семьдесят три тела в офицерских мундирах, от лейтенанта, до майора… и почти тысяча рядовых военнослужащих, удиравших сломя голову с позиций. Многие ломали ноги и руки, когда спотыкались в предрассветных сумерках о муравейники и кротовьи кучки.

Несмотря на успех, без потерь не обошлось. К счастью, погибли только варги, двое из которых подорвались на минах. В этот же день орудия со снарядами были переправлены в Шоргуш-Гуа. С’шагун Грунд, к слову, закрыл для посторонних трактир, через который осуществляется связь с Землёй. Сделал он это, чтобы никто посторонний не видел, чем мы с ним занимаемся. Тем самым невольно перекрыл поток авантюристов в мою Цитадель, позволив вздохнуть всем нам с огромным облегчением. Эти незваные гости и до случая с дроу мотали нервы. А уж после…

«Главное, чтобы никто из них не успел удрать сквозь заслон из рунных камней к немцам», — пришла в голову мысль.

*****

— Курт, оставление боевого поста карается расстрелом. Но если ты мне расскажешь что-то полезное, то я смогу заменить трибунал штрафной ротой, — доброжелательно произнёс оберлейтенант со знаками войск СС рядовому, сидевшему напротив на массивном табурете, доставшемся захватчикам вместе с домом, чьи хозяева лежали вместе со многими жителями деревни в овраге в километре от поселения.

Шутце был сильно избит и полностью седой, хотя ему ещё не было и тридцати. Губы его постоянно кривились, словно он хотел закричать, но сдерживался из последних сил. В глазах у молодого мужчины плескался страх — отголосок недавно пережитого ужаса. И источником его были не те двое здоровяков в чёрной форме, стоявшие за его спиной с деревянными дубинками в руках.

— Я всё рассказал, господин оберлейтенант, всё.

— Никто тебе не верит, Курт. Никаких следов наступления, никаких следов яростной обороны. Ни одной свежей гильзы нет на твоей позиции, — в голосе допрашивающего лязгнул металл. Пока только слегка, намекая на неприятные последствия, если обвиняемый продолжит стоять на своём. — Ты с остальными солдатами просто струсил. Привыкли, что у вас не стреляют партизаны и можно грабить крестьян, набивать брюхо свининой и молоком! — оберлейтенант ударил ладонью по столу, заставив вздрогнуть солдата. Рассказывай, пока моя доброта не закончилась!

— Я всё рассказал, всё… они шли волной, их было сотни, тысячи, — торопливо стал говорить штрафник, — я стрелял и стрелял, ствол перегрелся и я поставил новый… потом закончились патроны, а они всё шли… падали, вставали и шли… а я стрелял… а они вставали, — под конец он стал кричать, брызжа слюной. — Я их убивал, а они шли… они прошли по минам… а потом пришли на наши позиции и стали нас есть…

Оберлейтенант кивнул помощникам. Один из них пинком сбил штрафника с табурета на пол, второй наступил ему на бедро и ударом дубинки раздробил колено. Хруст кости был так громок и неприятен, что даже привыкший к подобному следователь поморщился.

— А-а-а! — завопил от боли шутце, — Я не вру, я сам видел их, и я стрелял, пока были патроны и можно было держаться… а-а-а!

Через два часа оберлейтенант разговаривал с одним из своих товарищей, который занимался тем же — допрашивал солдат с укреплённых пунктов между Оршей и Лепелем, закрывавших партизанский лес, где творилась чертовщина.

— Александр, скажи мне, что у тебя нет психов, рассказывающих о неубиваемых Иванах, которые шли под пулемётами и не умирали, — произнёс он.

— Тогда я лучше промолчу, Линд, — тяжело вздохнул он, потёр ладонями лицо, с трудом сдержал зевок и потянулся за стаканом с крепким чаем.

— Ясно. Это гипноз или они видели в самом деле неуязвимых коммунистов?

— Следов боя почти нет. Всего несколько сработавших мин и сотня свежих гильз на всю территорию блокирующей оборонительной линии.

— И семьдесят висельников с надписями, что они убийцы, насильники и военные преступники, — опять чуть не зевнул Александр. Он отпил глоток чая, закрыл глаза и помассировал веки большим и указательным пальцами. Всю ночь ему и ещё двум десяткам следователей пришлось допрашивать солдат, покинувших свои посты. Тех из них, кто находился в наиболее адекватном состоянии. Несколько сотен их сослуживцев были связаны, а многим ещё и рты заткнули кляпами, чтобы заглушить их истошные крики. Эти несчастные практически лишились разума, столкнувшись с чем-то неведомым и страшным.

— Забыл добавить, что там ещё было написано о том, что это пример для всех прочих офицеров, кто будет участвовать и потворствовать в преступлениях против мирного населения, в казнях заложников. Или просто закрывать глаза на действия своих сослуживцев.

— Чёртовы унтерменши, — выругался эсэсовец. — Они уже диктуют нам условия. Да ещё таким способом!

— Плевать на них, забудь. Нам нужно подать рапорт о происшествии, которое на контроле у самого фюрера. И наши фамилии указаны во всех документах. Если кому-то понадобится найти крайнего, то первыми возьмутся за нас, обвинив в некомпетентности и лени. Знаешь, что после этого с нами будет?

Его собеседник криво усмехнулся:

— Разжалуют и пошлют рядовым в штрафную роту. И знаешь, лучше на нормальную передовую, чем оказаться на месте таких как те, кого мы допрашиваем.

— Или просто расстреляют, чтобы мы не сболтнули лишнего, так как знаем слишком много.

— Или так…

Оба некоторое время молчали, пили чай, про себя мечтая о хорошем свежем кофе, которое здесь не найти. А глотать эрзац из солдатских пайков… уж лучше чай, который хоть не отличался качеством, но на его фоне был вполне ничего.

С минуту Александр крутил в руках пустой стакан с чёрными чайными потеками на стенках, потом сказал:

— Я укажу, что допрос дезертиров и следственные мероприятия показали, что против наших солдат был применён галлюциногенный газ.

— Они скоро нас станут травить ипритом, как крыс каких-то, — в ответ произнёс его собеседник и ударил кулаком по колену. — Чёрт, нужно, чтобы фюрер здесь всё вытравил.

— Вытравит рано или поздно. По некоторым слухам, не то он сам, не то кто-то из его любимчиков хочет прибрать эти места под свою руку, чтобы получить некий источник тайной силы. Когда там, — немец поднял стакан вверх, прямо намекая про кого он говорит, — поймут, что обычными способами с унтерменшами в лесах не справиться, то привлекут всё, что хранится в арсеналах. В том числе и в секретных.

На этом их беседа закончилась.