Лом

Глава 7

Одним из очевидных шагов, чтобы узнать, где принц, было посмотреть записи в роддоме. Но я несмотря на все свои способности пока опасался туда лезть. Во-первых, я понятия не имел, где и как они хранятся, во-вторых, я мог привлечь внимание, если попытаюсь начать их искать и допущу ошибку. В-третьих, я не оставлял надежды, что принц сам со мной свяжется. Всё-таки я расставил достаточно много известных только нам подсказок, чтобы меня можно было найти. Но принц всё не показывался. Я решил, что пока буду максимально осторожно исследовать, как получить доступ к записям в роддоме, а там уже что-то придумаю.

Пока же мне оставалось продолжать отыгрывать свою роль примерных сыновей и неплохих учеников в обычной школе. Хотя кому я вру. Единственное, что я скрывал, это факт управления двумя телами одной личностью. А так я не играл, я уже был сыновьями и учениками.

Надо признаться: я практически стал человеком. Необычным, но человеком. Важность спрятанного нами груза с течением времени становилась какой-то… неважной. Нет, если подумать, то за прошедшее время груз вряд ли утратил своё значение в политических играх. Такой козырь всегда останется козырем. Но вот в моей голове, всё изменилось. Почти шестнадцать местных лет в теле хомо, и я уже почти хомо.

Люди здесь были, конечно, немного сумасшедшими. Они всерьёз считали себя телами, считали, что умирают и рождаются. Многие уверенно полагали, что являются единственным местом во вселенной, где существует жизнь. На основании этих странных идей сформировалось множество религий, включая совсем мне непонятное учение про «Е равно МЦ квадрат». В последнее верили «учёные». По их мнению я не мог никак здесь оказаться, или раз уж оказался, то там, откуда я прибыл прошли уже чуть ли не миллионы лет. В общем, безумия хватало, но при этом ценилось всё то, что я сам считал ценным: верность слову, преданность, уважение, профессионализм, упорство, творчество. В общем, если особо не обращать внимание на странности, тут было неплохо. Но я почти стал человеком не из-за «неплохо». Из-за погружённости в этот мир. Кто-то мне помог, кому-то я помог, кто-то меня любит, например, родители, я отвечаю взаимностью. Я же не актёр, поэтому предпочитал жить, а не играть. Ну и вжился.

Если придётся покинуть эту планету и вернуться в привычные тела формикадо, то я без особых проблем перестроюсь, но здесь и сейчас я всё больше чувствовал себя человеком. Не могу сказать, что в этом было что-то однозначно плохое, скорее, опасное. Я создавал связи, за которые соглашался брать ответственность. Если я друг, то буду мстить за друга или помогать ему в беде, если я сын, то буду защищать родителей. Такое погружение в человеческую жизнь могло мне создать трудности, но, с другой стороны, совершенно отстранённое отношение могло привлечь ненужное внимание и тоже грозило трудностями. Я никогда не любил ни одиночество, ни отстранённое отношение к жизни, поэтому строил своё поведение наиболее комфортным образом. Кстати, все эти родственные и дружеские связи особо не противоречат моему опыту жизни в семье формикадо. Оказалось, что похожего в наших расах больше, чем виделось изначально. Есть тут, правда, на Земле ещё один весьма распространённый тип связей, с которым я никогда будучи формикадо дела не имел. Это связь как между моим отцом и матерью. Связь между мужчиной и женщиной. Это для меня что-то абсолютно новое.

Пока я у себя никаких намёков на такие связи не замечал. Хотя, как заметить то, что создаётся на нематериальном уровне? Да, есть всякие гормональные изменения, но что-то происходит и кроме физиологических реакций. Что такое эта их человеческая любовь между мужчиной и женщиной? Как минимум одно отличие от дружбы и родственных связей я знаю. Эта штука бывает односторонней. Кто-то может любить кого-то, а тот в ответ не любит. То есть существует любовь взаимная и не взаимная. С родственниками и друзьями я такого не замечал. Если ты кому-то брат, то и он тебе брат. Если ты кому-то друг, то и он тебе друг, ну или как минимум старается это показать. Что я могу сказать про себя? Я в этом плане никаких странных влечений не чувствую. А вот интересно, в меня кто-то влюбился?

Я застыл. Славик замер с широко открытым ртом, к которому он подносил гамбургер, а Димон завис с трубочкой во рту. Да я понятия не имею! А вдруг в меня кто-то влюбился, а я не в курсе. Я же никогда не отслеживал такие вещи. Так. Это стоит обдумать. Я «разморозился» и продолжил есть.

Первое, что стоит сделать, — это как следует присмотреться, прислушаться и принюхаться к тем девушкам, которые учились со мной в школе, и к тем, которые занимались в тех же спортивных секциях. Может, обнаружу какие-то отклонения в поведении.

Сам я старался сторониться особ противоположного пола, а если их общества избежать не удавалось, то вёл себя нейтрально. Максимально вежливо. Не шутил, отвечал односложно, сам инициативу в разговоре не проявлял. Я заметил, что присутствие рядом человеческой самки действует на меня по-особому. Я автоматически включал режим повышенной боеготовности и начинал внимательнее сканировать пространство на предмет возможных угроз. Я это объяснял тем, что любая женщина — это потенциальная Мать, а статус Матери — это самая высокая ступень в иерархии формикадо. А основная моя функция — это защита семьи, но в первую очередь именно Матери. Но при этом я также максимально контролировал эндокринную систему, что выражалось в том, что я немного эмоционально «притухал».

Ладно, посмотрим, что там эти потенциальные молодые матери думают по поводу Славика и Димона. Я доел свой калорийный обед, поднял с пола пакет с вещами, которые надо будет уничтожить, и пошёл в направлении парка между Северным и Южным Бутово.

Растительность между Северным и Южным Бутово кто-то называл лесом, кто-то парком. Заросшая деревьями территория, частично облагороженная, частично не тронутая вниманием человека. Имелись укромные уголки. В одном из таких я сжёг одежду, в которой провернул свою месть. Пистолет обернул в пластиковый пакет и прикопал у приметного дерева. У ясеня. Вот случайный прохожий раскопает яму под ясенем, найдёт пистолет под ясенем и скажет «ну ни фига себе!». Настроение было прекрасным.

Можно идти делать уроки.

На следующий день в школе я занимался тем, что внимательно прислушивался к одноклассницам, о чём они говорят. Старался ловить на себе заинтересованные взгляды и анализировать причину этого интереса. В общем, повысил наблюдательность в отношении девушек до максимума. При этом старался не афишировать свой интерес. Очень много информации давало обоняние. Большинство гормональных реакций можно было унюхать. Я давно научился распознавать, когда человек волнуется, когда спокоен, не говоря уже о том, когда он принимал душ. Влечение друг к другу представителей противоположных полов всегда сопровождалось тем или иным изменением работы желёз. Я мог это унюхать. Если же было мало отвлекающих факторов, то я мог считать изменение состояние достаточно быстро.

Через три дня тщательных наблюдений за противоположным полом в школе и спортивных секциях я понял, что жизнь моя намного сложнее, чем мне кажется.

В меня были серьёзно влюблены восемь девушек. Ну или испытывали влечение, которое давало о себе знать на физическом уровне. Про любовь пока не буду уверенно рассуждать. Распределение вышло таким: в Славика были влюблены три малолетки по тринадцать лет (мы пятнадцатилетние парни имеем полное право называть тринадцатилетних малолетками) три одноклассницы и одна девушка с рукопашного боя, возраста которой я не знал, но примерно пятнадцать-семнадцать лет; в Димона была влюблена одноклассница и девушка с борьбы. В общем, Славик явно лидировал как привлекатель женского внимания. Влюблены они были или нет, но у каждой в моём присутствии учащалось сердцебиение, начиналось волнение и менялось поведение. Одноклассниц я даже подслушал. Та, которой нравился Славик и та, которой нравился Димон, строили планы, как бы им привлечь наше внимание. Если бы не слух и обоняние, я бы, наверное, не догадался. Семь из восьми так или иначе меня критиковали, восьмая — одноклассница, что положила глаз на Димона, — просто старалась держаться от близнецов подальше, и, когда я посредством Димона к ней обращался, она краснела и тупила. Такие дела.

Заняв столик в ресторанном дворике нашего торгового центра и затарившись большими порциями фастфуда, я принялся обдумывать, что же мне со всем эти делать. А что делать? Надо продолжать социализироваться. Никто от меня в этом возрасте серьёзных отношений не требует, а общаться с этими странными существами — молодыми самками хомо — так или иначе надо. Иначе будут думать, что… Даже не буду думать, что будут думать… На этой планете в некоторых областях реальный бардак.

Значит что? Значит надо пытаться подружиться с одной из девушек. Но пока я решил подождать, не последует ли какой-то реакции на убийство почти всей семьи Слесарёвых.

Реакция была, но какая-то вялая. Арсения не любили, а его смерть просто показала, что кладмен — профессия опасная. Никто никаких теорий не строил. Несмотря на необычное событие, внимание с него быстро соскользнуло.

Школа закончилась, прошёл июнь. Я решил, что как раз у меня появилось время для того, чтобы попробовать начать какие-то отношения с кем-то из девчонок.

Выбирал я недолго. На одного меня, пусть даже и в двух телах, двух девушек будет слишком много. Поэтому из восьми надо выбрать одну. После недолгих размышлений решил остановиться на той, что занималась борьбой и была неравнодушна к Димону. Она, если честно, мне самому нравилась больше других. Во-первых, она не была одноклассницей, так что, если что-то пойдёт не так, с борьбы уйти проще, чем из класса или школы. Во-вторых, она мне действительно нравилась. Семьдесят пять килограмм мощных мускулов, отличная техника борьбы, на полголовы выше меня. Светка действительно была талантлива. Все остальные известные мне самки хомо были намного слабее её. Если бы Димон был обычным парнем, то против Светки у него не было бы шансов. Да против неё мало у кого были шансы. Светка была по-настоящему мощной. Кстати, она больше всех скрывала свои чувства, а гормональные изменения на тренировке тяжело отследить. Я узнал о её отношении ко мне, подслушивая через стенку разговор девушек в раздевалке.

— Как думаешь, у меня шансы есть? — спросила Света Иру, нашу легковеску.

— Не знаю, Свет. Он сложен идеально, на лицо тоже ничего, вокруг всяких пока не растолстевших тёлочек хватает. Наверняка на него западают, но насколько я знаю, ни с кем он не общается. Он же всё-таки мелкий ещё.

— Ну, сейчас не общается, а потом будет. Вокруг, куда ни плюнь — или танцовщица, или фитоняша. А я в шестнадцать выступаю «до семидесяти двух» и уже вес гоняю. Вряд ли неожиданно похудею. Скорее, ещё прибавлю. Грация у меня тоже так себе, как и осанка.

— Зато в борьбе ты реально крута. Может, ты ему из-за этого понравишься. Я видела, как он уважительно на тебя смотрит.

— На меня все уважительно смотрят, это немного не то.

— Свет, ну он из гимнастики к нам пришёл, а там никого не нашёл. Значит ему эти доски худосочные не нравятся, — я прям заценил Иркину фразу про худосочные доски, сказанную ярким представителем именно этой категории девчонок. Настоящая подруга!

По комментарию про гимнастику я понял, что речь обо мне в теле Димона. Не очень мне были понятны Светкины мысли по поводу внешности. Мне казалось очевидным, что из всех знакомых мне девушек она самая красивая. Не из тех, кому я как Димон или Славик нравился, а вообще из всех. У неё была отличная скорость и офигенная техника. Талант очевидный даже не знакомым с борьбой людям. А внешние качества просто идеальные на мой взгляд. Выше меня, почти на пятнадцать килограммов тяжелее — идеально.

В общем, по всем раскладам Света мне подходила лучше всего: и по внешности самая красивая, и не одноклассница. Значит, будем дружить с ней.

— Свет, можно вопрос? — я подловил момент на тренировке, когда никого рядом не было, и подошёл к девушке.

— Чего хотел? — строго спросила Света, стараясь не смотреть на меня.

— Я борцовки не могу выбрать нормальные. Можешь помочь?

— Это как? Тебе лекцию про борцовки прочитать? Или консультацию по цвету? Розовые не бери, а так любые нормально.

— Не помешает любая консультация. Но лучше прямо в магазине. Один раз расскажешь и покажешь, я выберу нормальные, и уже тупить в этом вопросе не буду. Можешь на меня время потратить? А с меня тогда обед или ужин.

Светка недолго переваривала такой подкат. Ответила, также не поднимая на меня глаз:

— Завтра в восемь вечера на Тульской в центре зала встречаемся. Помогу тебе.

— Спасибо, — я отошёл.

Тут же к Светке как бы случайно подошла Ирка.

— О чём говорили? — я стоял далеко, но слышал всё отлично.

— Прикинь, пригласил меня купить борцовки. Я так и не поняла, нафига. Тренер же раз двести рассказал, какие и где брать.

— Свет, не тупи, он тебя на свидание пригласил.

— Чё то я очкую, — проныла семидесятипяти килограммовая девушка, ссутулив свои мощные плечи.

— Да успокойся ты! — прикрикнула на неё худышка в сорок килограммов.

Крик вышел таким звонким, что несколько человек обернулись. Света покраснела. Я сделал вид, что ничего не слышал. Папа бы мой этому диалогу аплодировал стоя.

Первое свидание прошло неплохо. Мы сходили в магазин и купили мне новые борцовки. Света действительно дала несколько ценных советов. С экипировки мы перешли на тему борьбы. Мне действительно было интересно. Девушка в своём молодом возрасте уже очень профессионально относилась к тому, чем занималась. И вообще была очень умной. Я попробовал пошутить и обнаружил, что Света шутит ничуть не хуже. В итоге мы отлично провели время, но я так и не понял, мои отношения с ней выходят за рамки дружбы или нет. Так это было похоже на мой обычный вечер с друзьями-парнями. Стараясь максимально сканировать состояние девушки, я замечал, что она волнуется. Но волнение волнению рознь. В данном случае она не боялась, не ждала угрозы, не готовилась атаковать, но будто к чему-то готовилась. Интересно.

Мы договорились ещё раз встретиться под ещё более абсурдным предлогом. Я обещал помочь скачать приложение, которое якобы не скачивалось на смартфон Светы. Но чем глупее предлог, тем очевиднее, что причина, по которой мы хотим встретиться, — это то, что мы хотим встретиться.

Света пришла точно в восемь вечера. Мы пошли через погружённый в сумерки парк к кафе.

Я настолько привык держать под контролем все системы организма, что не позволял ему что-то там проявлять без моего осознанного разрешения. Но тут, наблюдая за изменившимся состоянием Светы, мне пришла в голову мысль немного ослабить контроль над собой. Я позволил телу самому реагировать на обстановку. И произошло кое-что очень интересное. Какое-то время эндокринная система тупила, но потом я вдруг почувствовал тягу к идущей рядом девушке. Захотелось её обнять. Сократить расстояние. Я еле удержал себя от шага к ней. И тут я понял, что означало её напряжённое состояние. Она тоже хотела сблизиться со мной, но постоянно удерживала себя от этого. Просто её контроль не был настолько всеобъемлющим, как мой. Она не могла контролировать гормоны. Теперь я начал понимать, из каких составляющих складывается взаимное влечение двух человек противоположного пола. Реакция тел плюс согласие сблизиться на умственном уровне. Восхищение, уважение — всё это тоже имело к этому отношение, либо усиливая, либо ослабляя влечение. И это было приятно! Очень приятно! Даже просто испытывать нереализованное влечение было круто. Что будет при реальном сближении? Не, сам процесс я представлял, но не мог представить, какие будут ощущения конкретно у меня. Это как смотреть, как человек ест мороженое, но при этом ни разу не есть ничего подобного. Сколько ни смотри, не поймёшь. Но тут у меня появились хоть какие-то намёки, на то, что можно почувствовать.

На четвёртом свидании мы поцеловались. Это было круто! Света немного наклонилась ко мне, и мы соприкоснулись губами. Так-то кажется, что ничего особенного, но вот тело говорит, что это не так. Видимо, этот простой контакт губами был чем-то вроде спускового механизма, запускающего множество процессов, которые в сумме ощущались, как очень приятное состояние. Но дело не только в том, что я испытывал какие-то особенные состояния тела. Мне нравилась Света как человек без всяких гормональных поддержек. Она шутила, общалась и вообще смотрела на мир таким образом, что мне это нравилось. Она была бойцом, как и я. Такое ощущение, что все бойцы имеют похожие взгляды на жизнь и когда-то давно подписали один и тот же договор, что будут смотреть на мир одинаково. Я несколько раз думал, кем же была Света до того, как попала в тело девочки. Кем она была до того, как попала на эту странную планету.

Я понял, что не ошибся в выборе, начав общаться со Светой. Теперь только понять, что с этим выбором делать.

Был выходной, двенадцать часов дня. Сегодня должно было быть наше седьмое свидание. Я сидел на лавочке в парке и ждал Свету. Прогресс в наших отношениях застрял на поцелуях, но, наверное, так и надо. Насколько я успел изучить предмет, в этом возрасте переходить к более контактному общению ещё рано. Вроде как, тело готово, но общество не одобряет. В общем, будем получать удовольствие от того, что имеем. А там, может, Ирка-легковеска, которая от души радовалась, как развиваются наши отношение, что-то Светке подскажет, а я подслушаю.

Странно, уже десять минут первого, а Светы всё нет. Она до этого ни разу не опоздала, а я всегда приходил на десять-пятнадцать минут раньше.

Я позвонил ей. Нет ответа. Подождал ещё десять минут.

Позвонил ещё раз. Ответили.

— Алло, кто это? — спросил взволнованный женский голос.

— Меня зовут Дмитирий. Я друг Светы, — вежливо ответил я. — А где Света?

— Ей плохо. Она лежит у центрального входа в Царицинский парк.

— Я сейчас буду! — крикнул я и сорвался с места.

На какое-то время я наплевал на конспирацию и мчался со всей скорости. Поэтому у входа был уже через несколько секунд. Сразу обратил внимание на толпу людей. Рванул туда. Увидел, как врачи грузят тело в машину.

— Это я звонил. С кем я говорил? — крикнул я.

— Со мной, — подняла руку средних лет врач. — Вы кто ей будете?

— Друг. Я её в парке ждал.

— Садись в машину. Она в критическом состоянии.

Я запрыгнул в машину, и мы поехали, включив сирены.

— Аллергии есть у неё? Какие-то реакции на препараты?

— Нет. Она спортсменка, вольница. Недавно мы все диспансер проходили. Она полностью здорова, никаких отклонений нет.

— Непонятно, что с ней.

Врачи продолжили общаться на своём медицинском языке, решая, что они могут предпринять, а я изо всех сил старался получить информацию о том, что происходит со Светой. Она умирала. Я чувствовал, как удары сердца всё слабее и слабее.

Сердце остановилось.

«Что со мной? Что случилось?»

Я не сразу понял, что это не голос, а мысль. Я настолько настроился на Свету, что смог уловить её присутствие и получил её мысль.

Я сосредоточился.

«Света, твоё тело умерло. Ты сейчас в бестелесной форме. Можешь общаться со мной. Но недолго, потом тебя унесёт отсюда.»

«Что случилось, Дима? Мне было очень больно, сейчас нет» — мысли Светы не были спокойны, но и истерики или безумного шока тоже не было. В отсутствие тела как эмоционального усилителя, она могла даже в такой стрессовой ситуации оставаться разумной и быстро соображать. Она молодец. Быстро сориентировалась. Всё-таки у большинства шок часто проходит намного дольше, а тут всего несколько секунд. Боец!

«Тебя убили. Отравили.»

«Кто?»

«Я пока не знаю. Но узнаю!»

«Что мне делать?»

«Постарайся добраться до ближайшего роддома и взять новое тело! Ты в бестелесной форме можешь достаточно быстро двигаться. Представь, что ты летаешь, как Супермен, и лети к роддому. Тебе нужно успеть взять тело до ночи. Ночью тебя может затянуть на Луну, а там ничего хорошего с тобой не сделают. Я бы не проверял.»

«А где роддом?»

Я тут же назвал адрес своего роддома, где рожала моя мать.

«Там могут быть другие существа как ты. Не жди, когда родится тело. Залезай, когда оно ещё в утробе. Так ты всех опередишь!»

Врачи заметили состояние Светы и начали какую-то суету, но я практически не обращал на них внимания, сосредоточившись на общении с девушкой.

Я в течении пары минут наговорил мысленно ей кучу инструкций, повторив важные вещи по нескольку раз. Основная идея была в том, что ей нужно обязательно влезть в тело до ночи. Как мог рассказал. Что если не найдёт тело, то пусть представляет крючья или магниты и держится за что угодно, но не летит на Луну. Потом открыл телефон и судорожно нашёл ещё несколько адресов роддомов. Картинку карты, где находится ближайший, скинул телепатически Свете. Та поняла.

«Света, не бойся. Бери новое тело! Ты справишься! Всё, лети, не теряй время.»

«А ты?»

«А найду твоих убийц и отомщу. Клянусь Матерью!»

Света поверила. В телепатии вообще сложно врать. Я почувствовал, как что-то приблизилось. Меня поцеловали, поцеловали в прямом смысле душой, а не телом. Потом в машине, которая продолжала бессмысленно истерить сиреной, стало на одного человека меньше.

Я закрыл глаза и принюхался. Да. Мне не показалось. Я почувствовал запах яда. Знакомый запах. Знакомый яд. Органический. Его могут вырабатывать железы некоторых формикадо. Гамма. Только Гамма может создать такой яд. Отличия имелись, но я был уверен, что определил правильно. Пока принц работал с муравьями, я нанюхался секретов из его желёз. И сейчас я узнал запах. Это был запах вещества, которое мог создать только принц.

«Зачем, принц⁈» — мысленно спросил я пустоту. Пустота не изменила себе и промолчала.

Ну, что ж. Извини, дорогой Гамма, но я поклялся Матерью. Так просто тебе это убийство с рук не сойдёт. Может, ты и принц, Гамма и приближенный к Матери стратег. Но я штурмовик и диверсант с огромным боевым опытом. Я не знаю, зачем ты это сделал, но делать этого точно не стоило. Жаль, что так всё получилось. Я вздохнул и открыл глаза.

Всё стало сложнее и проще. Я снова на войне — это упрощает дело. Я воюю против родственника и одного из лучших стратегов нашего времени — это всё усложняет. Ну и ладно. Прорвёмся.

Моё детство на этой планете кончилось.