Локки. Потомок бога. Книга 1

Глава 9

Часть II . Академия стражей.

Проснулся я как обычно, когда за окном только-только показалась радостная физиономия солнца.

Мне же было совсем нерадостно. После ночных приключений у меня побаливала спина, даже несмотря на поработавшую над телом «регенерацию».

— Сколько же неудобств несёт смертная тушка, — прокряхтел я, встав с кровати. — Ещё и в туалет сходить надо.

Посетив оный, я начал тренировку. Пыхтел и сопел целый час, а потом наведался в душ и вернулся в комнату.

— Можно войти? — взволнованно спросил Павел, постучав в дверь.

— Заходи, — разрешил я и открыл шкаф. Надо собрать вещички, которые пригодятся мне в академии.

— А ты правда избил на причале Фролова-младшего⁈ — выпалил залетевший в комнату подросток, восторженно глядя на меня.

— Угу. Вон его зуб на подоконнике.

— А как? Как ты его победил⁈ Он же отличный кулачный боец, а ты… — взбудораженный паренёк облизал губы, уже не решаясь назвать брата лохом. — А ты… ну как бы раньше не особо умел драться.

— Как победил? На вдохновении. Вспомнил все свои неудачи и как пошёл всех месить! Только зубы во все стороны полетели, — иронично проговорил я, запихивая в потрёпанную спортивную сумку новенькие костюмы.

— А меня так научишь⁈ — распахнул глаза Павел и сжал кулаки. — Или тебе просто повезло? На улице говорят, что ты только чудом победил Фролова.

— И много таких скептиков?

— Много, — сокрушённо кивнул подросток и тяжело вздохнул.

— Ну, значит, у меня будет много новых трофейных зубов, — оскалился я и услышал приближающиеся грузные шаги.

— Дедушка идёт, — глянул в сторону распахнутой двери Павел и следом перевёл на меня пропитанный надеждой взор. — Ладно, пойду я. Мне ещё зубы чистить. А ты, Александр, ты… не сдавайся. Умоляю тебя. Не превращайся в себя прежнего. Не знаю, что с тобой произошло. Но таким старшим братом можно гордиться.

Он от избытка эмоций подбежал и обнял меня.

Я выдержал буквально пару секунд и отстранил его, хотя вряд ли он прятал под пижамой отравленный кинжал. Просто мои инстинкты твердили, что никому нельзя верить и никогда не стоит расслабляться.

— О, и ты тут! — пробасил вошедший Громов, увидев Павла.

— Доброе утро, дедушка. Я уже ухожу.

Он выскочил из комнаты, после чего мужчина закрыл дверь и посмотрел на меня.

— Собираетесь?

— Я тебе уже говорил, что ты мастер подмечать очевидные вещи?

— Угу. Было такое, — буркнул Громов и почесал кончик сопливого носа.

Сегодня он выглядел лучше, чем вчера. Его глаза уже не слезились, а грудь не разрывал кашель, напоминающий извержение вулкана.

— Когда там завтрак? Умираю, как есть хочу, — выдал я чистую правду, поскольку организм требовал вернуть запасы, потраченные на «регенерацию».

— Скоро, — проронил Громов и вытащил из кармана халата что-то похожее на чёрное голубиное яйцо, облепленное сухими травинками.

— И что это? Наш завтрак? Как-то совсем скромно.

— Поглядите. Я не знаю, что это такое, — протянул мне «яйцо» мужчина и нахмурил лоб. Его морщины стали глубже, чем противотанковый ров. — Мне кажется, что это какой-то артефакт. Я нашёл его в Пустоши на развалинах города Улан-Дархан в гнезде гигантских пауков. Хотел продать скупщикам, но те тоже не опознали, что это такое, поэтому давали смешную цену. Вот я и не продал эту штуковину.

— Если ты столько лет взаимодействовал с ней, то она, скорее всего, не опасна, — уверенно проговорил я, но всё же двумя пальцами очень осторожно взял «яйцо», словно оно могло взорваться в любой момент.

«Травинки» оказались чем-то вроде серо-пепельных бороздок, почти скрывших сам объект. При этом внутри «яйца» еле заметно пульсировала синяя искорка. Она то затухала, то разгоралась, завораживая меня. Аж во рту почему-то стало сухо, а взгляд так и прилип к искорке.

— На этот артефакт можно часами смотреть, — предупредил мужчина, шмыгнув носом.

— Кхем… — кашлянул я, с трудом оторвал взор от искры и сунул «яйцо» в карман, не переживая за его целостность. Оно было твёрдым как камень. — Потом разберусь с этой вещицей. А сейчас помоги мне собрать одежду.

Громов покряхтел, но перечить мне не стал.

В четыре руки мы быстро набили шмотками две полные спортивные сумки. А потом дворянин сходил в свою комнату и вернулся с пухлой папкой.

— Тут кое-какие инструкции и несколько документов. Остальные бумажки я уже давно отправил в академию. А ещё я сегодня полночи провёл в библиотеке, изучая семейное древо. Сумел найти нескольких магов, владевших телепортацией, регенерацией и иллюзиями. Скажем, что именно от них к вам перешли эти атрибуты. А ежели вы ещё какие-то атрибуты продемонстрируете, то мне думается, что и для них мы сумеем найти предков.

— Ищи «взрыв энергии», — сказал я, взяв папку.

— Хорошо. И это… родовой перстень можете оставить тут. В академии он вам не пригодится. Там нет родов, а считается, что есть только кадеты. И вот ещё что… по поводу вашей невероятной способности так шустро использовать атрибуты. Я кое-что придумал. Мы будем говорить, что я тайком тренировал вас по особой методике из книги, найденной в Пустоши. Такой том у меня действительно есть, но методика не работает. Однако никто об этом не знает. Что же касается дара, то говорите, что он открылся год назад. Просто вы скрывали его, поскольку я приказал вам так делать. Мол, опасался, что к вам сразу же проявят повышенное внимание могущественные аристократы. А это бы явно отвлекло вас от тренировок. Конечно, не самая убедительная ложь, но какая есть. Благо, что Сашка мало с кем знаком в городе, поэтому и о его… кхем… скромной жизни знают лишь немногие люди.

— А ты всё равно хитёр, — усмехнулся я и положил перстень на подоконник.

— Приходится, — вздохнул Громов и следом внезапно спросил: — А какие они, другие миры?

— Всё то же самое, что и у вас. Воюют, интригуют, рожают детей, работают и иногда развлекаются. Пойдём уже. Есть охота.

Мы вышли из комнаты и спустились к завтраку. Там нас ждали жареные яйца, блестящий от жира бекон, овсянка с фруктами и йогуртом, а также свежая выпечка, распространяющая дивный аромат.

Всё это было невероятно вкусным. Но мне слегка портило аппетит грустное лицо служанки и тревожное Лидии. Обе женщины провожали меня в академию как на войну. Кажется, они считали, что я оттуда могу и не вернуться.

Лидия даже сказала, что сделала подношения чуть ли не во все храмы, чтобы боги присмотрели за мной. Она же не знала, что они уже присматривают. Правда, совсем не так, как ей бы хотелось.

А когда я вместе с вещами вышел из дома и плюхнулся в такси, матушка Александра так и вовсе разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь Громову.

— Это она от счастья, — бросил я усатому водителю. — Поезжай в академию стражей.

— Будет сделано! — выдохнул тот и погнал громыхающую машину по полупустым улицам проснувшегося города.

Академия примыкала прямо к Стене, поэтому часть её территории терялась в тени этого громадного сооружения, отделяющего Пограничье от Пустоши. И подобных академий в Империи насчитывалось с десяток, а то и больше.

— Приехали, — оповестил меня таксист, остановившись перед закрытыми воротами.

Я расплатился и пошёл к пропускному пункту. Там меня встретили сурового вида смертные в полувоенных кителях песочного цвета.

Они проверили мой паспорт и отправили в главный корпус, где я оставил свои сумки. А потом мне сказали подождать в парке.

Парк оказался вполне себе приличным местом. Он мог похвастаться царством брусчатых дорожек, раскинувшихся в тени деревьев. Их кроны распростёрлись над коваными скамьями. А они, к сожалению, уже оказались заняты нервничающими юношами и девушками.

— Громов, премного рад вас видеть! — раздался громкий голос Доброслава.

Здоровяк упруго вскочил со скамьи, уступив место бредущей по парку черноволосой девушке. Она одарила его благодарным взглядом. А тот направился ко мне, лучезарно улыбаясь во все тридцать два крупных зуба, которым и бобры могли бы позавидовать.

— Доброе утро, — поприветствовал я Румянцева. — С чего это вы такой счастливый? Уже успели сломать кому-то рёбра?

— Нет, что вы. Вы же знаете, что я не такой. Просто я рад, что начинается моя учёба в академии. Я с самого детства грезил, что стану защитником Пограничья.

— Видимо, нормальных грёз в Саратовскую губернию не завезли, — саркастично сказал я и двинулся по дорожке, скользя взглядом по лицам людей.

Где же этот козёл Эдуард Долматов? Не то чтобы я его прям ненавидел, но мне будет приятно, когда он окажется на глубине двух метров под свежераскопанной землёй.

— Остроумно, — улыбнулся громила, двинувшись рядом со мной. И там, где он делал один шаг, мне приходилось шагать дважды. — Вы же местный, поэтому вам просто не понять моих чувств. Вы всегда жили бок о бок с чудовищами. А я вырос в славном чернозёмном краю, где монстров можно было увидеть только по телевизору.

— А чем занимается ваш род? — просто так спросил я, чтобы поддержать разговор.

— Юридическими услугами. История нашей адвокатской конторы насчитывает уже десятки лет.

— Вы точно в той семье родились? — покосился я на Доброслава, чьи мышцы вызывали у юнцов зависть. — Если ваши братья не такие же здоровяки, как вы, то вам следует подумать — не подкидыш ли вы.

— Боги нас всех наделили хорошим здоровьем и богатырской статью, — улыбнулся дворянин. — А чем занимается ваш род?

— Всякой ерундой. Монстрам нормально жить не даёт. Громовы ходят в их земли, убивают и грабят. А кто-то из моих предков наверняка даже насильничал бедных зверушек.

Румянцев вытаращил глаза и шокировано глянул на меня, а потом сглотнул и прогудел:

— А-а, это вы шутите так. Наверное, я когда-нибудь привыкну к вашей манере.

Я усмехнулся и следом раздражённо подумал, что уже обошёл весь парк, а Эдуарда так и не увидел. Зато заметил того самого блондина, который вчера тёрся рядом с Ладой.

Он тоже увидел меня и ожёг злым взглядом. А я ответил ему лисьей улыбкой, понимая, что в академии у меня будет еще один враг. Красота!

— Все сюда, господа! — громко выдали появившиеся в парке мужчины в кителях.

Они держали листы бумаги и, глядя на них, стали называть фамилии.

Будущие кадеты подходили к мужчинам, после чего их группами выводили через кованые ворота.

Первым из нас двоих подозвали здоровяка, а спустя минуту прозвучала и моя фамилия.

Я в числе прочих юношей двинулся за седым мужчиной.

Он привёл нас на заполненный новичками плац, раскинувшийся перед главным корпусом, напоминающим дворец. Мраморные колонны отражали солнечный свет, а на парадном крыльце стояла трибуна. Видимо, с нее-то ректор и произнесёт напутственную речь.

Пока же носители кителей более-менее ровными рядами расставили новичков.

Я оказался чуть ли не в самом конце. А вот впереди надменно задирали носы богато одетые молодые люди, которых в парке не было. Кажется, они прохлаждались где-то в другом месте, более комфортном.

Румянцев очутился немного в стороне от меня, но, подумав немного, протолкался и встал рядом со мной.

— Фух, — выдохнул он, смахнув пот с лысой головы. — Жарко сегодня.

— И как-то унизительно. Нас выстроили от самых богатых к самым бедным, — хмуро заметил я, глянув себе за спину.

Там переминались с ноги на ногу совсем бедные дворяне.

— От этого никуда не деться. Люди во все времена делились на касты, — философски прогудел здоровяк и добавил: — А вон и ректор появился.

На трибуну действительно вышел седовласый крепкий старик в золотом кителе. Он взял микрофон и начал свою речь, пронизанную патриотизмом и жуткими помехами. Близость Пустоши уже давала свои плоды. Потому аппаратура и сбоила.

Я его не слушал, а искал взглядом Эдуарда. И нашёл. Он стоял в первом ряду, выпрямив спину и гордо вскинув подбородок.

Долматов оказался крупнее Александра, хотя он был на год младше него. Но ничего… я ещё приведу в порядок это тело.

Эдуард словно почувствовал мой взор и повернул голову. Наши взгляды встретились, и будто где-то на самой грани слышимости раздался звон стальных клинков.

Во взгляде Долматова закипела такая ненависть, в которой можно было легко свариться. Однако я лишь презрительно усмехнулся, без какой-либо дрожи выдержав тяжёлый ломающий взор смертного щенка.

Кажется, моя реакция смутила его. Он озадаченно нахмурился, но уже в следующий миг многообещающе оскалился и отвернулся.

Видать, каждый из нас сейчас подумал, что его противник не переживёт и первые полгода в академии.

Отлично, меня ждёт замечательная забава! Только бы Маммона мне не помешала. Я до сих пор не понимаю, почему она пыталась убить меня. Нужно держать ухо востро.

— … Желаю вам всем удачи! — ворвались в мои мысли слова ректора, поднявшего сжатый кулак.

— Теперь пойдём заселяться, — проронил Румянцев, радостно блестя глазами.

И он оказался прав.

Мы забрали из главного корпуса наши вещи, получили направление в общежитие номер четыре и пошли в самый дальний конец территории академии, куда не ступала нога обычного посетителя. Там нас поджидало трёхэтажное серое здание с кое-где отвалившейся штукатуркой.

— Я как-то так себе тюрьму представлял, — с неприятным изумлением прогудел здоровяк.

— А чего вы хотели? — сказал один из новичков, проходя мимо нас. — Мы же «мясо».

— Что значит «мясо»? — удивлённо спросил у него другой юнец.

— А ты посмотри, кого сюда заселяют. Сплошь неродовитые бедные дворяне, — невесело сказал первый, пробежавшись взглядом по людям, втягивающимся в здание. — Я сам местный, поэтому хорошо знаю, что в академии кадеты делятся на четыре категории: «элита», «середнячки», «мясо» и «девушки». И эти категории живут в своих общежитиях. Девушек берегут и готовят к работе с бумагами или в санчастях. «Элиту» без особой нужды в Пустошь не выводят, а то ведь их папочки могут и скандал устроить, если сыночки пальчики прищемят. «Середнячки» — ни то ни сё. А мы с вами, господа, рядовые, пехота, посему среди «мяса» самая высокая смертность.

— Поздравляю, Доброслав, с исполнением твоей мечты, — иронично похлопал я по плечу озадаченного парня и указал на вход. — Прошу, не стесняйся, заходи. Ты же об этом грезил.

— М-да-а, — промычал он, пригнул голову и проник в здание.

Внутри царил рассеянный солнечный свет, падающий на обшарпанные полы, которые легко могли одарить занозой. Выкрашенные синей краской стены дышали неприятным холодом, а на потолке змеились трещины.

Да ещё нам сказали, что жить придётся аж по четыре человека в одной комнате.

Но ничего не поделаешь, пришлось идти на последний этаж, куда и заселяли новичков. Первые же два этажа занимали старшие курсы и хозяйственные помещения.

— Да-а, номера тут хромают на обе ноги. Максимум одна звезда. Ещё и обслуживания наверняка нет. И район непрестижный, — саркастически заключил я, оглядев комнату.

К тому же за окном возвышалась Стена, закрывающая весь обзор.

— Ну хоть нам разрешили самим выбрать с кем жить, — попытался найти что-то хорошее Румянцев и бросил сумки на нижний «этаж» одной из двухъярусных коек.

— Благодетели, — желчно выдал я, прикидывая, как бы улучшить свои жилищные условия.

Эта убогая комнатка мне совсем не нравилась. Ни телевизора, ни холодильника. И ведь Громов наверняка всё это знал, но ничего мне не сказал. Старый жук. Боялся, что я взбрыкну, потому и смолчал?

— Пойду проверю местный душ и уборные, — проговорил Доброслав и скрылся с глаз долой.

— Мыло там не роняй! — крикнул я ему вдогонку.

Спустя несколько секунд в комнату заглянул невысокий хлипкий коротышка с острым носом и круглыми совиными глазами. Они придавали ему испуганный вид, будто он за каждым углом ожидал увидеть Марену.

— Здорова! — приподнято выдохнул незнакомец, улыбаясь лягушачьим ртом. — Есть тут свободные места?

— А ты не храпишь? Не буйный? Во сне не ходишь?

— Нет, ничего такого.

— Тогда забирай верхний ярус вон той койки, — решил я, прикинув, что этот задохлик в качестве соседа не создаст мне проблем.

— Алексей Стрижов из Екатеринограда, — представился он, закинув вещи на койку.

— Александр Громов, местный, — пожал я его узкую ладонь.

— А я ваш новый старший брат, — издевательски выдал ввалившийся в комнату крупный парень в кителе с нашивками второго курса.

Ещё трое таких же персонажей ухмылялись в коридоре.

— А что должны делать братья? Правильно, делиться. Особенно младшие со старшими, — нагло продолжил второкурсник, скользнув оценивающим взглядом по моей одежде.

— Могу поделиться пиздюлями. Однако вы наверняка пришли сюда, чтобы изъять у новичков деньги. И вас они очень интересуют, раз вы аж на заселение прискакали. Но я подаяния не даю, так что всё равно идите лесом.

— Чего? — изумлённо выпучил глаза рэкетир, уронив на мускулистую грудь квадратную челюсть с ниточкой шрама.

— Борзый, что ли⁈ — зло выдал кадет из коридора, хрустнув шеей.

— Ты правил наших не знаешь⁈ — вторил ему ещё один смертный, угрожающе сжимая кулаки.

— Верно замечено, — по-змеиному улыбнулся я, увидев краем глаза, как побледнел Стрижов. — Правила ваши, а не мои.

— Видит Велес, я хотел по-хорошему, — процедил главный вымогатель и с грозным рёвом ринулся на меня.