Личное дело короля

ГЛАВА 7: Оглянуться и оглядеться

Тияне снился сон. Странный такой сон. Странный уже потому, что с одной стороны, он был чудесный. А с другой, попросту идиотский.

В этом сне Тияна танцевала с молодым мужчиной. На ней было синее платье дебютантки, в которое мечтает нарядить её тетушка. Каждая девушка ведь должна однажды прийти на бал в платье заявляющем — я сюда впервые явилась в поисках жениха. Впрочем, у тетушки много странных идей. Иногда Тияне казалось, что будь её воля, она бы её связала, повесила на шею табличку «наследница ищет подходящего мужа» и при помощи волшебной катапульты забросила на один из балов, где подходящие мужчины водятся. Тетушка изо всех сил пыталась заменить бедной девочке бестолковую маму, которая вместо того, чтобы трястись над единственным своим ребенком, спокойно дослужилась до второго представителя искусств королевства и явно намеревалась дослужиться и до первого.

В общем, с мамой Тияне как раз повезло. Но тетушка вряд ли бы с этим согласилась. И она была бы в восторге, если бы в реальности увидела Тияну в этом синем платье.

И чтобы её вот так бережно кружил в танце молодой мужчина. Красивый, хоть героя древности с него ваяй. Благородного и честного до предела. Хотя, конечно, на самом деле Вирк Дахаса не был ни тем, ни другим. Он придурок и бабник, хотя обаятельный и с отличной родословной. Аж целый двоюродный королевский племянник. Наверное поэтому его выходки так долго терпели.

И, да, во сне Тияна все это помнила и понимала. Да она даже понимала, что это всего лишь сон. Но всё равно почему-то была беспредельно счастлива. Как та самая, идеальная дебютантка, которую взял и пригласил на танец лучший мужчина королевства.

— Приснится же такое, — проворчала девушка, резко вынырнув из сна.

Села на постели. С удивлением поняла, что обнимает подаренный неизвестно кем меч в коробке. Как она его взяла, Тияна не помнила. Зато отлично помнила, что спать не собиралась. Хотела попросту полежать и подумать. О работе, а вовсе не о балах и мужчинах.

Мысли текли вяло и отстраненно. Тияна немного посмотрела на коробку с мечом. Потом зачем-то на столик. Тряхнула головой.

— А может мне подсознание пытается что-то подсказать? Или дар? Или их сочетание? Хорошо бы третий вариант.

С даром Тияне повезло, не общим, который так или иначе, но есть у всех людей леса, а с личным, которого может и не быть. Именно её личный дар помог ей преодолеть все ловушки на пути к королевским стрелкам. А ловушек было много. Неподходящих кандидатов, как оказалось, там отсеивали самыми экзотическими способами.

И в сыскном деле этот дар ей помогал. Именно благодаря ему она не проходила мимо едва заметных зацепок и подсказок. Могла сложить воедино кусочки, в которых все остальные вообще не увидят ничего общего. Так что, отличный дар, особенно если цеплялся за что-то в подсознании. Кажется, он её подвел только раз в жизни. Именно в тот момент, когда она познакомилась с Вирком Дахаса. Почему-то не подсказал, что все, что она в нем увидела, есть только снаружи, в его внешности. А внутри этого типа сплошная глупость и пустота. Ну, и смех ещё. Вирк вообще очень жизнерадостный тип. И обаятельнее него Тияна никого не встречала.

А тогда он просто подошел.

Она стояла на балконе, изображала предмет мебели, наблюдала за танцующими сложный «лабиринт арок» парами и старалась не зевать от скуки. Собственно, она и до того момента понимала, что бал, особенно если в нем не участвуешь, а просто стоишь для представительности, дело не очень интересное. Но в тот день, как назло, на него были приглашены дебютантки со своими синими платьями. И поэтому в программу входили все самые длинные нудные танцы. Чтобы девушки могли пообщаться с партнерами не иначе. Ведь когда скачешь под мелодию «весенней птахи» особенно не поговоришь.

Да, Тияна скучала и надеялась, что её не видно за кусом в кадке, особенно в те моменты, когда зевки не удавалось сдержать. И тут пришёл он — обаятельный молодой мужчина. И принес бодрящий сок синей вельсы. И за одно это его можно было полюбить, честное слово. А он ведь и благодарностей не стал дожидаться, и надоедать разговорами девушке, которая на службе и разговаривать с гостями с её стороны будет не особо красиво. А ещё он улыбался.

И нашёл её на следующий день.

И с ним по-настоящему было хорошо. Потому что легко и спокойно. Да, и весело, он умел развлекать девушек, находить именно то, что интересно им. И он казался тем самым сказочным идеальным мужчиной. Который добрый, благородный, честный… в общем, сплошное достоинство, с ног до головы. А ещё красивый обязательно.

А оказался всего лишь бабочкой, порхающей от цветка к цветку. Опытной такой бабочкой, инстинктивно понимающей, как очередному цветку понравиться.

И почему-то даже дар, помогавший Тияне видеть то, что есть на самом деле, его не разоблачил. Ошибся в этом мужчине дар. Впервые. И, кажется, только в нем.

Тияна погладила коробку, нахмурилась, немного подумала.

— А что, если мой дар не ошибся? — спросила она, глядя в стену.

Прозвучало очень странно и даже экзотично.

Что, если дар не ошибся? Что, если это она позволила самой себе ошибиться, попавшись в ловушку того, что этот тип хотел показать, и не заметив того, что он в себе прятал.

— Ну, я ведь была знакома с ним недолго, — сказала самой себе Тияна. — И он в итоге оказался в самой холодной крепости королевства. Хм… А чем он это заслужил?

Она попыталась вспомнить, что же он такое сотворил. Очередная женщина? Или что?

На память почему-то ничего не приходило. Однажды его просто отправили проявлять мужество и морозить зад. И об этом знали все. Эта новость как анекдот ходила по столице, да и за её пределами. Вирк долго копил неприятности. А потом взял их и обменял на то, чего заслуживал за сложенные вместе проступки.

Девушка побарабанила пальцами по коробке, улыбнулась мечу.

— А кто-нибудь видел, как этот тип отправлялся на место наказания? — спросила она саму себя. — Мне тогда было не интересно, но ведь… И зачем я об этом думаю? А все Нэнка с её мужчинами. Напомнила. Отсюда и сон, и эти размышления.

Тряхнув головой девушка, погладила меч и решила, что хватит мечтать и думать о недостойном мужчине. Лучше заняться чем-то полезным.

— Хотя… Но ведь поинтересоваться, есть ли он в той крепости я могу. Поинтересуюсь и выброшу этого типа из головы. Окончательно. Зачем мне думать о какой-то фальшивке? У меня там студент научил воробья говорить «да» и «нет». Пообщаюсь с воробьем, все больше пользы будет.

И Тияна бы сильно удивилась, если бы узнала, что этой ночью Вирк Дахаса снился не одной ей.

Что случается с человеком, который никогда не ошибался, а потом вдруг ошибку допустил? Нет, не в принципе, а в оценке предметов и людей. У него дар — видеть суть вещей, ну, и людей. Он не может ошибиться. Но он ошибся.

Вот что случается с таким человеком?

Конечно же ничего хорошего. Потому что он начинает сомневаться. Так или иначе, но начинает. А иногда и вовсе сходит с ума, решает, что ему нужно оглянуться, оглядеться и начинает перепроверять все свои выводы. Все, о которых сумел вспомнить.

Впрочем, если подумать, королевский род состоит из одних только безумцев. Просто это безумие у всех проявляется по-разному. И поиски совершенных в прошлом ошибок, не худший его вариант. И это безумие появилось не само собой. Его долго и тщательно растили предки, вводя в семью людей с необычным даром, подбирая принцесс из-за завесы, отдавая туда своих дочерей, чтобы спустя несколько поколений вернуть их потомков.

И предки получили то, что так хотели, усилили родовую магию, ту, которая не зависит ни от силы, ни от плетений, ни даже от ритуалов. Которая просто есть, как умение дышать. Которой даже учиться не надо, скорее надо учиться её ограничивать. Потому что чем сильнее эта магия, тем сильнее безумие. И если ей позволить, она будет вести человека и заведет его вовсе не туда, куда бы ему хотелось.

Нермин Сенис-Тавац кивнул своему отражению и пошел к окну. Довольно долго смотрел на ночное небо и старался ни о чем не думать. Особенно об одном упорном мальчишке, вдруг потерявшем уверенность, что, казалось, даже пошло ему на пользу. Потому что его уверенность слишком уж была похожа на самоуверенность. А то, что он перебирает все свои предыдущие дела и переосмысливает выводы… ну, бывает.

Небо было красивое. Яркое. На яркой черноте, как бриллианты на бархатном платье, сверкали звезды. И тоненький серпик луны не мог их красоту приглушить.

Та ночь, когда этот решивший поискать другие свои ошибки молодой человек вдруг взял и пропал, была такая же. Темная и яркая.

Нермин улыбнулся своему тусклому отражению в оконном стекле.

Похоже, в ту ночь Вирк Дахаса окончательно сошел с ума. Или нашёл в собственном прошлом нечто такое, что заставило его исчезнуть. И думай тут, сбежал он в какое-то пустынное место, потому что только там мог подумать об найденном. Тихо где-то утопился, осознав все своё несовершенство. Или перемахнул через подоконник, как в детстве, и отправился исправлять найденную ошибку.

И что из всего этого хуже — тоже думай.

Когда-то, в далекой молодости, находились люди, которым хватало смелости, а чаще глупости, спросить у Нермина, не желает ли он занять место старшего брата в списке претендентов на престол. Им этот вопрос казался логичным. И правильным. Потому что они не знали о безумии королевского рода. И даже не подозревали, что это безумие постоянно приходится сдерживать, уравновешивая его чем-то противоположным. Поэтому и не видели за внешней мягкостью первого наследника холодный разум, способный мгновенно просчитать сложнейшую, на восемьсот две фигуры, игру в рейки. Да, ту самую, в которую некоторые странные индивидуумы способны играть всю жизнь, бережно храня расчерченное под фигуры поле, выделив для него целую комнату.

Линикан в рейки играл только в далеком детстве. А потом ему стало не интересно. Потом он стал использовать в качестве фигур окружающих его людей и это даже не сразу поняли. Впрочем, многие не поняли вообще. А Нермину становилось жутко, когда старший брат надолго задерживал на нем взгляд. Ему казалось, что в этот самый момент он, как тот пророк, просчитывает его дальнейшую жизнь, всю, до малейших деталей. И из этой жизни вдруг исчезают люди, а взамен появляются другие, более полезные. И даже случайности рисунок игры не испортят, потому что Линикан всегда оставляет пространство для этих случайностей и у него сотни запасных фигур на краю поля.

Когда старший брат пристально на него смотрел, Нермин ощущал себя глупой мухой, попавшей в паутину и понявшей, что сопротивляться уже поздно.

И это не изменилось даже после того, как Линикан научился смотреть мягко, с этаким обаятельным любопытством.

Впрочем, брату с его безумием ещё повезло. Оно было полезное. И оно не захватывало людей, которых он не знал, разве что в качестве возможных и невозможных случайностей. И Линикану нужны были сведения, знания и целые службы внутренней и внешней разведки.

А вот Нермину в качестве семейного безумия досталось воображение. Ерунда, казалось бы, особенно в детстве. В раннем. В детстве вообще все проще. А когда взрослеешь, начинаешь многое понимать и однажды, словно перед пропастью, замираешь на пороге комнаты, куда тебя привело собственное воображение, и становится страшно. Потому что шёл туда, не понимая, что тебя ведет выдумка, которой ты позволил себя захватить. Что незнакомая девушка всего лишь скользнула взглядом и улыбнулась, поклонившись, как оно и полагается по этикету. А приглашение во взгляде и улыбке, игра в «найди меня» и даже подсказки вдруг появившиеся в коридоре — это твоя собственная выдумка. Которая однажды может завести тебя не на порог комнаты девушки, которая изумленно и даже с некоторым испугом на тебя смотрит. Из-за твоей фантазии, которой ты поддался, может случиться что-то гораздо хуже.

Да, с безумием Нермину не повезло. Ему досталось безумие, которое приходится постоянно сдерживать, гася в себе эмоции и перепроверяя собственные выводы.

А мальчишке Вирку, казалось бы, повезло, как никому другому. Потому что он видел суть вещей. Видел на что способны люди. Мог подтолкнуть их в ту или иную сторону. Мог помочь, показав им их слабости. Или этими слабостями воспользоваться. А ещё он умел мастерски притворяться тем, кем на самом деле не был. Мог сыграть любую роль, показав то, что кто-то хочет видеть. И у него были артефакты. Как из сокровищницы, так и привезенные его матушкой из-за бывшей завесы. Которые в этом всем помогали.

И кто же знал, что однажды он так сильно ошибется в девушке, что захочет всем этим воспользоваться, чтобы взять и исчезнуть. Но сначала окончательно сойдет с ума и станет шаг за шагом перепроверять собственные выводы, потому что решит, что когда-то уже мог ошибиться. И эта ошибка могла быть страшной.

— И, возможно, он что-то нашёл, — проворчал Нермин. — Или помешался ещё сильнее, на девушке. Но тогда он должен быть рядом с ней. А его там нет. Или мы его не видим. Талантливый мальчик. А ведь считал, что она всего лишь наивная, восторженная глупышка, хоть и талантливая. И если ей не показать, насколько несовершенен мир, она таковой и останется, и этим обязательно кто-то воспользуется. Думал, что помогает ей. А она его победила, даже не подозревая, с кем сражается.

Нермин опять улыбнулся отражению.

Вирку тоже показали несовершенство мира. И что-то оно ему не понравилось.