Лезвие страха

Глава 61

Он очнулся от крика. Кричали где-то рядом, тонко с повизгиванием. Наконец, что-то глухо чавкнуло и крик сразу резко оборвался, и он услышал другие звуки – гулкие удары колокола, шарканье множества подошв, тяжкое монотонное пение, позвякивание и редкие неразборчивые выкрики. Совсем рядом что-то капало, отвратительно хлюпало и сопело. Алан с трудом разлепил заплывшие веки, огляделся и застонал от боли и ужаса.

Он лежал на холодном полу у стены огромного зала с бесконечно высоким потолком. Тысячи толстых свечей, расставленные рядами вдоль стен сгоняли плотный колышущийся сумрак к самому центру зала, и там он увидел толпу медленно двигающихся по кругу людей в черных одеждах. Монахи шли один за другим, в такт ударам колокола, они тряслись и шатались из стороны в сторону, беспорядочно размахивая руками, словно жуткие тряпичные куклы. В самом центре, на возвышении стоял высокий тощий человек в обтягивающих блестящих одеждах. Он стоял как изваяние, воздев вверх длинные худые руки, лишь иногда выкрикивая что-то неразборчивое. Прямо над ним извивались в диком танце бурые полотнища, свисающие откуда-то сверху.

Алан повернул голову и вскрикнул – прямо перед его лицом лежали останки, медленно истекающее кровью тело с отрубленными ногами и руками. Алан осторожно поднял взгляд и увидел безглазое лицо и разорванный рот. Он пробормотал проклятие и зажмурил глаза.

Он вспомнил, как попал в плен. Дом на краю площади атаковали с первыми лучами солнца. Атаковали сразу со всех сторон, атаковали неумело, но большим числом. Солдаты его роты успели сжечь первые ряды наступающих, но потом двери рухнули и началась рукопашная. Алан со своими бойцами оборонял ближайший к площади проход, в то время как Людоед с остатками роты пытался укрепиться в большом зале на втором этаже. Алану удалось отбить одну атаку, но когда ему показалось, что где-то совсем близко пропел боевой рог, извещающий об идущей в наступление панте, в удерживаемый им проход вломились с десяток монахов. Все солдаты его первой шеренги полегли, и Алан, приказав остальным отступать к лестницам, бросился вперед. Он успел срубить первого из наступающих, а потом…

Вот теперь он начал понимать, что было потом. Его сбили с ног и оглушили. Его не стали убивать. Ему не перерезали глотку и не сцедили кровь для отвратительных ритуалов, его притащили сюда, в самый центр этого богомерзкого замка и участь, которую ему уготовили, возможно, была ужасней, чем сама смерть.

Он открыл глаза и заскрипел зубами от ненависти и отвращения. К нему направлялись двое в черных плащах. Их лица были скрыты капюшонами, а в руках они держали огромные мясницкие тесаки. Они ступали по черным лужам крови в такт ударам колокола, с каждым ударом приближаясь все ближе и ближе.

Алан попытался встать и тут же рухнул и взвыл от боли. Его правая нога торчала в сторону, неестественно выгибаясь, левую он вообще не мог увидеть, он смог лишь нащупать липкими пальцами холодную твердую кожу сапога. Скользя ладонями по крови он отполз к самой стене и закрыл глаза. Его палачи приблизились. Алан слышал их тяжелое дыхание и чувствовал смрад, исходящий от них. Едкий запах смерти, перекрывающий даже жуткую вонь этого проклятого места. Он услышал голоса, тихие, безжизненные голоса.

– Я чувствую истинный Хаос. Его кровь заражена и не подойдет для очищения.

– Нам надо больше крови, брат. Носители зла уже совсем близко. Мы должны закончить очищение.

– Он не невинное дитя, для которого Хаос уготовил порочное будущее. Он убийца и насильник. Кровь его подойдет лишь для того, чтобы окропить пол перед алтарем. Для очищения наши братья доставят одного из Списков. Об этом мне поведал сам Наставник. У этого же, мы возьмем только некоторые части для алтаря.

– Алтарь возведен на достаточную высоту, брат. Наставник просил кровь. Наш Пророк уже на пороге этого грешного мира, ему не хватает крови. Пусть кровь этого носителя и не подходит для очищения, но она вполне подойдет для тела Пророка, и возможно приблизит его пришествие.

– Ты исходишь из неверного толкования литании Невидимых Лун, брат. Пророк близок к нам, его сознание уже коснулось сознания нашей общины, частично переплелось с ним. Ускорить пришествие мы можем лишь молитвою и делом. Увеличивая высоту алтаря, истребляя носителей зла мы приближаем Его сознание к нашей изначально неправильной реальности, для того чтобы Пророк наставил нас на правильный путь. Сколько крови при этом получит его тело не особенно важно, важна лишь кровь пригодная для очищения, а в этом носителе Хаоса такой крови нет… Поэтому, давай отрубим ему ноги и подымем алтарь еще чуть выше, а его кровь и его глаза, видевший первозданный Хаос, используем для того, чтобы сами причастится к сознанию Пророка.

– Но ведь мы уже причащались сегодня, брат…

– Повторение всякого божественного ритуала есть единственно верный способ добиться полного сопряжения с божественным духом… Но, пожалуй ты прав. Мы и так использовали слишком много материала впустую, пытаясь очистить сознание пораженное Хаосом через огонь. И только благодаря Наставнику мы вышли на верный путь и смогли разбудить Пророка. Мы доставим его к алтарю… Более не спорь со мной, брат.

Один из монахов склонился к нему, и Алан почувствовал горячее дыхание.

– Ползи по крови к алтарю, презренный носитель хаоса. Ползи по очищенной этим священным местом крови, ползи к священной пирамиде Пророка, которому Господь Наш Иллар вверил создание нового порядка. Ты тоже получишь там очищение, очищение через боль, очищение через радость, которая придет к тебе вместе с осознанием своей причастности. Ползи медленно, в такт ударам священного колокола, возвещающего о пришествии нового Пророка. Ползи!

И Алан пополз. Он полз, не разжимая век, не чувствуя боли в сломанной ноге, содрогаясь каждой частицей своего тела от ужаса и отвращения. Он полз, и слышал как разбрызгивая кровь гулко ударяют в пол сотни ног. Он остановился лишь тогда, когда коснулся горячим лбом холодного липкого камня. И открыл глаза.

Он лежал у каменной пирамиды, обложенной отрубленными конечностями. На каждой ступени, среди окровавленных обрубков стояли толстые свечи синего воска. Сверху на него смотрел сумасшедшими выпуклыми глазами тощий мужчина в блестящих одеждах и ярко-красном клобуке. Он вытянул вперед руку, указал на Алана и прохрипел:

– Поднимете его!

Сивый почувствовал, как сильные руки подхватывают его, и попытался опереться на чье-то плечо, но его грубо толкнули в спину и Алан упал плашмя на камни пирамиды. Медленно, стараясь не опираться на сломанную ногу, он повернулся лицом к залу и увидел рядом с пирамидой черный провал в полу. У края провала возвышалось оплетенное белесыми пульсирующими нитями некое подобие церковного алтаря. Основанием для алтаря служили изувеченные человеческие тела.

У алтаря стояли те самые монахи с тесаками. Один из них листал толстую книгу, укрепленную между двумя изрубленными трупами, а второй смотрел на Алана.

Вдруг колокол смолк. Непрерывно движущиеся по кругу монахи замерли, растеряно оглядываясь. В огромном зале воцарилась странная тишина. Монах у алтаря застыл с зажатой между пальцев страницей.

Где-то звякнул металл, послышался топот множества ног, и тут колокол ударил вновь. Алан увидел, как расступаются монахи, пропуская странную процессию, во главе которой медленно брел, сильно припадая на правую ногу, маленький горбатый человечек, в грязном рубище. Лицо его по самые глаза покрывала густая всколоченная борода. Свои короткие руки, скованные толстой ржавой цепью он держал прямо перед собой. За ним также медленно шел целый отряд монахов с обнаженными клинками на перевес.

Горбун приблизился к основанию пирамиды и остановился. Алан услышал шаги. С вершины пирамиды спускался человек в блестящих одеждах. Алан, не спуская глаз с горбуна, подался в сторону, и скрючившись, замер. Человек в блестящих одеждах прошел мимо него, встал прямо напротив горбуна и произнес:

– Ну вот и закончились наши страдания, братья. – Он обвел руками зал, и все монахи повернули к ним свои бледные лица, – Вот он перед нами, тот самый последний из священного Списка, тот, кто подарит нашему Пророку очистительную влагу и вернет его в этот мир, и тогда мы услышим истинную волю господа нашего Иллара!

Горбун покрутил головой, звякнул цепями и хрипло рассмеялся.

– О… Епископ Коррада? Вас не узнать в этой хламиде, Ваше Святейшество… Но я узнаю окружающую обстановку. Повсюду смердящие трупы, кровь и испражнения. Все то, что так близко вашему сердцу.

Алан вдруг понял, что горбун ни капельки не напуган, более того этот человек держался с вызовом. В его голосе чувствовались нотки, свойственные прожженным и бесстрашным авантюристам, из тех, кто наплевав на все человеческие и божественные законы, мог позволить себе делать только то, что было угодно их собственному понятию об окружающем мире.

Епископ сделал шаг назад и проговорил:

– Это Хаос внутри тебя позволяет говорить бездумное! Твое тело и твой разум, изувеченные Хаосом не способны понять все величие грядущего. Но твоя смерть освободит твое плененное сознание и ты поймешь, в чем заключается истина.

Горбун презрительно фыркнул в ответ.

– Истина, епископ, заключается в том, что я так долго прожил наедине с собственной смертью, что на все остальное мне просто плевать. И на вас, и на вашу сумасшедшую веру в том числе. Другое дело, что мне не совсем понятно, что именно я делаю в Дрире в окружении обожравшихся драконьей травы фанатиков? Неужели старый Гларум настолько ценен для церкви, что вы, рискуя очень многим, выкрали меня из собственного дома прямо в Вивлене?

– Ты презренный потомок Первых Царей, тех самых, что позволили Хаосу проникнуть людские тела, навеки поселившись в них. Ты первый в Священном Списке Желанных!

– Я презренный потомок купцов второй гильдии, из пригорода Термбура, а моя бабка по матери была шлюхой. Что касается списков, очевидно вы по ошибке прихватили список должников из мясной лавки Олафа Бароя, в этом списке я и по правде первый, уже как год… Все времени не хватало занести долг…

Горбун закончил и гордо поднял голову. Монахи вокруг тревожно зашептались. Епископ сделал жест, словно отгоняя некое видение, и прорычал:

– Ты можешь говорить все что угодно, твоя участь решена задолго до твоего рождения. В борьбе между Порядком и Хаосом, тебе отведена лишь жалкая роль жертвы, которую мы принесем для пробуждения нового Пророка. Ты носитель черной крови Проклятых, твоя кровь должна быть очищена в теле Пророка, и тогда более не останется препятствий для возвышения истинной веры!

Горбун задумчиво покивал и проговорил:

– Ну вот, теперь все сходится. А я то пытался разрешить эту загадку совсем с другой стороны. Значит, вам нужна моя кровь? Ай да Виктория! Вот это я называю по настоящему правильным подходом в решении проблем. Спланировать столь многоходовую комбинацию… Умница, девочка. Ну что же… Когда-нибудь я все равно бы умер, не сегодня, так завтра, а быть может через год. Умереть более пафосно у меня уже вряд ли получиться, а потому я готов принести себя в жертву. Ну, со ссылкой на то, что другого выхода у меня все равно не остается! Может дадите исповедаться, епископ? Я могу рассказать многое, некоторые моменты моей бурной жизни вас обязательно бы заинтересовали, а кроме этого я знаю массу замечательных анекдотов из жизни священников, а также замечательные эротические истории…

Епископ взмахнул рукой, и монах стоявший позади с силой ударил горбуна по ногам тяжелой дубинкой. Горбун рухнул на залитый кровью пол, но тут же поднял голову и прохрипел:

– Я ведь еще не закончил…

Алан заметил, как к епископу приблизились те самые монахи, что обсуждали его судьбу. Один из них подал епископу деревянную чашу, а другой – короткий острый кинжал.

Коррада медленно приблизился к горбуну и произнес нараспев:

– Пусть твоя черная кровь очистится от Хаоса, ибо так велел нам Господь!

Стоявшие кругом монахи хором повторили:

– Так велел нам Господь!

– Его слова пришили к нам через истинного пророка, и мы внемлем этим словам и повинуемся! Ужасный лик Джайллара отступит на шаг, а потом еще на шаг, когда кровь твоя очистится, ибо так сказал нам Господь!

– Ибо так сказал нам Господь!

Он наклонился и быстро провел лезвием по шее горбуна и тут же подставил чашу. Когда чаша наполнилась темной кровью, епископ поднял на головой лезвие клинка и произнес:

– Наш Пророк близок к нам, братья. Он говорит со мной! Мы все изопьем из этой чаши и очистим проклятую кровь. Отдайте этого носителя вечного зла телу нашего Пророка!

Он сделал глоток из чаши, передал ее стоящему рядом монаху, и повернулся к Алану. Несколько мгновений епископ смотрел на него выпученными немигающими глазами, и наконец прохрипел:

– Этого пока прикуйте к стене. Кровь наследника проклятых сделает нас сильнее, но возможно, Пророку понадобится еще кровь. А пока – мы должны укрепится духом и изгнать носителей зла из священного города!