Лезвие страха

Глава 45

– Сейчас раннее утро или поздний вечер, Ваше Величество?

Фердинанд смотрел в узкое окно, вырубленное в толстой стене… За окном царила серая мгла.

– Утро, герцог. – Конрад жестом отправил охрану, присел в специально приготовленное для высоких гостей кресло и посмотрел на аведжийца. Правителя империя отделяла от пленного герцога сплошная решетка.

– Утро… Я потерял счет времени, Ваше величество, и для меня это слово имеет уже совершенно другой смысл, нежели для вас. Утро для меня – это время когда, какой-нибудь из ваших солдат просунет под дверь поднос со скудным завтраком.

– Вы не жаловались прежде на пищу, герцог.

– А я и не жалуюсь, Ваше Величество. Я привык ограничивать себя во многом, особенно если это касается моих, скажем так, телесных потребностей. Ваша библиотека в избытке снабжала меня книгами и бумагой, и этого мне вполне хватало для комфортного пребывания в тюрьме. Мне не хватало общества умных людей для бесед, но с этим я вполне смирился.

– Могу сказать, что пребывание в заключении совсем не отразилось на вашей манере вести беседу, герцог. Впрочем, я позволю себе направить наш разговор в русло обсуждения предстоящих событий. А именно суда, для которого в Вивлене в ближайшее время соберутся главы Великих Домов Лаоры. Все будет соответствовать Маэннской Конвенции, герцог.

– Не сомневаюсь, Ваше Величество. – Фердинанд, наконец, отвернулся от окна, прошел через камеру и присел напротив решетки. – И еще… Я хочу поблагодарить вас за эту маленькую услугу…

– Что вы имеете в виду?

Фердинанд белоснежно улыбнулся и обвел руками помещение.

– Вы могли бы спуститься для беседы ко мне в подземелья, но вместо этого, проявили столь свойственное Атегаттам благородство, и дали мне возможность подышать свежим воздухом. Это многое для меня значит, поверьте…

Конрад смотрел на аведжийца и удивлялся про себя. Длительное заключение нисколько не изменило Фердинанда. Герцог выглядел сейчас так же, как и во время их последней беседы в замке Барга. Фердинанд был опрятен, его отросшие волосы и борода были ухожены, а движения остались такими же плавными. Из донесений внутренней службы Император знал, что герцог все свое время проводит за чтением, почти не вставая с нар. Но сейчас, Фердинанд выглядел как человек только принявший ванну и сытно пообедавший после долгой пешей прогулки окрестностями.

Они некоторое время пристально смотрели друг другу в глаза, затем Фердинанд мягко улыбнулся и проговорил:

– Ваше Величество, я подчинюсь безропотно любому решению Великого Имперского Суда и понесу то наказание, которое мне будет определено. Я полностью осознаю свою вину перед народами империи и своим собственным народом, и хотел бы остаток жизни провести в какой-нибудь монастырской башне, посвятив свои дни изучению древних теологических трудов. Хотя, в конце концов, это уже не имеет никакого значения.

– Что вы имеете в виду?

Фердинанд встал, прошел к окну и снова принялся разглядывать облака.

– Что я имею в виду? Многое, Ваше Величество. Многое из того, что уже произошло и еще должно произойти. Управлять миром – это большая честь, и тяжелая ноша. Передвигать армии, вершить политику, управлять экономкой. За этими глобальными масштабами порою теряются крошечные, подчас и вовсе незаметные изменения, не правда ли?

Конрад задумчиво смотрел на герцога, всеми силами пытаясь понять, куда бывший правитель Аведжии на этот раз повернет беседу.

– Возможно, герцог, возможно… Терять малое в большом – это порою оправданно…

– А если это малое на самом деле есть всего лишь стружка от чего-то несоизмеримо огромного, не умещающегося даже в поле зрения самого дальновидного политика? Ваш старый канцлер был велик именно тем, что уделял массу времени таким вот мелочам, а потому и успешно заложил фундамент вашего правления.

– Не буду спорить, герцог. И все же, о каких мелочах идет речь?

Фердинанд чуть повернул голову и усмехнулся:

– Да так… Ваше Величество. Я не в курсе событий последнего времени, но почему-то предполагаю, что ваш брак с моей сестрой, королевой Шелоной, событие уже определившееся? Возможно, что под сердцем моя сестра уже носит наследника Великой Империи?

Конрад вздрогнул. Костяшки его пальцев, сжимающих подлокотники побелели от напряжения. Фердинанд, не меняя выражения лица, продолжил:

– Я прав… Как и все очень близкие люди, мы с сестрой чувствуем друг друга на любом расстоянии, Ваше Величество. А этот ребенок… Это будет воистину великое существо!

– Существо? Вы сказали – существо?

Фердинанд заложил руки за спину, и поглядывая на императора, прошелся по камере.

– Я сказал? Ах, да… Ну, не буду себя поправлять. Видите ли, Ваше Величество, мы, аведжийские правители, несколько отличаемся от вас… Да-да… Пришло время сказать вам об этом, ибо это и есть та самая мелочь, на которую великие стратеги и полководцы не обратили внимание. Мы – не люди, и это главное отличие… – Фердинанд остановился и широко улыбнулся, – Остроумно, не правда ли? Да и вы, собственно говоря, уже давно не те, кем пришли сюда с крайнего севера. И различий между нами значительно больше, чем общего. Мы – прямые наследники великих древних правителей, а вы всего лишь временное убежище для нашего семени. Я понимаю, что это звучит оскорбительно, но ничего оскорбляющего ваше достоинство в этом нет, это правда. Правда, с которой вам придется вскоре столкнуться лицом к лицу. Мне уже все равно, кто повелевает армией или церковью, все эти стремления умерли во мне, как ненужные. Мне все равно как со мною поступят судьи, чей близкий конец предрешен. Но могу сказать вам, что меня волнует более в данный момент…

Император, вслушиваясь в слова Фердинанда, вдруг поймал себя на мысли, что герцог все-таки спятил, и все его разговоры – это всего лишь последствия длительного одиночного заключения. Когда эта мысль окончательно сформировалась, Конрад откинулся в кресле и улыбнулся.

– Все это замечательно, герцог. Похожие теории, как мне помнится, не раз выдвигались, задолго до нашего рождения. А уж для аведжийцев выделять собственное превосходство над другими народами – это в крови. Думаю, что у вас будет еще очень много времени для того, чтобы отточить свою гипотезу. После приговора суда, разумеется. А до этого вам придется продолжить изучение древних книг в вашем персональном подземелье…

Фердинанд остановился посреди камеры, и перекатываясь с пяток на носки, довольно улыбнулся.

– О… Конечно, Ваше Величество, вы подумали что я свихнулся? Я ожидал этого, а потому не буду настаивать на своей правоте в данный момент. Но… Есть еще одна мелочь… Совеем уж небольшая, и со стороны вряд ли достойная внимания великих… Но, повторюсь, вскоре эта мелочь изменить всю вашу жизнь. И даже более – жизнь всех живущих в Лаоре людей. – Фердинанд поднял над собою палец, и в его лице мелькнуло что-то такое, отчего Конрад опять вздрогнул. – Мой старший брат совершил непростительную ошибку. Впрочем, он был очень далек от совершенства, что конечно же не снимает с него никакой вины. Он одарил своим семенем женщину из рода эльфов, и плод этой извращенной любви уже приносит беды Лаоре. Это существо несет угрозу всем. Это совершенно новая ужасная раса, справиться с которой будет не по силам даже древним демонам Дома Света. Это существо надо уничтожить как можно скорее, Ваше Величество, и вы сами поймете это в ближайшее время. И пусть мои слова звучат отныне у вас в ушах каждое мгновенье. – Фердинанд вдруг неуловимо изменился. Он как будто в одно мгновение стал выше, шире в плечах, он больше не улыбался, его рот стал похож на щель, а глаза тревожно вспыхнули красным. Конрад в замешательстве встал и попятился к дверям.

– Стража!

В помещение, держа наготове оружие, ворвались гвардейцы Краста. Конрад глянул Фердинанда. Герцог стоял у решетки и протягивал конвоирам руки. Он смотрел поверх их шлемов на императора и улыбался.

– Мои слова, Император. Не думайте обо мне. Не думайте о ней. Думайте о том, кто притаился на краю этого мира. Вы поймете, очень скоро поймете, что его надо остановить.