Лейтенант империи. Часть третья

Глава 8

Десять часов подготовки пролетели, как один миг. Следующие два часа пронеслись ещё быстрее. После тренировки мы отправились по своим кубрикам, готовить и перепроверять снаряжение. За час до погрузки на абордажный катер я уже был на месте и подключался к АБО (абордажным роботам).

Естественно, времени выполнить распоряжение капитана у меня не оказалось. Вместо подбора отделения морпехов для досмотра я занимался тем, что получал тумаки от старшего мичмана Бородько. Потому именно он сейчас сидел напротив меня, а катер нёс нас к борту торговой шхуны — ещё на тренировке мне пришла в голову мысль договориться с ним, и он согласился.

Мои бойцы, измученные Мангустом, пристегнувшись к креслам, дрыхли прямо в доспехах. Я тоже клевал носом и хотел последовать их примеру, прикорнуть полчасика, пока подлетаем к борту. Но не мог забыться даже в слабой дремоте из-за Бородько.

Старший мичман, откинув забрало шлема, пристально смотрел на меня и улыбался так, будто маньяк смакует в голове картину убийства. Улыбка эта нагоняла жути. Заставляла усомниться в нормальности Бородько.

— Дмитрий Сергеевич, что-то не так? — спросил я, не выдержав этого взгляда. И дёрнуло же меня связаться с ним? Надо было выбрать кого другого, всё равно кого, а не идти по лёгкому пути

— Всё просто отлично, — пробасил Бородько, а улыбка с его лица так и не исчезла.

— Вы какой-то чрезмерно счастливый, — не удержался я от прямоты. — Чрезвычайно, я бы сказал.

— Просто Вы первый офицер, который сам хочет работать со мной, после того, как я его отметилил, — сообщил Бородько, не отводя от меня глаз.

Вот, что тут ответить? Я попытался подобрать хоть что-то внятное для ответа. Попытался вспомнить из личного дела все корабли, с которых его перевели, но в голову настойчиво лезли картины с нашей тренировки.

Согласно инструкции я разделил отделение на четыре отряда. Учитывая, что нас двадцать, а не шестнадцать, то вышло по пять человек в каждом. Шесть, если считать группу со мной во главе.

Люди Бородько разбрелись по «полигону». Мангуст скинул мне на инфопланшет план воображаемого корабля, торговец голландского проекта, и мы начали досмотр.

Сначала отрабатывали стандартные процедуры. Капитан встречает досмотровую группу. Бородько вышел к нам с малым отрядом и выделил сопровождающих. Сам пошёл рядом со мной.

Чётко по инструкции я распределил задачи. Одна группа отправилась в грузовой отсек. Вторая пошла на жилую палубу. Третья в машинное отделение, а мы направились в рубку для сверки журнала полётов и бортовой системы.

Какое-то время всё шло идеально, как по учебнику. Потом Гвоздь нашёл в трюме тайник и на нас напали.

Когда я очнулся, то увидел лица Лизы и Гусара, а Бородько клятвенно обещал Мангусту не бить так сильно.

В тот раз всё отделение условно погибло. Во второй заход тоже. Ещё через два часа мы поняли, что инструкции писал идиот, и они не работают. Ещё через три Пруха случайно заехал ногой в пах Бородько, и мы с ним выжили.

Уже в самом конце тренировок мы смогли довести выживание до тринадцати человек из отделения. Мангуст нас, конечно же похвалил, но и я, и он отдавали себе отчёт, что тут сыграло роль привыкание.

Мы всего лишь освоились и, хоть внутреннюю силу Мангуст запретил использовать, научились противостоять текущему противнику. Изучили его приёмы, и больше не велись на уловки. Научились использовать против них свои преимущества: лучшую тактическую подготовку и непредсказуемость — в предпоследнем заходе Фея взорвал условный корабль противника со всеми, кто был на борту.

От этих воспоминаний тут же зачесались синяки по всему телу и на лице. Нам всем хорошенько досталось. Да так, что закинь любого бойца в лес, и он сольётся с ним благодаря пятнистому окрасу. Из-за синяков можно экономить на боевой раскраске.

— Угу, — это всё, что я смог выдавить из себя в ответ Бородько.

— Да не кисни, лейтенант, — подал голос, сидевший рядом со старшим мичманом боцман Заворотнев, затем он повернул голову к Бородько и добавил: — слышь, сундук, заканчивай кошмарить его благородие.

— Да я и не думал, — прогудел Дмитрий Сергеевич.

— Тогда пялиться прекращай и улыбку с лица сотри, ей богу маньячила, — хмыкнул Заворотнев.

— Чёрт доставучий, — фыркнул Бородько, отвёл взгляд и прекратил лыбиться, отчего стал похож на обиженного медведя.

— Пофырчи мне ещё, — пробурчал Заворотнев, — что трезвость с человеком делает-то, а?

Ни я, ни старший мичман не стали комментировать его слова. Я лишь посмотрел на него благодарно и попытался задремать.

Боцман вообще, оказался весёлым и нормальным мужиком.

Он заявился на «полигон» где-то на середине тренировки и наблюдал, как нас метелят. От его колких, но метких замечаний даже Мангуст повеселел. Ребята хотели было обидеться на неизвестного моряка, но он шутил беззлобно и по сути. Так что мы сами в какой-то момент повеселели и с новыми силами вновь и вновь отправлялись в переплетение учебных коридоров.

Больше всего Заворотнев напоминал Пруху. Со стороны могло показаться, что он его старший брат или отец. Такой же рост и фигура. Усы щёточка на круглом, добродушном лице. Простецкое поведение.

В конце тренировки, когда мы покидали отсек стрелково-тактической подготовки, боцман шагнул ко мне.

— Старший мичман Заворотнев Кирилл Корнеевич, боцман, — начал он разговор и сразу же перешёл к делу: — лейтенант, его высокоблагородие Фёдор Михайлович решил, что у вас мало опыта по досмотру кораблей, потому прислал меня на помощь.

— Неожиданно, — удивился я, и не стал отказываться: — не буду отрицать, он прав. Так что, благодарю за участие….

— Вы не поняли, лейтенант, — хмыкнул Заворотнев, — он прислал меня учить вас на тренировке.

— Понятно, — протянул я, хотя уже успел подумать, что Растулов не такой засранец, каким казался. Оказалось, поспешил.

Смысла продолжать разговор не было, и я ускорился.

— Да погоди, Ростислав Драгомирович, — Заворотнев тоже пошёл быстрее, пытаясь не отстать. — Я ж не закончил.

Из вежливости, исключительно потому, что он обратился по имени отчеству, я слегка сбавил шаг.

— Посмотрел я на вас, на этот «полигон», — слегка запыхавшись сообщил боцман, — и решил, что нечего зря время тратить, полечу с вами, и на месте всё покажу. С его высокоблагородием премьер-майором я договорился, а он уведомил капитана.

— Неожиданно, — повторился я, в этот раз удивившись ещё сильнее, — благодарю…

— Да не стоит, — улыбнулся боцман, — посмотрел я, как Лесников гоняет вас и в хвост, и в гриву, а вы не ропщите. Как ты возишься с салагами. И понял, что нет правды в слухах, не похож ты на блатмейстера.

— На кого? — я остановился и повернулся к боцману, — какие такие слухи?

— Да ты не стой в проходе, пойдём, — хмыкнул Заворотнев, и я зашагал дальше, а он продолжил: — у тебя дед генгуб так?

— Ну, да, — протянул я.

— Говорят, он с генадом Меньшовым служил, а теперь тебя по службе продвигает, — не своим голосом, будто передразнивая кого-то, пояснил Заворотнев. — Медальки там, звания, даже к ордену приставили по блату. Ты со штабными за ручку здороваешься, пользуешься связями. Несколько офицеров на земле задвинул, какого-то там Залесского или как-то так.

Он говорил, а я начинал понимать, что происходит. Какой вокруг меня ураган бушует из молвы и слухов.

— Кирилл Корнеевич, — заговорил я, когда боцман умолк, — уверяю, это не так. Дед генгубом стал уже после званий и орденов. Всё сам, по глупости и везению, а…

— Да я уж понял, — перебил меня Заворотнев, — что я, блатмейстера от офицера не отличу, пусть и зелёного? — он махнул рукой. — Мажоров по повадкам видно, а ты нормальный.

Затем помолчал и добавил:

— А хорошо ты сказал, по глупости и везению, дас. Все мы одним миром.

Ответить я не успел, мы как раз подошли к «офису» безопасников, и нам на встречу выскочил Тим Пивоваров.

— Командир, — Тим дёрнулся, замешкался на мгновение и махнул ведром в руке, — я на пятнадцать минут, буквально, боцман просил голубницы набрать.

Ведро описало дугу, а Тим, не дожидаясь ответа, помчался по коридору в противоположную от нас сторону.

— Я здесь не причём, — сделал большие глаза Заворотнев, когда я на него посмотрел. — Да и шутка глупая, отверстия собирать, он бы ещё макароны продувать побежал.

— И боцман на корабле один, — протянул я, понимая, что Тим солгал, иначе узнал бы Заворотнева. Значит, и в прошлый раз он соврал.

— Слушай, лейтенант, а я видел этого парнишку, — задумался боцман, — он, вроде, к бацилле вашей ходит. — Он подумал ещё немного и заключил: — точно, в медотсеке его всю неделю встречал, он там с вашей девчонкой лясы точит постоянно.

— С девчонкой, говоришь, — я достал инфопланшет и подключился к системе видеонаблюдения.

Пивоваров как раз добежал до нужного коридора и встретил там Лизу. Девушка всплеснула руками, увидев его побитое лицо. Даже на камеру её взгляд оказался неимоверно выразительным. Он всё сказал о её чувствах.

Лиза кинулась к Тиму и… а дальше я не смотрел. Отключился. Негоже подглядывать, как воркуют голубки.

— Ладно, лейтенант, увидимся на катере, — хлопнул меня по плечу боцман.

Он ушёл, а я думал об атмосфере в отряде. Совсем недавно Миша Гусаров задал мне вопрос о Лизе. Он был настроен на конфликт. Делал он ей намёки на отношения? Разговаривал? Не знаю. Но Лиза и Пивоваров вместе, это точно, и надо присмотреть за ними и Гусаром. Эх, кабы не случилось беды какой из-за этого треугольника…

Сигнал боевой тревоги вывел меня из полудрёмы. Красный свет ударил по глазам через забрало доспеха. Система резво затемнила визор, а я проморгался. Короткий сон, если полную мыслей дремоту можно назвать сном, закончился.

— Нам дали доступ к ангару палубной авиации, приглашают туда, — раздался по связи голос первого пилота катера, — пятнадцать минут до посадки, соглашаться, господин лейтенант?

Бойцы зашевелились на своих местах. Кто-то потянулся к оружию, кто-то разминал затекшие конечности. Гусаров, рядом со мной, откинул забрало и захрустел сух пайком.

— Соглашайтесь, — отдал приказ я и повертел головой, разминая шею. Стал прикидывать план действий.

— Лейтенант, — старший мичман Бородько потянулся, и коснулся моего колена, — зачем согласился? Это плохой знак.

— Знаю, — ответил я.

— Тогда…

— Сундук, ты чего пристал к литеру? — одёрнул его боцман, — наше дело приказы исполнять.

— А ты не понимаешь? — Бородько умудрился развернуться всем корпусом в кресле, — что, чёрт, чинопочитание в голову ударило? Так я выбью….

— Отставить, — я пнул Бородько ногой по голени доспеха.

Удивительно, но он почувствовал. Почему удивительно? Да его доспех из-за размеров старшего мичмана отличался от стандартного. Я сомневаюсь даже, что его можно отнести к классу лёгких. Эта гора сплавов скорее застряла между лёгким и средним типом.

Корпус Бородько развернулся в мою сторону, страховочная система на нём до конца не закрывалась, жалобно скрипела. Я убедился, что старший мичман, поджав губы, хмуро смотрит на меня. Пнул его ещё раз, что бы наверняка завладеть его вниманием, и произнёс:

— Слушаем сюда, бакланы, мы на боевом задании, — я тоже откинул забрало и посмотрел прямо в глаза Бородько. Посмотрел так, как Дед учил смотреть на туров. Чётко, твёрдо, вкладывая во взгляд мысль о подчинении, о том, что я сильнее.

Бородько закусил губу и нахмурился сильнее. На виске у него заиграла жилка, выступили капли пота. Взгляд он не отводил.

Меж нами будто образовалась зрительная связь. Мир сузился до размеров его лица. Я ощутил, словно нахожусь дома, в загоне с туром. За спиной стоят Дед и отец. Смотрят на меня. Они готовы прийти на помощь, если что-то пойдёт не так, как с первым туром. Но я справлюсь сам. Потому что это даже не второй тур, а двадцать второй.

— Черти, сундуки, салаги и прочий жаргон остался на Злом, — я вбивал слова в голову Бородько тоном, не терпящим возражения. — Здесь и сейчас обращаться только по позывным. Это ясно?

Секунды ожидания показались вечностью. Во взгляде Бородько мелькнула ярость. Она не нашла ни капли страха во мне, разбилась о мою волю, и старший мичман, словно загипнотизированный, медленно кивнул.

— Теперь, касательно диспозиции, — мой тон не изменился, я продолжал удерживать взгляд Бородько словно клещами, а он, я знал, не мог его отвести. — Мне понятна ситуация, и ваш страх касательно неё. Потому будем действовать по следующей схеме, — не глядя я коснулся коммутатора на предплечье и отправил всем бойцам отряда план действий. — На ознакомление две минуты. Выполнять.

Зрительный канал меж нами исчез. Бородько часто-часто заморгал. Утёр пот со лба. Лицо его выглядело озадаченным.

— Лейтенант, у Вас лицо светится синими полосами, — прошептал Боцман, — это не заразно?

— Нет, — поморщился я, и, чтобы он не порушил всю мою работу, придавил его приказом: — Кирилл Корнеевич, Вас план тоже касается, изучайте.

— Есть, — Заворотнев был далеко не дураком, сразу понял, что не так, и уткнулся в коммутатор.

Я не слукавил. Действительно понимал страх Бородько. Кораблей торговцев для досмотра было два, и для экономии времени капитан Растулов решил провести досмотры одновременно.

Ко второму кораблю отправился катер с Остаповым на борту. По системе общей связи от них шли сообщения, что секунд-майор решил действовать по первому варианту стандартного протокола досмотра. Они пристыкуются к борту шхуны и войдут на неё через стыковочный отсек.

У этого способа имелись неудобства, но преимущество было в том, что кораблю будет неудобно уходить от погони с пристыкованным катером. Плюс, случись что, катер сможет атаковать обшивку шхуны.

Второй вариант, то есть наш, был более рискованным. Катер окажется внутри шхуны, и она сможет спокойно двигаться с ним на борту. К тому же мы не знаем, что там в отсеке. Вдруг там установлены турели, которые подавят систему катера, пробьют защиту, а нас окружат враги ещё до того, как мы выйдем и развернёмся в боевые порядки.

В учебниках о таком часто упоминали. Так любили поступать пираты, притворившиеся торговцами, особенно в ситуациях, похожих на нашу.

Один корабль отдаётся на заклание. Отвлекает внимание. Второй же принимает абордажный катер на палубу и с боем уходит от военных.

Не всегда ему это удаётся. Военные часто догоняют таких хитрецов и берут уже на абордаж. Но морпехов и первый катер это не спасает. Зачастую от них уже ничего не остаётся.

Вот Бородько и занервничал потому, что нам предложили второй вариант. Казалось бы, нет причин — на шхуну, которая вызвала подозрения СБФ, полетел Остапов, а нам досталась вторая, ничем не примечательная. Но тренировка у Мангуста взвинтила чувство опасности не только у меня. Теперь пожинаем плоды.

Признаться, я тоже не горел желанием действовать таким образом. Но и пристыковываться не хотелось, там пространства для манёвра мало. В любом абордаже закладываются либо потери личного состава на проникновение, либо они нивелируются высокоразвитым офицером. Он ставит щиты и прикрывает бойцов.

Другими словами, Остапов мог себе позволить первый вариант. Я же не обладал такими силами. Любой пулемёт сметёт меня, а я самый сильный в отряде.

Потому только второй вариант, но с нюансами. И нюансы эти, далеко не стандартные для досмотра, помогут нам сохранить жизни, если торговцы приготовили нам тёплый приём.

— Подлётное время десять минут, — сообщил по связи первый пилот, он же командир катера.

— Старший Мичман Бородько, Вы ознакомились с планом? — я посмотрел на подчинённого и он, задумавшись на мгновение, кивнул. — Возражения есть?

— Никак нет, — мотнул он головой, — это необычно, но я согласен.

— Тогда к бою, Арбузер, — улыбнулся я, отстёгивая страховочную систему, — мы с тобой первые. Идём.