Левая рука Белого Тумана

Глава 31. Гимн одиночества

Но главная проблема никуда не делась — он потерял доверие Сандей вместе с нею самой. Сейчас или еще тогда, по своей вине или из-за убедительных культистов — не важно. Факт оставался фактом — он облажался.

С треском провалился, подставив под возможный удар близкого человека. Прошел ли сквозь портал тот Возвышенный? Убил ли Клокрима и заодно всех остальных, связанных с ним? Этого знать не мог, потому как находился сейчас… а, не важно.

Давно так погано не было. С 1404-го, полагал он.

Хотелось продолжать лежать в темноте, пялиться в потолок и ничего не делать. Ведь смысл? Возможность упущена, поезд ушел. Второй такой не будет, даже жди он те самые статистические пятьдесят лет… Но все-таки Освальд заставил подняться потяжелевшее не из-за массы тело. Каждый шаг отдавал неприятным чувством, будто ступаешь на едва сросшуюся конечность.

Душа пострадала, тут и дураку понятно. Но что именно с ней произошло — загадка. Можно только предположить, что Сандей как-то навредила его душе, из-за чего он еще хуже перенес атаку Возвышенного. С этим определенно нужно что-то делать, но… потом.

Доковыляв, Освальд наполнил генератор совсем небольшим количеством эфира — хватит едва ли на пять минут. Больше позволить себе отдать он не мог, потому как состояние было слишком нестабильным.

Лампочки засверкали, телевизор включился, озарив синим приветственным экраном комнату. Где там был пульт? Так давно им не пользовался, что потерял, но в текущем положении лишний раз напрягаться — последнее, чем ему следует заниматься.

Нашелся пульт в ящике тумбочки и сразу же отправился в ближайшую стену. Разрывающая ярость поднималась из груди, хотелось что-то разломать. Понимая, чем это может обернуться, Освальд попытался успокоиться, но безрезультатно — руки уже схватили саму тумбу, не обращая внимание на боль.

— ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ! — каждое слово кричалось синхронно с ударами. Ногами, руками — не важно, Освальд просто хотел что-нибудь сломать.

Кулаки разбивались в дым, а деревянная тумба страдала минимально. Но он продолжал бездумно бить чем только мог. Как-то сама собой применилась Плоть, которую он даже не обновил, и в дереве стали появляться трещины и дыры.

— ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ! КАК! ЖЕ! МЕНЯ! ЭТО! ДОСТАЛО!

Освальд переключился на шкаф со всякой раритетной чушью. Сдалась она ему, если жизнь бессмысленна? Зачем он вообще собирал этот хлам?

Мог бы выбросить все это в окно, сделал бы так немедленно. Но вместо этого в стену полетела небольшая вазочка, старый пистолет, какой-то скрученный коврик. Только небольшой кривой осколок металла бережно был кинут на диван. Когда на всех полках стало пусто, Освальд принялся колошматить их самих.

Его взор налился кровью. Хотелось разрушать и убивать, но последние толики самосознания в глубине просили так не делать.

Количество прошедшего за выплескиванием гнева времени не поддавалось отсчету. Когда закончился шкаф, Освальд попросту накинулся на белую стену. Больно было и внешне, и внутренне, словно бил сам себя изнутри. В один момент выключился свет, но его это не останавливало.

Та, другая боль была слишком сильной. Заглушить её не получалось, даже подвергнув собственную сущность разрушению. Во внешней стене эфирного хранилища вновь проявлялись ноющие трещины, но его это не останавливало, а наоборот подстегивало бить сильнее и жестче.

Но постепенно импульс спадал. Ярость заканчивалась, а на её место вставала пустота. Ни гнева, ни печали, ни какой-то извращенной радости — он ничего не чувствовал. И это больше всего тревожило. Неужели он перегорел окончательно? Стал обычным безвольным роботом, что двигался по инерции? Судьба во многом хуже смерти.

Кто виноват в произошедшем? Сандей, как предатель? Наоборот, она никого не предавала, а просто выбрала и придерживалась стороны. Отрицать её хладнокровность и, как ему хотелось считать, каменное сердце, невозможно, но делали ли эти качества виновной? Определенно нет. Клока и кого бы то ни было другого обвинять также бессмысленно по причине непричастности. Оставался только он, что насовершал кучу ошибок и с самого начала поставил себя в проигрышное положение. Не стоило стрелять в того парня, не стоило так агрессивно пробиваться через барьер, не стоило… много всего помимо сегодняшнего.

Закончить ли жизнь? Никаких больше забот, мучений, лишений. Спокойствие…

Негативные мысли мгновенно вытеснили все остальное, едва он выпустил себя из хватки. Одно хорошо — вовремя заметил и загнал самобичевание куда подальше. Только это единственное, на что хватило сил. Остального Освальда поглотило сильнейшее желание спать, которое он ни испытывал со времен… никогда, наверное. Казалось, что еще чуть-чуть, и он провалится в бессознательность прямо на месте.

Сжав остатки воли в кулак, поплел к дивану в окружении деревянного мусора. Каждый шаг отдавал новой волной боли, но не получалось реагировать даже на неё. Упав лицом в мягкую кожу, он постарался наконец-то по-настоящему уснуть.

…

…

…

Дружище, тебе определенно нужно сходить на курсы управления гневом.

Да-да, заткнись.

Нет, серьезно. Ты разбил фамильную вазу, подаренную в качестве благодарности за спасение. Что ты скажешь той семье?

Они наверняка уже мертвы. Отвали.

Не-а. Что я начальнику скажу?

Попроси премию.

Хах, а ты шутник. Мне в премию разве что штраф выпишут, могу на тебя оформить.

Спасибо, обойдусь.

Верное решение. Мыслительные способности сохранены, я погляжу.

Чего тебе надо?

Лично мне — ничего, мамой клянусь.

Тогда кому?

Секрет. Очень, очень охраняемый. Тебе не понять.

Начальнику твоему? Кто он такой?

Упс, кажется, секрет больше не секрет. Ну и не страшно.

Кто он?

Ответ останется без вопроса. Или без останется вопросом ответ? Не уверен, какие фразочки молодежь сейчас использует.

Вопрос без ответа.

Благодарю, господин Откройте Форточку. Еще что-то?

Ты кто такой вообще?

Когито.

Когито?

Когито.

Это…?

Да, имя. Название, наименование, позывной и другие-другие слова со схожей семантикой.

Ты слишком пафосен. Думаешь, что существуешь?

Ну я же Когито. Следовательно — да. А вот ты существуешь?

Конечно.

Насколько ты в этом уверен? Как ты можешь знать, что не растворился в потоках Эфира, а от тебя не остался просто Когито?

Я — не ты.

Я этого и не говорил. Конечно же ты — не я, а я — не ты. Но каждый из нас является им.

Кем?

Когито. Нотиция. Анима. Форма. И остальные умные слова.

Я не понимаю.

Тебе и не нужно. Пока что. Подробности узнаешь позже.

Я не согласен, но, видимо, возражения в этой вашей конторе оптимистов не принимаются.

Абсолютно верно, возражения не принимаются. Так что ты идешь в Отца и находишь одну нужную вещицу. Ты поймешь, когда увидишь. Понятно?

Квест «подай-принеси»?

Exactly. У тебя пять лет.

Почему именно столько?

Вообще это не фиксированный срок, но ты просто скопытишься через пятерку лет, если не решишь своих проблем.

Каких пробле… Так стоп. Ты шутишь? Прикалываешься, смеешься?

Нет, абсолютно серьезен.

В Отца невозможно попасть. Стены настолько толсты и прочны, что ничто не может их пробить. Телепортироваться внутрь также нельзя. Он полностью изолирован от внешнего мира.

Когито это не колышет. Ты задание получил, ты его выполнишь. И да, в "Отца" попасть можно, не зря там полноценная цивилизация. Изолированная, тут ты прав, но Когито в тебя верит, потому что у тебя есть все возможности, просто ты пока что их не знаешь.

Ла-а-а-адно. Допустим, поверил. Вернемся чуть назад. Что за проблема?

Ты умрешь. Не метафорически, риторически, постиронически, теоретически или как-то еще оригинально. Ты сдохнешь. Буквально.

И всего?

Да.

Пфф, насмешил. Не буду я этим заниматься.

А тебя не спрашивают. Ты сейчас — та самая Сандей, которую слезно-слезно упрашивают сделать в твоем понимании мелочь, а затем после отказа забирают силой.

Не дави на больное.

Буду давить сколько влезет, потому что могу. Если выкинешь поручение на свалку, то судьба ждет хуже смерти, уж поверь.

Ты слишком жуткий, когда пытаешься пугать. Маловато зубов и скрытых угроз.

Когито слишком долго ждал. Уж думал нейтрализовать бесполезный элемент и дать дорогу молодым, но ты своим перформансом купил себе второй шанс. Так что мой тебе совет: пользуйся.

Какой еще второй шанс?

Не третий. Наконец выполнил последнее требование, и я смог с тобой связаться.

Какое..

если не секрет? Да, не секрет. Зовется оно «Отречение». Трактуй как хочешь.

Лекции с определением не будет, так понимаю?

Yep. И так слишком много подсказок тебе дал, почти на штраф языком начесал.

Ха-ха, доработался языком до штрафа. А ты, видать, плох.

Окей, ты не смешон.

А мне смешно, хехе.

…Ты вобрал в себя худшее от клоуна и того парня с эмодзи нёрда.

Хах, благодарю за похвалу.

Ладно, ты постепенно выходишь из кондиции, так что будем прощаться.

Так быстро уходишь? Не быть тебе комедиантом.

…Не разочаруй Когито и станешь богом. Разочаруй Когито и станешь слизнем. Бывай.

…

Хотя нет, подожди. Оставлю-ка тебе небольшое напоминание, чтобы сроки не срывал. А то ведь любишь таким заниматься и способ определенно найдешь, а Когито вырвет себе глаза следить за тобой очередной десяток лет. Вот теперь покеда.

…

…

…

«Что это было вообще?» — пронеслось в мыслях, едва он вернулся в сознание. Сон, полудрема или вообще галлюцинаторный приход это был — не понятно. Воспоминания о самом разговоре казались какими-то смазанными, но при этом он в любой момент мог вспомнить каждую реплику побуквенно, точно содержание этого «сна» выгравировали на подкорке.

К тому же это «напоминание»… Освальд заочно его ненавидел. На периферии сознания появился огромный таймер с двумя десятками позиций, первая из коих заканчивалась через месяц и называлась «Раздупляйся». Название остальных же оставалось скрытым. Хуже всего, что он слышал щелчки каждой секунды, если совсем не старался игнорировать навязанный лимит времени. Если не найдет способ заглушить этот поганый таймер, то придется привыкать к новой реальности, чем заниматься он абсолютно не намерен.

Переборов себя и протянув руку к нетфону на столике, Освальд нарушил полную тьму помещения выжигающим светом экрана. Скривившись от внезапного раздражителя, определил, что подобным образом триповал около недели. Из новых сообщений было только одно: «Восстанавливайся» от Клока, отправленное вскоре после его поражения.

Тело все еще болело, но гораздо меньше, да и думалось практически без запинок. Почти сразу Освальд понял, что боль эта не физическая, а душевная. Причем разделенная поровну между болью, собственно, души, и неким эмоциональным поражением, что впивалось гораздо сильнее любой настоящей боли.

Вставать, двигаться и в целом что-либо предпринимать не хотелось. Он и так чрезмерно напрягся, посмотрев время на нетфоне, что остался валяться на темном ковре.

Покидать зерно до полного восстановления Освальд сам себе запретил. Душа и так слабая его сторона, а с повреждением, что даже определить не получается, ни в жизнь выйдет. Посему вставал вопрос «чем заняться?», пока будет отлеживаться. Вариантов немного: спать, не спать и втыкать в диван, не спать и втыкать в электронику. Но для последнего нужно заправить генератор, для чего придется вставать с належанного места. А с маленького экранчика нетфона он не потреблял развлекательный контент принципиально, из-за чего и появлялась сия неразрешимая дилемма: напрягаться или нет.

Выбор действительно сложный и, в некотором роде, предначертанный — спать. Получилось один раз, получится и второй. Посему Освальд поудобнее пристроил лицо на мягкой коже и попытался вновь погрузиться в царство Морфея.

…

К сожалению, безуспешно.

Скука, безмерная скука. Когда последний раз ему было столь нечего делать? Каждая из карт Трикспета, исключая, по-видимому, потерянного Могильщика, что так и не вернулся в колоду, была заиграна до дыр. Не осталось неопробованных карточных приемов, а ведь прошло всего-то около дня.

Отсутствие Могильщика вгоняло в еще большую тоску. Он столь привык к цельному Трикспету, что без одной карты тот казался неполноценным, незавершенным, как когда только создавался, а то и хуже.

С голодухи перевернулся на спину, уставившись в пустоту, но смена положения, к сожалению, не помогла. Он так привык быть в движении, что одновременное нежелание что-либо делать и потребность развеять скуку разрывали его на двух меньших… Освальдят. Жаль, что только в представлении, а то зрелище получилось бы жуткое — в хорошем смысле. Он смог бы доводить в два раза больше барменов в единицу времени.

Хотя… Один из них продолжил бы сверлить взглядом потолок, так что ничего не изменилось бы.

…Окей, теперь скука переборола усталость. Едва борясь с навязчивостью вновь приложиться к дивану, он таки встал и, запнувшись об столик, дошел до генератора. Эфир вытекал неохотно, но примерно за пять секунд Освальд расстался почти с третью запаса. Шайтан-машина в форме холодильника загудела, лампы включились, телевизор в который раз приветственно озарил синим экраном.

Умостившись полулежа на диване с ногами на столике, переключил на случайный канал и одновременно создал Кубик Рубика из эфира со случайно окрашенными квадратами. Давненько не возвращался к подобным игрушкам — в свое время использовал их для развития мелкой моторики и одновременно с этим способности удерживать эфир в нужной форме вне непосредственно его тела. Сейчас-то раз плюнуть хоть десяток подобных кубов собирать в воздухе, а раньше и один вызывал затруднения, потому как постоянно норовил потерять цвет или структуру.

Вот так, не глядя собирая кубик, Освальд уставился в говорящую голову, потому как всегда первым делом открывал всякого рода новости, хотел того или нет. И не важно, были это обычные каналы со сводками, или что поэкзотичнее. Вот и сейчас высветилась запись речи перед журналистами какой-то важной персоны.

«…рного договора пройдет двадцать пятого августа. В качестве сторон выступят Объединенный Союз Азии и согласившиеся на подписание двадцать независимых губерний бывшей Романской Империи. Гарантом соблюдения условий пакта станет Коалиция Американских Штатов. Подписание пройдет на нейтральной территории в Сингапуре.

— Мистер Президент, что Коалиция Штатов намерена делать с оставшимися романскими губерниями?

— Естественно, в первую очередь постараемся добиться мирного сложения оружия. К сожалению, некоторые губернии, например, Смоленская и Казанская, настроены крайне категорично. Не могу отрицать возможности военного вмешательства со стороны Коалиции Американских Штатов.

— Как вы относитесь к тому, что некоторые губернии угрожают использованием ядерного оружия в случае вторжения американских сил?

— Без комментариев.»

Сколько всего случилось за полгода…

Пощелкав по каналам, транслировавшим в сущности одно и то же, только перефразированное, Освальд разобрался в ситуации. Если кратко, Империя Романи развалилась на полусотню отдельных губерний, а Корейский полуостров оказался полностью опустошен — не нужно быть политическим и военным экспертом, дабы сделать подобный вывод по многочисленным кадрам столицы и окрестностей. Инфраструктура полностью уничтожена, людей не видно, а города испещрены воронками. Зрелище, как ни крути, печальное.

По итогу выгоды не сыскала ни одна из сторон. Распространенный исход масштабной войны, особенно когда цивилизация достигает некоторых успехов на оружейном поприще. Как обычно, в плюсах остались только третьи лица.

И куда люди заводят собственный мир? Хорошо хоть до взаимного ядерного уничтожения не дошло. Не все потеряно, как говорится. Только на сей раз окрас у крылатой фразы негативный, так что перед нею не хватало одной маленькой «но».

Устав от однообразного вопрос-ответ по оговоренным заранее пунктам, Освальд снова переключил на что-то другое. А именно сюжет про то, что какой-то ненормальный самозваный губернатор угрожает всему миру, в особенности соседям, с которыми у него территориальные споры, запуском баллистической ракеты с понятно какой боеголовкой — ядерной, вероятно. Весело у них там, капец. Один-два подобных случая наверняка случатся, после чего последует или полное ядерное уничтожение, или единогласный запрет на производство и использование подобного оружия, только теперь действительно рабочий. Скорее всего с вооруженной международной организацией в качестве мотивационного фактора.

…

И вновь скука. Освальда хватило всего лишь на шесть часов просмотра — дольше прожигать время внутри зерна становилось больно. Причем последний час сопровождался намеренно увеличенной громкостью «подарка» чужака из снов, потому что даже сочинение музыки на основе этих щелчков и то забавнее. Бит задает хороший.

Может, наплевать на состояние и выйти в реальный мир? Траву потрогать, например, всяко лучше плевков в потолок. Вариантом также являлось возвращение назад в ВОСТОРГ, потому как это будет то еще приключение, без Ласточки-то. Хорошей новостью было, что он знает, где оказался, но плохая звучала абсолютно так же.

…

…Да, ему слишком надоело протирать штаны. Душа определенно требует выгула. Посему, сконцентрировавшись, Освальд покинул уютное (не такое уж после «вчерашнего» дебоша) жилище.

Едва Фокусник появился (вроде бы даже без скрипов и боли, что победа), как услышал громкое сопение. Сам он был в углу странной, заполненной различного размера банками с законсервированными в формалине органами, пещеры, посреди коей в окружении тех же банок дрых тощий бледно-зеленый дракон высотой в холке под пятерку метров. Ободранные крылья сильно выделялись, так как явно не должны таковыми быть. Сама особь довольно маленькая, хоть и явно немолодая — рептилия уверенно испускала энергетический ветер трех искр мерзата, а именно по этому параметру возраст драконов и корректно считать.

Из-за интенсивного, явно никак не сдерживаемого потока энергии атмосфера пещеры заполнилась густым красным туманом, а на стенах и потолке успели вырасти светившееся от напряжения кровавые кристаллы вплоть до метра в длину, благодаря которым Фокусник картину и видел.

Спустя несколько секунд иммунитет включился и принялся отторгать незваный исток. Пассивное потребление мгновенно скакнуло почти в три раза, но, повезло, не превысило генерации. Все-таки, хоть от сырого истока легче защищаться, но он и менее разрушителен, более инертен. Даже несмотря на то, что испускать получится в разы больше, сырая сила попросту сконденсируется в хрусталь истока, в отличии от «готовой», насыщенной конкретной способностью энергии. В случае спящей красавицы его пещера быстро превратилась бы в расплавленную болезнетворную жижу, а сотня километров радиуса стала необитаемой.

Хоть сам он молча стоял и рассматривал окружение, но спустя несколько секунд ящер слегка вздрогнул, а затем на мгновение приостановил намеренный выплеск мерзата. Пятисантиметровые зеленые глаза угрожающе засветились в толще кроваво-алой дымки.

Кхм… Ой?