Летописец 2

Глава 30 и Эпилог

В комнате повисла пауза, а затем старая женщина хмыкнула и сказала:

– Хм, и что ты причитаешь? Радоваться надо, муж за женой вернулся. Значит, любит. Вот и настрогаете детишек, пока этот кобель рядом.

– Баба Иля, ты не понимаешь, – начала объяснять Манька. – Данька за разводом приехал…

– Так тем более, мужа спровадишь и на этом кобелине поскачешь. Я гляжу, старый конь борозды не испортит, а уж как вспашет, – утишала Маньку женщина.

– Баба Иля, Данька как о рыцаре узнал, словно с цепи сорвался. Он потребовал отдать его в Озерск, мол, там Мих-Костóнтис знатно набедокурил. А когда Ермил его вежливо выпроводил, тот обещал вернуться с подмогой.

– Наши бабы не отдадут того, кто их спас, – возразила Иля.

– Баба Иля, ты не понимаешь, Данька в храм Громодора уехал. Он утверждал, что Мих-Костóнтис много братьев-ратников положил, – пояснила Манька. – Вот теперь его на суд бога и поведут. Бабы поперек старца слова не вымолвят. Да и Ермил не станет буровить. С богом ему бодаться не с руки.

– Ну так что? Если этот рыцарь кого-то на меч надел, знать так было надо. Я со старцем ругаться не стану. Если Громодор решит его забрать, видать судьба его такая, – произнесла Иля. – У меня вон радость, Эйри из полона вернулась. Жениха с собой притащила. Неужто ты думаешь, я ее под клинки ратников подставлю? Что на роду написано, знать так тому и быть.

– Баба Иля, помоги его спрятать, – попросила Манька.

– Да что же ты за ним так убиваешься? Он же старик. Свое пожил. Пора бы ему на покой. А тебе жить да жить. Вон замуж вышла, а детишек не зачала. Надо бы исправить. Муженек твой рядом, а ты о старике печешься, – вздохнула Иля.

– Да как ты не понимаешь, он меня спас! – возмутилась Манька. – Я ему за это благодарна!

– Хорош заливать, что я не видела, как ты ему благодарна? Вон на него облизываешься. Мужика тебе надобно, а старика богу оставь. Если он решит этого рыцаря в загробный мир спровадить, так тому и быть.

– Баба Иля, я коня привела. Мы вместе ускачем…– начала говорить Манька.

–Ой, дура! Куда ты зимой поедешь? Ты же околеешь от холода. А нет, так тебя степняки к хозяйству пристроят, и узкоглазых детишек настрогают. Ты только глянь на него, – возмущалась Иля, – он же полудохлый. Сердце через раз бьется. Того и гляди сам загнется. А Громодор ему милость окажет.

– Что это за милость, если на смерть отправляют? – проворчала Манька.

– Смерть, смерти рознь, – поучительно сказала Иля. – Можно мечом сердце проткнуть, а можно и пытать. Братья-ратники большие умельцы в этом деле. Я вот что предлагаю, давай-ка я ему настойку одну дам, и он сам до заката окочурится. Ни тебе боли и страданий. Просто уснет и не проснется.

– Да что ты такое говоришь? – возмутилась Манька. – Моего спасителя в землю хочешь отправить?

– Если Данька на него зол, он ему много чего сломать может, прежде чем твой рыцарь на суд богов отправится, – пояснила Иля.

– Бабушка, а что если мы с Дарни его увезем? – предложила Эйри.

– Даже не думай!

– Бабуля, ты не понимаешь, что если человека отдать врагам, то тебе самой плохо будет, – настаивала Эйри.

– Вот еще. С чего это мне плохо должно стать? я его не убиваю, а оказываю помощь в избавлении от ненужных мук, – пояснила Иля. – А тебя не отпущу. Куда это ты собралась? Только приехала и сразу убегаешь?

– Баба Иля, – снова вступила в разговор Манька, – я готова вернуться к Даньке, только спаси рыцаря.

– Так! Никто никуда не идет! – заявила Иля. – Если богам он нужен, они за него вступятся, а ежели он свое отгулял, так тому и быть.

Я громко чихнул и, раскрыв глаза сказал:

– Вон, даже мой нос подтвердил. Ни с кем воевать не надо, – и откинув простыню с тела, обнаружил, что одежды нет. – А где вещи и доспехи?

– Кольчуга у Ермила, а одежка вон лежит, постиранная и заштопанная умелыми ручками Маньки. То-то я гляжу, что девка по тебе сохнет. А ты у нас вон какой. И статный, и хозяйственный, и воин знатный, жаль только что жить тебе осталось чуток, – воскликнула Иля. – Так что, может, настойку хлопнешь? Так сказать, для храбрости. И в бою смерти не устрашишься.

– Я умер и воскрес, – усмехнулся я. – Манька, благодарю за заботу и участие в моей судьбе, но лезть под чужие мечи или в холодную степь не надо.

– Но они убьют тебя, – неуверенно произнесла она.

– Ста смертям не бывать, а одной…

– Мудрый у тебя хахаль, – подтвердила Иля. – И храбрый. Ну что рыцарь, меч-то хоть в руках удержишь?

Я осмотрел себя с ног до головы и оценил проделанную работу местной знахарки. Возможно, она врачевала хуже Миды, но я особой разницы не почувствовал. Все раны были залеплены какой-то мазью, и я стал походить на пятнистого оленя. В целом организм действовал нормально, но до пика лучшей формы было далеко. Источник энергии почти пустой, а подпитки никакой не было, так что придется справляться собственными силами, без всяких-там энергетических насыщений мускулатуры. Раньше я и без них справлялся, так что позорной смертью погибнуть не должен.

Я оделся и взяв в руки длинный меч вышел на улицу. К нам приближалась кавалькада братьев-ратников во главе со старцем и Данькой. Судя по всему, он решил не рисковать как в прошлый раз и собрал всех имеющихся в наличии воинов. Всего их было более тридцати человек. С другой стороны к дому приближался Ермил и какой-то взрослый мужчина. Их охраняли человек пятнадцать. Все дружинники в кольчугах и со щитами. Вслед за ними шел старец Водомира. Я его узнал по другому покрою балахона. Это был не тот же самый дедок, которого я встретил на заставе княжества Озерского, но взгляд его ярких глаз так же светился знанием и мудростью.

Боковым зрением я заметил молодого парня лет восемнадцати. Смуглый брюнет выглядел словно бельмо на глазу. На вид настоящий испанский идальго, только с двумя мечами, скрытыми под каким-то одеялом, которое он, словно плед, накинул на себя. Парень с любопытством наблюдал за всадниками и несмотря на то, что продрог, продолжал стоять на морозе. Видимо ему было интересно, зачем сюда пожаловали две странные делегации. Если я правильно понимаю, это княжич Даркайнар, так называемый жених Эйри, но что он делал в конюшне?

Однако долго обдумывать этот вопрос не поучилось, потому что всадники въехали во двор и Данька, радостно оскалившись, громко закричал:

– Мих-Костóнтис, какая встреча! Не ожидал, что ты выйдешь лично, чтобы поприветствовать давнего знакомого. Люди говорили, что ты при смерти, а тут вон как оказалось. Обманули, значит, людишки, – осуждающе покачал головой Данька и с укором посмотрел на Ермила.

Воевода с удивлением взирал на меня и хлопал ресницами. Он так и не понял, как случилось, что почти мертвец ожил и выходит биться с мечом в руках.

– Нет, не обманули, – усмехнулся я. – Как только я услышал, что Данька-лжец сюда нагрянет, так сам решил встать, чтобы как следует тебя приласкать. Ты же, наверное, за мной долго по реке шел?

– Да, было дело, – кивнул богатырь. – А ловко ты меня надул. Я уж думал, ты в болотах потоп, а тут вон как оказалось. Жаль, тропку показать не успеешь.

– Кому? Тебе? А зачем мертвецам дорога через болота? – с усмешкой спросил я. – Ты у нас отсюда никуда не уйдешь. Я тебе насилие над Баратией припомню. И то, как ты меня на заставу заманил…

– Зачем на ветер грешить, коль голова пустая? – ухмыльнулся Данька.

– Так она у меня будет, а тебе такой радости не обломится, – пообещал я.

– Ты думаешь, я с тобой в поединок вступать буду? – оскалился Данька и, повернувшись к Ермилу, крикнул: – Ну, родич ты мой ситцевый, как видишь, мы с рыцарем давние знакомцы, так что уводи своих дружинников. Нынче тут будет явление Громодора! Не я буду судить этого убивца. Бог сам решит, что делать!

– Так мы с удовольствием поглядим на бога, – усмехнулся Ермил. – А то как-то нехорошо получается, мы ему молимся, а является он только к вам.

За моей спиной стояли Манька, Иля и Эйри. Жена Даньки порывалась вступить в разговор, но старушка дернула ее за рукав и прошептала: «Молчи».

Тем временем один из братьев-ратников спрыгнул с седла и, кинув поводья смуглому парню, приказал обиходить коня. Ой, что сразу началось. Парень гордо выпрямил спину и, откинув в сторону одеяло, на языке озерного края сначала представился отпрыском княжеского рода Даркайнара из славного рода Гайнара I. Далее последовал ряд именитых предков, в которых лично я запутался с первых же слов. А потом юнец потребовал публичных извинений. Княжич был молод, высок, статен и не скажу что заморыш, но по сравнению с ратником проигрывал в ширине плеч. Слуга Громодора громко рассмеялся и заявил, что раньше рак на горе свистнет, что ратник извинится. Он взглянул на братьев по вере и, увидев в их взглядах полную поддержку, плюнул под ноги парню.

В глазах Даркайнара загорелся огонек и он оскалился. Во рту я заметил острые клыки и удивился, оказывается, не я один обладают подобным украшением. Парень вынул клинки и предложил показать в бою чего стоят псы Громодора. А ратники очень не любили это прозвище и воин быстро обнажив мечи, бросился вперед.

Пока происходил этот спор, старец сошел с коня и, поставив на землю походный алтарь, затянул молитву. Более десяти братьев-ратников окружили старца, чтобы с ним ничего не случилось. Данька так же находился рядом со старцем, но периодически поглядывал на то, с какой легкостью Даркайнар обезоруживает ратников.

Я так же следил за боем и удивлялся скорости и точности движений. Возможно, с совершенным созданием бы он не справился, но меня бы точно прирезал и вполне возможно не успел бы вспотеть. Он орудовал двумя клинками, с таким мастерством, что мне стало завидно. Приблизительно то же самое пытались продемонстрировать слуги Громодора, но как говорится, плохому танцору не только сапоги мешают…

Даркайнар обезоружил более десяти ратников, при этом не пролил ни капли крови, используя рычаг локтя или иной борцовский прием. Часто ему удавалось зажать клинок противника между двумя мечами и поворотом кисти, выбить оружие из рук ратника. Напоследок он оставил того наглеца, посмевшего его оскорбить. Воин побледнел и, выставив вперед мечи, начал пятиться назад.

Неожиданно я ощутил мощный всплеск магической силы. Приблизительно похожее чувство было в подвале заставы, когда пришел призрак Громодора. Вот и сейчас, как раз над походным алтарем появилось шестикрылое совершенное создание. Местные воины ахнули, а ратники опустились на колено.

– И зачем ты потревожил нас, смертный? – спросил Грома-Дория.

– О, бог Громодор! Яви мощь и силу бога громовержца! – взмолился старец.

– Зачем? Мы что-то не видим наступающих кочевников, – посмотрев на восток, Грома-Дория нахмурился. – Ты считаешь нас балаганным шутом?

– О, бог Громодор, это Даниил из рода Борятей, – указал на Даньку старец.

– И что? Мы встречались с ним и решили, что он достоин пройти испытание, чтобы получить поцелуй бога, – слегка удивился Грома-Дория.

– Это послушник утверждает, что ты приказал доставить к тебе вон того воина с седой бородой, – указал старец на меня.

Я поднял клинок в знак приветствия и Грома-Дория ехидно ухмыльнулся:

– О, эмиссар Хаоса, ты до сих пор не сдох? Какой ты, однако, живучий!

– Что сказать, – усмехнулся я. – Твоими молитвами…

– Ха-ха-ха! Мы рады, что ты выжил, – заявил Грома-Дория.

– Даже так? – удивился я. – И с чего такая честь?

– А ты не слышал, что случилось в столице империи? – уточнил Громодор.

– Ты о битве дракона с Единственным богом? – спросил я.

– Как быстро слухи расходятся, – вздохнул шестикрылый и, принюхавшись, повернул голову в сторону Даркайнара. Парень стоял над обидчиком, который опустился на одно колено и отвернулся в сторону бога. – Эй, мы тебя знаем! Ты родич любимчика Хаоса. Что ты тут делаешь?

– С невестой приехал, – ответил Даркайнар, – а тут какой-то пес меня за раба принял. Оскорбил, а извиняться не хочет. Хотел его пронзить в поединке, но сначала он на меня каких-то слабаков натравил, а потом мечи бросил и на колени перед тобой опустился. А я не привык резать безоружных.

– Ах, наш друг, ты же позволишь называть тебя наш друг? – с милой улыбкой произнес Грома-Дория. – Ты молод и тебя все впереди. А где твоя невеста? Вон та красавица с длинной косой? Мы одобряем твой выбор…

– Нет, та что с короткой стрижкой, – сказал княжич.

– Тоже хороша, в ней чувствуется сила твоего побратима. Вместе вы станете великими воинами и затмите на небосводе всех великих бойцов арены.

Грома-Дория расточал парню комплименты, а я никак не мог понять, что происходит? Неужели он так хорошо относится к Даркайнару? В конечном счете ратник, оскорбивший княжича упал на колени и уткнувшись лбом в землю умолял простить ему невежество. Грома-Дория повернулся к старцу и распорядился сопроводить молодую семью в город Суролтар и там передать Даркайнару и его жене крупную сумму золотых монет. Такова воля бога Громодора и если кто ослушается его, то…

Я слушал его сладкие речи и удивлялся. Обо мне забыли и сейчас окучивают какого-то парня. Нет, я конечно не против счастья княжича, но хотелось бы знать, что вообще происходит. Почему от меня отмахнулись, словно от надоедливой мухи? Чем я ему не угодил? ведь я морально подготовился к смертельному поединку с тремя десятками ратников и собирался подороже продать жизнь, а тут такой форс-мажор. Это что получается, я зря собрался умирать?

Нет, как оказалось не зря. Грома-Дория дождался, когда десять ратников и его старец сядут в седла и отправятся с Даркайнаром и Эйри в сторону главного города заозерного княжества, а потом повернулся ко мне и сказал:

– Простым смертным не понять богов. Нам пришлось пожертвовать золотом, только бы избавиться от побратима любимчика Хаоса. Этот надменный сопляк способен в одиночку перебить половину наших слуг, а нам такие сложности не нужны. Пусть катится куда подальше. В Суролтаре скоро паству начнут делить, а нам это королевство неинтересно.

– Ты их что загипнотизировал? – спросил я, указывая на Илю, которая молча наблюдала за тем, как уезжает ее внучка.

– Только местных людишек. На таких одаренных как ты и княжич наше убеждение не действует, – ответил Грома-Дория. – А скажи нам эмиссар Хаоса, как ты оцениваешь этого мальчишку? Смог бы ты с ним справиться?

– Думаю, нет, – честно признался я. – У него техника более завершенная. Мне кажется, что и тебе бы он доставил немало хлопот.

– Хлопот бы доставил, но он нам не соперник, а вот его побратим и учитель победил первый клинок Парадáйза, – усмехнулся Грома-Дория и, повернувшись к Даньке произнес: – А, кстати, мы не имеем ничего против этого эмиссара Хаоса…

– Но он убил старца и пятерых воинов на заставе, – воскликнул богатырь.

– А потом пришел в храм Озерска и обезглавил троих старцев, а скольких слуг перебил, мы не считали. Если они позволили себя убить, значит, оказались слабы и не годились для служения божеству, – добавил Грома-Дория. – За их смерть мы его наказали, но если старшие боги решили оставить ему жизнь, значит, так тому и быть. А если ты хочешь пройти испытание досрочно, то можешь сразить его в честном поединке.

– Бог Громодор, ты обещал мне силу, – напомнил Данька.

– Победишь эмиссара Хаоса в поединке, и мы одарим тебя поцелуем бога.

Данька скривился, но возражать не стал. Он подошел к коню и, взял в руки щит и копье толщиной с молодое деревце, сказал:

– Ну, что Мих-Костóнтис, отбегался ты. Поря и честь знать.

Когда Грома-Дория заявил, что не имеет ко мне претензий, я как чувствовал, что этим не закончится. Я подсознательно готовился к очередной гадости. В принципе все вроде честно, Данька действует без его приказа, так что с юридической точки зрения Грома-Дория никаких правил не нарушил. А то что спровоцировал поединок, так это же такие мелочи. Никто не заставлял Даньку бросаться в бой. Убьет послушник эмиссара, значит, заслужит поцелуй, погибнет от моей руки, получается, что слаб для служения богу. Цинизм и бездушная арифметика. Он в любом случае в выигрыше.

«Интересно, а как этот божок людям помогает? Ведь местные воины его за что-то боготворят? Может он кочевников пугает? Степняки, вроде молний должны бояться. Вероятнее всего так он их и гоняет», – размышлял я, готовясь к смертельному бою.

Данька, прикрывшись щитом и выставив вперед копье, медленно приближался ко мне. Он не форсировал события и четко следил за моими движениями. Я так же не торопился, так как умереть всегда успею, а вот победить в поединке с таким резвым воином, большая удача. По моему субъективному мнению, Данька оказался быстрее и сильнее Гордея, которого я убил в Озерске. Думаю, в поединке он бы и Родю прибил, так как у «шкафа», кроме неимоверной силы никакого знания техники боя не было.

Данька начал атаковать, совершая быстрые удары копьем в разные уровни. Я смещался, не рискуя принимать их на плоскость клинка. Если бы у меня было много энергии, я бы прогнал ее по мускулам и используя ускорение снес бы ему голову, но увы. Пришлось уклоняться и постоянно двигаться, чтобы не застаиваться на одном месте. Если ему дать возможность прицелиться, то будет очень плохо. Хотя, то что он использует копье и щит, это плюс, – он не может взять эту дубинку с острым наконечником в обе руки и атаковать обоими концами. У него бы тогда появилось больше возможностей и мне бы досталось по полной программе. Однако он прикрылся щитом-капелькой и если я приближался к его левой руке, наносил мощные махи, отгоняя меня подальше. Действуя планомерно, он гонял меня по двору, пытаясь прижать к стене. Видимо он надеялся навалиться плечом на щит, и выдавить меня, словно тюбик зубной пасты.

Осознав, что в прямом столкновении мне его не одолеть, я пошел на стандартную хитрость. Я не облачен в кольчугу, значит гораздо легче, чем в обычном бою. Воспользовавшись этим преимуществом я, подставившись под удар щитом, изобразил паническое отступление к дому. Он рванул за мной, чтобы успеть добить. Пробежав по бревенчатой стене вверх несколько шагов я, совершив обратное сальто, перепрыгнул его, параллельно произведя укол острием. Данька округлил глаза и медленно повернулся. Он покачался несколько секунд, и я заметил, как по шее стекает кровь – видимо я перерезал сонную артерию, а кольчужный капюшон-койф не позволял разбрызгать красную жидкость во все стороны. Тело богатыря медленно осело на землю и я, приблизившись к нему и пощупав пуль, констатировал смерть. Я победил.

Грома-Дория захлопал в ладоши. Как у призрака получалось издавать такие громкие звуки, я так и не понял, но стоявший рядом с Громодором старец Водомира сморщился и прижал ладонь к уху. Шестикрылый призрак усмехнулся и, магией подцепив блестящий медальон из рук старца, кинул его ко мне.

Рефлекторно я поймал его на клинок меча, так как с некоторых пор стараюсь не прикасаться к странным предметам, но это не помогло, так как Грома-Дория ухмыльнулся и сказал:

– Мы видели, что стало с Единственным богом, и не хотим воевать с эмиссарами Хаоса. Ты насмешил нас жалкими потугами. Прощай смертный.

Сверкнула яркая вспышка, и я оказался на небольшой площадке, расположенной на высокой скале, омываемой со всех сторон водой. До суши было метров сто, но без крыльев я так и останусь на этом, продуваемом всеми ветрами пяточке. Высоко наверху на утесе располагалась башня с наблюдательным пунктом, откуда на гостя взирали воины в золоченых доспехах. В случае экстренной необходимости они могли расстрелять пришельца из мощного станкового арбалета. Над этой площадкой было растянуто заклинание сети, созданное на основе светлой магии. Любое порождение Бездны было бы уничтожено в мгновение ока, но лицам имеющим амулет возврата, магия не должна причинять вреда.

Боковым зрением я заметил, как со стороны наблюдательной башни взлетели крылатые воины с двумя мечами. Блеснула очередная яркая вспышка, и я опять зажмурился…

Эпилог

Когда я снова раскрыл глаза, то увидел белую побелку потолка, гипсокартонные стены салатного цвета и оборудование для искусственной вентиляции легких. Во рту торчала какая-то трубочка, а на пальце ощущалось специальное колечко с проводами. Получается все это время, я пролежал в коме? Значит, нет никакого другого мира, а ведун, Мида, Баратия, Алура, Элька, Манька и многие другие всего лишь плод моего больного воображения? Я дома? Захотелось плакать и смеяться. Мне показалось, что полноценно жить я начал лишь оказавшись там, где чувствовал себя воином и настоящим мужчиной, который способен постоять за себя и за тех, кто ему дорог.