Летописец 2

Глава 16

Старик в балахоне увидел острие клинка перед носом и, округлив глаза от ужаса, отпрянул назад и зашептал:

– Водомир обещал защиту, но чужак меня чуть не убил!

– Ну что, старый, не помогли амулеты и обереги? – усмехнулся я. – Ты хотел забрать меч, который легко вскрывает любые щиты? В нем, кроме хорошей стали нет ничего волшебного. Рассмотри получше и зови на разговор Водо-Миртия.

– Мы общаемся только в храме, – проворчал дедок.

– Ну, тогда передай ему, что отступник нужен не только ему, но и Грома-Дорию, чтобы войти в Зал героев. Я пока не решил, кому он достанется, так что предлагайте цену, – с усмешкой произнес я.

– Громодор тебя убьет, – пообещал старик. – А Водомир укроет от его гнева.

– Я повторяю, в Суролтаре меня ни тот, ни другой не достанет.

– Но ты потеряешь возлюбленную и не рожденное дитя, – предрек дедок.

– Ты хочешь получить отступника? Постарайся и спаси Баратию, – с усмешкой произнес я. – Как думаешь, что случится, если я верну его ваннам? Стоит ему оказаться в руках какого-нибудь вождя, и он поведет в озерный край не обычный набег, а устроит настоящее вторжение. В день зимнего солнцестояния в храм Громодора спустится сам совершенный, чтобы устроить мне показательную порку, а тут явится божок ваннов, и я уж не знаю как, но вселится в тело Грома-Дория. Вождь, конечно же, погибнет, но это жертва для возрождения бога…

– Ты не посмеешь, – отступая назад, заявил старик в балахоне.

– А если предположить, что ведун захочет отомстить за смерть внучки? Что ему мешает впустить в себя сущность отца? Тогда используя знания совершенного создания, он получит доступ к Залу героев и обретет божественность. Если я правильно понимаю, ему нужно набрать совсем немного сил, и тогда у ваннов появится новый одноглазый бог. А Водо-Миртия лишится права судить его, потому что ведун не совершенное создание и никакого отношения к Парадáйзу не имеет.

– Если бы ведун хотел, он бы давно стал богом, – заявил дедок.

– Если я проткну его грудину шипом, который снял с меча, то он согласится.

– Ты убьешь собственного наставника? – воскликнул старик в балахоне.

– Побывал бы ты на моем месте, когда этот злыдень гонял меня хворостиной по полигону, – вспоминая те жесткие тренировки, я слегка вздрогнул. Да, ведун натуральный садист, так что теоретически, с точки зрения местных жителей, мне есть за что мстить одноглазому. Разумеется, я не собирался выполнять то, чем грозил жрецу Водомира, но нужно же его как-то стимулировать. – Так, о чем это я? Ах, да, если до солнцестояния Баратия не вернется к дедушке, то он получит шип в сердце и у вас под боком появится новый хищник. Слушай, а может все-таки передать вместилище бога конунгу ваннов до праздника? Он устроит зимний поход и придет в Озерск. Пусть Грома-Дория покажет, чего стоит в бою? Или вот что, давай-ка я найду этого Даньку и…хотя нет, он меня не жалует, так что мне во врагах очередной божок не нужен. Наверное, вариант с ведуном самый надежный, так как я не уверен, что человек, пусть по самые уши накаченный силой сможет победить совершенное создание.

– Ты чудовище, – прошептал старик.

– Тут все хищники, – усмехнулся я. – Ведун просил найти Баратию и вернуть ее домой. Пока ты будешь совещаться с Водомиром, я отправлюсь к ваннам, и буду ждать праздника зимы. Если моя подруга не появится к тому времени, я выберу, кому преподнести подарок в виде божественного шипа в сердце. Конунг хороший воин, но против ведуна слабоват. Он даже Цуц-йорда не победит. О, вот кто мне нужен! Рыжий детинушка с кровью совершенного. Вашему отступнику понадобится немного времени, чтобы освоиться в теле гиганта. Зато, какой получится бог! Прелесть! Он сначала бьет, а потом задает вопросы. Я думаю, он тоже придет сюда мстить за сводную сестру.

– Они все люди, – заметил старик в балахоне.

– Хочешь сказать, что они смертные? – усмехнулся я. – В подвале ратники Громодора пытались меня убить. Пять на одного и? А ведун быстрее меня. Даже Цуц-йорд, и тот гораздо сильнее. Но мало того что убийцам придется воевать с этими героями, так не забудь о том, что вокруг сотни свирепых ваннов, мимо которых надо пройти. Но, допустим вам удастся заслать профессионалов и вы ликвидируете цель, однако на востоке живет Бар-дьйор. Это самый лучший кандидат на роль бога. У него есть только один недостаток, он не придет воевать за Баратию, но с большим удовольствием выпотрошит верующих в Водо-Миртия, который заманил отступника в Парадáйз и спровоцировал над ним судебный процесс. Как думаешь, станет ли он мстить?

– Чего ты хочешь?

– Я же говорю, верни Баратию ведуну, и я спрячу навершие с вместилищем отступника до лучших времен. Меч хранился у одноглазого много лет в подвале. Тот не желал лишаться души, поэтому не использовал силу отца, – пояснил я и усмехнулся. – Теперь полежит у меня в качестве страховки от Водо-Миртия.

– А если я убью тебя? Тогда никто не получит вместилище бога.

– Хочешь рискнуть? Дерзай. Как ты заметил, этот клинок пробивает волшебные щиты, и ты погибнешь раньше, чем остановишь мне сердце. К тому же у меня есть амулет исцеления, – ухмыльнулся я, а сам приготовился к удару.

– Ты прав, это неразумный ход. Мне надо посовещаться с богом.

– Ступай, а мы пока на пристань сходим и вон ту большую лодку заберем. Надо же как-то попасть к ваннам, – усмехнулся я. – Только помни, что если вместилище попадет к любому ванну, отступник сделает все возможное, чтобы обрести былое могущество. Так что Баратия должна вернуться к ведуну.

– Я передам Водомиру наш разговор, – кивнул старик и ушел.

Элька с любопытством поглядывала на меня и наконец, не выдержала и спросила:

– Деда, а что за бог? Какой отступник? Почему нам надо возвращаться к ваннам? Мы же можем у них погибнуть.

– Не обращай внимания, – отмахнулся я. – Пошли за лодкой.

– Деда, я боюсь.

– Не бойся, я с тобой, – улыбнулся я. – Есть такое понятие – дезинформация. Это когда ты сообщаешь противнику часть правды, на основе которой он делает неверные выводу. То есть начинает действовать нам во благо.

– А какое может быть благо, если меня удавят? – спросила Элька.

– Так, верный оруженосец, отставить панику. Пошли за лодкой.

Мы быстро собрались и пришли на пристань. Возле небольшой ладьи копошился какой-то рыбак. Я подошел к нему и спросил:

– Эй, мужик, сколько стоит твоя лодка?

– Она не продается, – не оглядываясь, ответил рыбак.

– А если я тебе башку оттяпаю? – изобразил я агрессивного гопника.

Рыбак взял в руки топор и, оглянувшись, оценил могучую фигуру грабителя, уделяя особое внимание длинному мечу. После как-то неуверенно отложил топор в сторону и промямлил:

– Не губи. Детей сиротами не оставляй. Я без ладьи не прокормлю большую семью. У меня ребятишки мал, мала меньше.

– Сколько? – повторил я.

– Ну, постройка мне обошлась…

– Золотого хватит? – поинтересовался я.

Я, честно сказать, понятия не имел, сколько может стоить такое плавучее средство. Рыбак выразил возмущение предложенной ценой и начался торг, в котором я оказался настоящим «чайником». Насколько я знаю, в озерном крае используются в обращении серебряные монеты – кровны. Официально за этот брусок серебра можно купить дойную корову. Металлическая палочка имеет вес грамм сто, то есть она тяжелее имперского дубара раз в пять, но купить на них можно гораздо больше, чем в других регионах. Те же самые рабыни в империи стоили от полусотни дубаров, в султанате от тридцати серебряных монет имперской чеканки, а в озерном крае невольницу можно приобрести за две кровны, то есть цена начиналась от десяти дубаров. Однако мечи для обычных дружинников стоили от пяти местных палочек-монет и выше, то есть полкилограмма серебра. В целом экономическая политика в странах складывалась по-разному, и цены на те или иные товары варьировались от копеечных в озерном крае, до неподъемных в империи или султанате. К сожалению, я в тонкости не вникал. Эту информацию о мечах и невольницах я услышал краем уха от двух ваннов, сопровождающих королеву к древним камням. После этого они громко рассмеялись и сказали, что ни за что платить не собираются. Что поделать, таков менталитет воинов, которые нашли отдушину в грабительских походах.

То что для обычных ваннов естественно, у меня вызывало отторжение. Ну не мог я просто так отобрать лодку. Не по-человечески это. А если прислушаться к нашему торгу, то у меня возникло опасение, что я этому рыбаку по гроб жизни буду должен всего лишь за какую-то лодку-раньшину. Он напирал на то, что оказавшись во льдах, судно не повредит борта, потому что имеет яйцевидный корпус и его специально приспособили для походов весной или поздней осенью. Да, она метров десять в длину и три в ширину, с мачтой и кормовой надстройкой, но требовать за нее пуд серебра это как-то слишком много. Хотя, если учитывать трудозатраты и сложность изготовления досок, то вполне возможно, что именно столько она и стоила, но я же не ишак, чтобы таскать на себе шестнадцать килограммов серебра.

Неожиданно я ощутил на себе враждебный взгляд. Складывалось впечатление, что кто-то смотрит на меня через прицел и готов пустить в меня стрелу. Надо сказать, что я впервые ощутил подобное чувство. Раньше я не замечал ничего подобного. Однако после общения с так называемым богом Разным, у меня появилась новая способность, о которой я не догадывался. Это неприятно, когда между лопаток начинает чесаться и жечь, словно кто-то взял молодую крапиву и водит ею тебе по спине. И самое неприятное, что это чувство не проходит, пока не избавишься от навязчивого внимания.

Я замер и приготовился к бою, пропустив через мышцы порцию силы. Наконец стрелок спустил тетиву, и я ощутил его эмоциональный всплеск, словно он выдохнул воздух из легких и теперь судорожно вдыхая, восстанавливает нехватку кислорода.

Я сместился на шаг, и стрела пролетела мимо меня, вонзившись в плечо рыбака. Мужчина охнул, и я толкнул его на настил причала. После повернулся к Эльке и крикнул:

– Ложись дура!

Девушка моментально распласталась на бревнах, а я побежал в сторону стрелка. Лучник послал в мою сторону вторую стрелу, но я уклонился, так как начал чувствовать, куда целится противник. Осознав, что я несусь к нему, словно танк, стрелок попытался сбежать, но не успел. Я толкнул щуплую фигуру плечом и когда тот полетел на землю, замахнулся мечом. Неожиданно я узнал в парнишке Яську. Его испуганные глаза раскрылись и стали походить на блюдца. Я опустил клинок на самострел, который судорожно сжимал юнец и, разрубив его на две части, сказал:

– Нехорошо в спину стрелять. Вон гляди, что ты наделал. Хорошего человека ранил. А кто виноват? Яська. Не умеешь, не берись. Ой, чую Данька тебе головку открутит. Кстати, а где его носит?

– В крепости он. Мы недавно вернулись, а там…

– Передай Даньке, что Громодор меня на поединок в храме вызвал. Не понравилось ему, что я его ратников покрошил, – усмехнулся я.

– Вы меня не убьете? – спросил парень.

– Надо бы, но ты сам себя наказал, – ответил я, указывая на раненного рыбака. – Местные тебе эту стрелу запихают в то место, где не бывает загара.

– Куда? – удивился Яська.

– Сам узнаешь, – ухмыльнулся я и слегка стукнул его ногой в челюсть.

Конечно, можно было этого не делать, но не убивать же, в самом деле, юнца. А так пусть полежит часок без сознания, может поумнеет. К тому же он реально мог меня подстрелить, так как я, перед тем как идти в крепость, снял кольчугу, а защитный амулет отдал Эльке.

Быстро вернувшись к лодке, я кинул раненному рыбаку три золотых монеты из королевства Эргент, что приблизительно равнялось семи или восьми кровнам. Как они оказались в моем кошельке, я понятия не имею, так как сборами в дорогу занимался ведун. Кони забираться на лодку не хотели, но я оказался настойчивым, и вскоре судно было готово к отплытию.

Используя весло, я оттолкнулся от берега и попытался поставить парус. Скольких мучений мне стоило раскрутить ткань, никто не знает, но я матерился как сапожник, так как этот рыбак навязал какие-то сложные узлы. Я знаю несколько вариантов вязки канатов, но то что увидел тут, не поддавалось логическому объяснению. Насколько мне известно, парус должен ставиться одним движением руки, чтобы в случае экстренной необходимости «поддать газку», а тут ткань оказалась обернута вокруг реи и завязана намертво. Полный бред. Как ее распутать? Не рубить же канаты мечом. Придется забираться наверх. А как залезть на пятиметровую высоту? Я же не Тарзан чтобы прыгать по лианам.

Пока я обдумывал сложный вопрос, на берег выбежал Данька с ратниками. Он что-то кричал, но я никак не мог расслышать. Богатырь натянул лук и несколько раз стрельнул, но расстояние было более трехсот метров и стрелы утонули в реке. Течение подхватило судно и начало смещать нас на север. Не сказать, что быстро, но километра три-четыре в час мы должны преодолеть. Без паруса мы будем добираться дней пять, хотя я не собирался плыть к ваннам, но надо же ввести в заблуждение Даньку и жреца Водомира. Пусть они думают, что мы пойдем на север. Глядишь и одумаются, хотя в этом есть риск – вдруг Грома-Дория обидится и решит казнить Баратию до солнцестояния. Мне бы не хотелось краснеть перед ведуном за смерть его правнучки.

– Деда, а ты парус не будешь ставить? – спросила Элька.

– Это рыбак что-то там намудрил. Я пока не могу разобраться в его узлах. Но думаю, скоро все исправлю, – пообещал я, и начал рассматривать вязь канатов.

Если никуда не торопиться, то можно понять, что к чему идет и какая веревочка отвечает за поднятие реи. Оказывается в подобных судах сначала надо спустить бревно с подвязанной к нему тканью, отвязать тонкие веревки, связывающие парус и только после этого поднимать рею и зафиксировать ее толстыми канатами. Я так и не разобрался, как все устроено, но каким-то чудом мне удалось закрепить парус. Ни в одном фильме не показывалось, как мореходы работали со снастями, так что пришлось додумываться самому.

– Деда, а красиво получилось, – улыбнулась Элька.

– Не быть мне мореходом, – вздохнул я.

– Деда, ты воин. Пусть не самый лучший, но сильнее многих. Тебе не нужно плавать на кораблях, – подбодрила меня она.

– На судах ходят, – поправил я девушку и добавил: – И в данной ситуации ты ошибаешься. Мне придется вернуться на юг вверх по течению.

– Зачем?

– Мы же не хотим, чтобы мама Цуц-йорда тебя удавила? Значит, нам надо переправить тебя в Суролтар. Вверх по реке до границы с королевством километров сто, то есть дня два-три опытным мореходам, однако мы «чайники» и потратим на дорогу гораздо больше времени.

– Почему?

– Движение против течения, к тому же мы не можем сесть на весла. При такой ширине борта я не смогу грести в одиночку.

– А если не возвращаться на юг? – спросила Элька.

– Тогда течение вынесет нас к ваннам, и ты окажешься в опасности.

– Когда мы шли на заставу, я поговорила с Лиськой. Она рассказала, что вдоль границы идет болото. Что если пройти вдоль него и выйти в озерный край чуть ближе к Озерску? – предложила девушка.

– Мы утонем, – констатировал я.

– Но если взять палочки и промерять глубину. К тому же скоро подморозит.

– На болотах не бывает настолько холодно, чтобы проморозить до самого дна, – пояснил я. – В глубинах происходят процессы разложения и на поверхность пробивается теплый газ, который разрывает ледяную корочку.

– Но там можно пройти, – уверенно заявила Элька.

– Но, ни ты, ни я дороги не знаем, так что мы пойдем другим путем.

– Ты же сам говорил, что не сможешь грести. А если мы пройдем мимо заставы, то Данька поймет, что ты возвращаешься, – заявила девушка.

– Мы ночью мимо них пойдем, – решил я.

– А если Данька другую лодку возьмет и за тобой погонится? – спросила Элька. – Тогда мы на него наткнемся, и твоя дезинформация окажется раскрыта.

– Ты понимаешь, что в болотах опасно? – поинтересовался я.

– Там мы сможем оторваться от Даньки, и будем гораздо ближе к Озерску, чем если бы ты шел в город от южной границы, – пояснила Элька.

– А как же кони? Ты хочешь их утопить? – с ехидцей спросил я.

– Я в тебя верю. Ты сможешь найти дорогу, – с пафосом заявила она.

– Нет. Если ничего не получится с возвращением против течения, я придумаю что-нибудь другое, но в болота не полезу, – заявил я.

Но, как говорится, человек предполагает, а у Всевышнего другие планы. Через час мы напоролись на корягу и пробили борт на уровне ватерлинии, так что мне пришлось править к восточному берегу, где благоухая ароматами, располагались болота.