Лес Оборотней

Глава 13

— Ты говорил про автомат Калашникова 47 года. А какого века? — Джонатан открыл дверь, ему в руки вручили поднос с едой. На этот раз там было жареное мясо, вино и хлеб. Поставил поднос возле меня. — Угощайся. Я знаю, что ты не ел больше суток, — он бросил взгляд на пустую тарелку, где не так давно прохлаждались фрукты. — Считаю, что фрукты не являются полноценной едой. Раз мы выяснили, что ты явно не из нашего мира, как и я, то хотелось бы узнать про твой мир подробнее.

— Когда это успели выяснить? — почему я продолжал изображать дурака? Не могу ответить на данный вопрос.

Помню, как меня пытались развести одни бандиты и приписать все косяки мне. Тогда разговор изначально не задался, но среди бандитов был один, про которого говорят: «У него язык подвешенный». Этот мужик пытался всячески вывести меня на «чистую» воду. Предъявлял убедительные факты. Паханы верили каждому его слову. Верили до тех пор, пока я не предъявил убедительный аргумент в виде десяти грамм свинца каждому в голову. Тогда я мог погибнуть раза три точно. После того случая я стараюсь не связываться с такими людьми, но Джонатан, на мой беглый взгляд, относится именно к типу людей с подвешенным языком. Время покажет.

— Арднер, ты же умный мужик. Твои знания точно никак не могут появиться в этом мире. Тут до пневматики ещё полсотни лет, как минимум. К тому же ты точно определил время на моих механических часах. По твоему взгляду всё читалось, как на чистом белом листе с одной крупной надписью. Автомат. Какого именно года? — Джонатан положил пистолет на стол.

— 1947 года провели боевое испытание. В сорок восьмом приняли на вооружение, — нехотя ответил я, но понимал, что упираться нет смысла. Автомат англичанина точь-в-точь повторял все очертания так до боли мне знакомого автомата Калашникова.

— В этом мире началось только второе тысячелетие. Средневековье — как бы назвали у меня в мире. Только в твоём мире автомат изобрели слишком поздно. В моём мире также изобрели такой же автомат, но носил он другое название: «Автомат Кевина 47» или АК-47. Правда, чуть раньше.

— В каком году? — может он врёт? Всё можно сочинить и преподнести, как правду.

— 1747 год, — ответил он.

— Ты тогда какого года рождения? И откуда? — мне пришлось сесть. Неужели они так быстро смогли развиться?

— У меня круглая дата. Я родился в 1800 году. В Англосаксонии. В семье чиновника.

— Почему такое бурное развитие в вашем мире? — волновал меня один вопрос. И ещё тысячу мелких.

— Бурное? Я бы сказал, что в моём мире больше было времени регресса, нежели прогресса. Давай для начала я расскажу про свой мир. Так будет лучше. Я вижу, что ты мне не доверяешь. И было бы плохо, если бы такое недоверие осталось между нами.

— Могу я, — откусил кусок мяса и начал активно жевать.

— Будет здорово, — обрадовался Джонатан. — Я внимательно слушаю, — он ловко разлил по стаканам вино.

— Не буду рассказывать, что было задолго до появления первого прямоходящего человека. Для тебя будет грузно, а мне не захочется объяснять каждый период. В нулевых годах был некий Иисус. Сын бога Господа. Правда это или нет? У каждого на этот счёт своё мнение, но именно после смерти Иисуса началось наше летоисчисление. Вот этот мир, в котором мы сейчас живём, в нашем мире этот период называется средневековьем. Короли, рыцари, замки, бесконечные войны и болезни. В средневековье, да и ранее, людьми твёрдо управляла вера в богов. Потом пришла церковь и вязла всё в одну узду. Страшное время. Казнь на каждом шагу за неправильное слово или взгляд. Прямо как у вас, — усмехнулся я. — Время шло, начался технический прогресс. Пневматика, паровые двигатели и медицина дали человечеству не только блага жизни, но и увеличили средний возраст жизни. В девятнадцатом веке войны приносили свои плоды в области медицины и техностроения, но забирали миллионы жизней. Потом началась первая мировая война. 1914 год. Четыре года непрерывной войны затронули большинство держав и дали сильный толчок прогрессу, но ценой миллионов жизней. После небольшого перерыва люди умудрились развязать вторую мировую войну. 1939 год. В войне уже участвовали не только пехота и лёгкие самолёты, но и танки, — посмотрел в его глаза и понял, что про танки ему объяснять не придётся. — В это «прекрасное» время создали первое ядерное оружие. Теперь, спустя больше полувека, никто не пытается напасть на того, у кого есть ядерное оружие. Это прямо очень краткий курс в историю моего мира.

— Забавно. Континенты есть у вас?

— Да. Целых шесть.

— Круто. Есть куда попутешествовать. Вы же покорили космос и летали в соседние звёздные системы? — его глаза загорелись. Видимо он давно хотел это обсудить, но кто бы его понял?

— Почти. Летали до нашего ближайшего спутника Луны. Расстояние почти четыре сотни тысяч километров. И то многие думают, что никакого приземления не было на спутнике, а всё засняли в павильоне на синем и зелёном фоне.

— Жаль. Мы смогли только достичь холодной планеты и то толку от неё нет. Тяжёлый водород можно экспортировать, но цена за грамм будет просто катастрофической, если мы не создадим более дешёвый маршрут, — поник головой.

— У тебя что за история?

— Начнём сначала. Наше летоисчисление началось от образования первой цивилизации на суперконтиненте. Не знаю, как у вас, но в моём мире не было эволюции. Просто появились первые люди с примитивными животными инстинктами и умудрились не сдохнуть от превосходящих по всем пунктам хищников. Потребовалось почти полторы тысячи лет, чтобы появилась первичная металлургия. Потом прогресс пошёл семимильными шагами, — он использовал фразы из моего мира, и как-то странно всё это звучало из его уст. Неужели всё каким-то образом повторяется, просто немного по другому сценарию? — Уже в семнадцатом веке мы смогли изобрести ядерное топливо, а через сорок лет ионное и водородное, которое было стабильным и никак не могло перейти в избыточную реакцию с последующим взрывом, или как у нас говорят: «Активное выделение тепловой энергии».

— Бомжи зимой в Норильске оценили бы шутку, — рассмеялся я. После вкусного ужина у меня появилось настроение. — Почему вы так быстро начали развиваться? Атомная энергия не проста в освоении. Даже те же самые АЭС строятся не за пять минут.

— Всё дело в освоении наночастиц и в искусственном интеллекте с улучшенной роботизацией. Любой объект при наличии всех необходимых ресурсов можно построить в считанные дни. Даже бетон можно уложить за пару дней, не дожидаясь полного застывания, если знать физику некоторых искусственно созданных материалов.

— Есть пара десятков фильмов, где чётко объясняется, что искусственный интеллект не принесёт добра и процветания в ваш мир.

— В искусственный интеллект ввели четыре закона робототехники, из-за чего роботы не могут сами принимать решения, выходящие за границы поставленной первостепенной задачи, — он призадумался. — И только в восемнадцатом веке начались активные боевые действия, а вследствие этого и производство военного оружия…

— Из-за чего? — мне даже как-то стыдно стало за наших людей, что всю свою жизнь они вели войны из-за какой-нибудь херни, а не развивались и не пытались достичь недосягаемое. Даже в двадцать первом веке, где, казалось бы, надо ориентироваться на космос, всё равно продолжались мелкие боевые столкновения.

— Когда наша цивилизация было не на продвинутом уровне, и нам приходилось считаться с природой, численность нашей популяции никогда не превышала четырёх миллиардов. Хищники, болезни и природные катастрофы крепко держали нашу популяцию в ежовых рукавицах. И только когда мы придумали, как защититься от всего, началось закономерное увеличение численности нашего генофонда в геометрической прогрессии. На одном суперконтиненте ужиться почти восемь миллиардов человек никак не могли. Люди стали абстрагироваться друг от друга и создавать страны, а в след за ними появились стены и регулярные армии. Было принято решение, что ни одна из стран не создаст оружие массового поражения. Если бы какая-нибудь страна и попыталась, то её в считанные дни атаковали бы все остальные страны.

— У нас до этого не додумались, — усмехнулся я. Всё-таки отдельные континенты, разделенные океаном и находящиеся на большом расстоянии друг от друга, дают возможность иметь свои «хотелки».

— Жаль. Такой вот маленький закон смог уберечь от раскола суперконтинента на несколько небольших континентов. Учёные смогли просчитать практически все катастрофы на ближайшие четыре сотни лет, но не смогли просчитать людей. Глупо, — он видел мой взгляд. — Люди. Вот кто самая большая катастрофа. В общем, оружие начали активно создавать и натравлять брата на брата богатые люди, которые никогда сами не брали тот же самый автомат в руки и точно не пошли бы воевать ни под каким предлогом. Танки и авиация хорошенько сократили популяцию. И когда на планете осталось меньше двух миллиардов человек, пришлось пойти на мировую. Снова взяться за науку. Устремиться в космос…

— Сколько длилась война? — задал самый волнующий для меня вопрос.

— Семь месяцев, — просто ответил Джонатан.

— За семь месяцев вы смогли сократить свою популяцию в четыре раза? — в недоумении спросил я. — Какая-то альтернативная история.

— Мы старались, — в шутливой форме ответил он. — Это всё было до моего рождения. Когда же я родился, то уже были страны, и войны не было, но популяция снова начала расти по экспоненте. Шутка. Экспонента тут не причём. Просто за полвека численность населения превысила пять миллиардов…

— Кролики вам точно отдали респект.

— Кролики? Кто такие? — удивился Джонатан.

— Шутишь? Вы додумались до ионной энергии, но не додумались назвать ушастых скорострелов кроликами? Или они у вас не существовали?

— Шучу. Существовали. Только они входили в наш рацион питания из-за их большой плодовитости. Травы на них не напасёшься.

— Бонапарт Наполеон был у вас? — спросил я на всякий случай. Возможно, не задав такой вопрос, мучился бы долго.

— Бонапарта точно не было. Точнее, не слышал о таком, а вот Наполеон был. Отличный кондитер. Пёк такие вкусные пироги, что пальчики оближешь. У вас он кем был? Раз ты спрашиваешь? — он посмотрел на меня, как на маленького мальчика.

— Тоже почти кондитер, — рассмеялся я. — В честь него торт назвали. Считаю, что достойно. Как-никак, французский император. У нас в честь одного правителя величайшей империи того времени назвали, — я выждал паузу. — Салат.

— Жестоко вы с императорами, — рассмеялся Джонатан.

— Что есть, то есть. Как ты здесь оказался?

— Когда мне было двадцать четыре года, страны снова что-то не поделили, и началась война. Меня быстро мобилизовали, и отправили защищать дамбу в горах. Англосаксы и русичи тогда были одним большим военным альянсом, — он тяжело вздохнул. — Было прекрасное время. Пока не началась эта проклятая война. Так вот, о чём я? Меня отправили на дамбу. Встретил там Ивана. Хороший суровый мужик. Вместе с ним и ещё тридцатью бойцами смогли удерживать дамбу до прибытия авиации с тяжелой техникой, — по мимике англосакса было многое понятно. В первую очередь то, что это последний момент в его жизни.

— Как я понимаю, то это твоё последнее событие в жизни?

— Да. Прилетел вражеский снаряд. Взрыв был настолько мощный, что дамбу снесло, как карточный домик. Миллиард тонн воды больше ничего не сдерживало. Это последнее, что я помню. Осколком бетона мне распороло живот. Я держал собственные кишки на руках и смотрел на неизбежное. Иван пытался мне помочь, но вываливающиеся кишки не так просто запихнуть обратно в живот. Если вкратце, то меня снесло потоком воды в считанные секунды. Помню, как за секунды до неизбежного Иван прикрыл меня и принял удар на себя. В этом мире я осознал, что та миссия в горах была самоубийственной. У нас не было возможности выбраться оттуда, — он незаметно вытер слезу. — Потом я очутился в теле паренька, которого зверски покусал оборотень. Это было почти девяносто лет назад. Своё родное имя Джонатан я взял только тогда, когда не осталось никого в живых, кто знал того парнишку в глаза.

— Печально всё, — подытожил я.

— Да. Как-то с весёлой ноты резко перешли на грустную. Увы, но в жизни всё именно так и бывает, — он посмотрел на меня. — Теперь ты, наверное, понимаешь, почему я не делаю эти земли сверхтехнологичными? Даже тот самый АК-47 не настоящий. Там нет внутренностей, хотя на вид это полноценный автомат, готовый к боевым действиям. Все улучшения столицы исключительно только в архитектурных целях сделаны, но не более.

— А как же четырёхзарядное ружьё для Томала? Так и до пулемёта недалеко, — допил остатки вина и поставил стакан на стол.

— Ружьё быстро греется и недолговечное в отличие от твоей шестизарядной винтовки, — указал он на моё бревно в моём глазу. — Патроны до тебя никто не создавал в таком виде, в каком их создал ты. Кристоф и Бурин хорошие и молчаливые кузнецы, но если кто-то узнает, что ты просил их создать твоё снаряжение, то скорее всего у них будут большие неприятности. Возможно, с летальным исходом с предварительным прощупыванием болевого порога.

— Как-то не подумал про последствия, — теперь я осознавал важность каждого сделанного выбора, в результате которого могут возникнуть такие последствия, что даже подумать страшно. — Откуда ты узнал про гномов?

— Их работа. Искусная, да и логотип их на дуле стоит. Они сами подписали себе смертный приговор. Ты точно не выдашь секрет оружия, а вот они смогут?

— Почему я не выдам секрет? — удивился я. Обо мне здесь никто ничего не знает, так откуда у Джонатана столько уверенности в моей молчаливости?

— Ты был в плену у вампиров. Если слухи и шпионы не врут, то ты смог убить много вампиров и даже самого Артикона… — он замолчал и посмотрел на меня. — До тебя никому не удавалось этого сделать, даже ранить его, а ты убил. Убил высшего вампира в его собственном замке. Кому это по силе? Никому. Убил ты, как говорят, своим оружием. Теперь за твоим чудо-оружием начнётся охота. Тебе кстати, повезло, что ты нарвался на тех, кто не в курсе твоих последних дел, но, думаю, это ненадолго. Твоё снаряжение у меня, а винтовку с арбалетом мне пришлось разобрать на детали, сжечь и расплавить. Такое оружие точно не должно никому попасться. Пистолет оставил у себя. Броня тебе, наверное, уже ни к чему. Твоя казнь не отменилась, а только отсрочилась. Нокст с радостью придумает для тебя самый уникальный вид казни.

— Как-то странно у нас пошёл разговор, — улыбнулся я, хотя в глубине души покрывал тут всё трёхэтажным матом, и была бы моя воля, то сжёг бы этот Лес Оборотней дотла. Изначально был уверен, что кровососы являются последними мразями, но, как говорится: «Первое мнение всегда обманчиво». — Сначала вроде всё шло хорошо, мы поделились друг с другом своими мирами, и тут резко снова возвращение в этот грёбаный мир со своими интригами и разной нечистью. Думал, что избежал казни, но оказывается, не тут-то было. Сколько мне осталось жить?

— Такова судьба наша. Твоя казнь состоится завтра утром. На этот раз я не смогу тебя прикрыть. Нельзя переть против толпы, — вяло улыбнулся он.

— Однажды тебе удалось. Почему бы не повторить? — я думал, как избежать казни, так как побег во время казни практически не возможен.

— Нет, — твёрдо ответил Джонатан. — Я узнал всё, что мне полагается. Встретимся в следующем мире.

— Не понял…