Лес Оборотней

Глава 11

Очнулся я на эшафоте, стоящим на коленях. Помимо меня было ещё семь приговорённых. Вместо одежды у них какие-то лохмотья, а обуви не было вовсе, зато всё это было у меня. Значит, они приговорены к казни именно в этих владениях. В отличие от меня, они были побиты, а у одного оторван нос. Даже шутить про базар не хотелось. Они оглядывались, некоторые плакали и молили о пощаде. Среди этой невезучей семёрки увидел одну женщину и одного мальчика. Их-то за что?

За каждым будущим мертвецом встало по одному здоровому мужику. За мной тоже встал мужик. Я успел обратить внимание на то, что они вооружены дубинками. Неужели тут запрет на холодное оружие? Против такой охраны не попрёшь. Уверен, что тут всё предусмотрено для того, чтобы избежать побега любыми способами. Деревянный частокол высотой не менее трёх метров, а перед ним траншея. Глубина траншеи не известна, но её точно будет достаточно, чтобы затормозить беглеца. Собаки двух пород: алабаи и ирландские волкодавы (видимо во всех мирах породы собак получаются почти одинаковыми) штук по двадцать, готовые разорвать всех, кто попытается сбежать. Ещё три вышки с арбалетчиками. Ну и самое главное. Это зрители, которые удобно уселись на скамейках в пятидесяти метрах от эшафота. Их охраняли или сдерживали полсотни крепких стражей, вооружённых дубинками.

Между эшафотом и зрителями стояла импровизированная деревянная площадка (два на два метра) со стойкой и рупором. На неё вышел Нокст, с ним был ещё один человек. Отличался он от остальных лишь тем, что был в костюме-тройке. Тот самый свадебный костюм. Только Рикки носил подобный костюм, и нельзя сказать, что он был знаком с модой девятнадцатого века Англии. Также на руке красовались идентичные механические часы. Он их не скрывал. Надо бы напрячь память и вспомнить, что случилось с телом охотника на вампиров.… Вспомнил. Я же умер тогда и физически не мог видеть, что сделал с телами и вещами Костнер и дамы. Может друг Нокста просто мародер? Нельзя этого исключать.

— Добрый день, мои славные жители, — начал приветливо свою речь Нокст, и зрители зааплодировали, а некоторые индивидуумы засвистели. Видимо, Нокст пользуется здесь бешеной популярностью. — Сегодня у нас на повестке славная традиция, а именно: один раз в месяц проводить казнь виновников…

Толпа ликовала и точно была рада такому развлечению. И почему в моём мире пожилые люди вечно говорят, что раньше было лучше? Вот это они имели в виду? Или я слишком утрирую? Нокст в ярких красках рассказывал про ежемесячную традицию, что, на мой взгляд, жители должны знать наизусть, но, видимо, и это тоже традиция такая или у них память короткая.

Если вкратце, то казнь проходит каждый месяц в последний день месяца. Так они отдают дань великому богу Ноксту (кто бы сомневался). Сама массовая казнь проходила необычным способом. Не было типичных виселиц, колесования, отсечения головы и четвертования. Тут вся загвоздка была в том, что сами присутствующие зрители могли написать на бумажке вид казни, а Нокст вслепую выбирал бумажку и зачитывал вслух. Казнь приводилась в исполнение. Казнь — это конкурс. Тот зритель, чья бумажка попадалась, мог привести казнь в исполнение сам, или, если он отказывался по какой-либо причине, то ему вручали подарок на выбор. В прошлом месяце разыгрывали двух коз и трёх баранов. Хороший приз для деревенских жителей.

— Вы готовы? — радостно прокричал Нокст и почему-то посмотрел на меня. — С кого начнём?

— С жирного, — выкрикнул кто-то из толпы.

— С жирного? — удивился властитель. — Пусть будет так. Ганс де Роли украл два килограмма варёного мяса у трактирщика Тима две недели назад. По закону нашего племени: «Воровство карается смертной казнью». Что же ждёт нашего Ганса? — он засунул руку в мешочек и, спустя полминуты, вытащил одну бумажечку. — Интересно, — усмехнулся он и злостно посмотрел на меня и только после на де Роли. — Отрубание конечностей двадцатью отсечениями. Вор не сможет воровать, если воровать будет нечем. Чья эта замечательная идея?

— Моя, — скромно призналась бабушка — божий одуванчик.

— Вы готовы привести казнь в исполнение?

Всем было очевидно, что бабушка, которая одной ногой в могиле, не сможет поднять нож и резать человека. Нокст и сам осознавал это, но для приличия спросил.

— Внучок, — голос бабушки был просто ангельским. Если она вырежет всю деревню до последнего человека, то её в последнюю очередь заподозрят. — Я стара. Мне тяжело передвигаться. Лучше выберу подарок, — улыбнулась она. — Сейчас хозяйство трудно вести. Да и в последнее время так хочется молока.

— И какой же вы выбираете подарок? — спросил заботливо властитель, параллельно давая знак двум здоровякам. Они сразу схватили Ганса и потащили на середину эшафота. Тот брыкался, но сил не хватало. — Корову или коня? Хотя я знаю ответ, но, как приличный человек, я должен дать вам выбор.

— Корову, внучок, — бабушка подошла к де Роли и поцеловала его в пухлую щёку. — Кричи громче. Мне так будет лучше слышно и, самое главное, приятно. Не беспокойся, твоё мясо не пропадёт даром. Из него получатся прекрасные пироги. Я дала один великолепный рецепт своему старому знакомому Дюку. Тогда всем понравилось, — она провела дряхлой рукой по волосам жирного мужика и села в десяти метрах на специальной скамье. К ней сразу подошли четыре стража на защиту от нас.

— Привести казнь в исполнение!

Меня схватили за голову и повернули так, чтобы мой взгляд был направлен в сторону Ганса. Один из стражников снял с себя доспех, надел кожаный фартук и взял в руки мачете. Для зрелищности заточил его камнем и без раздумий и разных финтов рубанул по кисти Ганса. Тот завизжал от боли. На его глазах моментально появились слёзы. Два стража зафиксировали де Роли крепко, так что толстяку оставалось только кричать от боли и просить пощады. Что-то мне подсказывает, что пощады он не дождётся. Периферийным зрением заметил, как бабушка хлопала в ладоши и улыбалась во весь рот. Сука кровожадная. Разрубание Ганса продолжалось почти десять минут. Мясник рубил точно по суставам.

Первые четыре удара Ганс де Роли орал во всю глотку и просил пощады, но после пятого удара он просто молча плакал. Изредка всхлипывал. Успел лишиться полностью левой руки и правой ноги до колена. Смотрел на меня красными глазами и будто ждал помощи. Вот только ему не скажешь, что я с ним в одной лодке, но моя очередь тонуть в океане смерти ещё не подошла. На одиннадцатом ударе нервная система Ганса не выдержала, и он умер от болевого шока. Тело обмякло. Мясник нанёс ему пару пощёчин и пнул в пах, но толстячок не подавал признаков жизни. Резкий большой взмах мачете, и вот голова де Роли упала на доски. Женщина резко заплакала и стала громче молить о пощаде. Я только моргнул. Теперь Ганс де Роли в лучшем мире, нежели этот.

— Это было очень интересно, — жизнерадостно обратился Нокст к зрителям. — Дальше кого изберут мои дорогие жители? — Пока Нокст говорил свою новую речь, тело Ганса и его конечности убрали и протерли эшафот от крови.

— Женщину, — выкрикнул мужской голос.

— Каролина Жавани. Осуждена за измену. По законам нашего племени приговорена к смерти. Готовы? — он ждал одобрения и сразу же его получил. Засунул руку в мешок и вытащил бумажку. — Я думал первая казнь интересная, но знаете, что? Вы полны сюрпризов. Свежевание. Кто у нас такой гениальный?

— Я, — признался статный мужчина средних лет.

— Если я не ошибаюсь, то Каролина является вашей женой? — Нокст посмотрел осуждающим взглядом на Жавани.

— Больше не является, — злостно ответил муж.

— Вы готовы это сделать сами или…

— Сам, — твёрдо ответил он.

— Тогда прошу, — Нокст сделал короткий жест, и мужу осуждённой сразу выдали нож.

— Прости, любимая, но я не потерплю никакой измены, — он схватил её за волосы и поцеловал в засос.

— Это ты мне изменил с той шлюхой из Предгорной, — пыталась оправдаться она, но её никто не слушал. — Ни один из нормальных людей не додумался бы залезть на Марту…

— Заткнись, шлюха, — ударил её по щеке и после нанёс точный размашистый удар по лбу. — Начнём.

Женщину схватили два стража и зафиксировали в одной позе. Её муж сначала полностью оголил женщину ловкими движениями ножом, показывая голую натуру своей суженой. Затем начал снимать с неё кожу. Начал с лица и филигранными движениями повёл клинок ножа вниз по шее. Работал он ножом ловко и явно знал, что делать. Женщина орала во всё горло, и в один момент у неё лопнули голосовые связки. Она выдержала только минуту боли, и муж уже снимал кожу с мёртвой супруги. В этот момент по моей щеке скатилась скупая мужская слеза. Видывал много всякого дерьма, но вот чтобы родной человек смог поступить так жестоко со своей ненаглядной женой?

Когда мужчина закончил со свежеванием, то толпа заликовала, начав кидать одобрительные возгласы. Тут я понял, что неплохо было бы закинуть сюда небольшую ядерную бомбу. В одну мегатонну, для начала. Вдовец спустился с эшафота весь в крови, но очень довольный. Он кинул на меня презрительный взгляд и направил в мою сторону нож. Только он не знает, что его довольную рожу я с удовольствием превращу в такое месиво, что даже родная мать его не узнает. Нокст выглядел счастливым. Видимо, такую жестокую казнь проводят не каждый месяц. Фантазии у сельского племени в достатке.

— Это было поистине зрелищно, — похлопал он в ладоши. — Пришла очередь следующей жертвы. Кто?

— Мальчишку, — крикнула девочка. Тут я просто опешил. Хрен с ними, с казнями взрослых людей, но казнить мальчишку, не достигшего двенадцати лет? Это слишком. К тому же я только что обратил внимание на то, что среди зрителей сидят, как минимум, пятеро детишек, ровесников осуждённого.

— Мальчишку? — нисколько не удивился Нокст. — Мальчишку, так мальчишку, — пожал он плечами. Сунул руку в мешок и вытащил бумажку. — Тонис. Разбил окно на складе и украл два батончика шоколада. — Вся толпа дружно начала осуждать ребёнка. Воровство тут совсем не в моде. Даже отрубание кистей не ввели для профилактики — сразу казнь? Это они так радикально решили бороться с одним из основных видов преступности. Нокст раскрыл бумажку и начал читать. — Опустить в масло…

— Я вызываюсь вместо него, — громко и чётко крикнул я. Все обратили на меня внимание.

— Твоя очередь будет тогда, когда выберет народ, — возразил Нокст. — Твоё самопожертвование ради мальчишки может только отсрочить казнь и продлить его жизнь на десять минут.

— Они знают, кто я такой? — приходилось кричать, так как мне нужна была толпа.

Почему я решил заступиться за мальчишку, зная, что таким способом я отсрочиваю его смерть? Сам не могу ответить на свой же вопрос. Может всё дело в том самом щенке, которого мне подарили? И которого повесили на шнурке? Я виню себя, так как думал и до сих пор думаю, что будь я более пунктуален и приди я вовремя, то можно было бы избежать трагедии. Время. Вот самый драгоценный наш ресурс, который мы не бережём. Возможно, я смогу освободить мальчика от казни, что маловероятно, но попытаться всё же стоит.

— Знают, — спокойно ответил Нокст. По его другу я сразу понял, что он лжёт.

— Хорошо, — улыбнулся я. — Интересно, они выберут смерть мальчишки, который украл шоколадку или всё же смерть Арднера — великого охотника на оборотней? — толпа зашевелилась, и начала громко обсуждать что-то. — Предлагаю взять казнь мальчишки на себя. Или вы хотите, чтобы я просто умер? Вы хотите просто так отпустить на тот свет того, кто десятилетиями истреблял вам подобных? Того, кто плевал на вас, как на отдельный биологический вид? Будь моя воля, то я бы вас всех тут освежевал без анестезии, — наговорил я точно на пару десятков статей. Толпа быстро пришла в ярость. Они начали кидаться в мою сторону тем, что было в руках. Даже огрызок яблока попал мне в грудь.

— Смерть Арднеру, — начала в унисон молвить толпа.

— Хитрец, — прошептал Нокст. — Хорошо, — он громко согласился и поднял руки. — Раз Арднер предлагает внеочередную казнь, то кто мы такие, чтобы отказываться от столь заманчивого предложения? — Нокст получил одобрительные возгласы.

В мой адрес сыпались разные слова, но мне приглянулись такие: «Убить помойного зверя», «Вспороть кишки и заставить его жрать их» и коронное: «Отрезать яички и запихнуть ему в задницу». Здесь народ очень дружелюбный, однозначно.

— Казнь! — кричала толпа.

— Хорошо, — как обычно согласился Нокст и начал рыскать в сумке, иногда посматривая внутрь. Очевидно, что ищет самую лучшую казнь. Достал. Развернул. Прочитал про себя и уже хотел обратно убрать.

— Читай! Читай! Читай!

— Сука! — прошептал Нокст и посмотрел на меня. Потом посмотрел на бумажку. Зрители скандировали: «Читай!». У него просто не было другого выхода. — Отстреливать конечности каждые пять минут, — его взгляд пожирал меня. — Легко отделался, — прошептал он в мою сторону.

— Казнь! Казнь! Казнь!

— Привести в исполнение, — властитель точно не был доволен таким исходом. Слишком лёгкая смерть для такого человека, как я.

Меня вывели ближе к краю эшафота. Поставили на колени. Одну руку вытянули. Сбоку подошёл человек с автоматом Калашникова 1947 года. Год, когда этот автомат был официально представлен для военных испытаний. Человек прицелился и уже хотел нажать на спусковой крючок, как я его остановил.

— Предохранитель сними, — улыбнулся я. — Вы действительно выбрали в роли казни столь мощное оружие, как АК-47? Он же мне руку оторвёт на таком расстоянии. Я умру быстрее от болевого шока и кровопотери. Кто-нибудь из вас умеет останавливать артериальное кровотечение? Ты, — обратился я к автоматчику. — Или ты? — уже обратился к Ноксту. — Вы даже не знаете, на что способен этот автомат. Ты первый раз держишь автомат в руках? Целишься неправильно. Забавно. Умру от выстрелов непрофессионального военного. Будет что рассказать там, — посмотрел на небо.

— Что ты сказал? — подошёл ко мне друг Нокста. Его обеспокоенный взгляд говорил о многом. Мне показалось, что он увидел во мне родную душу.

— Будет что рассказать там, — просто повторил я.

— Ранее, — он пристально изучал меня.

— Конкретнее можно. Я уже забыл, что говорил минуту назад, — улыбнулся я.

— Про АК-47.

— Автомат Калашникова 47 с патроном семь шестьдесят два на тридцать девять миллиметров. Безотказная штука. Откуда он у вас? — я внимательно посмотрел на друга властителя.

— Джонатан, — громко окрикнул его Нокст. — Не сейчас.

— Он мне нужен, — громко и чётко выразил свою просьбу Джонатан.

— Сейчас идёт казнь, и её прерывать никто не может, — властитель подошёл ближе к нему и положил руку на плечо. — Даже мне не положено прерывать казнь, — шёпотом он пытался переубедить своего друга. — Народ может неправильно понять. Одумайся, друг.

— Он знает то, что никто из вас даже близко не может представить. Знание — сила. Он мне нужен живым. Либо ты это сделаешь, либо я, — он засунул руку под плащ. — Мне достаточно четырёх секунд, чтобы вас всех убить. Я даю тебе минуту. Мне плевать, кого ты там будешь казнить, но этого охотника я жду у себя через десять минут.

— Я не могу этого сделать, — стиснул зубы Нокст.

— Жидкое серебро, — он достал пистолет, больше похожий на Беретту. Я обратил внимание на удлинённый магазин пистолета. — Ты же помнишь эти ощущения? Хочешь их испытать, но уже не на коже?

— Ты не можешь воевать со всеми. Тут каждый оборотень. Убьёшь ты пару или десяток, ты не сможешь убить всех, нас больше трёх тысяч. У тебя не хватит патронов.

— Ты меня знаешь. И знаешь, на что я способен. Мне нужен этот Арднер. У тебя минута, — он показал часы. — Нокст, как бы ты не был ужасен, но для меня ты обычная преграда, которую я снесу не оглядываясь.

— Джонатан, я не могу, — он сделал короткий жест и на друга навели автомат. — Не делай ошибок. Тебе первородные этого точно не простят.

— Я не хотел этого делать, — произнёс он шёпотом.