Леди Артур

Глава 12. Бегство. Часть 1

— Недоумки! — в голос ругался профессор Глушков. — Кретины!

Он глядел на сложенное в ящиках оборудование: это был настоящий хлам. Старая микроволновка без ручек. Допотопный системный блок с изжившим себя тридцатидвухъядерником. Монитор, ещё плазменный, увидев который, профессор действительно удивился. Струйный принтер с одним чёрным картриджем. Потрёпанный осциллограф с электронно-лучевой трубкой. Куча другого бесполезного барахла, засунутого абы как в ящики.

Профессор сидел на краю кровати и сжимал в здоровой руке самую ценную вещь, из тех, что заказывал, — небольшой брелок на шнурке, похожий на электронный ключ от автомобильной сигнализации. Разве что корпус устройства размером со спичечный коробок был выполнен из обрезиненного титана и полностью герметичен. И функцию приборчик имел схожую — охрану, но отнюдь не автомобиля, а его драгоценной особы. Стоит нажать на кнопку, и чип начнёт сжирать энергозапас небольшого, но очень ёмкого суперконденсатора, выбрасывая в пространство сигнал о помощи. А можно и не нажимать, а просто подумать, подтвердив встроенной системе сигнал SOS. Но даже если думать и тем более шевелиться не получится, то прибор, не получив подтверждения о статусе «норма», сам начнёт работу. Предварительно система с визгом запросит это самое подтверждение.

— Раздолбаи! — продолжил он бушевать. Это уже было частью плана — ругать якобы нерасторопных помощников.

Пусть за глаза называют глупцом и сумасбродом: его план давно составлен в голове и работает. И всё, что происходит, соответствует не только плану, но и графику, с минимальной погрешностью. А внести коррективы — дело минутное.

— Ничтожества, — ядовито процедил профессор. На этот раз искренне.

Среди присланного хлама имелось несколько стационарных блоков, куда более функциональных, чем те, что отправились в путешествие. Вот они — ценность, а остальное — лабиринт для тупых средневековых мышей, средства для испытания. И даже голографический проектор с хорошим трёхмерным принтером — не более чем отвлекающий манёвр. Дикарям достаточно бусы показать — будут прыгать от восторга.

Глушков поднял глаза на Констанцию, которая с любопытством рассматривала необычные вещи. Женщина сидела на корточках, положив ладони на край деревянного ящика с паровым генератором. На этот раз на ней было лёгкое кремовое платье с тонким корсетом из тиснёной кожи и чёрной шнуровкой спереди — явно, чтобы можно было затянуть без посторонней помощи. Рукава подвёрнуты до локтей и подхвачены лентами. На талии — ремень с длинным кинжалом в ножнах, расшитым бисером кошельком и обтянутым чёрным бархатом чехлом с небольшой книжкой. В углу комнаты чародейка оставила перевязь и ножны с классическим мечом. Система подсказала, что здесь это тяжёлая боевая шпага.

Сам учёный не стал противиться и дал себя одеть по-местному — в длинную ночную рубаху, достающую подолом почти до щиколоток, и остроконечный колпак с завязками и помпоном. Получался эдакий Скрудж в постели.

— Что не так? — спокойно спросила Констанция, разглядывая детали оборудования. Судя по выражению лица и эмоциям, распознанным системой, задумка удалась. Она клюнула.

— Всё не так, — не прекращал брюзжать профессор, вспоминая, как устраивал разносы подчинённым, когда те срывали сроки заявок или портачили с обработкой результатов эксперимента. — Я всё самое хорошее отправил с племянником, а этот хлам, который пылился в кладовке, разворовали без присмотра. Нет ни серебряных кнопок, ни рукояток из слоновой кости. А без них никак. И даже инструментов нет — не знаю, как чинить буду.

Он замялся на секунду.

— Ты хоть знаешь, что такое кнопки и рукоятки?

— Да, — криво улыбнувшись, ответила волшебница. — У меня есть музыкальная шкатулка, там надо покрутить рукоятку, а потом нажать кнопку. Шкатулка сразу заиграет. Там пружинка внутри и валик с гвоздиками. Знаете, что такое гвоздики?

Она оторвалась от созерцания прибора и с прищуром поглядела на профессора.

— За дурака меня держишь? — прошипел тот.

— Что значат эти слова? — переспросила женщина, отряхивая ладони от пыли.

Глушков сперва нахмурился. Он дословно перевёл на местный язык выражение, но смысл потерялся, а сама идиома для местных была незнакома. Пришлось задуматься, но волшебница опередила.

— Поняла. Это значит кормить шута, — она пожала плечами. — Вы чисельник. И, говорят, немного… не по земле ходите. Как наши звездочётки. Вот и спрашиваю.

— Кто говорит? — ледяным голосом процедил профессор.

— Да… говорят, — снова неопределённо повела плечами женщина, а потом вдруг приподняла голову, словно прислушиваясь к чему-то, и закатила глаза.

Он открыл рот, чтоб спросить, всё ли в порядке, но передумал. На выведенных в дополненную реальность графиках чётко обозначился сигнал — сложный составной сигнал.

Через несколько секунд Констанция опустила голову, вздохнула и бросила: «Извините». А потом вышла, оставив его одного.

— Ерунда какая-то, — пробурчал по-русски Артём. — То они прячут способности, то в открытую колдуют. И сигнал странный. Телепатия, что ли? Уж больно похоже на кодированный канал связи. Вообще ничего не понимаю.

Он осторожно подхватил костыль и похромал к ближайшему ящику.

— Ну, где ты, родимый?

С усилием наклонившись, извлёк из пузырчатой плёнки фонарик с замаскированным в него электрошокером и небольшой баллон. Доковыляв до кровати, спрятал фонарик под подушку, а вот чёрный баллон поставил на пол у стенки и нажал на кнопку питания исполнительного блока.

— Система, обнаружение нового устройства.

— Обнаружено. Тип — клапан с дистанционным управлением.

— Привязать к команде Газ-Газы. Обозначить как снотворное химическое вещество. Привязать к срабатыванию сигнал SOS.

А вслух добавил:

— Вот теперь всё. А то ноги тут ломаются сами собой. Как же, поверил я в искренние извинения, нашли дурачка.

Когда он сел на кровать, в комнату вошла волшебница. Она направилась к открытому ящику, но на полпути как по команде развернулась, что-то недовольно пробурчала и снова вышла. Всё заняло считанные секунды, но короткий сигнал зафиксироваться успел, словно её вызвали куда-то. На этот раз отсутствовала совсем недолго и вернулась с большим запотевшим кувшином.

— Я всецело готова вам помочь.

— Тогда приступим, — начал профессор, но замолчал, так как дверь едва заметно приоткрылась. В тёмной щёлке угадывалось чьё-то присутствие; стоило Констанции поднять глаза, как дверь захлопнулась.

— Ещё раз прошу простить, — женщина снова направилась к выходу. Было слышно, как за дверью она что-то тихо произнесла, а затем вернулась.

Констанция склонилась над парогенератором, но вдруг резко выпрямилась.

Профессор уже хотел выругаться, но на графиках началась настоящая чехарда, а энергия сигналов зашкаливала. Импульс — и внизу что-то загрохотало. Потом ещё. Раздались крики.

Волшебница быстро схватила перевязь и ловко перекинула её через плечо, а потом вынула меч и вытянула вперёд левую руку с растопыренными пальцами. Сигналы заплясали как сумасшедшие, словно громадный конденсатор начал накапливать энергию. Потом послышался тонкий гул, и не в дополненной реальности, а на самом деле, исходя от волшебницы.

— Что происходит? — спросил Артём. Ему это не нравилось, совсем не нравилось.

— Сидите на месте, — огрызнулась женщина и осторожно направилась к двери, но на половине пути замерла.

— Без движений! У меня заложница! — раздался крик снаружи, и дверь распахнулась, с грохотом ударившись ручкой о стену. В проёме стояла высокая фигура, укутанная в тёмный плащ, платок на лице скрывал всё, кроме глаз, — прямо как у бандитов на Диком Западе. А ещё у вторгшейся в руке был нож, прижатый к горлу девчушки лет семи в голубеньком платьице. — Где он?!

— Мама, — испуганно прохныкала малышка, глядя на Констанцию. У ребёнка тряслись губы.

— Мы уходим с чисельником. И тогда девочка не пострадает, — прорычала ворвавшаяся.

— Мамочка, — снова пролепетал ребёнок.

Волшебница застыла. Но лишь на секунду, а затем она сжала левую ладонь в кулак и отвела в сторону.

— Гайна! — вскрикнула террористка, когда её рука вывернулась, а нож со стуком упал на пол.

— Тварь! — выплюнула Констанция, рубанув по воздуху, словно поражая мечом невидимую цель.

Глушкову стало совсем не до сошедших с ума графиков, когда разбойницу отбросило в коридор вместе с сорванной с петель дверью, а дверной косяк с громким треском сломался и повис, держась на одном только согнутом гвозде, непонятно каким чудом не вырванном из бруса проёма.

— Роза! — закричала волшебница, подскочив к девочке. Быстро проверила, что та цела и невредима, и указала на кровать: — Сядь с дядей. Я быстро.

Женщина снова вытянула перед собой левую руку и бросилась к лестнице, перепрыгнув на бегу через неподвижную изломанную фигуру. Внизу слышались крики, звон металла и грохот. Два раза грянули выстрелы.

— Нет-нет-нет, — забормотал Артём, оторопело глядя на съёжившуюся рядом девочку, а после на дверь. — К чёрту такие развлечения…

Он схватил брелок с сигнализацией и вдавил кнопку, забыв про мысленную команду. Скоро должны примчаться солдаты. Они вытащат, и больше с базы ни ногой.

Сердце билось часто, как никогда раньше, однако рассудок, наоборот, был спокоен, хотя и действовал в каком-то понятном только ему стрессовом режиме. Всё виделось словно со стороны, как будто внутренний кризисный менеджер отодвинул сознание профессора и теперь действовал сам.

Рука сунулась под подушку, нащупала фонарик с шокером. А ещё говорят, что он идиот. Сами они идиоты: всё предусмотрено. Но сейчас нужно узнать, что происходит. Артём соскочил на здоровую ногу и пропрыгал на ней два шага до ящика с пометкой «Всякое». Защёлка поддалась не сразу, вспотевшие пальцы скользили по металлу, однако он справился и откинул крышку.

— Дрон. Дрон. Дрон, — повторял Глушков, роясь в мелочах, рассованных по отсекам с пластиковыми перегородками, пока, наконец, не выхватил нужную коробку. Сложенный аппаратик помещался туда вместе с зарядным устройством, солнечной батареей и небольшим комплектом ЗИП. Трясущимися от избытка адреналина в крови пальцами, кое-как помогая больной рукой, распаковал и включил аппарат.

— Система, активация дрона. Перевод на виртуальную панель управления. Вывод изображения на дополненную реальность.

— Принято.

Механизм зажужжал, но воспользоваться им профессор не успел. Бой внизу затих, и раздались торопливые шаги по лестнице. Артём нервно сглотнул: он не любил неопределённостей, особенно в таких ситуациях.

— Роза? — с порога окликнула дочь влетевшая в комнату чародейка. — Всё хорошо, радость моя?

Девочка испуганно кивнула, и Констанция подхватила её, не выпуская из руки меч. Ни дать, ни взять — солдат на памятнике в Берлине; кажется, «Воин-освободитель» называется.

За волшебницей следовали ещё две женщины, явно только что из боя: одна держалась за окровавленное плечо, вторая на ходу орудовала шомполом в стволе пистолета, при этом половина лица у неё опухла, превратившись в сплошной кровоподтёк.

— Кармен, повозку, — не оборачиваясь, отдала команду Констанция. — Долорес, на тебе чисельник. Мы уходим.

Та, что с разбитым лицом, сорвалась с места и убежала — Кармен, должно быть. Опешивший было Артём проводил её взглядом, собрался с духом и заговорил:

— Сейчас здесь будут воины…

— Они будут мертвы. И мы тоже сдохнем, если не поторопимся, — оборвала его Констанция, обегая взглядом вещи.

— К-как? — часто-часто заморгал профессор. — Вы издеваетесь?

— Это Круг, — скупо ответила волшебница. — Кто-то сообщил им, что вы здесь. И вы им нужны.

— Но почему я?!

— Потому что вы чисельник! Один из хранителей вашего ордена! Этого достаточно?!

— Я… — нахмурился учёный, — наверное. Но…

— Круг в любом случае не прогадает. Он либо захватит носителя знаний, либо убьёт и обвинит в этом Магистрат. Магистрату ни то, ни другое не нужно, поэтому уходим.

В следующее мгновение к сжимающему коробку из-под дрона профессору подбежала окровавленная Долорес, подхватила и закинула на плечо, как мешок.

Перед глазами промелькнули ступеньки, окровавленные стены, трупы. Распахнулась дверь в узкую улочку, где стояла крытая повозка, похожая на примитивный дилижанс, и лежали ещё трупы.

— Долорес! Смотри ворон или крыс по пути. Засаду ищи, — рявкнула Констанция и тут же поцеловала вцепившуюся в мамину одежду девочку: — Всё хорошо, моё сокровище, мама тебя в обиду не даст.

А держащая профессора магичка задрала голову к небу.

— Ратас, ратас, — отрывисто бормотала она, а потом выругалась: — Нет нужных крыс.

Артём сглотнул и выпалил:

— Я помогу, — и, не стесняясь, стал давать команды вслух: — Система, дрона вывести на высоту сто метров, сопровождать меня на заданной высоте.

Брошенный в комнате дрон с жужжанием банды перегруженных шершней-байкеров вырвался из окна и умчался вверх, одновременно перед взглядом профессора разворачивалась городская панорама. Охват становился шире, улочки — всё меньше; ещё через секунду в глаза ему бросилась горящая повозка, на брезентовой крыше которой был нашит знак прогрессоров — специально для поиска с воздуха, и безжизненные тела возле неё. А к Артёму с женщинами бежал отряд, не менее двадцати человек. Не землян, ибо попавшихся на пути стражниц смело в сторону невидимой силой после взмаха пустой руки предводительницы.

— Там террористки, — ткнул он коробкой из-под дрона в сторону уходящей по направлению к базе улочки.

Что такое террористки, Констанция явно не знала, но не понять взволнованного тона учёного было нельзя.

— Бездна! — выругалась она. — Нужно уходить из этого городка.

— Но база… Армия…

— Нет. Вы не дойдёте до неё.

— Но почему не на базу?! Там я буду в безопасности!

— Да не будете вы, господин, в безопасности! — сорвалась тащившая его волшебница. — Если на вас начал охоту Круг, то достанут даже за каменными стенами!

— Ничего вы не поняли, господин чисельник, — устало заключила Констанция, повела кончиком меча, и с окна на втором этаже сорвало ставни, упавшие на мостовую рядом с профессором. — Уходим.

Я проснулся от головной боли, словно с глубокого похмелья. Перед глазами всё плыло.

— Вы вышли из сна, — вежливо поприветствовал меня голос в голове.

— Система, — пробурчал я. — Диагностика.

— Выявлен сдвиг цикла возбуждения-торможения нервной системы. Приняты первичные меры. Рекомендуется обратиться к медперсоналу.

— Обойдусь, — прошептал я, а потом выполз из-под одеяла. Стало немного зябко спросонья, отчего даже поёжился. Вроде не так холодно, но вставать с нагретой постели на природе — не самое приятное занятие.

Глаза продрать получилось не сразу. Справившись наконец-то, огляделся. Сквозь щель в пологе палатки уже пробивались лучи Небесной Пары, они же создавали играющие на ткани тени от листьев.

Вчера вечером я только и успел, что распаковать учебники по арифметике и показать их Клэр. Зато до самого поздней ночи Лукреция обучала её игре на лютне, бывшей здесь частью этикета. Как в Японии самурай обязан был уметь слагать трёхстишия-хокку, так здесь благородным надлежало музицировать на лютне и петь песни, желательно тоскливые баллады. Впрочем, Ребекка назвала это дуростью, сказав, что петь не станет даже под угрозой виселицы, ибо лишена слуха и голоса, а на лютне способна только бряцать что-то совсем уж неприметное. Что ж, и самураи не всегда умели писать нормальные стихи, но делать вид, что царапают, приходилось всем.

— Катарина, — позвал я храмовницу, сонно потерев лицо. Как же, однако, болит голова.

Девушка не ответила.

— Андрюха!

Тоже тишина.

Дотянувшись до бриджей и чулок, я быстро их натянул и выполз на белый свет. От брызнувших в лицо лучей зажмурился, а потом потянул носом. Пахло дымом, коровьим дерьмом и чем-то пригоревшим. К аромату зелени и цветов я, к сожалению, уже принюхался и перестал замечать.

Катарина обнаружилась сразу. Она ходила по поляне, глядя под ноги: дойдёт до какого-то места, развернётся и пошагает обратно; в общем, как львица в клетке. Заметив меня, подошла поближе.

— Что-то нехорошее, — произнесла она. — Меня морозит. Совсем не яси.

Я оглядел поляну. Вроде всё нормально, но у костра, где собрались солдатки с тарелками, чувствовалось напряжение. Женщины молчали.

— Не знаю, — неуверенно ответил я и направился к соседней палатке, где обитал лейтенант. — Андрей, ты здесь?

Изнутри раздалось невнятное бормотание.

— Не понял, — я нырнул внутрь и опешил. — Андрей, ты чего?

Товарищ сидел на спальнике и прижимал к щеке кружку, а по лицу бежали слёзы.

— Отцепись, — невнятно пробурчал он, глядя в одну точку.

— Ты бухой, что ли? — удивился я, принюхиваясь. Спиртом не пахло. Но что-то явно было не так.

— Отстань.

— Андрей, ну, нечисть. Но не нажираться же из-за этого.

Я осторожно взялся за кружку и вынул из вялых пальцев. Нет, вообще ни капли спиртного, в кружке просто вода. Но он однозначно в хламину пьяный.

— Так-так-так, — забормотал я и выскочил из палатки. От резкого движения перед глазами поплыло, а к горлу подкатил ком. — Нужно других проверить.

Подбежал к фургону, где жила Лукреция. Та обнаружилась на месте и тоже рыдала.

— Она отняла его у меня. Ты поднимешь? Просто отняла. Она мне жизнь поломала!

Волшебница упала на колени и на четвереньках подползла к краю фургона.

— Юрий… У вас так же? Так же могут указать пальцем, кого любить, а кого нет? — продолжила Лукреция, а потом уронила лицо в ладони, скукожившись на полу. — Никогда не прощу! — она ударила кулаком по доске, и плечи её затряслись от плача.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — стараясь не обращать внимания на истерику, спросил я.

— Она меня как вещь…

— Ясно, — вырвалось у меня. — Без Фрейда не обойтись, но не сейчас. Нужно уводить всех, если это место настолько проклято. Катарина, помоги.

— Не могу, — качнула головой храмовница. — Моя львица — ей плохо. Очень плохо. Я посижу немного.

Она опустилась на траву и прислонилась спиной к колесу фургона.

— Катарина, — наклонился я к девушке. — Что происходит? Тебе помочь?

— Какое-то проклятие. Очень сильное. Сейчас львица успокоится, и я помогу, — пробормотала она, закрыв глаза. — Не могу. Ей больно. Скоро пройдёт, подожди. Просто потерпеть немного, и она справится.

— Некогда ждать, — произнёс я и поцеловал девушку в щеку. — Посиди, я сам попробую.

— Яси.

Когда выпрямился, перед глазами снова поплыло. Это хорошо, что храмовницы вырабатывают иммунитет к проклятиям. Но ждать действительно некогда: мы сейчас как котята, которых голыми руками передушить можно или в ведре утопить, — только мяукнем жалобно напоследок. Неужели это призрак монашка виноват? Что же тогда дальше будет, если это самое простое из проклятых мест? Белые ходоки? Копи Мории? Замок Рэйвенлофт? Может, сразу пятый круг Ада?

Быстрым шагом я направился к знати. Нужно привести их в чувство.

Уже подходя к костру, заметил, что и тут нехорошо. Рядом с наёмницами стояла пухленькая оруженоска, грозила пальцем и истерично вопила:

— Я всё госпоже расскажу!

— Да иди в бездну, мелочь пузатая! — отмахнулась от неё одна из солдаток.

— Госпожа Клэр на суку тебя вздёрнет! — не унималась девица, а когда солдатка угрожающе поднялась — отбежала на несколько шагов и запустила в неё камнем.

— Я тебя сейчас саму вздёрну! Крюк в дырку суну и подвешу! — заорала ей вслед женщина.

— Где леди Ребекка? — на ходу спросил я, но меня лишь смерили недовольным взглядом, не удостоив ответом. Вся десятка сидящих у костра женщин её проигнорировала. Почему-то внутри закипела злость и обида. Это потому, что я мужчина? Или просто чужак-халумари? Наверное, и то, и другое разом. Как-то вспомнились рассказы о вялотекущем расизме и мужепринижении этого мира. Тёмная сторона Средневековья, потемнее войн и чумы, ибо болезни и войны проходят, а всякий сизм остаётся в душах до конца жизни. Но то, что не набросились с вилами и факелами, уже радовало.

А Ребекку нужно было найти.

Заглянул в шатёр, но там никого не оказалось. Зато из ближайших кустов донеслись звуки, которые без слов объяснили, что рыцаршу тошнило. Тошнило сильно и непрерывно.

— Бездна, — выругался я, на местном: раз все сейчас стали как пьяные, по-русски лучше не выражаться, чтоб не провоцировать фобии. Мало ли.

За спиной раздались брань и угрозы, а когда я попятился и вынырнул из шатра, то увидел, как две солдатки схватились за ножи. Кто-то бросился разнимать, но опоздал: миг — и одна из дерущихся, обмякнув, выронила оружие, в то время как вторая остервенело била ей клинком в горло. Размазывая по лицу и рукам чужую кровь, брызнувшую как газировка из неудачно открытой банки, она кромсала и тыкала поверженную противницу. Та с выпученными глазами и открытым ртом упала под ноги своей убийце и задёргалась в агонии, заливая ей обувь пузырящейся алой жидкостью. Похоже, конец: такие раны не умеет заделывать даже земная медицина, тут не только сонная артерия пробита — всё горло изрублено в фарш.

Шум и гам накрыли лагерь.

— В бездну, — ещё раз прорычал я и кинулся к палатке Клэр.

Твою мать! И эта рыдает.

— Моя госпожа, — подбежал я к графине, — на вас одна надежда. Прикажите им свернуть лагерь. Мы должны уйти из этого места.

— Они меня презирают, — подняла на меня мокрые глаза Клэр. — Я для них фальшивка. Бастардка. Полукровка.

— Соберитесь, госпожа, — настаивал я, беря девушку за руки. — Я вас умоляю.

— Я её за грудки, а она смеётся. Рожу ей хотела набить, а она кулак перехватила и толкнула от себя.

— Госпожа, вы ещё учитесь. Вам надо доказать, что вы достойны. Не сдавайтесь.

Клэр сама схватила меня за руки и придвинулась ближе.

— Они все такие! Я никто для них. Пустое место в красивой обёртке.

— Клэр! — повысил я голос и на секунду зажмурился. Только бы Катарина не узнала! Быстро подавшись вперёд, поцеловал юную графиню в губы. А когда оторвался, твёрдо сказал, глядя прямо в глаза: — В вас верю я. Этого мало?

Клэр растерянно захлопала ресницами.

— Доказать. Доказать, — забормотала она. Вытерла слёзы и резко встала, а потом схватила свой меч. — Я всем докажу! — выкрикнула она и быстро вышла из палатки.

— Э-э-э, меч зачем?! — бросился я вслед.

Клэр насупилась и целеустремлённо направилась в лес. У самой кромки поляны развернулась и подняла клинок к небу.

— Я сражу демона! Я всем докажу! А если паду, то во имя прекрасного юноши, как истинная леди. За вас, Юрий!

— Вот дура, — пробормотал я, думая, что можно предпринять…