Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь?

24. Лиамея

Лиамея мерила быстрыми шагами увитую мертвыми стеблями окоченевшего плюща небольшую беседку. Здесь, у самой южной стены, за глухими зарослями вечнозеленых кустарников, за живописными развалинами старого столового павильона она встречалась с Олтаром раз в год — в ночь рождения ее сына.

Мастер безопасности приходил всегда рано утром, когда небо еще не начинало выцветать от подступающего солнца. Птицы в начале зимы не пели, и мир застывал, покрываясь ледяной коркой, пока наложница ждала появления Олтара, надеясь, что в этот раз он возьмет ее с собой. Лиамея послушно приходила еще ночью, кутаясь в тяжелое меховое пальто, и, не зажигая огня, сидела в полной темноте, не привлекая внимания стражи — Олтар мог появиться в любой момент, который счел бы безопасным.

Обычно он уводил наложницу ближе к неровной кладке стены, откуда открывал портал — и, путаясь в платье, она следовала за ним через заболоченное и заросшее поле, окружавшее дом опекунов ее сына. Они проскальзывали мимо тяжелых ворот и шли к реке, где Лиамее дозволялось не только увидеть и обнять родное дитя, но и разделить с ним скудную трапезу. Каждый раз дрожащим голосом она представлялась его матерью — и юноша пораженно округлял глаза, но когда Олтар подтверждал ее слова, бросался обнимать счастливую женщину.

Они проводили так время до рассвета — рассказывая друг другу о том, как живут.

После чего Олтар, конечно же, давал сыну какое-то снадобье из тех, что готовила Йолана — и мальчик забывал часы, проведенные с матерью. Лиамея, обычно прячущаяся в тени деревьев, каждый раз со слезами видела, как светлый взгляд сына становится пустым, и как он вскидывается, словно проснувшись — а Олтар указывает ему на дом, и парень потерянно бредет в сторону садовых ворот.

Мастер безопасности давал снадобье и Лиамее — ей не позволялось помнить о том, что рассказывал ей сын. Олтар следил, чтобы она выпила все до капли — и воспоминания тускнели, пропадая, оставляя за собой ощущение невероятной потери и невероятной скорби. Оставался лишь момент встречи — пораженное лицо сына и жаркие, счастливые объятия — и слезы, которые Лиамея утирала изодранными ногтями руками.

Потом наложница лелеяла эти образы долгими и холодными днями, когда тоска по ребенку накрывала ее с головой столь плотным пологом, что становилось сложно дышать.

Лиамея ждала этой ночи весь год. И сегодня пришла на условленное место, даже понимая, что Олтар не явится: и тень тени надежды стоила того.

Минуты текли куда быстрее, чем обычно.

Ведь император был мертв.

И это меняло все: мир, каким Лиамея его знала, должен был вот-вот рухнуть в хаос.

Окна корпусов зияли черными провалами. Никто не носился по коридорам, не кричал — а значит, никто еще ничего не знал.

.

— Ты пришел, — подхватилась Лиамея.

Она вскочила с ледяной скамьи и бросилась к мужчине навстречу, и Олтар не стал останавливать ее, так что наложница сама застыла прямо перед ним, лихорадочно вглядываясь в красивое, спокойное лицо, теперь словно ожесточившееся.

Острые скулы и глубокие тени под глазами, едва различимые в темноте, почему-то сделали мастера безопасности страшным, и Лиамея отступила, не узнавая его. Вдруг Олтар улыбнулся — неожиданно хищно сверкнули зубы, — и протянул ей руку ладонью вверх.

Лиамея послушно вложила свою ладонь в его горячие сильные пальцы. По всему телу словно прошла волна жара от этого вежливого прикосновения, и пока Олтар вел наложницу обратно к скамейке беседки, Лиамея почти не ощущала ног — одно лишь это горячее касание кожи к коже и силу поддерживающей ее руки.

— Сядь, — предложил Лиамее мужчина.

Она послушно опустилась на остывающий камень, но сам Олтар остался стоять. Он молча убрал руку, и Лиамея прижала согретые пальцы к груди.

— Мы пойдем? — дрожащим голосом спросила она, уже зная ответ, как знала, что Йолана не спасет императора.

— Не сегодня, — ответил Олтар. — Но ты увидишь сына совсем скоро, он прибудет во дворец уже завтра.

— Я не понимаю, — прошептала Лиамея.

— Ты, любимая наложница, подарила императору наследника, как и должна была.

Это было невозможно! И вместе с тем вдруг все сложилось воедино…

— Ты обманул меня… — выдохнула Лиамея. — Ты хочешь использовать моего сына… Ты убил…

— Будь аккуратна в словах и не позволяй своей глупости подписать тебе приговор, — оборвал ее Олтар. — Завтра, когда твой сын предстанет перед всеми и тебя осмотрят лекарь Шен и лекарь Йолана, ты расскажешь, что родила мальчика ровно семнадцать лет назад. И что мы спрятали его, чтобы враги императора не смогли отравить единственного наследника императора.

— А потом? — выдавила из себя Лиамея.

— Потом будешь видеться с сыном сколько захочешь, — холодно ответил Олтар, и впервые за все годы, что Лиамея знала мастера безопасности, она усомнилась в его словах.

— Он меня не помнит.

— Это неважно.

— Кто на самом деле воспитывал моего мальчика?

Олтар смотрел на наложницу сверху вниз. Он был похож на чудовище, и Лиамея поразилась тому, что раньше считала его красивым.

— Даже ты не настолько глупа, чтобы не понимать, Лиамея.

О да, теперь она понимала. Олтар — а может, Йолана была с ним заодно? И почтенный лекарь Шен? — создал для себя идеально послушную марионетку, которая должна была вот-вот получить власть над континентом. Единственный наследник почившего императора, наследник, о котором никто не знал — ни герцоги, ни советники, ни даже великий лекарь.

— Не убивай меня после проверки. Я буду ему хорошей матерью. Я буду говорить лишь то, что ты хочешь, чтобы я говорила, обещаю.

— Ты и сама считаешь, есть смысл избавиться от тебя.

— Нет! Олтар! Не надо. Не надо. Я верна тебе и ему! — взмолилась Лиамея. — Ты подарил мне возможность видеть сына, ты подарил мне его! Я благодарна! Я все приму! Я с тобой заодно, ты же знаешь! Я всегда любила тебя!

— Это ничего не меняет.

— Это гарантирует мою верность!

— Ты можешь признаться, что дала императору яд по настоянию лекаря. Что Тинек и Джеан давно просили тебя подносить правителю по вечерам снадобье, которое, как ты думала, должно помочь ему быстрее засыпать. Сегодня ты снова дала его. Это подтвердит твою верность мне и твоему сыну куда лучше громких слов.

— Ты хочешь обвинить их?! Это станет и моим приговором! Меня казнят! И я знаю, что там была вода! Лекарь Тинек хотел помочь. И Джеан… он не был предателем, да? Нельзя же просто так позорить их имя!.. Ты не можешь. Пожалуйста, только не ты. Ты не можешь…

— Тинек и Джеан мертвы, им уже все равно. Ты жива и твой сын жив. Сделай верный выбор.

— Олтар… — Лиамея сжала руки у груди в молящем жесте. — Прошу тебя!

— Какая же ты всегда жалкая, — брезгливо бросил Олтар. — Сделай последнее, о чем я тебя прошу.

— Хочешь, чтобы казнили других, — прошептала сжавшаяся в ожидании удара Лиамея.

— Ты отказываешься?

— Ты хочешь, чтобы император слушал лишь одного человека, — бормотала прозревшая Лиамея. — Пока великого лекаря, который помешал бы, нет… Ты решил изменить все и стать новым правителем.Заставил меня поверить, что я родила от Варны, а сам забрал сына императора и воспитал его как собственного? Может, как своего слугу?! — Голос Лиамеи сорвался на крик.

Олтар предупреждающе наклонился к ней, и его лицо — совсем незнакомое — заполнило собой все пространство. Мужчина приблизился к Лиамее вплотную, так близко, что она могла видеть далекий блеск луны в его глазах и слышать металлический запах одежд.

— Как послушного пса.

И схватил ее за нижнюю челюсть с такой силой, что у женщины из глаз посыпались искры. Борясь, пытаясь оттолкнуть Олтара, она выгнулась дугой. Ногти беспомощно царапали кожаный жилет. Будто не замечая ее сопротивления, Олтар потянул женщину на себя, шепча какой-то заговор, от которого горло словно заполнила вата.

В агонии Лиамея закричала, не слыша собственного голоса — и язык и небо защипала холодная кислая жидкость. Инстинктивно наложница проглотила снадобье, пытаясь избежать удушья, и Олтар отпустил ее.

Лиамея упала обратно на скамью, ударившись спиной о парапет. Мысли путались.

.

Вот она села. Что-то тревожащее не давало ей покоя, и наложница попыталась восстановить это в памяти, но образы ускользали, как далекий сон. Лиамея повела плечами и поморщилась от боли — спину саднило.

Она была в беседке, в которой обычно ожидала Олтара перед встречей с сыном.

Разве сегодня та самая ночь? Лиамея старалась припомнить, как вышла из покоев — и не могла. Разве она не должна была сегодня прийти к императору? Так почему же сидит в беседке, почему так болит спина, почему огнем горит горло?

Женщина вскочила, пошатываясь.

— Что это за магия? — прошептала она в пустоту.

— Я рад, что даже в бессознательном состоянии ты пришла сюда, моя дорогая Лиамея, — раздался любимый голос.

Олтар заботливо накинул на ее плечи плащ.

— Что произошло? — отчаянно искала в его глазах ответ Лиамея.

— Тинек был в сговоре с Джеаном, — мрачно отозвался Олтар, усаживая женщину. Глаза его горели искренним беспокойством. — Ты ничего не помнишь?

— Н-нет…

— Значит, он все-таки напоил тебя эликсиром. Таким же, как тот, что я давал твоему сыну.

— Зачем Тинеку делать что-то подобное? — не поняла Лиамея. — Он замечательный.

— Он убил императора. Твоими руками, Лиамея. Затем напоил тебя снадобьем.

Несколько секунд наложница просто смотрела на Олтара, отказываясь поверить в услышанное. Но не мог же благородный мастер безопасности ей лгать! Не стал бы! Как можно поверить в такое?!

И что теперь будет?! Ведь у императора нет наследников!

— Я ничего не помню, Олтар, — взмолилась Лиамея. — Что я сделала? Ты же знаешь, я не стала бы помогать предателю, ты же знаешь! У меня все тело болит! Я сопротивлялась! Ты же меня знаешь!

— Конечно, знаю, — успокаивающе ответил Олтар, садясь рядом. — Тинек дал тебе отраву, чтобы ты поднесла ее старику. Конечно, ты об этом не знала. Когда мы пришли в покои императора, ты была в бессознательном состоянии и убежала сюда. Йолана не смогла ему помочь, а Дэмина Лоани, единственного, кто сумел бы спасти императора, сейчас нет во дворце. Мы не успели.

— Я не делала этого! — холодея, воскликнула Лиамея. — Я не стала бы!

— Я знаю, что ты не хотела, не бойся, — погладил ее руку Олтар. — Я защищу тебя.

— Спасибо! — глотая слезы благодарности, прошептала Лиамея. — Спасибо! Как я рада, что ты нашел меня!

— И новый император поверит мне, обещаю.