Куратор 2

Глава 16

Сегодня я отправил Игнашевичу скриншот криптокошелька для затравки, чтобы он не паниковал. Разумеется, без лишних деталей — только сумму, которую он сразу узнал и которая явно грела ему душу.

Наверняка сидел по вечерам, пялился на эти циферки и мечтал, что на них купит, когда всё закончится.

— Всё, можно их забрать? — сразу же спросил Игнашевич, едва я вышел на связь.

— Думаете, это так просто? — я усмехнулся. — То, что я могу посмотреть транзакцию, не значит, что могу получить эти деньги.

Я сделал паузу, давая ему время переварить информацию.

— Но эти деньги Шустов пока ещё не получил, — объяснил я. — А получит ли вообще — зависит от вас. Думаю, у вас есть возможности на это повлиять. Вы же сами понимаете: Трофимов — человек пожилой, осторожный. Менять людей не привык, поэтому пока не найдёт нового толкового… вы получите время. А там, глядишь, он и вернёт. Он же не знает, что вы в курсе, может, сделает тихо, чтобы ничего не поняли.

— Что вы предлагаете? — никак не мог понять Игнашевич. Но в его голосе забрезжила надежда.

— Подумайте.

Вместо ответа я начал пересылать ему файлы: записи всех разговоров, которые вёл Шустов в моём присутствии. Разумеется, свой голос я изменил заранее — пришлось сидеть и разбираться с программами самому, чтобы никто посторонний не услышал.

Ещё я отправил несколько фотографий. Ну и главное — слил то, что успел записать жучок. Помимо разговоров Шустова о покупках и каких-то бытовых мелочей, там были и пьяные звонки, когда он кому-то доказывал, какой он крутой.

Но самое важное — обсуждение гуманитарки и распоряжения подчинённым. Ключевая фраза звучала так: «Нагрузи, как обычно, какие-нибудь тряпки и хлам нерабочий. Учить тебя надо?».

Конечно, Игнашевич легко бы нашёл, как потопить Шустова, раз они устраивают совместные дела. Но он же сам на них завязан, и испугался бы себя подставить. Сам бы полетел следом.

А так, на первый взгляд, я развязал ему руки, ведь схемы Шустова с гуманитаркой вообще никак не связаны с «Альянсом». Это его собственное занятие.

Так что Игнашевич нанесёт удар, думая, что может себя обезопасить, а на деле выбивает почву из-под ног у себя и своего шефа.

А что касается того, как получены записи — так подавать на Шустова в суд я всё равно не собирался. Задача у меня была другая — загнать его в угол, чтобы он был вынужден сделать нужную для меня работу и много-много говорить.

И цепочка начнёт раскручиваться уже с этой стороны. Трофимов не сможет долго обороняться, когда валится вообще всё.

Несколько дней ушло на плотную подготовку, хотя всю работу я спихнул на Игнашевича. Он сам нашёл грузовик через третьих лиц и оформил его под перевозку гуманитарной помощи от лица фирмы, которую я, якобы, возглавлял.

От меня же требовалось только подготовить документы и прислать их Шустову.

Водитель тоже нашёлся, но никому не придётся ехать в новые регионы — вопрос решится здесь, в городе. Да и я сомневался, что этот водитель хоть куда-то бы доехал, если бы пришлось. Ведь с документами у него творился полный бедлам.

Но это ему ещё повезло, ведь там, на месте, вполне мог отделаться как испугом, так и реальной травмой или смертью. Что будет с водителями, вообще никто в расчёт не брал.

А так водила обойдётся малым — получит штраф за документы, ну или вернут в родную страну в Средней Азии в худшем случае.

Короче, Шустов перед отправкой красиво сфотографировался с открытыми коробками гуманитарной помощи: дроны, детекторы дронов, еда, медикаменты и всё остальное необходимое.

Причём сфотографировался так, чтобы было видно одну из надписей на коробках: «Гуманитарка от Шустова». Готовится к выборам заранее, создаёт личный бренд, как сейчас модно говорить.

Но и даже без этого здесь хватало нюансов. Именно эти коробки показывали в прошлый раз, и позапрошлый. Оставили несколько коробок на складе для демонстрации, остальное необходимое даже не покупали.

Деньги сразу уходили по нужным карманам, покрутившись на счетах.

Всё равно по замыслу груз должен был сгореть.

Нет, иногда, конечно, какие-то поставки были, когда к делу подключался кто-то ещё, влиятельный, кто мог докопаться до сути. Но в основном заявляли, что всё попало под удар дрона и сгорело, а после показывали остатки.

Ну или просто говорили, что была атака, а на деле не делали даже этого, ну это если владелец транспортной был покладистый, чтобы ему не терять машину. В этом случае суетился кто-то на месте, составляя фиктивные акты, а весь хлам выбрасывали. Но эту схему и кто там завязан, пусть раскрывают органы, у меня другая задача.

На самом деле, это не такой большой заработок. Но здесь, как в старом анекдоте: пять старушек — уже рубль. А учитывая, что Шустов проводил эту схему примерно раз в месяц, а то и чаще, получался стабильный источник дохода в карман. И ему ещё что-то перепадало от схемы Трофимова, в которой он был замешан и о которой я хотел узнать побольше.

А чтобы узнать побольше, я хотел загнать его в ловушку.

Да, даже кролик может кусаться и царапаться, если его загнать в угол, но Шустова обложат так, что он ничего не сможет сделать.

А Игнашевич думал, что топит своего конкурента и недруга.

Для контроля над первым этапом я сидел в общаге и смотрел трансляцию с ноутбука.

— Толян, лол, ты чё смотришь? — удивился Миша, залетая в комнату. — У тебя что, проблемы со сном, и ты решил включить заседание областной думы?

— Изучаю, — медленно проговорил я. — Говорят, препод по политологии спрашивает, как это всё функционирует.

— Да посмотрел бы в инете, всё же записано, — парень задумался. — Хотя Ефимыч — скуф вредный, вечно душнит, — он начал передразнивать кого-то высоким голосом: — Вы там, молодёжь, совсем не интересуетесь, что происходит в городе, всё в свои телефоны тыкаете.

Он рухнул на кровать и начал листать ленту на смартфоне. А я продолжил смотреть.

Шустов стоял на трибуне, важно и гордо говорил о патриотизме, о гуманитарной помощи и всеобщем единении. А на его мундире блестела новая медаль за какие-то заслуги.

В форме ему было жарко, он потел и продолжал нудеть. В зале все зевали.

А тем временем в новостные каналы в мессенджерах пошли новые новости. Совпало идеально. Я открыл один.

Там было видео: найденная Игнашевичем фура и недоумевающий водитель, у которого проверяли документы. Он пытался объяснить, что не в курсе, что везёт.

Сотрудники полиции уже вскрыли двери и достали одну из коробок, на которой были написаны названия лекарств и разные надписи «Из Кислевска», «От городской администрации Кислевска» и прочих городских организаций.

А самая большая надпись гласила: «Гуманитарка от Шустова».

Полицейский перевернул коробку, и на землю посыпались грязные тряпки. Их снимали, а коробку поставили так, чтобы на фоне тряпок была та самая большая надпись.

В коробке из-под дронов были найдены обломки старого, ещё кассетного магнитофона, какие-то пластиковые запчасти и уже далеко не модные игрушки прошлых лет. В общем, коробок много, но полезного груза — ноль. Зато объёма много.

И теперь это видят все.

Трансляция шла с задержкой, но люди в зале скучал, тыкали телефоны, натыкались и на эту новость. И через несколько минут даже на трансляции стало слышно, как в зале начали недовольно гудеть.

Пожилой губернатор зевал и иногда клевал носом. Один из его помощников сунул ему телефон, и все стали смотреть за его реакцией.

Она проявилась не сразу. Губернатор слепо посмотрел в экран, похлопал глазами и надел очки. После чего его брови поползли на лоб, а лицо начало багроветь. Гневный взгляд обратился на выступающего.

Шустов тут же заподозрил что-то неладное — голос дрогнул.

— Ну и, конечно, мы хотим пожелать, чтобы вся эта помощь дошла куда нужно, — проговорил он, ещё не понимая, что кольцо вокруг него сужается.

Это была только затравка. Первый этап заканчивался.

Но их несколько.

На следующий день я увидел Шустова по телевизору.

Я был в гостях у бабушки и деда Толика. Мать Толика уехала на рынок, а дед рассказывал, что к ней приходил тот самый Дима, который хоть и вернул деньги, но молил о прощении и чтобы она вернулась к нему.

Но мама Толика пока держалась.

Я сидел за столом вместе с дедом и ел борщ, как положено — с чёрным хлебом, салом, чесноком и сметаной.

— Вот сразу видно, взрослеет человек, — одобрительно сказал дед, поглядывая на меня.

Он шутливо показал на запотевший графин, и я снова чуть машинально не кивнул.

— Вот этого мошенника снова показывают! — всплеснула руками бабушка Толика. — Сколько же он украл-то! Я же тоже денежку отсылала.

По телевизору выступал Шустов, и сегодня он был не в военной форме, а в пиджаке, рубашке и галстуке. Узнав о скандале, он решил как-то отмазаться.

И потопил себя ещё глубже.

— Это всё фейки! — заявил он. — Фейки и нейросети, поэтому я буду обращаться в суд! Это всё происки врагов страны, которые пытаются меня опорочить! А все эти клоуны подхватили эти фейки! Я вот с уважаемым Александром Михайловичем…

Это было имя-отчество губернатора, который старательно делал вид, что не замазан в этом скандале. И он явно не хотел, чтобы его имя звучало рядом.

Так что зря Шустов это сказал. Потому что после этого журналисты областных СМИ, как по команде, начали атаку, чтобы утопить побыстрее. Ну и проучить.

Не сразу это произошло. Через минуту. Кто-то явно доложил по телефону, и губер дал команду.

— Григорий Константинович, — раздался голос одного журналиста, — а как вы объясните слова: «Нагрузи, как обычно, какие-нибудь тряпки и хлам нерабочий»?

Записи его разговоров уже вовсю гуляли во всех чатах. Тут уже Игнашевич продолжал веселиться и обратился к кому надо, чтобы это раздули.

Атака вышла комплексной, со всех сторон.

— Нейросеть! — повторял Шустов, как заведённый. — Это всё нейросети!

Этап номер два в разгаре. Я доедал борщ и прикидывал дальнейшие шаги.

Доктор разрешил мне купаться. Правда, немного и недолго, и я решил не откладывать, учитывая, что осень не за горами. Как раз знал одно место — мне его показывал мой собственный отец многие годы назад, а я — своим детям.

Это небольшое озеро, заросшее камышом по краям. Вода тёмная, дна не видно совсем. Глубина увеличивалась постепенно, но метрах в десяти от берега резко становилась большой.

Место тихое, глухое, знают его немногие. Вода тёплая, а далеко я не отплывал — Толик раньше плавать совсем не умел. А то, что умел я, ничего не меняло, потому что руки и ноги двигались не так, как положено. Нет привычки и мышечной памяти. Надо учиться почти заново.

Поэтому, чтобы не нахлебаться воды и не перетрудиться, сверх меры там не находился. Вышел, обтёрся и оделся, после чего решил порыбачить.

Доберман Барон встречал меня на берегу, радостно прыгая передо мной. Когда я был в воде, он иногда гавкал, ведь сам плавать не любил, в отличие от множества других собак.

Каждая собака индивидуальна по-своему, и Барон не любил заходить в воду. Он даже переживал, когда кто-то нырял, помню по первой жизни, поэтому скулил и лаял, пытался кидаться спасать, хотя лезть в воду не хотел. Так что в этот раз я его так не пугал.

Олег рыбачил в камышах. Я проверил телефон, что там с Шустовым нового, и пошёл к нему.

Рыбачить парень любил, с детства. Как-то брал его одного, без старшего брата, и сидели весь день. Он и сам вспомнил об этом, это же было именно здесь.

— Отец меня сюда как-то брал, — сказал Олег, поплевав на червячка. — Учил рыбачить, целый день с ним сидели. Тогда удивился. Он же, обычно, с моим старшим братом возился, а я так, на подхвате был.

Он был не прав, я ценил их обоих, но по-своему. Но да, почти всё внимание уходило старшему, младшему мало что оставалось. Да и та ссора ещё, но Олег о ней так и не вспоминал при мне.

В общем, я умел найти общий язык со многими, но со своими родными это получалось не всегда.

Но я это навёрстывал сейчас. Олег моей компании не тяготился, даже, наоборот, будто были друзьями с детства. Откликался охотно, когда я звал, много чего рассказывал, постоянно советовал какие-то фильмы и аниме. Вот и на рыбалку сорвался без раздумий.

Ну а я тихонько его расспрашивал, как они сейчас живут с матерью, ведь сейчас смогу помочь получше.

А когда признают, что старый полковник Давыдов не был замешан в контактах с китайской разведкой, то Олегу, и его матери, конечно, станет полегче, и окружающие станут меньше коситься.

Но совсем не перестанут. Так уж повелось, что хоть люди сейчас быстро что-то забывают и перестают обсуждать, но что-то негативное может прилипнуть на всю жизнь.

И всё же, буду помогать чем смогу.

Олег отложил удочку и достал телефон.

— Толян, а ты слышал про того чиновника, который всю гуманитарку разворовал? — спросил он.

— Весь город слышал.

— Да тут смотри, сколько мемов накидали. За день всего!

Он засмеялся и начал показывать мне экран.

Новость про Шустова разошлась широко. Особенно народу запала его фраза про тряпки и хлам, которую тот брякнул во время разговора, а также фото этих самых тряпок на фоне коробки.

И, как сейчас водится, активно придумывали мемы. Вот их-то Олег мне и показывал.

На одном снимке был бомж с пакетом мусора и надписью: «Получил гуманитарку от Шустова». Затем — портрет самого Шустова в военной форме на постере фильма «Властелин колец», только было написано: «Властелин тряпок. Братство хлама».

Был рисованный Шустов, угрожавший подать в суд на нейросети. Был скриншот из его канала, где он во всём обвинял интернет-клоунов, и на который поставили несколько тысяч реакций в виде клоуна.

Кто-то сделал снимок из пункта выдачи маркетплейсов, где в коробке вместо заказа был кирпич и мятые газеты, а внизу приписка «Заказал ноутбук у Шустова» и разные цитаты в духе «Шустов настоящий патриот и ворует только отечественное».

Ну и вполне серьёзные разборы от разных военкоров и волонтёров, некоторые из которых уже обращали внимание на подобные странности. Они писали, что нужно принимать меры, ведь эту схему использует не только «тот ряженый клоун из Кислевска».

Короче, все эти сотни его снимков, которые он так старательно делал, сейчас использовали против него.

— Мемы мемами, — сказал я, вернув Олегу телефон. — А что-нибудь серьёзное делают?

— Ну да, — Олег начал листать дальше. — Вот смотри, Толян, пишут, что председатель Следственного комитета приказал возбудить уголовное дело, ФСБ тоже затребовала материалы.

Здесь подсуетился Степанов, который намекнул коллегам, куда можно покопать.

К вечеру следующего дня стало известно, что записанный на жену Шустова «Лексус» арестован.

От Шустова отвернулись все его товарищи, и даже, наоборот — будто помогали его топить. Наверняка подумали, что чем быстрее его загасят, тем меньше забрызгает остальных той самой субстанцией, в которой сейчас барахтался сам Шустов.

А он уже погрузился в неё почти на самое дно.

Но ещё не целиком, ведь из этой жижи у него ещё торчала макушка. Пусть Игнашевич праздновал победу, думая, что Трофимов уже не захочет связываться с этим человеком, для меня наступал третий этап.

Реакция Трофимова была неизвестной, но не похоже, что он будет выручать подельника после такого.

А вот надо бы его зацепить. Чтобы Трофимов подумал, что и сам под угрозой, чтобы отвлечь от настоящего удара.

Поэтому перед началом этапа номер три мне нужен ещё один личный разговор с этим хитрым Шустовым.

На следующий день я снова преобразился так, чтобы Шустов меня узнал. Разве что под пиджак надел водолазку, потому что в городе сегодня прохладно и пасмурно.

Шустов вышел из квартиры ранним утром.

Сейчас такое время, что память у людей короткая. День-два — и все забывают, если это не особо резонансный случай, и переключаются на другое. Поэтому Шустов начал выходить чаще, не беспокоясь, что его до сих пор обсуждают.

Если бы не уголовное дело, от него бы уже отстали, и он бы спокойно продолжал заниматься своими делами дальше. Хотя тряпки будут вспоминать годами, вот это как раз запомнится сильно.

Но мы только начали. Вот сейчас-то он достаточно подготовлен, чтобы сделать то, что нужно.

Раз уж «Лексус» больше недоступен, он ездил на старой «девятке» тестя. Он выехал на ней из гаража, огляделся, вздохнул, но уехать не успел.

Я нагло сел на переднее сиденье. Шустов уставился на меня, широко раскрыв глаза. Наконец, узнал.

— Это всё ты устроил, — проговорил он со злостью.

— Сидеть и не дёргаться, — сказал я. — ФСБ, майор Климов.

Я показал свой студенческий билет в красной обложке и сразу убрал. Если не всматриваться, то сойдёт.

Сошло. Шустов перепугался, даже не посмотрел внимательнее

Да и ему не до того, чтобы проверять. У него стресс, он много пьёт и боится, что вылезет что-нибудь ещё.

А это моё появление даже в какой-то степени логично для него. Ведь все проблемы начались после той встречи со мной.

— Это ещё не всё, — продолжил я тоном заговорщика. — Думаешь, что это проблемы? Ещё нет. Знаешь, что может быть хуже?

— И что? — пробормотал Шустов робким голосом.

— То, что Трофимов решил, будто ты хочешь его сдать. Он думает, что ты попробуешь торговаться, чтобы выпутаться и избавиться хотя бы от уголовных дел. А кто, как не ФСБ, может в этом помочь? Ведь ФСБ рыщет вокруг Трофимова. А ты много чего знаешь про него.

Шустов побледнел. По виску медленно скатилась капля пота. И так загнали в угол, а тут такое.

С подобным давлением он ещё не сталкивался.

— Ну я… так… я же не знаю, чем он занимается? — пробормотал он.

— Что-то ты знаешь, — я усмехнулся. — Точно в курсе, кто это, и как он разделывается со своими врагами. Лучше поговори со мной, не под протокол. Ведь если я уйду, другого шанса не будет, а Трофимов выберет момент получше и приедет к тебе лично. Лучше говорить сейчас. Или будет поздно.

— Но я… я просто помогаю ему… с одним делом. И всё.

— Этого уже хватит.

Перспектива, что к нему приедет сам Трофимов, очень его напугала, пусть даже сам Трофимов об этом ещё не знал.

И он заговорил, пусть и не сразу. Но он даже не знает, что и это ещё не всё.