Куратор 2

Глава 13

Трофимов ещё в далёкие комитетские времена учил меня одному подходу: информатора нужно жёстко сажать на крючок компроматом, а потом использовать как дойную корову.

Причём сам Трофимов активно следовал ещё одному принципу: чтобы корова давала больше молока и меньше ела, её надо чаще доить и меньше кормить.

Этот принцип использовался не только с информаторами и прочими стукачами, но даже с подчинёнными, с теми, кто не состоял в Конторе.

Так что на ключевые должности он брал либо своих знакомых по Комитету, либо тех, кого удавалось посадить на крючок. И выжимал этих досуха.

Игнашевич наверняка сидел на крючке. Возможно, на него тоже был какой-то компромат, потому что Трофимов никогда не доверял людям, которым нужны только деньги.

Но Игнашевич ради денег готов на многое.

А вот Петрович использовал другой подход — более гибкий, хотя тоже отличался жёсткостью. Он использовал не только кнут, но и пряник, сами информаторы были к нему лояльнее.

Вот только Игнашевич лояльным не будет никогда, он навсегда останется ненадёжным. Если он готов заложить Трофимова за бабло, то легко заложит и меня. Я отдаю себе в этом отчёт с самого начала.

Поэтому Игнашевич выступит как одноразовая управляемая бомба. Ну из тех, которым сейчас дают систему наведения, чтобы попадали точно туда, куда нужно.

Мы дадим ему систему наведения и сбросим на врага. А пока подоим, но кормить не будем. Пусть поживёт на голодном пайке.

Но мне не надо, чтобы они просто сдохли. Если бы так хотел — нанял бы киллеров, деньги-то есть. Мне надо выяснить всё об их предательстве и только после этого уничтожить.

Я выбрал место для встречи заранее и пришёл в один из городских парков. Оделся как студент: яркая жёлтая футболка с каким-то дурацким принтом, шорты. Сидел на скамейке, пил кофе, грелся на солнышке, перемигивался с девушками на соседней лавке и держал телефон в руке.

Вскоре показался уже знакомый «Крузак» с бронзовым оттенком, а следом чёрный «Шевроле» охраны. Ездит как бандит, ещё и припарковался на зебре.

Я сидел спокойно, никак не выдавая, что жду его. Игнашевич нервничал, расхаживая возле машины, пытался куда-то звонить. Но я уже отключил симку, которую использовал для переговоров.

Личной встречи не будет, моё лицо он не увидит и даже не поймёт, с кем говорил.

Я открыл мессенджер, куда уже посылал ему голосовое раньше. Сейчас просто написал сообщение:

«Охрану взял? Зря. Какой у нас может быть разговор?»

«Нет, пагади», — написал он с ошибкой.

Какое-то время Игнашевич торопливо набирал текст, и видно, как он волновался.

«Это простая предасторожностб», — продолжал он, делая мелкие опечатки.

«Выбирай, что тебе важнее, — набрал я. — Твои бабки, которые у тебя увели, или охрана. Но охрана Трофимова не остановит — ведь это его люди.»

Он махнул рукой охранникам и торопливо пошёл по парковой дорожке, спустя некоторое время прошёл мимо меня. При этом озирался, смотрел на крыши, на проходящих людей и даже не допускал мысли, что я сижу перед носом.

А я будто сидел себе и тыкал телефон, листая короткие видео. Игнашевич сразу меня исключил из круга подозреваемых.

Пусть помаринуется, ведь я пока изучаю его реакцию.

«Второй и последний шанс, — написал я. — Приедешь с охраной — пожалеешь. Новая встреча через час, координаты пришлю позже. Конец связи».

Я отключился, но мы ещё продолжим. Надо его понемногу гнуть под себя, не давая даже шанса ставить свои условия, чтобы понял, кто главный.

Нужно, чтобы он работал, пока не попадётся. А когда попадётся — чтобы не смог выдать. Такого агента завербовать выгоднее. У него и возможностей больше, чем у какого-нибудь работяги, да и не жалко сливать, когда станет проблемным.

Главное — выяснить, что нужно, дать ему ровно ту информацию, чтобы увести врага в другую сторону, но не дать ничего, что способно меня выдать.

Пока не присылал ему координаты, а пошёл подготовить место. Это другой парк, центральный, где днём много людей. Вдоль скамеек ходил смуглый уборщик в оранжевой жилетке, убирая мусор.

Я подождал, когда он заберёт содержимое из чёрной урны, опрокинув её в мешок, и положил под неё смятую сигаретную пачку, сделав вид, что завязываю шнурки. Ближайшие сутки другой дворник туда не полезет, они убираются только раз в день в это время.

В пачке — миниатюрная камера размером с колпачок для ручки, которую тоже можно синхронизировать по Bluetooth с телефоном. И пусть эту штуковину мне предоставил Максимилиан Хворостов, на самом деле это китайская приблуда, в которой нет каких-то особенных его деталей.

Просто это сделано на тот случай, если Игнашевич попадётся, чтобы не отследили, откуда она взялась. Такие штуки приобрести несложно и без особых связей.

А он может попасться. Я бы даже сказал — должен. Но не в ближайшее время.

После я приклеил к скамейке рядом бумажный лист с надписью «Окрашено», сделанную маркером, подошёл к киоску с кофе и взял стаканчик, а мимоходом отправил Игнашевичу сообщение, куда идти, и какую скамейку выбрать.

Сам же вставил в уши недавно купленные белые наушники-затычки и сделал вид, будто слушаю музыку. Наушники выглядят дешёвыми, но в них хорошие микрофоны и начинка, можно говорить даже в метро, фоновый шум отсекается. Но не на сто процентов, поэтому я буду осторожен.

Пошёл по парку, держа горячий картонный стаканчик, от которого сильно пахло кофе, в руке. Солнце уже припекало, но лёгкий ветер освежал.

Я выбирал себе место для наблюдения, и меня заинтересовали характерные звуки: шум мелких колёсиков, катящихся по асфальту, и удары доски, а также приглушённый мат звонкими юношескими голосами, когда кто-то падал.

Несколько ребят катались на скейтах в дальнем углу парка — парни в возрасте от двадцати, но были и постарше. Среди них заметил пару девушек, хотя раньше я думал, что это чисто пацанское увлечение.

Площадка была подходящая: бетонная чаша с пологими спусками и углублениями, пара низких перил, несколько ступенек и покатых блоков. Не полноценный скейт-парк с трассами и рампами, а так, закуток, который облюбовали местные.

Видно, что катаются здесь давно — бетон местами чуть ли не отполирован, а на перилах краска стёрта до металла.

Там как раз было знакомое лицо — мой сосед по общаге Миша. Вот и пошёл к нему поздороваться, а заодно занять позицию для наблюдения.

— Толян, решил вернуться в большой спорт? — он сразу подъехал ко мне на скейте, спешился и наступил на него. — У тебя же рилли отлично получалось, всё на изи делал.

— Не, — ответил я и помотал головой. — Упаду, башкой стукнусь и потеряю последние остатки памяти. Лучше посижу в сторонке, посмотрю.

Оказывается, несколько человек присутствующих Толика раньше знали, сразу обступили спрашивать, как здоровье и состояние.

— Бросил свои самокаты и вернулся к нам, Толян? — хмыкнул молодящийся парень, которому явно под тридцать, но он пытался выглядеть ровесником остальных. — А я же говорил тебе: самокаты — зашквар. Лонгборд — вот это база из баз, — он показал вниз.

— Ну, на скейтах меня машины не сбивали, — я пожал плечами, отпивая из стаканчика. — Да и сюда ни одна не проедет, даже если кто-то захочет меня добить.

— Твой юмор сегодня чернее, чем твой кофе, — засмеялся Миша.

— Вообще-то, я пью с молоком. Но у меня собес сейчас будет по телефону, — предупредил я. — Отойду.

— С этими собеседованиями жесть, — сказал какой-то грузный парень в красной футболке и кого-то передразнил: — «Кем вы себя видите через пять лет? Какие ваши сильные и слабые стороны?» Бесит, будто не кассиром берут, а начальником.

— Вообще жиза, — добавил я, и они одобрительно закивали.

В общем, знакомые Толика ничего особенного не заподозрили, а любые сомнения списали на аварию и вернулись к своему занятию.

Ну а мне отсюда видно прибывшего Игнашевича. В этот раз он приехал на такси, один, без охраны, и сразу начал озираться, глядя на дома в стороне от парка, думая, что я наблюдаю за ним там.

Вскоре он добрался до скамейки, о которой я ему говорил, убрал бумажку и долго-долго проверял, не окрашена ли она на самом деле. После этого, наконец, он плюхнулся на неё и принялся ждать.

Я отправил ему ссылку на приложение. Благо сегодня интернет работал. Но если что — в парке есть Wi-Fi.

«Поставь это, — написал я. — Поговорим».

«А что, по телефону нельзя?» — ответил Игнашевич.

«Чтобы распечатку разговора принесли Трофимову? Поставь приложение. У тебя одна минута».

Игнашевич заматерился, занервничал, но всё же поставил приложение с шифрованной звонилкой.

Существуют мессенджеры, которые позволяют передавать данные вообще без интернета — с помощью сети Bluetooth. Телефон подключается от одного устройства к другому и передаёт всё по цепочке.

Но они не очень массовые, поэтому даже сейчас, в городе, толком не работают. Поэтому я воспользовался другим, более классическим.

Гарнитура уже в ушах, я снова запустил приложение, меняющее голос, которое мне установил Хворостов, когда подогнал этот телефон, и посмотрел на Игнашевича со своей позиции. Ну и убавил чувствительность микрофона, чтобы шум площадки не сбивал и не дал ему намёки, где я сижу.

Игнашевич озирался, пристально глядя на всех, кто шёл мимо и говорил по телефону. В мою сторону он даже не посмотрел. Ну и отлично.

Надо понимать, что он загнан в угол, поэтому не стоит его недооценивать. Да, он тупой, да, он ленивый, да, он безалаберно относится ко всему. Считает себя самым умным и живёт по принципу «всё как-нибудь само устаканится».

Но загнанный в угол, Игнашевич может действовать жёстко и непредсказуемо. Поэтому важно, чтобы он работал не против меня.

— Ну что, хочешь вернуть деньги? — спросил я, позвонив ему через приложение.

Я делал вид, что наблюдаю, как одна из девушек, высокая, с защитой на локтях и коленях, пытается сделать трюк на скейте. У неё не получилось, но я показал ей большой палец, и она заулыбалась.

— Слушай, откуда ты это знаешь? — в трубке послышался напряжённый голос Игнашевича.

— Я много чего знаю. Хотелось бы больше, и ты мне поможешь.

— С чем?

— Не нервничай. Не задавай вопросы. Спрашивать буду я. Твои деньги вывели, потому что зря ты хранил сид-фразу на компьютере. А уж про кошелёк Трофимов знал, ведь ты же от него получил бабки.

Он молчал, не перебивал.

— Можешь к нему сходить, — продолжал я. — Он сделает вид, что не понимает, о чём речь, но позже может поставить условия, чтобы ты мог их вернуть. Вызовет тебя к себе, скажет, что надо решить кое-какие проблемы. Возможно, намекнёт, что деньги вернутся. Возможно, нет. А на деле — заманит тебя в ловушку и уничтожит, как Никитина.

Игнашевич молчал.

— Я бы на твоём месте вообще не показывал, что ты в курсе пропажи. Ты же всё равно ничего не покупаешь на них. Ты и так воруешь достаточно, чтобы не залезать в ту кубышку. Сделай вид, что ещё не знаешь, выгадаешь время.

— Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь, — выдавил он, начиная нервничать ещё сильнее.

— Думал, Трофимов не узнает о твоём маленьком бизнесе с арабами?

— Да не арабы это! — сорвался Игнашевич и с опаской огляделся по сторонам. — Это турки.

— Старею, значит, — я усмехнулся. — Они говорили между собой на арабском.

— Арабы, но работали на турков.

— А какая разница, кому предавать, Вася? — фамильярно спросил я.

— Никому я не предавал, — он снова огляделся. — И вообще, я делаю всё для блага страны!

— Какой именно страны, Вася? — спросил я. — В которую ты уедешь, когда всё закончится?

— Мы развиваем систему! — голос стал громче. — То, что мы хотели продать один бракованный прототип — это ни о чём не говорит. Всё равно все, кому надо, уже всё своровали. Да и такие вещи уже повсюду принимают на вооружение. Это одна из многих систем. Наша ничем не выделяется.

Какое у него самооправдание, даже голос стал увереннее, ведь сам верит в это. Но не в курсе истинной сути проекта, не настолько Трофимов ему доверяет, чтобы посвящать в такие вещи?

— Не придумывай умных слов, сути это не меняет, — сказал я. — Давай дальше. Что ты делал в НТЦ «Горизонт»?

— Горизонт?

— Не отпирайся и не играй в дурачка. Я многое вижу, и многое про тебя выяснил.

Я вовремя выключил микрофон, ведь продолжал наблюдать не только за Игнашевичем. Один из парней как раз упал со скейта и выматерился прямо передо мной.

— Я в курсе, — продолжал я, — кого отправлял Трофимов, чтобы избавиться от Давыдова и Кузьмина. В курсе, что той группы уже нет, она расстреляна. Возможно, он ищет новую, возможно — уже нашёл. Но точно знаю — тебя он тоже достанет. В курсе же, что случилось с Никитиным?

Я услышал, как он тяжело выдохнул через нос.

— Не хочешь такой судьбы — поработай. НТЦ «Горизонт». Что это?

— Это небольшая фирмочка, — ответил Игнашевич. — Она поставляет запчасти для дронов.

— Зачем она нужна?

— Потому что «Иглис», где производится… сам знаешь что… — он в очередной раз начал оглядываться и прикрыл телефон рукой, — находится под санкциями. Тихомиров, её основатель, тоже. Причём санкции жёсткие, пиндосы делали. Даже китайцы не хотят нарушать такие запреты напрямую. Но через третьих лиц работают запросто. Поэтому и открыли «Горизонт» на других людей.

— Понятно. Что ты там делал?

— Работал!

Игнашевич замолчал, кинул взгляд в мою сторону, но я спокойно себе пил остывший кофе, и тот снова потерял ко мне интерес.

— Хотел оттуда что-то украсть? — спросил я.

— Да не хотел я ничего красть! — начал оправдываться Игнашевич. — У них есть какая-то перспективная разработка, которую хотят связать со «Щитом», разрабатывалась параллельно. Не знаю, то ли сами придумали, то ли у кого-то скоммунздили…

— Или прихватизировали, — усмехнулся я, но снова выключил микрофон.

— Толян! — окликнул меня Миша. — Мы тут в кафешку хотим сходить. Го с нами?

Он показал на кафе чуть в стороне. Отлично, увижу цель и оттуда.

— Погнали, — я кивнул и поднялся.

Шёл в хвосте, говорил тихо, но Игнашевича видел. Он так и сидел на скамейке.

— А что насчёт денег? — спросил он.

— Подожди. Твоя задача сейчас — быть полезным. Работай. Что с «Горизонтом»? Почему его охраняет система «Щит»?

— Невозможно! — голос прозвучал слишком громко.

— Возможно. Выясни, почему.

— Да не может такого быть! Они меня подключили, потому что кто-то лезет в ту фирму, вот и боятся утечек. Вот и всё, что я для них делаю.

Звучал правдоподобно. Но пусть залезет туда поглубже и доложит.

— Тихомиров работает с вами?

— Ну да, — сказал Игнашевич. — Он же заключил контракт с «Альянсом», на обе своих фирмы.

— Нет. Он с вами заодно? Тоже ворует?

— Никто не ворует, — возмутился он. — Не знаю, я с ним не говорю, у меня свои задачи. Но кто-то лезет к ним в «Горизонт», и мы пытаемся выяснить, кто именно. Думают на ФСБ.

— На кого именно? — уточнил я. — На группу из Центра, что за вами охотилась?

— Не знаю, о чём ты.

— Знаешь. Ещё раз включишь дурачка — отключаюсь навсегда. Я-то выясню, что мне нужно, а вот ты свои деньги не догонишь.

Он аж вздрогнул. Мы тем временем добрались до кафе, но я пока не заходил внутрь, сделал вид, что заканчиваю разговор.

— Фейс есть один, офицер из местного управления ФСБ, — сдался Игнашевич. — Степанов — его фамилия. Он интересовался «Горизонтом».

— Степанов? — переспросил я, удивившись этому.

— Да. Его в своё время брал на работу полковник Давыдов.

— Они друзьями не были, — заметил я. — Даже наоборот.

— Не знаю, — увидел, что Игнашевич отмахнулся, — но когда Давыдова обвинили в сотрудничестве с китайцами после смерти, Степанов начал копать и заявил, что это всё — лажа, и Давыдов с китайской разведкой вообще не связан.

— Ну и?

— Ну, он сказал это своим, сам начал копать на «Горизонт». Но тут Трофимов подсуетился, связался в Москве с кем надо.

— С кем?

— Да не знаю я этих конторских! Знаю, что по итогу на Степанова дело завела собственная безопасность. Якобы он требовал процент от всех операций одного банка, — Игнашевич усмехнулся. — Крышевал будто бы. Сейчас он под следствием, но всё равно копает. И это мешает. Тут ещё всякие фейсы понаехали, и они все что-то ищут. Моё-то дело маленькое — чтобы никто не пролез, а кто и для чего — не моё дело.

А вот это стало интересно. И говорил он это с таким чувством, будто сам приложил к этому руку. И вполне мог. Если качать его дальше, то выяснится, что он причастен и к смерти Петровичу, и чему-нибудь ещё.

Вот и надо качать.

— Понял, — сказал я. — Выясню. Если врёшь — пожалеешь. Теперь за работу. Встань со скамейки, пройди пять метров вправо. Пока никто не видит.

— Зачем? — удивился он.

— Пройди! Нет, в другую сторону. Ты знаешь, где правая рука?

Он затупил и шагнул влево, но выправился после моего указания.

— Теперь завяжи шнурки, — велел я. — И не тупи, завязывай. Ага. Теперь просунь руку под урну. Нащупал? Достань, но не свети.

— Что это? — раздался его голос.

— Этот колпачок — камера. Хороший звук, батарейка держит, но ты её заряди от USB на всякий случай. С этой штукой в нагрудном кармане пиджака отправляешься в фирму «Горизонт». И проверь, что включено.

— У меня только завтра туда визит, — всполошился Игнашевич.

— Завтра так завтра. Всё, закончили, жди инструкций.

Я отключился.

Игнашевич постоял с растерянным видом, держа руку в кармане, подумал и пошёл к машине.

Так. Он меня не видел, не знает, а сдать он сможет только Фантома. Тут понятно.

Но Витя Степанов… Да, мы не были с ним друзьями, когда я работал в ФСБ. Честно говоря, я считал его слишком хитрым. Хитрость для чекиста — не порок, но он всё же был каким-то слишком скользким. И тем ещё карьеристом.

В какой-то момент он пошёл по головам и уехал в Москву на повышение, но тамошние комитетчики его сожрали и вернули назад.

Но то, что он расследовал что-то про меня прежнего — это необычно. Мне надо выяснить больше. Он отстранён, возможно, зацепился за это дело, чтобы выплыть, и рассказал группе из Центра о «Горизонте» или кому-то ещё.

Если он что-то накопал, мне надо разузнать. Но дело в том, что он сейчас осторожен, боится подставы, ведь под следствием.

Впрочем, у меня был план, как это сделать.

Когда-то, когда он только пришёл в ФСБ, я учил Степанова работе, у него был информатор, которого он завёл сам. Но я это курировал и знал про агента.

Как и все способы связи с ним.

Тот агент умер несколько лет назад, но способ связи был хорош и относительно безопасен, и он о нём кроме Степанова знали только агент и я.

И если я воспользуюсь этим способом, то точно привлеку его внимание. Ведь Трофимов и кто-то ещё знать о таком способе не может. Вот и попробую поговорить и что-нибудь выяснить, чтобы раньше всех понять, что происходит в «Горизонте».

Будет непросто, но я займусь. Это должно того стоить.