Кулачник 5. Финал

Глава 16

Я моргнул снова — толку никакого. Пелена перед глазами не уходила, белые пятна прожекторов только резали больнее. Силуэты сливались в туман, и я понимал, что если ничего не сделать, то зрение вернётся не скоро. А следующий раунд начнётся уже через минуту.

Придётся выживать.

Внутри уже складывался план. Я не смогу драться на равных, пока не пройдёт эта дрянь. Значит, моя задача — дотянуть, держаться, не дать себя добить.

— Что случилось? — в угол пришла Настя.

Я коротко обрисовал ей, что произошло.

— Он втер что-то? — тут же включилась девчонка. — Разогревающая мазь. Что-то вроде капсаицина?

— Тащи физраствор, — выдохнул я. — Будем промывать глаза.

Гонг прозвучал снова, и я поднялся с табурета. Ноги налились тяжестью, но тело слушалось. Мир перед глазами чуть прояснился. Силуэты больше не были совсем расплывчатыми, теперь я различал линии канатов, тёмные фигуры в углу. Но лицо Феномена всё равно оставалось пятном. Я видел, что он там есть, что двигается, но деталей не было. Ощущение было такое, словно я смотрел на мир через мутное стекло.

Самое забавное, что никто, кроме Феномена да моих угловых, не знал, что происходит со мной. Для всех остальных я был бойцом, готовым ко второму раунду…

Феномен двинулся первым. Его движения я чувствовал больше кожей, чем глазами. Шаги гулко отдавались в настиле, дыхание резало воздух. Он был зол, и его злость ощущалась на расстоянии. Соперник хотел уничтожить меня, показать всем, что падения были случайностью.

Я поднял руки выше, сосредоточился. Каждая клетка тела напряглась. Теперь я полагался не на зрение, а на инстинкты. Почувствуй себя Ван Даммом, чёрт возьми.

Первый удар Феномена я встретил блоком — кость ударила по кости, боль отдалась в предплечье. Второй прилетел по боку, чуть ниже моего локтя, и я ощутил, как горячая волна пробежала по рёбрам.

Я попятился, держа руки высоко. Мир плыл, но внутри я оставался собранным. Я видел только расплывчатые пятна, и в этом тумане пытался угадывать летящие удары Феномена. Слышал топот его ног по настилу и угадывал момент, когда он будет бить. Но угадать было трудно.

Он снова атаковал, пользуясь тем, что я почти слеп. Я, понимая, что Феномен меня забьёт, если ничего не делать, контратаковал.

Вышло так себе…

Ответ Феномена я не увидел. А он был — тяжёлый, словно молот влетел в висок, и мой мир на секунду исчез. В голове взорвался белый свет, ноги дрогнули, и я потерял равновесие. Голова мотнулась вбок, ноги дрогнули, настил ушел из-под стоп.

Самый жуткий удар — это тот, которого не видишь. Ты не готовишься, не напрягаешь шею, не сжимаешь челюсти.

Я пошатнулся, и в голове пронеслось: если сейчас попытаюсь устоять, то он добьёт и тогда я упаду лицом вниз. Лучший выход сейчас — опуститься на колено. Переждать.

Я опустился на колено. Судья тут же встал рядом и начал отсчёт.

— Один! Два! Три!..

Я глубоко вдохнул, пытаясь вернуть воздух в лёгкие. Вот почему, когда отсчитывают нокдаун сопернику, кажется, что время еле бежит, а когда тебе — кажется, что проносится галопом?

— Четыре! Пять! Шесть!..

Я поднял голову. Перед глазами всё ещё плыл туман, но ноги уже слушались. Опёрся рукой на настил и поднялся.

— Семь!.. Восемь!..

Я поднял руки, показал, что готов. Рефери вгляделся в мои глаза, проверил, держу ли я равновесие.

— Файт!

Феномен не дал ни секунды передышки. Он сразу пошёл вперёд. Его левая влетела в корпус, а правая пробила сбоку в челюсть. Я снова не видел удара — только ощутил хруст зубов и взрыв боли в голове.

— Один! Два! Три!.. — начал отсчёт рефери, и я даже не понял, что вновь оказался на полу.

Я дышал, широко раскрывая рот, втягивая воздух, как пылесос. Губы солоновато горчили от крови.

Я сжал кулаки, упёрся в настил и поднял голову. Настил подо мной ходил ходуном, как палуба корабля в шторм.

Вставай…

Я поднялся, поднял руки, показывая, что готов продолжать. Рефери подошёл ближе. Я услышал его голос.

— Активная защита, боец! — сказал он. — Защищайся или я сниму тебя с боя!

Я кивнул, но на самом деле видел перед собой только размытые очертания его лица.

Феномен стоял в своём углу, готовый снова рвануть в атаку. Я видел его как смазанное чёрное облако.

Я понимал, что если продолжу стоять и играть по правилам — меня сотрут в пыль. Глаза всё ещё горели, мир расплывался, удары я почти не видел. Надо было выжить, любой ценой дотянуть до конца раунда.

— Файт! — рявкнул рефери.

Я шагнул вперёд и сразу прижал Феномена в клинч. Его тело было жёстким, словно стена из мышц. Соперник рывком попытался сбросить меня, но я повис на нём. Рефери тут же подбежал, разнимая.

В этот момент я выплюнул капу на настил. Рефери раздвинул нас и остановил бой.

— Капу вставить! — скомандовал он.

Я сделал вид, что тяжело дышу, пока рефери поднял капу и сунул моему углу. Саня, прекрасно понимая, что происходит, начал её неспешно вымывать водой из бутылки.

— Быстрее, — напрягся рефери.

Козлов сунул мне капу обратно в рот. Выиграл секунд двадцать. Для меня это было целой вечностью.

Феномен злился, кричал что-то судье, требовал продолжения. Но рефери был непреклонен — пока капа не на месте, бой не начнётся.

Бой возобновился. Я снова двинулся по рингу. Я отступил к канатам, намеренно запутался в шаге, позволил себе «потерять равновесие» и упал…

Рефери снова встал между нами, развёл руками.

— По углам! — приказал он.

Ещё двадцать секунд.

Феномен был в бешенстве. Я видел его лишь как расплывчатую чёрную тень, но чувствовал злость каждой клеткой.

Мы снова сошлись. Он выбросил тяжёлый правый, я шагнул ему навстречу, повязал — и мы вместе рухнули на настил. Я сразу поднял руки, показывая, что это случайность. Рефери опять остановил бой.

— Встаём! — рявкнул он.

Я поднялся медленно, давая себе сделать ещё пару лишних вдохов.

Рефери подошёл ко мне вплотную, ткнул пальцем в грудь.

— Ещё раз — и минус балл! Понял? Ещё одно нарушение — и дисквалифицирую.

Я кивнул, даже не споря. Мне было всё равно на баллы. Сейчас важна была каждая секунда.

Безусловно, Феномен видел, что я почти слеп, но почти на протяжении всего раунда он так и не смог меня удосрочить. Потому решил выложиться по полной и в последние секунды раунда пошёл на меня серией. Кулаки мелькали тёмными вспышками. Первый удар задел плечо, второй прошёл вскользь по уху.

Я знал, что если поймаю чистый удар, всё закончится. Поэтому снова шагнул вперёд и прижался к нему.

Клинч.

Я повис на сопернике. Феномен рванулся, пытаясь освободиться, но я держал крепко, слыша сиплое дыхание Феномена.

— Стоп! — крикнул рефери.

Мы снова сошлись. Он рванул вперёд, а я поймал ещё два удара на блок и снова шагнул в клинч. Я повис на сопернике, и рефери опять развёл нас.

— Активнее! — рявкнул он.

Баллы меня сейчас не волновали. Я выиграл главное — время.

И в тот же миг прозвучал гонг.

Козлов сразу оказался рядом и схватил меня за руку. Ноги сами понесли меня к табурету, будто знали дорогу.

Всё внутри гудело. Я чувствовал, как тяжёлые удары, что я пропустил, отдаются эхом в голове. Голова звенела, виски пульсировали.

Но главное, что я выжил и не упал. Бой не остановили. И в этом, как ни странно, была победа.

— Ты как? — спросил младший Козлов.

— Ни рыба, ни мясо, — выдохнул я.

Он хотел что-то добавить, но рядом уже появилась Настя.

— Так, мальчики, хватит болтать, — отрезала она. — Я принесла раствор, и нам надо как можно скорее промыть Саше глаза.

Я поднял голову, моргнул. Всё ещё жгло, мир плыл.

— А можно ещё скорее, чем «как можно скорее»? — пробормотал я, пытаясь выдавить улыбку.

Настя тотчас принялась за работу. Я откинулся на спинку, стиснул кулаки и приготовился терпеть. Боль, усталость, гул в голове — всё это было неважно. Важно, что я выжил в крайнем раунде.

Настя уже достала ампулу с физраствором и вату. Она разорвала упаковку, намочила ватный диск и наклонилась ко мне.

— Потерпи, должно быть лучше…

Я сжал зубы и закрыл глаза. Когда холодная вата коснулась воспалённых век, меня пробрало до дрожи. Сначала стало ещё хуже — жжение усилилось, будто в глаз плеснули кислоты. Я дёрнулся, но Настя придержала меня за подбородок, не давая отшатнуться.

— Спокойно, — прошептала она. — Ещё чуть-чуть.

Я моргнул, и жидкость протекла внутрь. Боль была такой, что казалось, будто глаза наполняют битым стеклом. Но я заставил себя сидеть, дышать ровно, потому что хотел верить, что это поможет. Хотел верить, что зрение вернётся, и бой снова станет честным.

Такой грязный приём был давно известен. В истории бокса, кулачных боёв, смешанных единоборств — чего только не придумывали, чтобы получить преимущество. То перчатки натирали чем-то едким, то использовали лосьоны с капсаицином, то натирали лоб вазелином, чтобы у соперника скользили перчатки.

И каждый раз кто-то считал это «мелочью». Только вот для здоровья бойцов такие «мелочи» оборачивались трагедиями.

И самое мерзкое в этом то, что такие люди, как Феномен, даже не думают, что завтра этот приём могут применить уже против них. Сегодня он победитель с мазью в ладони, завтра сам будет слепым, когда кто-то ответит ему той же монетой.

Настя тщательно протирала мне глаза. Я чувствовал, как холодная влага стекает по щекам, пропитывает кожу, капает на грудь. Мир всё ещё оставался мутным, но где-то внутри уже теплилась надежда, что ещё немного — и туман рассеется.

Наконец она закончила. Отбросила использованную вату и посмотрела прямо мне в лицо.

— Всё, — сказала она, чуть выдохнув. — Я сделала, что могла.

Я поднял взгляд, пытаясь сфокусироваться. Боль осталась, глаза слезились, но уже не было того едкого жжения, что резало изнутри.

А потом…

Мир постепенно начал возвращаться. Сначала появились очертания, потом тени начали превращаться в фигуры, пятна прожекторов перестали быть ослепительной кашей.

Я моргнул несколько раз подряд и наконец смог разглядеть перед собой Настю. Она стояла прямо передо мной, с мокрой ваткой в руке, и смотрела внимательно, с тревогой и заботой.

— Ну как? — спросила она, наклонившись чуть ближе. — Ты видишь?

Я всмотрелся в её лицо. Оно собиралось в привычные черты — прямые брови, светлые глаза, напряжённая складка у губ. Всё ещё немного размыто, но главное, что я наконец видел.

Я выдохнул, и впервые за несколько минут внутри появилось ощущение, что бой можно продолжать по-настоящему, а не на ощупь.

— Чувствую себя, как котёнок, у которого только что открылись глаза.

Настя облегчённо кивнула. Саша Козлов хлопнул ладонью по канату, не став сдерживать эмоции.

— Ну, теперь другое дело!

Рефери, видимо наконец смекнув, что у меня проблемы, появился в углу.

— У вас всё в порядке?

— Порядок, — заверил я.

Он нахмурился, наклонился ближе.

— Боец, если хотя бы ещё раз повторится попытка затягивать бой или ты будешь пропускать всё, что летит, я буду вынужден остановить поединок.

— Вас понял. Больше не повторится, — заверил я.

— Я предупредил, — сказал рефери. — Готовность пять секунд.

Я сделал жадный глоток холодной воды, промочил горло, выдохнул. Саша всунул мне капу обратно в рот.

Я поднялся с табурета и пошёл навстречу новой трети моего «персонального ада».

Гонг знаменовал начало третьего раунда.

Феномен сразу рванул в атаку. Для него всё было кончено. Соперник считал, что финал у него в кармане. В его глазах уже мелькала победная искра, и он бросился вперёд, полагая, что меня нужно только добить.

Да, глаза ещё саднило, но это было уже не то слепое марево, в котором я барахтался минуту назад. Я видел достаточно, чтобы встретить его.

Я шагнул и пробил навстречу.

Мы атаковали друг в друга одновременно.

Феномен явно не ожидал этого. В его глазах мелькнуло удивление. Феномен рассчитывал на полумёртвого противника, а получил ожесточённый ответ.

Он сблизился, вцепился в меня руками и ушёл в клинч. Я слышал его дыхание — тяжёлое, злое.

— Думал добьёшь? — процедил я ему прямо в ухо. — Хрен тебе.

Он дёрнулся, и его губы скривились в усмешке.

— Пошёл ты, — прошипел он. — Деньги не пахнут.

Доказывать таким правду можно было только одним способом. Физически.

Я резко толкнул его плечом, освободился из захвата и оттолкнул назад. Феномен отскочил к канатам, удерживая равновесие.

Я не дал ему передышки. Пробил классическую двойку левой — правой.

Джеб зацепил его щёку, а вот второй задней рукой я попал ему в висок.

Феномен, оттолкнувшись спиной от канатов, попытался ответить навстречу. Его правая пошла по касательной, в злости и спешке он промахнулся. Кулак рассёк воздух, лишь задев мне плечо — и то вскользь.

— Мажешь, — процедил я сквозь зубы.

Я снова атаковал. Левая, правая, двойка в голову, удар по корпусу, снова хук по виску. Я бил, не оставляя пауз.

Феномен впервые за весь бой пятился. Его глаза метались, он пытался поймать ритм, но я не отпускал его. Каждый мой удар вынуждал его пятиться, и вот он уже упёрся спиной в канаты.

Двадцать боёв подряд он ломал соперников, диктовал условия. А сейчас он выживал. Спина его скользила по канатам, плечи поднимались всё выше, дыхание стало рваным.

Я чувствовал это. Чувствовал, что он впервые оказался там, где всегда были его соперники. В положении жертвы.

Я не останавливался. Серия за серией, комбинация за комбинацией. Он ловил удары, закрывался, но всё равно пропускал. Его уверенность крошилась прямо на глазах.

Мы сцепились в очередном клинче.

— Ну что, выбирай… в каком раунде мне тебя положить? — проскрежетал я.

И в ту же секунду пробил короткий апперкот. Он не ожидал. Голова его одёрнулась, ноги подкосились.

В глазах его больше не было того хищного блеска. Теперь там мелькало то, что я ждал увидеть, — сомнение.

Я вложил всё, что оставалось, в очередную комбинацию. Левый хук качнул Феномена, как неваляшку, а правый точно пробил в челюсть. Он осел так, словно у него отключили свет. Встал на одно колено, ладонью опираясь о настил.

Судья тут же подскочил и вскинул руку.

— Один!.. Два!.. Три!..

Голова Феномена была опущена, грудь тяжело вздымалась. Он тянул время, собирал силы, хотя делал вид, будто ничего не произошло.

— Четыре!.. Пять!.. Шесть!..

Феномен поднял голову, в глазах блеснуло упрямство, но не то, прежнее, хищное. Теперь там была злость на самого себя.

— Семь!..

Феномен резко встал, оттолкнувшись от настила, поднял руки и сделал шаг вперёд, показывая, что в состоянии продолжать.

Я смотрел на него и видел, что уверенности больше не осталось. Всё показное, весь пафос растворился.

Рефери внимательно посмотрел ему в глаза.

— Файт!

Я знал, что отпускать его нельзя. Всё, что я выстрадал в этом бою, могло быть перечёркнуто, если дело дойдёт до судейских записок. Предыдущий раунд я проиграл вчистую. Если довести бой до решения, счёт мог сложиться не в мою пользу.

Я пошёл вперёд. Феномен отступал, пятился, кружил, но я гнал его по рингу, не отпуская ни на миг.

Соперник пытался отвечать, бросал джебы навстречу, но это была попытка выжить в его исполнении.

Я не останавливался. Серия — в голову, по корпусу, снова голова. Феном закрылся, но один удар прошёл. Я почувствовал буквально костями кулака, как мой хук вошёл в его челюсть.

Феномен качнулся, глаза его закатились. Он сделал шаг назад — и ноги не выдержали. Соперник рухнул на настил, уже не садясь на колено для вида и не имитируя падение ради отдыха. Это был настоящий удар, который выбил из этого урода всю дурь.

— Один!.. Два!.. Три!..

Я стоял рядом, тяжело дышал, глядя на его распластанное тело. Он шевельнулся, попробовал подняться, но ноги дрожали, он шатался, как пьяный.

— Пять!.. Шесть!.. Семь!.. Восемь!..

Феномен поднялся, покачиваясь. Его руки дрожали, он пытался поднять их вверх, показывая, что готов продолжать, но колени предательски сгибались. Рефери всматривался в его глаза, проверяя, есть ли там ясность.

Честно говоря, её уже не было.

По-хорошему бой нужно было останавливать прямо сейчас. Но это был финал шоу, и здесь правилами управляла не медицина, а зрелище.

Рефери специально тянул время, и в следующий момент прозвучал сигнал гонга.

Сигнал спас Феномена и подарил ему ещё один шанс.

Феномен сделал шаг и едва не рухнул. Его ноги вели его не в свой угол, а к противоположному. Он пошёл не туда, запутался, глядел пустым взглядом куда-то сквозь табурета.

Рефери тут же подхватил его за локоть, развернул и показал рукой — туда.