Кулачник 5. Финал

Глава 10

Сегодня команды ждали новые испытания. Я проснулся, умылся и сидел на краю кровати, когда дверь приоткрылась, и в проёме появился Антон.

— Саня, пора. Пошли, — с порога известил он.

— А как же «доброе утро»? — я подавил зевок.

— Утро добрым не бывает, — хмыкнул Антон и деланно закатил глаза. — У нас съёмку на полчаса раньше перенесли.

Через пару минут мы уже пришли в новый съёмочный «павильон», похожий на обычный тренировочный зал: шведские стенки, груши… я бы подумал, что Антон заблудился и привёл меня не туда. Но нет, вокруг шла возня — операторы готовили камеры, туда-сюда бегал режиссёр.

Хм… интересно, конечно. Но явно это не тренировка. Скучные упражнения для эфира не годятся. Значит, будет что-то другое.

Кстати, второго полуфиналиста от моей команды, Толика, не было, хотя Феномен и Воин аула уже пришли.

К нам подошёл ассистент, держа в руках петличку.

— Встаньте ровно, — сказал он и быстро закрепил микрофон у меня на груди.

— А Толя где? — я ещё раз огляделся. — Чего-то не вижу его.

Антон вздохнул и помялся, словно не знал, как лучше сказать.

— Его увезли в больницу, — наконец сказал он. — Температура поднялась.

— И что теперь? — спросил я.

— Допуск ему не дали, — Антон развёл руками.

— Блин… — выругался я сквозь зубы.

Я понимал, что это значит. Полуфинал трещал по швам. С одним недопущенным бойцом наша картинка рушилась. Заменить Толю было попросту некем. У Шамиля сломан нос, остальные ребята разъехались… Полкоманды «ушло» по медицинским показаниям.

— И что теперь по правилам? — уточнил я, хотя и так понимал, что правила тут часто переписываются на ходу.

Антон коротко пожал плечами.

— Сейчас узнаем, как будут выкручиваться организаторы. Потому что иммунитет давать некому.

— Если только не из другой команды кому дать? — предположил я.

— Так тоже один хромой, другой косой, — Антон только отмахнулся.

Я замолчал. Конечно, нетривиальная задачка выпала организаторам. Как выкрутиться из ситуации, когда участника попросту неким заменить. Тут же ещё важно не просто выкрутиться, а сделать так, чтобы у зрителя не возникло вопросов по части справедливости принятого решения.

Я ещё переваривал слова Антона, когда услышал знакомый смешок за спиной. Даже оборачиваться не пришлось — я знал, чей это голос.

— Ну что, Саня, — протянул Феномен, оказавшись в паре метров за моей спиной. — Скоро вылетишь за остальными. Где же твоя команда?

Он нарочно растянул слова, кидая взгляды по сторонам и акцентируя на отсутствие Толика.

Феномен вёл себя так же, как всегда — дерзко, с ухмылкой, но я подметил другое. Он впервые на шоу заговорил со мной сам, попытался поддеть. Судя по всему, понимал, что наш бой неизбежен. И потому начинал своё давление заранее — психологически. Хотел вывести меня из равновесия до того, как мы сойдёмся в ринге.

Я медленно развернулся к нему, встретил его взгляд.

— Команда вот здесь, — я хлопнул кулаком по груди.

Да, ситуация у нас была паршивая. Перевес снова оказался на стороне соперника.

— Я один постою за всю команду, — сухо добавил я.

Феномен усмехнулся шире, но в его глазах я уловил то, что он не хотел показывать, — тень раздражения. Значит, попал в точку. Хоть в команде соперника и было двое людей, командой по факту они не были.

Феномен ещё пытался держать ухмылку, когда в разговор вклинился его товарищ — тот самый Воин аула.

— Да тут и кулаками не пришлось никого ломать. Они сами сломались.

Я напрягся. Если бы речь шла только обо мне, я бы махнул рукой. Но он сказал это в отсутствие моих пацанов. Тех, кого врачи сняли с боёв не потому, что они трусы, а потому что вышли и отдали всё, что могли.

— Закрой рот, — процедил я.

Воин тут же набычился, выпучив глаза.

— Слышишь⁈ Ты с кем так разговариваешь?

Он шагнул ко мне. Я не стал ждать, что он ударит первым. Резко нырнул вперёд, сделал проход, подсек опорную ногу и, завалив Хасбуллу на пол, оказался у него за спиной.

Тотчас вышел на удушку, закрыв замок на его шее. Он дёрнулся, но я лишь стиснул крепче захват.

В зале поднялся гул.

И в этот момент в зал влетели братья Решаловы.

— Тормози! — рявкнул Паша, размахивая руками.

— Мужики, хорош! — подхватил Лёша, хватая меня за плечо.

Я разжал хватку и оттолкнул Воина. Он вскочил, задыхаясь, глаза метали искры, но кинуться ещё раз уже не попытался.

Я выпрямился, глядя прямо на него.

Любопытно, что Феномен всё это время даже не шелохнулся. Стоял в стороне, скрестив руки на груди, и только наблюдал. Ему это было выгодно — чтобы кто-то из нас вылетел не в бою, а здесь, за кулисами. Пусть травма, пусть дисквалификация — главное, чтобы путь в финал гарантированно достался ему.

Хитрожопый козёл…

Я знал таких. И я прекрасно понимал, что ждать от него ничего, кроме подставы, не стоит.

Решаловы развели нас окончательно. Меня оттеснили к одной стене, Воина — к другой.

— Всё, харэ, мужики, — жёстко сказал Паша.

— Не нужно кипишей, — добавил Лёша. — Расходимся.

Шум в зале стих, но напряжение всё ещё витало в воздухе. Я чувствовал, как у меня в груди горит злость.

— Успокоились? — Паша поочерёдно посмотрел то на меня, то на Воина аула. — Через две минуты начинаем съёмку.

Воин первым отвёл взгляд, сделав вид, что поправляет воротник футболки. Мы при помощи ассистентов заняли свои места. И ровно через две минуты началась съёмка.

— Сегодня решится, кто выйдет в финал, — начал Паша Решалов. — Но ввиду того, что один из полуфиналистов выбыл, полуфиналов в привычном виде не будет.

Мы переглянулись: я с Антоном, Феномен с Хасбуллой.

— Вернее… — Паша выдержал паузу. — Полуфинал пройдёт прямо сейчас.

— Поскольку вас осталось трое, — продолжил Лёша. — Вместо поединков вас будет ждать крайне любопытное состязание. Мы долго обсуждали — какой вид состязания выбрать? И решили, что честным станет физическое упражнение. Кто его сделает, тот и пройдёт в финал.

— Какое? — спросил Воин.

— А это… — усмехнулся Паша и поднял руку, указывая на дальний вход. — Вам сейчас расскажет наш специальный гость.

Двери открылись. И в зал вошёл… он.

Виктор Козлов.

На нём сидел дорогой костюм, на лице — спокойная гримаса человека, привыкшего держать контроль над любой ситуацией. За ним, чуть в стороне, шагала Марина.

Её походка была другой. Она держалась, как и подобает директору, но рядом с отцом всё это куда-то таяло. Словно присутствие Козлова выключало в ней самостоятельность. И видно было сразу, что его влияние на неё огромное, давящее.

Я смотрел на Виктора. Всего пара метров — и я снова лицом к лицу с человеком, из-за которого однажды всё рухнуло.

А если прямо сейчас?.. Мысль была короткой, резкой: схватить его за горло, прижать, придушить, раздавить…

Я сжал кулаки, но тут же заставил себя выдохнуть.

Нет. Не здесь. Не так.

Во-первых, вслед за Витей вышла охрана. Я видел, как два здоровых бугая встали по бокам от него, ещё двое держались поодаль у стены, но тоже наготове. Попробуй сунься — и через секунду меня свалят.

Во-вторых… Света. И Саша. Одно моё неверное движение — и наш план полетит к чертям.

Я смотрел на него. Внутри жгло желание оборвать его жизнь здесь, в зале, где он чувствовал себя царём. Но всё же нет… надо ждать. Быть хитрее и терпеливее.

Козлов вышел в центр зала. Его взгляд скользнул по нам троим. Я почувствовал, что он оценивает. Когда его взгляд задержался на мне, чуть дольше, чем на остальных, я уловил это едва заметное изучение.

Он словно пытался вытащить из меня что-то знакомое, но не мог понять, что именно. Я выдержал, не отвёл глаз.

Ассистент протянул Вите микрофон.

— Приветствую. Для меня это большая честь. — он сделал паузу, оглядел зал с какой-то ностальгией. — Когда-то у меня был хороший друг, он занимался боксом. И я до сих пор вспоминаю его добрым словом. Это именно он привил мне любовь к боевым искусствам.

Внутри меня будто что-то кольнуло. Я знал, о ком он говорит. Про меня. Про того Сашу, что остался в девяностых. И слышать это из его уст было словно удар в солнечное сплетение.

— Так вот, с тех пор я поддерживаю спорт в разных проявлениях, — продолжал Витя. — И мне хочется, чтобы молодые ребята не дурили, а занимались делом. Шли в спорт.

Я смотрел на него и чувствовал кипящую внутри злость. Этот урод лгал и даже не краснел. Это шоу ему нужно не ради спорта и не ради пацанов. Козлову оно нужно для того, чтобы отмывать свои бабки, добытые грязью и кровью.

Вокруг зааплодировали.

— Браво! — выкрикнул режиссёр.

А я только сжал зубы. В девяностых Витька уже был таким же — только тогда мы этого не замечали. А теперь всё было ясно как день.

Витя принял аплодисменты с удовольствием, всё-таки когда-то в нём умер артист. А затем его голос снова прозвучал в микрофон:

— Я узнал, что у нас сложилась интересная ситуация: претендентов на победу трое, а подраться могут только двое. Так вот… я хочу вам предложить испытание старого формата. Когда-то, ещё до вашего рождения, были подвальные качалки. Там мы тренировались на старом железе, без всяких этих новомодных тренажёров.

Он обернулся к охране и кивнул. Два здоровых охранника внесли в зал гири — тяжёлые, чёрные, с поблёкшими цифрами на боку. Металл звякнул, когда их ставили на пол.

— Вот так, парни, — сказал Виктор и сделал шаг вперёд. — Каждая гиря весит шестнадцать килограммов. Ваша задача простая: удержать её на вытянутой руке. Долго держать вы, понятное дело, не сможете. Для справки: рекорд России по удержанию гири на вытянутой руке — сорок три секунды.

Козлов взял одну гирю, поднял её и вытянул руку вперёд. Держал легко, с каменным лицом. На самом деле ему было тяжело — это я видел по мелкой дрожи плеча, но он не показывал.

Секунд десять прошли, он опустил гирю и поставил на пол.

— Делать надо вот так, — пояснил он. — Так вот, мужики. Гирь три. Вы будете делать это одновременно. Кто первый сдастся — тот вылетает и в финал не идёт.

Я посмотрел на гири. Старое железо, знакомое мне очень хорошо…

Витя отошёл, его место занял Паша.

— Ну что, готовы? — громко спросил Паша, обводя нас глазами. — Напоминаю задачу: надо удержать гирю на вытянутой руке как можно дольше. В первую очередь — дольше соперников. Кто первый опустит, тот и вылетает.

Для убедительности он сам наклонился, взял гирю и попытался поднять. Резко вытянул руку вперёд, но продержал всего пять секунд. Гиря глухо бухнулась обратно на пол.

— Да, мужики, — усмехнулся Паша, вытирая ладони. — Вам придётся крайне непросто. Испытание действительно не из простых.

— Прошу вас занять исходные позиции, — сказал он уже серьёзно.

Мы втроём подошли к гирям. Каждый смотрел на чёрный металл, блестящий под светом прожекторов.

Паша достал телефон и включил секундомер.

— Сейчас каждый встаёт в удобное положение, берёт гирю, но не поднимает. На счёт «три» — все вместе поднимаете и держите. Кто первый сдаётся, тот вылетает.

— Есть какие-то условия? Угол, наклон? Или можно как угодно? — поинтересовался Феномен.

— Главное, чтобы рука с гирей не стала вертикально туловищу, — заверил ведущий.

Мы расставили ноги, заняли стойку. Я чуть согнул колени и взял гирю за ручку, ощущая холодное железо ладонью.

— Раз… два… три!

Мы одновременно подняли гири.

Испытание началось.

Мы втроём стояли плечом к плечу, руки вытянуты, каждая сжимает чёрное железо. Шестнадцать килограммов казались простой цифрой, пока гиря не ложилась в ладонь и не вытягивала мышцы плеча так, словно хотела вырвать сустав.

Феномен бросил на меня короткий взгляд и ухмыльнулся, как будто всё это для него ерунда.

Воин аула тоже старался держать лицо каменным, будто вес у него в руках — не железо, а воздушный шар.

— Десять секунд есть, парни, — прокомментировал Паша.

Первые десять секунд мы продержались уверенно. Я дышал ровно, глядя в одну точку.

— Раз плюнуть, — хмыкнул Феномен, чуть поворачиваясь ко мне. Его губы растянулись в ухмылке, но я видел, как по линии его плеча уже пробежала дрожь. Он держал руку чуть выше уровня груди, локоть едва заметно согнут — экономил силы.

Воин аула выбрал другую тактику. Он поставил ноги широко, почти в шпагат, корпус подал вперёд. Первое время он даже находил силы разговаривать.

— Давай, сдавайся, Файтер, — цедил он сквозь зубы. — Всё равно долго не протянешь.

Я не отвечал. Не стоило тратить дыхание на болтовню, пока мышцы работают.

Прошло ещё несколько секунд, и Воин замолк. Я заметил, как его губы поджались, а плечо начало подрагивать.

Феномен держался за счёт наглости и привычки показывать показное спокойствие, а у Воина аула взгляд уже начал бегать…

А гиря в моей руке казалась тяжелее с каждой секундой. Но я знал одно: здесь выигрывает тот, кто умеет терпеть.

— Двадцать секунд, — объявил Решалов.

Этого хватило, чтобы вся бравада у соперников начала окончательно рассыпаться.

Воин аула, ещё недавно ухмылявшийся, теперь стискивал зубы, дыхание у него стало рваным, с присвистом. На лбу выступил пот — капли собирались в бисеринки и медленно стекали по вискам. Его рука дрожала всё сильнее, будто гиря весила уже не шестнадцать кило, а все тридцать.

Феномен держался чуть лучше, но и у него лицо изменилось. Челюсти сжались до скрипа, вены на шее вылезли, дыхание стало шумным, а ноздри раздувались. Он по привычке пытался изображать спокойствие, но пот на лбу выдавал правду — ему тоже было ой как непросто.

Мне самому тоже было непросто. Плечо ныло, мышцы горели, и гиря тянула вниз. Я дышал глубоко и ровно, загоняя себя в ритм: вдох, выдох. Ещё секунда. Ещё.

Воин аула не выдержал первым. Он начал заваливать корпус назад, делая угол в руке больше, чтобы хоть как-то выиграть время. Кисть загнул, пальцы побелели. По правилам это не считалось нарушением — но для всех было ясно, что Хасбулла уже на последнем дыхании.

Я видел, как у него подкашивались ноги, лицо налилось красным, глаза закатились. Давление у него явно зашкаливало. Он ещё секунду-другую пытался удержать гирю, но потом рука дрогнула — и гиря с глухим стуком рухнула на пол.

Воин аула вылетел.

Я перевёл дыхание и крепче сжал рукоять. Теперь остались мы двое — я и Феномен.

Хасбулла же, едва выронив гирю, вспыхнул, как сухая солома.

— Да я… я просто оступился! — заорал он, хватая себя за бедро, будто хотел показать, что там свело мышцу. — Я мог дольше держать!

— Всё, — резко пресёк его Паша Решалов. — Второго шанса не будет. Уронил — значит, вылетел.

— Правила для всех одинаковые, — добавил Лёша.

Воин махнул рукой, но я видел, как внутри его разрывало.

Я перевёл взгляд на гирю в своей руке. Рука дрожала, мышцы горели, но я держал. И видел краем глаза, что Феномен тоже не собирается отступать.

— Ну что, парни, финалисты определены, — объявил Паша. — Вы сражаетесь друг с другом в финале.

Можно было опускать гири — никто бы не сказал слова. Но мы оба держали. Я и он. Потому что здесь решалось не просто, кто сильнее, а кто возьмёт психологическое преимущество ещё до боя.

Феномен расставил ноги шире, зафиксировался. Его тело напряглось, как стальная пружина. Потом он закинул голову назад, словно презрительно смотрел в потолок. Дрожь у него уже шла по всей руке, но видно было, что запас прочности у него ещё есть.

Я смотрел прямо перед собой. Боль жгла плечо, будто кто-то прижимал его раскалённым утюгом. Но я не собирался сдаваться.

Мы оба знали, что наш финал начался уже здесь.

Моя кисть дрожала, пальцы побелели, и я чувствовал, что ещё секунда — и гиря потянет руку вниз. Но я знал старую школу, то, что в подвалах девяностых нам втолковывали простые, но умные мужики.

Я чуть отвёл руку в сторону. Движение едва заметное, но от него менялась вся биомеханика. Нагрузка с уставшей дельты перетекла на грудную мышцу и часть спины. Для зрителя это выглядело так же — гиря на вытянутой руке. А для меня это стало передышкой, спасением.

И гиря снова будто облегчилась на секунду.

Вот только Феномен краем глаза заметил и сделал то же самое…